Данные

том первый

Пролог

По тёмной улице, застроенной маленькими деревянными домишками, шёл человек. Его высокая, фигура выделялась в полумраке. Он был одет в тёмный костюм, который, казалось, впитал в себя всю тьму вокруг. Но что действительно притягивало внимание – это его глаза. Они горели ярко-зелёным светом, словно два изумруда, в которых отражались тайны, известные только ему. На вид ему было уже под шестьдесят, но в его движениях чувствовалась сила, которую годы не смогли сломить. На левом кармане его пиджака красовалась красная роза – живая, сочная, словно только что сорванная. На ногах – чёрные туфли, отполированные до блеска, а в руке он нёс старый кожаный чемодан с необыкновенной лёгкостью, будто в нём не было ничего, кроме воздуха. На голове – шляпа, словно сошедшая с экрана старинного чёрно-белого фильма.

Он шёл медленно, почти бесшумно. Его походка была спокойной, но в ней чувствовалась непоколебимая уверенность. Каждый шаг словно отмерял время, которое текло здесь иначе, чем в остальном мире.

Вдруг он остановился у одного из низеньких окон. Заглянув внутрь, он увидел своё отражение. Лицо было обычным, почти стереотипным – таким, какое он так долго добивался. Но глаза… Зелёные, искрящиеся, они выдавали нечто большее. На мгновение в них мелькнула печаль, но он тут же сменил её улыбкой – не наигранной, а искренней, словно вспомнив что-то важное.

Продолжив путь, он сначала посмотрел налево. Там, в одном из домов, он увидел человека, чья жизнь была наполнена красками. Да, сначала она была трудной, полной лишений, но потом он добился многого. Большую часть жизни он ни в чём себе не отказывал, но и не забывал помогать другим. Наш герой задержал на нём взгляд, словно взвешивая что-то в уме, а затем двинулся дальше.

Через несколько шагов он повернул голову направо. Там был другой человек – сильный духом, но холодный сердцем. Он не любил помогать другим, кроме своей родины. Он защищал её долгие годы и погиб, сражаясь за неё. Его боялись многие, но уважали ещё больше.

Загадочный человек задумался, словно вспоминая что-то давно забытое, а затем продолжил свой путь. Пройдя ещё несколько десятков метров, он столкнулся плечом с прохожим. Тот даже не извинился, просто прошёл мимо, не обращая на него внимания. Но наш герой знал, кто это был. Заносчивый, самоуверенный, он когда-то имел шанс покорить весь мир, но вместо этого едва не уничтожил его. У него было всё: власть, богатство, страх и уважение окружающих. Но вредные привычки и гордыня погубили его.

Как только прохожий скрылся за углом, человек в чёрном костюме повернул голову и увидел вдалеке ещё одну фигуру. Это был самый ментально сильный человек, которого он когда-либо встречал. Тот, кто смог объединить весь мир под единой идеей, достигнув уровня жизни, о котором другие могли только мечтать. И сделал он это с минимальными потерями.

Поверив в то, что увидел, таинственный человек крепче сжал ручку чемодана и направился к одному из домов. Перед тем как войти, он обернулся. Вдалеке, в низине, он заметил ещё одного человека – того, кого можно было назвать началом всей этой истории. Он был твёрд и решителен, хотя старался казаться мягким и уступчивым. Жизнь бросала его из стороны в сторону, но даже в самые тёмные моменты он находил надежду и цеплялся за неё, продолжая идти вперёд.

Осмотрев всех, кто жил в этих домах, ярко-зеленоглазый человек вошёл в дом. Он снял пиджак и повесил его на спинку стула. Теперь стало видно, что под пиджаком на нём была белоснежная рубашка, контрастирующая с тёмной тканью костюма. Он сел за старый деревянный стол, поставил чемодан перед собой и открыл его.

Внутри лежали пять капсул, заполненных жидкостью неопределённого цвета. Они переливались, словно живая радуга, заключённая в стекло. Рядом с ними лежала ещё одна колба – большего размера, но пустая.

Человек долго смотрел на содержимое чемодана, его зелёные глаза сверкали в полумраке комнаты. Наконец он произнёс:

– Наконец-то я собрал их всех.

