Половая жизнь Леры

Я не очень любила вечеринки, все всегда так стандартно – все напиваются и засыпают в разных углах. Вот только Дима пил очень мало, ведь он знал, что этой ночью будет то, чего мы с ним ждали уже так долго.

Я без слов поняла его, когда он протянул мне руку, а затем повел в комнату для гостей. Как не странно, диван был пустой, потому что большая часть толпы заснула в спальне его мамы, потому что там стояла самая большая кровать.

И мы делали это не как во взрослых фильмах, где все начинается с минета, а в конце, парень обливает девушку с ног до головы фонтаном из спермы. Все было совсем не так, ведь мы любили друг друга, а когда любишь, то в первую очередь, думаешь о дорогом тебе человеке.

Это было что – то необычное, не то, что происходит между девушкой и парнем, которого она знает лишь несколько часов. Чтобы получить свое долгожданное удовлетворение, он готов поехать домой на такси и еще заехать по пути в продуктовый магазин, купить вина и чего – нибудь еще. Он говорит, что вовсе не такой, то есть не будет преставать к тебе, и вы просто выпьете вина и посмотрите фильм. И вот, где – то после десяти минут фильма, руки парня уже не на его коленях. А спустя всего лишь мгновение, он уже целует тебя, лежа между твоих широко раздвинутых ног. И ему абсолютно все ровно, что, быть может, ты хочешь еще немного ласк. Его фаллос уже обрел силу и надо поскорее его вставлять. Или, быть может, он так небрежно ласкает тебя языком между ног, а после нескольких минут, предлагает тебе сделать ему минет, который, конечно же, будет длиться намного дольше. Если ты соглашаешься, то на последующие поцелуи можешь не рассчитывать. И ему все ровно испытываешь ли ты удовольствие или же нет, хотя он спрашивает тебя об этом. Положительные ответы лишь подпитывают его завышенную самооценку. Утром он опять пристает к тебе все с той же целью, чтобы уже до конца удовлетворить свою похоть. И в конце вашего, так сказать, свиданья, он нехотя дает тебе деньги на такси, говоря, что он тебе позвонит, но, вы оба знаете, что после такого, ты больше не услышишь в трубке его голос. Да, так часто бывает, не со всеми конечно, но со многими девушками.

Я немного отвлеклась. Я очень хорошо помню то, что между нами с Димой происходило. Я помню все, да и как можно было такое забыть. Мне казалось, что тот раз был самым лучшим за всю мою жизнь. Дима делал все так медленно и нежно, стараясь сделать все так, чтобы мне не было больно. Он часто спрашивал меня об этом. Я помню, как дико я хотела его. И мое неимоверное желание изливалось из меня, стекало по ногам маленькими струйками и доходило до самих пяток. Я помню его прерывистое дыхание, его руки, которые сжимали мою горячую плоть. Мы так долго ждали и хотели этого, что казалось наши желания стремительно лились из наших тел, соединялись друг с другом и парили бесшумно в воздухе.

Капельки его пота падали на мою грудь, твердую и горячую. Казалось, она была раскалена и зашипела бы от чего – то холодного, попавшего на нее. Я помню его пальцы и язык, приникавшие в самую глубь меня и ласкавшие то, что стало мягким и мокрым. Я помню, как оказалась сверху. Я, то вставала, то садилась на него, чувствуя его руки у себя на бедрах и на груди, которая медленно приподнималась с каждым моим движением.

Я не чувствовала ни оргазма, ни удовлетворения, мне просто было с ним хорошо. Хотя словом "хорошо" не удастся полностью сказать о том, что именно я тогда чувствовала. Было приятно, что тот человек, которому ты отдаешь себя без остатка, пытается сделать все, чтобы тебе тоже нравилось. А ты, в свою очередь, делаешь тоже самое. Ты даришь ему себя и тебе становиться хорошо оттого, что это удовлетворение и удовольствие он испытывает именно благодаря тебе.

Наши маленькие моменты счастья длились недолго. И вскоре, я уже не чувствовала прикосновений его сильных, но в те моменты нежных рук. Я лежала одна, немного прикрывшись одеялом. Не смотря на то, что в комнате было довольно холодно, я не чувствовала этого, я чувствовала только приятное тепло, которое так упорно не хотело от меня уходить. Мне нравилось чувствовать на себе его запах, сладкий запах его духов и не менее сладкий запах его тела. Как будто это было единственным, что осталось от нашего роскошного соития, этот его запах, которым теперь пахла и моя кожа.