И в тот же момент земля вокруг затряслась. Стены дома заскрипели, пыль посыпалась с потолка, но он оставался спокоен. Его голос прозвучал снова, тихо, но уверенно:

– Пора…

Драгонизм – идеология, которая, как ядовитый корень, проникла в умы людей. Её суть проста: чем больше мир раздроблен на мелкие части, тем лучше. Чем больше границ, флагов и независимых правителей, тем ярче горит пламя свободы. Но свобода ли это? В Рокмании драгонизм пустил глубокие корни, а за океаном его идеи стали почти религией. Однако соседи Рокмании, словно защищённые невидимым щитом, остались невосприимчивы к этой заразе. Именно это и спасло их. В самой же империи за причастность к драгонизму теперь казнят. Но даже страх смерти не остановил тех, кто жаждет разрушения. Крайние формы драгонизма идут ещё дальше: они требуют разделения вплоть до семьи. Каждый дом – своя крепость, свои законы. Государство? Оно должно исчезнуть. Законы? Они лишь цепи. Идея, которая начиналась как мечта о свободе, превратилась в кошмар.

Часть первая.

1

Эта история начнётся так и никак иначе. В абсолютно другой вселенной, которая никак не связана с нашей, развернутся события, полные тайн, опасностей и неожиданных поворотов. Итак, начнём.

В далёкой и невероятно красивой вселенной, жил Миронов Миноин Миноинович. Он обитал на планете Акрос, в великой империи Рокмания. Когда-то эта империя была величайшей из всех, её слава гремела на весь мир, а её столица, Польнополь, считалась жемчужиной цивилизации. Но теперь всё изменилось.

Империя трещала по швам. Социальные и политические проблемы, как ядовитые корни, опутали её изнутри. Внешние враги, бывшие союзники, с жадностью смотрели на её богатства, готовые разорвать её на части. Некогда единая и могучая, Рокмания теперь была лишь тенью своего былого величия.

Миноин, наблюдая за этим упадком, решил уехать. Он покинул родные места на окраинах империи и направился на запад, к центру, где уровень жизни всё ещё оставался высоким. Собрав немного денег, он купил билет на поезд: сначала до Новограда, потом до Пенталио, а дальше – куда судьба приведёт.

И вот он уже сидит в купе поезда, который мчится сквозь бескрайние просторы Акроса. В купе четверо: пожилая женщина, двое мужчин средних лет и сам Миноин. Их всех объединяло одно – все они бежали. Бежали от разрухи, от войны, от того, что когда-то было их домом.

Бабушка ехала к родственникам в Авыко, надеясь найти там покой. Антарос, мужчина с суровым лицом и шрамом на щеке, направлялся за границу, в Вильмур, где, как он надеялся, начнёт новую жизнь. Ротект, весёлый и громкий, мечтал увидеть столицу – великий Польнополь, о котором он столько слышал.

Поздним вечером, когда пожилая женщина уже спала, трое мужчин решили поболтать. Первым заговорил Антарос.

– Вижу, вы из ближних мест будете? – спросил он, глядя на Миноина.

– Я из Клирона, – ответил Миноин спокойно, но в его голосе чувствовалась лёгкая усталость.

– Из Клирона, говоришь? – Антарос усмехнулся. – Слышал, дела там хуже некуда. Говорят, несколько группировок уже несколько месяцев делят город, но по итогу просто грабят, даже не пытаясь восстановить его.

– Да, это горькая правда, – вздохнул Миноин. – Я уехал, потому что завод захватили, и работать уже негде. А как-то жить-то надо.

Антарос кивнул, его лицо на мгновение стало мрачным.

– Я тебя понимаю. Я ведь и сам уезжаю по той же причине. Жил я в Морске – городке неподалёку отсюда. Небольшой он был, может, человек двадцать пять тысяч и наберётся. Работал я на заводе, большом и богатом. Платили хорошо, с премиями, штрафовали редко. В общем, рай на земле. Но потом… – он замолчал, его голос дрогнул. – Директор объявил, что завод становится независимым от государства. И тогда военные просто взяли и взорвали его. Многих людей расстреляли на месте. Я не знаю, что ими руководило, но я один из немногих смог тогда спастись.

В купе повисла тишина, нарушаемая только стуком колёс.

– Давайте не будем о грустном, – вдруг вмешался Ротект, его звонкий голос разорвал тяжёлое молчание. – Я, например, из Марганацка.

– Из Марганацка, говоришь? – Антарос поднял бровь. – Слышал, у вас там всё хорошо идёт, и даже нынешние события вас мало затронули.

– Верно говоришь, – улыбнулся Ротект. – Город мой очень красивый. Чего только стоит центральный небоскрёб! А на работе шахтёра мне платили целых двадцать тысяч.

– Сколько? Двадцать? – Антарос чуть не подпрыгнул на месте. – Я за свои двадцать лет работы на заводе больше восьми никогда не получал!

Пока Антарос и Ротект спорили, Миноин пристально смотрел в окно. За стеклом мелькали города, деревни, сёла и бескрайние поля. Он не слышал их разговора, не замечал времени. Его мысли были далеко.

– Эй, ты, как тебя… – окликнул его Антарос.

– Его Миноин зовут, – подсказал Ротект.

– А, да, Миноин! Ты что, спишь?

– Нет, – ответил Миноин, не отрывая взгляда от окна. – А тебе что-то нужно, Антарос?

– А ты сколько получал на работе?

– Это уже не важно, – тихо сказал Миноин. Он лёг на полку, почесал затылок и закрыл глаза.

Антарос и Ротект продолжили спорить, но вскоре их спор перешёл в шутки, а затем и в дружескую беседу. К утру они стали неразлучными друзьями.

2

Миноин оказался на вокзале Новограда и замер, поражённый открывшимся перед ним видом. Он будто попал в гигантский калейдоскоп эпох, где прошлое и настоящее сплелись в причудливый узор. Вокзал, напоминающий исполинского зверя из древних легенд, возвышался над площадью. Его фасад, облицованный стеклом и сталью, сверкал под солнцем, словно драгоценная броня, но у основания виднелись массивные каменные блоки с выщербленными гербами – следы той самой «старой Рокмании», о которой Миноин слышал лишь в сказках. Воздух гудел от голосов толпы, смешиваясь с рокотом дирижабля, пролетавшего над крышей . его тень скользила по брусчатке, как призрак прогресса.

Он сделал шаг вперёд, и его нога утонула в мягком ковре лепестков, осыпавшихся с цветочных гирлянд, украшавших фонарные столбы. Видимо, здесь недавно был праздник. Но даже эта красота не могла скрыть трещин в фасадах: на стене ближайшего здания алел свежий плакат с надписью «Долой драгонизм!», а под ним валялись обломки разбитой витрины. Новоград, как и вся империя, балансировал на лезвии ножа.

Миноин шёл, запрокинув голову, пытаясь объять необъятное. У фонтана в центре площади он остановился, чтобы перевести дух. Вода струилась по фигуре древнего божества – крылатого льва, держащего меч и щит с гербом Рокмании. Но и здесь время оставило след: щит был расколот, а вместо глаза у льва зияла дыра от пули. Рядом сидела старуха в платке, продающая «счастливые» камушки с реки Новой.

Два дня он бродил по городу, стучась в двери мастерских и контор. В квартале заводов, где воздух пропитался запахом смолы и раскалённого металла, ему вежливо отказывали: «Мест нет, да и заказы только для армии». Даже в порту, где грузчики в поте лица таскали ящики с экзотическими товарами, лишь пожимали плечами: «Не до чужаков сейчас. Сам видишь – границы каждый день меняются. Кто знает, завтра Новоград в чьих руках будет».

На третий день, когда Миноин сидел в дешёвой харчевне «У великой реки», он услышал разговор за соседним столом. Двое мужчин в потёртых мундирах пили вино, громко споря о чём-то. «Екламбай – это жерло ада, – хрипел один, стуча кулаком по столу. – Туда даже драгонисты не суются! Зато билет до Пенталио через него – как золотой. Все маршруты перекрыты, только этот червь ещё ползает…». Миноин не стал дожидаться конца фразы.

На вокзале, у карты маршрутов, он ощутил ледяной комок в груди. Линии поездов, некогда ровные, как стрелы, теперь извивались, как змеи, обходя «новорождённые государства» – пятна, закрашенные кричащими цветами. Еламбай светился тусклой точкой в самом центре клубка нестабильности. Кассир, щурясь на запрос Миноина, фыркнул: «Туда? Один билет в один конец… Ну ладно, ваше дело».

На вокзале Миноин, чтобы скоротать время, решил завязать разговор с кем-нибудь. Его взгляд упал на молодого человека, сидевшего на лавке и явно ожидавшего поезда. Миноин подошёл и сел рядом.

– Приветствую, – сказал он, слегка кивнув. – Поезда ждёте?

– Да, вот сижу… жду… – ответил незнакомец, окинув Миноина любопытным взглядом. – А вы куда путь держите?

– До Екламбая.

Молодой человек усмехнулся, и в его глазах мелькнула тень иронии.