В комнату понемногу проникал сигаретный дым, это Дима курил на кухне не спеша, одну сигарету за другой. Было уже довольно поздно, но я ждала его, потому что после этого пятиминутного отдыха, мы собирались еще немного насладиться друг другом.

Я не знаю, как это могло случиться, но я заснула, наверное, устала после всего, что мы проделали вместе. Я не очень хорошо помню, что было дальше. Это словно бы произошло со мной во сне. Я почувствовала, что кто – то целует меня, а потом, как чьи – то руки касаются моей груди. Я не сомневалась, что это был Дима, он пришел и решил меня разбудить нежным поцелуем. То, что случилось позже, заставило меня мгновенно выйти из этого состояния полусна. Дело в том, что я почувствовала, что к этим рукам присоединилась еще и третья рука, которая также активно начала сжимать мою плоть. Мой разум сразу вернулся ко мне, и я нашла в себе силы, чтобы прекратить это.

Моему удивлению не было предела. Оказалось, это были его друзья – те двое, которых я больше всего ненавидела.

– Да что вы делаете?! – взорвалась я.

– А что это ты так реагируешь?

– Да отвалите вы от меня!!!

– Ну, извини, просто зависть заела. Димка, единоличник хренов!

– Мы просто подумали, что раз ты ему даешь, то может, и нам не откажешь.

– А с какой стати? Дима мой парень, и я люблю его. И даже не думайте, что я буду спать и с вами тоже.

– Ну, ты знаешь, некоторые девушки, которых он приводил на свои вечеринки так не думали.

– Все хватит! Уходите! Поищите кого – нибудь другого для такого случая.

Я даже и вообразить не могла, что такое могло произойти со мной, но это был еще не конец. На самом деле, все было куда хуже. И та белая полоса в моей жизни, которая казалась бесконечной, все – таки сменилась черной. Надо же было такому случиться, что Дима это увидел. И увидел он не что – нибудь, а то, как его друзья целуют меня и трогают мою грудь. И что тут можно было подумать? А самое грустное то, что он даже не слышал, что я им сказала. Если бы он только это услышал, ведь все бы было подругому.

Следующим утром меня разбудил какой – то шум. Димина мама приезжала очень рано, и нужно было освободить квартиру. Моего парня не было рядом со мной. А все вокруг искали что – то, суетились, помогали с уборкой. Дима был на кухне, делал самое важное, то есть, убирал пустые бутылки.

– Дима…я…. – произнесла я, еще точно не зная, что именно я хотела сказать ему.

– Пойдем, я не хочу, чтобы другие это слышали, – сказал он. И мы вышли на лестничную площадку.

– Знаешь, я не думал, что когда – нибудь тебе это скажу, но мне было очень хорошо с тобой, как никогда и ни с кем. Меня тянет к тебе как магнитом, и я готов бросить все, только бы прийти к тебе на пару минут. И все потому что я думал, что ты не такая как все, что ты не будешь проводить ночь с первым встречным, что ты будешь только со мной. Я ошибался. Боже мой, с моими же друзьями, когда я был в соседней комнате!

– Дима, я не…

– Не надо! Теперь уже поздно. Можешь даже не пытаться себя оправдать! Я ведь видел достаточно!

– Дима, послушай меня,…

– Нет, не надо, с меня хватит твоего вранья!

– Но я … я люблю тебя!

– Да, я знаю. И хуже всего, что я тоже тебя люблю. Я бы хотел всегда быть с тобой, каждую минуту. И никто бы не нужен был. Но ты разрушила, убила нашу любовь!

Эти слова, сложно ножом резали мое сердце на мелкие кусочки, оно обливалось кровью, с каждым новым словом, все сильнее и сильнее. Я больше уже не могла сдерживать слезы.

– Знаешь, я и дальше буду тебя любить, но даже не пытайся меня вернуть. Я бы простил все что угодно, кроме измены. Теперь, ты уже сделала свой выбор. Я просто заставлю себя тебя забыть.

Я видела, что ему тоже было не просто произносить эти слова. Его глаза были такими грустными, и, казалось, он вот – вот заплачет, но он сдерживал себя, как мог, даже и в такой трудной ситуации.

Я помню, как уходила домой, шла быстрыми шагами, как будто торопилась куда – то, будто бы там я смогла бы успокоиться и просто забыть обо всем. Я только теперь понастоящему осознавала то, что произошло. Мое горе превращалось в плач, и даже в крик. На улице шел дождь, и я вся промокла. Прохожие не замечали меня, они не видели, что я плачу, дождь помогал мне и делал это незаметным.

После того, как мы с Димой расстались, все пошло не так. Я и представить не могла, насколько это могло изменить мою жизнь, не думала, что это заставит меня пойти по наклонной. И как я не пыталась, я так и не смогла его забыть.

Вскоре я перестала быть отличницей, я просто не могла сконцентрироваться на учебе, у меня пропало желание учиться, и что – либо делать вообще, не было никакой цели в жизни. И кто бы мог подумать, что в шестнадцать лет можно потерять интерес к жизни? Я надеялась, что новые парни помогут мне его забыть, но это не помогало, только их становилось все больше и больше. И все новые руки бродили по моему телу, грубо сжимая мою плоть, так, что порой становилось больно, новые языки облизывали мои розовые губки. И я в тысячный раз давала положительный ответ на вопрос, понравился ли мне с ними секс.

Я уже и не помню, сколько их было у меня тогда. Примерно столько же, сколько было троек в моем дневнике, а тройки у меня были почти по каждому предмету. И кто только не стоял возле моего подъезда, проводив меня из клуба. Их было так много, каждую неделю – другой. И я дарила недолгие поцелуи на прощанье, так сказать. А они опускали мою руку ниже, чтобы я ощутила насколько сильным и твердым стало их желание.

Секс несколько помогал мне. И сейчас я не смогу дать вразумительного ответа на вопрос, зачем я это делала. Для меня он стал в некотором роде наркотиком. Он хотя бы как – то помогал мне расслабиться и ненадолго забыться. Я надеялась, что опять почувствую то ощущение, или что мне будет также хорошо, как с Димой, но такого не было. Больше никогда мне не удалось этого испытать. Все было как раз наоборот. Было иногда неприятно и не особо интересно. Под конец, мне это могло надоесть до такой степени, что я могла разглядывать рисунок обоев в его спальне или его простыни, когда он входил и выходил из меня, так стараясь доставить мне удовольствие. Звучит глупо и смешно, я знаю.

Я часто жалела, что вновь отдавалась малознакомому парню, потому что после секса с ним не испытывала ровным счетом ничего кроме разочарования и ненависти к самой себе. Я надеялась, что, может быть, в следующий раз все будет лучше. Мысли об этом хотя бы немного отвлекали меня от мыслей о Диме. Для меня лучше было ложиться спать и думать, что же было не так в сексе с очередным парнем, чем вспоминать о том, что я потеряла человека, которого любила. А хуже всего знать, что я тоже ему не безразлична, но его глупая гордость мешает ему меня простить.

Я иногда встречала его в школе. Уже через неделю после нашего разрыва у него появилась девушка Кристина – высокая, длинноволосая блондинка. Не знаю, зачем он был с ней, но знаю точно, что он ее не любил, потому что сам говорил, что она ему не нравилась. Потом была еще Оля, Вика, Эля, Наташа.

Мне так больно было видеть его с другой девушкой, особенно, когда он, увидев меня, начинал ее целовать. Я просто ненавижу, когда так делают, пытаются сделать больно, заставив ревновать. У него это неплохо получалось. Как будто ему доставляло это удовольствие – видеть, как я страдаю. Глупо думать, что если ты сделаешь кому – то больно, то твоя боль станет слабее.

4. Эдуард.

Кто из нас не желал чего – то запретного? Кто из нас не хотел провести ночь с женатым мужчиной, с парнем подруги, лучшим другом мужа, молодым преподавателем истории в университете. Ведь мечтать не запрещено, и за это никто тебя не осудит. И какие только извращения мы можем проделывать в своих собственных мыслях, и иногда так приятно подумать, что этого никто не узнает кроме тебя самой. И мы представляем эту близость идеальной, его до ужаса хорошим в постели. Но все это лишь от того, что ты знаешь, что этому никогда не суждено осуществиться, и тебе не дано узнать так это или нет.