– Знаете, разные вещи говорят про это место. Говорят, там диктатор сидит – жестокий и безнравственный.

– Учту, – сухо ответил Миноин. – А вы кем будете?

– Маварди из Ойтоветра. Еду куда-нибудь на запад, а может, на юг – я ещё не определился. – Он вдруг пристально посмотрел на Миноина. – Стоп… Миноин, ты что ли?

– Да… – удивился Миноин. – А откуда ты моё имя знаешь?

Маварди улыбнулся, и его лицо озарилось воспоминаниями.

– Коронация в императорский полк помнишь? Лет десять назад, вроде. Я в звании был МиахОр, как раз этого полка. Я у тебя присягу принимал, помнишь?

– Точно! – Миноин оживился. – Только это был первый и последний раз, когда я тебя видел. У тебя отличная память!

– Не спорю, – усмехнулся Маварди. – Жалко только, тебя со службы рано отпустили. Да и, честно говоря, к тому времени у нас такой бардак начался… – его голос стал твёрже, почти жёстким. – Никто не понимал, что происходит.

– Времена сейчас не лучшие, – вздохнул Миноин. – Неужели ты меня по внешности запомнил? Я бы не сказал, что я особо примечателен.

– Ну как… – Маварди прищурился, словно изучая его. – Обычное телосложение, обычный рост, сероватые глаза, голос сурово мужской, черты лица на лет семь вперёд. Но одна вещь всегда выдавала тебя.

– И какая же? – заинтересовался Миноин.

– Твои, на первый взгляд, простые волосы, – на лице маварди появилась лёгкая улыбка.

– И что же в них примечательного?

– В народе бы сказали – торчком.

Оба засмеялись, и за мгновение напряжение между ними исчезло.

– Я только одного не понимаю, – сказал Миноин, когда смех утих. – Зачем имя менять?

Маварди нахмурился, и его лицо стало серьёзным.

– Знаешь, сейчас к бывшим военным отношение не лучшее, особенно к тем, кто служил самому императору. Поэтому я пытаюсь прятаться. Надеюсь, что смена фамилии и имени пойдёт на пользу моим планам.

Миноин кивнул, понимающе.

– Тебе на двенадцатый рейс?

– Угу.

– Поехали вместе?

– Вперёд! – улыбнулся Маварди, и в его глазах загорелся огонёк авантюризма.

3

Когда поезд тронулся, Миноин прижался лбом к стеклу. Последнее, что он увидел в Новограде, – статую крылатого льва на площади, теперь уже крошечную, как игрушка. Её разбитый глаз словно подмигнул ему на прощание.

– Что в мире новенького? За время пути ни одной новости не слышал, только слухи. Говорят, мир изменился навсегда.

Проломей, сидя в купе рядом с Миноином, медленно повернул голову. Его глаза, обычно твёрдые и уверенные, теперь отражали глубокую усталость.

– Изменился, это точно, – произнёс он, глядя на проплывающие за окном пейзажи. – Только боюсь, не в лучшую сторону. Далеко не в лучшую. – Он замолчал, словно подбирая слова, а затем добавил, уже не скрывая грусть: – Наш с тобой бывший дом, Миноин, рвут на части. И это не метафора. У него был шанс объединить весь мир под своим кровом, а теперь с ним не считается никто. И всё это из-за драгонизма. Сатанинская идеология, которая пожирает нашу мораль, нашу честь. О долге забыли уже давно.

Миноин молча кивнул. За окном мелькали леса и поля, словно бесконечная лента, напоминающая о том, что когда-то здесь была единая земля.

– Ты хотел услышать другое, – продолжил Маварди, его голос стал жёстче. – На западной границе Конфедерация Монтавы разорвала все союзы и соглашения. Она захватила нейтралов на западе и теперь глубоко вклинились в нашу оборону. Если её, конечно, ещё можно назвать обороной. Мы не оказываем сопротивления. Вильмур, Вильамер, Варамель, Руинос – всё это теперь их. Правда, говорят, что в последнее время они остановились. Почему – не ясно.

– А на юге? – спросил Миноин, чувствуя, как в груди сжимается тревога. – С Визимирцами и Кланом? Говорят, они уже близко.

Маварди усмехнулся, но в его глазах не было радости.