Я вспоминаю запретный плот, который я желала. Его звали Эдуард Владимирович, и он был нашим учителем по физике. Это чувство возникло сразу, когда я впервые увидела его. Я помню тот день. Наша классный руководитель зашла в классную комнату и объявила, что наша учительница по физике Мария Семеновна ушла в декрет, и ее будет замещать Эдуард Владимирович. В классе послышался гул недовольства, ведь наша Мария Семеновна не очень заботилась о том, чтобы формировать у нас прочные знания о предмете.

Все мы представляли нашего нового учителя пожилым мужчиной с тростью и в очках. И какого же было наше изумление, когда в класс вошел высокий мужчина, спортивного телосложения. Я еще долго не могла перестать смотреть на него. Я осмотрела его с ног до головы, и никак не могла оторвать глаз от его лица. Я могла с уверенностью сказать, что не видела мужчин привлекательнее, чем он. Пряди его аккуратно подстриженных, черных волос лежали на его высоком лбе, нос был идеально прямым, а его волевой подбородок говорил о том, что он сильная и самоуверенная натура. Но глаза его были такими добрыми, что казалось, он всем готов был раздать эту свою доброту, что он просто обожал дарить ее и заряжать всех вокруг позитивом. От его улыбки словно становилось лучше, и она заставляла всех невольно улыбнуться в ответ, казалось, он зашел в наш класс и принес что – то вроде света, потому что с его присутствием вмиг исчезла атмосфера негодования и недоверия.

Но не я одна испытывала симпатию к нему, я заметила, что несколько девчонок на его уроке нервно кусали губы, но впрочем, для них это было характерной реакцией почти на любого хоть чуть – чуть симпатичного парня. У парней же наоборот была зависть, глупо прикрытая пеленой презрения и недоверия.

После того, как Эдуард Владимирович стал моим предметом обожания, я и не думала о том, чтобы желать других мужчин, только его. Я лежала на своей кровати и представляла нашу близость, настолько идеальную и настолько восхитительную. Его пальцы внутри моего тела, его движения, такие быстрые, такие глубокие, его язык, который проделывал это уже тысячу раз, его сильные объятия, его легкий поцелуй прямо посредине самого накала…

В моих мечтах все было чересчур идеально. Тогда я подумала: – А может быть зря я представляю это себе именно так? Но мне было не дано узнать. Этот мой предмет обожания был рядом, и в тоже время недосягаем. Тогда в моей хитроумной головке зародился план. А почему бы мне не проверить это? Я же просто должна знать – ошибаюсь я или нет. Ведь если я права, то, что же я теряю? Ничего. Лишь получаю, получаю качественный секс с мужчиной, которого так страстно желаю. А если нет, то, пожалуй, раз и навсегда перестану мечтать о всяких запретных плодах.

Я думала, что нетрудно будет его соблазнить, ведь он мужчина, а большинству представителей его вида нужно только сделать намек на то, что ты не отказалась бы от страстной ночи с ним. И вот, он уже рядом с тобой, думает о том, куда лучше тебя отвезти. Ведь мужчины, как быки, а женское тело для них – что – то вроде куска красной ткани. Это бесспорно не самое красивое сравнение, но это именно так. Например, когда мы идем по городу в очень короткой юбке, а все проходящие парни заглядываться на наши ноги, сигналят проезжающие машины, или зовут покататься. Ведь когда мы, скажем, в брюках, не один даже и голову на нас не повернет. А наши парни, идущие рядом с нами, возмущаются: – Ну зачем же ты оделась так вызывающе?! Спрашивается, а почему нет, если у тебя шикарные ножки, да и потом, кому не понравится ловить на себе взгляды, желающих тебя мужчин. И он еще возмущается, ведь сам в каждый удобный момент опускает взгляд на твои потрясающие ноги. Сидя рядом, его рука, будто бы случайно опускается именно к тебе на колени. Но не стоит судить этих созданий так уж строго. Вот мы, например, девушки, разве обратим внимание на парня без рубашки, максимум подумаем про себя: – Как же он хорош! Но однозначно не будем кричать ему в след: – Эй, парень, давай знакомиться! Или не стоим же мы в оцепенении, помирая от жуткого возбуждения от того, что парень вывалил при нас свой пенис. Да, просто они рабы природы, только и всего. И иногда стоит лишь пожалеть их, ведь они так зависимы от себя самих.

О, Эдуард Владимирович, предмет всех моих фантазий, мое средство, моя первостепенная цель. О, Эдуард, О, Эдд, как я любила называть его. Сочетание этих трех букв придавало его имени немного напыщенный, аристократический характер. Впервые я стала ходить на уроки физики с удовольствием, впервые на них было что – то интересное для меня. Я очень любила разглядывать его, изучать привычки, следить за его жестами. Он был одним из немногих, которых называют настоящими мужчинами. Он был упрям, амбициозен и смел.

Однажды кто – то спросил меня, как часто я занимаюсь мастурбацией, уже не помню, кем был тот любознательный человек. Признаться честно, вопрос этот просто привел меня в недоумение. Я, правдиво сказав, что этого не делаю, получила в ответ фразу вроде, кто говорит, что не балуется мастурбацией, на деле, занимается этим вдвое чаще, чем тот, кто признается. Я не знаю, может, это на самом деле относилось к кому – то, но точно не ко мне. Я не могла вразумить, зачем люди вообще это делают. Я, например, при сильном желании, просто находила себе такого же оголодавшего мужчину. Ведь разве мастурбация может сравниться с близостью и теплом возбужденного парня?

Эти мысли невольно посещали меня, пока я пробиралась сквозь страницы одной интересной книжонки. Она была подарена моей маме одной из ее подруг, называлась … страсть, и имела на обложке мужчину, который поднимал женщине юбку, добираясь до самого сокровенного, женщина же демонстрировала согласие и смирение. Моя мама, будучи женщиной религиозной, иногда даже чересчур, отправила это недостойное чтиво в корзину для мусора. Однако оно было спасено мной и принялось выполнять, наконец, свою функцию.

Книга повествовала о девушке Этель, девушке из бедной семьи, которая, как это часто бывает, влюбляется в сына богатого помещика. И из – за невозможности иметь близость с предметом обожания, она умело тушит пожар своей страсти собственными руками.

Как же сильно мы похожи, подумала я, такие же ситуации. Может и мне? И моя ручка невольно скользнула под резинку маленьких трусиков. Я пару раз погладила кусочек своей нежной розовой плоти, но увы не почувствовала ровным счетом ничего. – Какая ерунда! – подумала я о той книжонке, и через пару секунд она ударилась обложкой о стенку в моей комнате, с резким звуком плюхнулась на пол и еще перебирала по нему своими тонкими страничками.

Я снова легла на кровать. В моей голове путешествовала всего одна мысль: – И почему у этой Этель все получается так легко? Я начала вспоминать, о чем повествовалось в той истории о страсти. Ну да, девушка ведь вспоминала их недолгие встречи, его привычки, его речи… Сын помещика не часто посещал ее деревню, и чтобы ненадолго увидеть человека, которому было отдано ее сердце, Этель приходилось проходить немалый путь, каждый раз придумывая отговорки для своей семьи. И единственным что она могла, было только издали поглядеть на него сквозь решетку сада. Обычно он просто сидел за деревянным столом, сосредоточившись над какой – нибудь книгой. Жара заставляла его расстегнуть рубашку и обнажить поросшую растительностью грудь. Он, то и дело, облизывал свои губы, попивая из кувшина молоко… И эти картины приводили бедняжку Этель в состояние дикого возбуждения. Не в силах что – либо с собой поделать, она придавалась самоудовлетворению прямо там, рискуя быть кем – то замеченной.