– Ты прав. Клан Грома захватил всю Манрианскую равнину. Линия фронта, если её так можно назвать, сейчас в 300–500 километрах отсюда. Мы с тобой где-то между Клироном и Новоградом. А Визимирская империя… – он сделал паузу, – они идут на Антаросбург. Гарнизон крепости не сдаётся. Пятьдесят тысяч лучших воинов бывшей империи держат оборону. штурмующих – полтора миллиона. Сколько из них пойдёт на убой, не ясно. – Он вздохнул, и в его голосе прозвучала ностальгия. – Жалко город. Я там был, по службе. Центр… там статуя на статуе. Красота, которую, боюсь, мы больше не увидим.

Миноин задумался. В его памяти всплыли образы Седейского моря, его бескрайние голубые просторы, и Новопинталио, стоящий на берегу, словно страж.

– Вы бывали на Седейском море? – спросил он. – Воистину прекрасное место. А Новопинталио… он тоже прекрасен.

Маварди кивнул.

– Думаю, мы оба согласимся, что каждый уголок необъятной Рокмании был прекрасен.

– Я слышу в ваших словах тревогу за будущее, – тихо сказал Миноин. – Вы серьёзно считаете, что у нас нет будущего?

– Почему нет? Судьба судьбой, а время покажет. – Он помолчал, затем спросил: – Приходилось ли вам иметь боевой опыт?

Миноин усмехнулся.

– Приходилось. Долгое время я в разведке работал. На моём счету больше двадцати заданий и одно крупное дело. Может, слышали о деле с золотым рудником в Клане?

– Нет, должно быть, засекретили, – ответил Маварди, заинтересованно приподняв бровь. – Так где вы получили боевой опыт?

Миноин откинулся назад, и его взгляд стал далёким, словно он снова видел перед собой те события.

– Давно это было. Мне нужно было отправиться на задание. Я был на границе с Кланом Грома, в городке Чвинхае – точное название не помню. Мне нужно было переправиться через границу. Стою я, разговариваю со старшим в городке, как вдруг – взрывы. Наши укрепления начали обстреливать, тревога зазвучала, а потом из-за холмов как попёрли южане! Их было много, очень много. Они выбили нас с большей части города, а на западе и востоке прорвались на десятки километров. Судя по докладам, которые я потом слышал, они планировали стратегический прорыв. Хотели захватить всю Манрианскую равнину.

Он замолчал, словно переживая те моменты снова.

– Мы держались на севере укреплений, но надежды не было. В боях мне удалось ранить одного из врагов. И тогда к нам подошло подкрепление – элитный отряд, закалённый в боях. Те самые, должно быть, кто сейчас под Антаросбургом сидят. И всё изменилось. На западе армия Буртоса, в пять раз меньше по численности, отбросила их за реку и окружила группировку в центре и на востоке. Большинство сдалось.

Маварди усмехнулся, и в его глазах вспыхнул огонь.

– Да, помню. Я тоже там был. Состоял в армии Буртоса. Ух, дали мы им тогда жару! Только, кажется, они забыли.

Миноин улыбнулся, но его улыбка была горькой.

– Мы им ещё покажем!

– Кому покажем? – резко оборвал его Маварди. – Манрианская равнина захвачена южанами. Всё, что мы сделали, было зря.

Миноин посмотрел на него, и в его глазах загорелся огонь, который давно уже не горел.

– Рокмания возродится. Я в этом уверен.

4

Он оказался на вокзале Екламбая, и с первой же секунды этот город впился в него, как ржавый гвоздь. Вокзал пророс из земли трещинами и копотью. Его кирпичные стены, когда-то охристые, теперь почернели от сажи и плесени. Шаткая крыша проваливалась местами, открывая взгляду балки, скрипящие на ветру. Платформа была усыпана окурками и битым стеклом, а под навесом ютились бродяги в прожжённых пальто – их пустые глаза следили за каждым шагом новоприбывших. Воздух гудел от воя ветра в ржавых фермах и вонял запахом мазута.

Но сам городок был ещё страшнее.

Екламбай раскинулся в долине, окружённой голыми холмами, будто сама природа отвернулась от этого места. Узкие улочки петляли между домами, которые давно перестали быть жилищами – теперь это были каменные коробки с выбитыми окнами, заколоченными досками. На стенах висели обрывки плакатов с лицом диктатора: мужчина с ледяными глазами и тонкими губами, сжатыми в линию.

Власть здесь принадлежала тому, кого называли «Отцом Отечества». Он запретил женщинам жить в городе – декрет висел на каждом углу. Теперь Екламбай был городом теней: мужчины в красиво вышитых мундирах патрулировали улицы, подростки с тусклыми лицами таскали ящики на складах, а старики прятались по подвалам, боясь даже кашлянуть лишний раз.

Беззаконие цвело махровым цветом. У фонаря на центральной площади Миноин увидел, как двое стражников избивают подростка – тот упал на землю, прижимая к груди украденную булку хлеба. Прохожие спешили отвернуться, словно не замечая. Чуть дальше, у полуразрушенной ратуши, толпился народ его гнали в рабочие лагеря под дулами винтовок. Эти лагеря, как раковая опухоль, опоясывали город: колючая проволока, вышки с часовыми, бараки без окон. Говорили, что там исчезали даже те, кто посмел усомниться во власти диктатора.

Но самое жуткое – это тишина. Ни детского смеха, ни женских голосов. Только лязг цепей, грубый мат надсмотрщиков и вой ветра в пустых окнах. Даже собаки здесь не лаяли – их давно съели.

Миноин шёл, стиснув чемодан, чувствуя, как каждый кирпич этого ада давит на грудь. У колодца он увидел старика, черпающего мутную воду. Тот прошептал, не поднимая глаз: «Беги, чужеземец».

Через два часа Миноин уже сидел в поезде, набитом беженцами. Когда состав тронулся, он взглянул в окно: на перроне стояли те же стражники, а за ними – силуэты рабочих лагерей, сливающиеся с горизонтом.

Но поезд уже набирал скорость, увозя его прочь от этого кошмара.

5

До Пенталио Миноин не доехал – путь преградила новая граница, нарисованная на карте, словно детская каракуля. Вместо этого поезд остановился в крошечном и, казалось, затерянном на фоне бурлящей жизни Протополисе. Это был городок, которого не было даже на его старой карте, и его название звучало претенциозно, словно придумано воплощением амбиций чиновника, мечтавшего о величии и славе. Однако реальность оказалась куда более скромной и невзрачной: с населением всего в десять тысяч жителей в его центре возвышалась пара пятиэтажек, а вокзал, сверкающий стерильной чистотой, привлекал к себе внимание путников. Белые плиты, хромированные скамьи – всё это было новым и незапятнанным временем, и невольно напоминало Миноину о родном Клироне, том самом городе до того, как его поглотил хаос и беспорядок. Сердце сжалось от щемящей ностальгии, заставив задуматься о времени ушедшем и упущенных возможностях.

Миноин стоял у вокзального ларька, сосредоточенно пересчитывая трижды двадцать тысяч вселенов, словно пытаясь уловить хоть малейшую надежду. «До следующей станции? Если питаться одним лишь воздухом», – усмехнулся он про себя, пряча солидную пачку купюр обратно в карман.

Протополис жил своим особенным ритмом, ритмом заводов и промышленных кампусов. Это было заметно сразу с первых шагов, сделанных по его пыльным улицам: воздух был насыщен звуками, гудящими, как раскалённая проволока под напряжением. На востоке, у самого края Протополиса, возвышались массивные корпуса железобетонного гиганта – это был завод, и его мощь ощущалась в каждом звуке, в каждом глотке воздуха. Рядом с ним расположился рельсовый завод, откуда доносился бессменный лязг металла, а по ночам небо над ним алело от ярких вспышек сварки, окрашивая своим светом небо и земли в подножии. Местные жители часто шутили, что «там куют цепи для нового порядка», но за этими словами скрывалось нечто большее, нечто, что укладывалось в рамки живучей действительности города.

Жизнь кипела и на другом заводе, нефтеперерабатывающем, что стоял за рекой, о котором было известно крайне мало, и тайна окутывала его густым покрывалом. И вот, вопреки логике и здравому смыслу, в самом центре небольшого городка стоял уверенным бастионом мясокомбинат, напоминающий древнюю крепость. Его кирпичные стены дышали историей и копотью, а сладковато-мясной запах наполнял улицы, создавая причудливую симфонию запахов. «Неплохо для небольшого городка», – решил Миноин, прогуливаясь по улочкам. Дома, хоть и невзрачные, были удивительно целы и ухожены, а в витринах магазинчиков смиренно красовались консервы, инструменты, дешёвая одежда – всё это придавало городу ощущение стабильного урбанистического пережитка.

В центре города, на площади у мэрии, висел плакат: «Протополис – опора нового мира!». Под плакатом стояли толпы безработных, терпеливо ожидающие набора на заводы, словно в ожидании нового жизненного шанса.