А что я могла вспомнить об Эдде? Может, эту его привычку нахмуривать брови, когда он проверял тетрадки отстающих учеников, его черная растительность, видневшаяся у краев его рукава, расстегнутая верхняя пуговица его белоснежной рубашки, и еще, этот его взгляд – тяжелый и сосредоточенный, будто бы он знал, о чем я думаю, знал и упрекал меня. Мои пальчики вновь скользнули вниз, к моей воспламененной плоти, к маленькому пожару, который было бы так приятно потушить. Теперь мой клитор не был просто безразличным участником, набухая все больше и больше, он заставлял все мое тело потеть, распространяя в каждый его участок языки пламени жгучего желания. Я не замечала, как быстро летело время, мои трусики уже лежали на полу, мои пальчики ласкали влажные складочки, а мой извращенный ум снова и снова вспоминал тот его взгляд, будто бы он смотрел на меня сейчас и порицал: – Ох, Лера, что же ты делаешь, остановись, так ведь нельзя! Но нет, я ласкала себя все быстрее, извивая свое горячее тело на простыне, которая была испачкана моей прозрачной и липкой влагой наслаждения. Мои пальчики бродили в самой моей глубине, и будто бы это вовсе и не они были, будто бы это был его твердый, горячий фаллос, так давно мечтающий очутиться внутри юной, женской плоти. И все внутри меня сжалось и выпустило, наконец, остатки влажного сладострастия. Сухие губы выдавили протяжный, сдержанный крик. Теперь я будто бы отдыхала от закончившегося секса, качественного секса. Было такое чувство, что то, что я смогла доставить себе сейчас, было даже лучше, чем то, что могли доставить мне мои бывшие любовники. О, Эд, даже будучи так далеко, ты смог доставить мне такое удовольствие! Что же было бы, если бы я смогла и вправду познать тебя?

Я очень долго конструировала в своей голове тот план, выбирала правильное время и даже подходящие слова. Мое настроение поднималось лишь от одной мысли, что скоро я воплощу в жизнь свою маленькую, постыдную мечту.

Я стала замечать, что изучение физики, хотя мне и раньше это давалось с большим трудом, теперь и вовсе не приносило никаких плодов. И когда раздавали контрольные работы, я знала, что наивысшим поощрением для меня будет оценка в три бала. Мне нравилось просто смотреть на Эдда, точнее поглядывать, не так часто, как мне хотелось бы, иначе кто – то из одноклассников мог бы что – то заподозрить. И опять эти его нахмуренные брови, опять тот взгляд. Казалось, еще секунда и я опять упаду в пропасть возбуждения, как тогда в своей спальне. Это было настоящей пыткой, это желание мужчины, который так близко, так близко, но тебе этого мало, ты хочешь, чтобы не только его взгляд заставлял твой клитор трепетать, а его пальцы, и его горячий язык.

И вот звонок провозгласил мое освобождение. Я как всегда направилась к двери как:

– Лера! – окликнул меня Эдд. – Подойди на минутку.

Мое сердце бешено колотилось в груди, я недоумевала: – Что же он собирается мне сказать? Неужели он понял, неужели он все понял? Но нет, этого не могло быть!

– И что же это происходит с тобой? – спросил он, опять нахмурив брови.

– А… что со мной не так?

– Судя по оценкам в журнале, раньше ты занималась намного лучше. У тебя были четверки, а теперь я тебе с натяжкой ставлю удовлетворительно.

Я опустила вниз глаза, словно ребенок, совершивший мелкую шалость.

– Вы правы, Эдуард Владимирович. Физика всегда давалась мне с трудом, поэтому Мария Васильевна занималась со мной еще и индивидуально.

– Так вот в чем дело! Почему же ты мне ничего не сказала?

– У вас ведь такая большая нагрузка, я не хотела обременять вас еще и этим.

Эд встал со стула и положил руку мне на плечо, его глаза посмотрели в самую глубину моих.

– Какая ерунда! Я всегда готов помогать тем, кто ценит мою помощь. Я ведь вижу, какая ты, Лера, пусть у тебя не все получаться, но ты стараешься, стараешься лучше учиться, стараешься чего – то добиться, стать кем – то.

Я немного улыбнулась.

– У нас ведь завтра контрольная, а я бы так хотела написать ее на хорошую оценку. Хотя, – сказала я, тяжело вздохнув. – У вас, наверное, уже не будет времени, чтобы меня подготовить.

– Наверное, так…

– Если только сегодня вечером, во время осеннего бала.

– Во время бала… А я, чуть было, и не забыл о нем.

Эд снова сел за свой стол. Он старательно стал перебирать какие – то записи, будто бы в них скрывались ответы на все его вопросы.

– Ну, так как? – спросила я, прервав его поиски.

– Я уже и забыл, что значит быть классным руководителем. И как я могу? Мне ведь нужно будет смотреть за вашим классом.

– Эдуард Владимирович, мы же уже выпускники, за нами не нужно смотреть, тем более наша староста Марина получше любого надзирателя. Вы объясните мне две последние темы, с которыми у меня трудности. Это и займет то времени не больше, чем пол часа.

– Лера, я даже и не знаю…