Глава 1
Отряд «Тупые Шипы», Опушка Леса у Ручейка «Сопливый Нос», Утро 10-го дня. Состояние: Без следов. Без идей. Сонные.
Гнилозуб (самый корявый и вечно недовольный) пнул потухший костёр. Угли разлетелись, один попал Шныгу (самому юркому и нервному) прямо на голую мозоль на ноге.
– АЙ! Ты чо, урод лесной?! – завизжал Шныг, подпрыгивая на одной ноге и обдувая мозоль ладонью. – Ногу спалишь! И так сапог проклятый жмёт!
– А ты чо, сопляк, на углях спал? – огрызнулся Гнилозуб, почёсывая грязный живот под ржавой кирасой. – Кто последний встал – тот гнилые корни на завтрак жуёт! И угли тушит ногами! Вот!
– Я не спал! Я… разведку вёл! – Шныг гордо выпятил грудь, указывая кривой палкой на ближайший куст. – Там… движение было! Шорох!
– Шорох? – Бугор (самый толстый и сонный), до этого мирно ковырявший в носу, оживился. – Еда? Дичина? Кабанчик? А? Где?! – Он схватил свою затупленную алебарду, оглядываясь с надеждой.
– Не-а, – мрачно констатировал Шныг. – Ёжик. Колючий. Убёг. И следов никаких не оставил. Как и этот проклятый хоббитёнок!
Бугор разочарованно бухнулся обратно на землю.
– Опять ёжик… – пробурчал он. – А я так мечтал о кабанчике… Или хотя бы о жирной улитке… Хоббит… – Он махнул рукой. – Сказки всё. Кто его видел-то? Может, его вообще нету? Капитан придумал, чтоб мы по этим сопливым лесам шлялись?
– Как нету?! – взвизгнул Шныг. – Капитан сказал – есть! С колечком! Маленький, вонючий, лысый!
– Не лысый, – поправил Гнилозуб, пытаясь отковырять кусок засохшей грязи с локтя. – Волосатый. Как крыса мокрая. И пахнет… – Он втянул носом воздух, морщась. – …цветами и пирогами. Противно.
– Ага, а ты знаешь, как пахнут пироги? – усомнился Бугор, у которого при слове «пироги» заурчало в животе.
– Нет! – честно признался Гнилозуб. – Но Капитан сказал – «Пахнет пирогами и страхом». А страх я знаю. Он пахнет… мочой. Когда Шныг Капитана видит, например.
– Не вру! – покраснел Шныг (насколько это возможно под зеленой кожей). – У меня просто… мочевой пузырь слабый! От природы!
Наступила неловкая пауза. Три пары жёлтых глаз уставились на лесную чащу. Солнце, пробиваясь сквозь листву, неприятно слепило.
– Так… – протянул Гнилозуб, окончательно отковыряв грязь и с удовлетворением разглядывая результат. – …куда идём-то? Запаха нет. Следов нет. Шорохи – ёжики. Идеи есть?
– Налево! – сразу предложил Шныг, тыча палкой наугад. – Там вон ручеёк журчит! Вода! Может, хоббит пить хочет? Или умыться? Эти чистюли вечно умываются!
– Вода мокрая, – мрачно заметил Бугор. – А я сапоги только высушил. Иди один, если хочешь.
– Направо! – заявил Гнилозуб, указывая в противоположную сторону, где было чуть темнее. – Там тень! Хоббиты солнца боятся, как и мы! Наверное. Может, там спрятался?
– А может, он летает? – вдруг выдал Бугор, глядя на пролетавшую птицу. – У него же колечко волшебное! Может, он невидимый и летает? И смеётся над нами сверху? – Он злобно погрозил кулаком небу. – Слезай, трус!
Шныг испуганно огляделся.
– Летает?! Невидимый?! Ой, не говори… Я теперь везде его чуять буду! – Он начал тыкать палкой в пустоту вокруг себя. – Ты здесь? А? Отзовись! Чую тебя!
Гнилозуб тяжело вздохнул. Капитан точно отрежет ему уши за такой отряд.
– Ладно, балбесы, – проворчал он. – Идём… эээ… прямо! По этому… эээ… звериному следу! – Он ткнул пальцем в едва заметную тропинку, протоптанную, вероятно, оленем или зайцем.
– Это след? – прищурился Бугор, нагибаясь. – А где копыта? Или лапки? Похоже на… грибную полянку кто-то топтал.
– Это стратегический след! – настаивал Гнилозуб. – Хоббит мог за оленем спрятаться! Или… на зайце уехать! Они же маленькие! Всё возможно! Вперёд! Ищите следы хоббита… или зайца… или грибов! (Грибы тоже сойдут!) – добавил он шёпотом.
С неохотой, ворча и спотыкаясь о корни, отряд «Тупые Шипы» побрёл по тропинке. Шныг тыкал палкой в каждый куст, бормоча: «Невидимый!». Бугор ковырял землю алебардой в поисках съедобных корешков. Гнилозуб шёл первым, старательно делая вид, что знает куда, и думая о том, как бы свалить вину за провал на «этих двух идиотов».
А на опушке у ручья «Сопливый Нос» мирно остались лежать три забытых орками мешка с гнилой провизией и одним относительно целым, но очень чёрствым сухарём. На него уже смотрела ворона.
Глава 2
Отряд «Тупые Шипы», Глухой Лес (Где-то? Наверное…), Глубокая Ночь 10-го дня. Состояние: Заблудились. ГОЛОДНЫЕ. Злые на весь мир.
Лесная чаща сгустилась в непроглядную, враждебную черноту. Три фигуры, больше похожие на сбившихся в кучу мокрых крыс, чем на грозных слуг Тьмы, плюхнулись на корни древнего дуба.
– Хватит! – взревел Гнилозуб, смахивая с лица паука размером с его кулак (паук обиженно уполз). – Я больше ни шагу! Ноги отваливаются! И этот лес… он ЗЛОЙ! Он специально корнями под ноги лезет!
– Ага! – подвыл Шныг, дрожа от холода и страха перед невидимыми летающими хоббитами. – И деревья шепчутся! Слышите? «Орки-дураки… орки-дураки…» Это они про нас!
– Не деревья, – мрачно пробурчал Бугор, потирая живот, который урчал, как разъяренный тролль. – Это у меня в животе урчит. От голода. Сильного. Смертельного.
Слово «голод» висело в воздухе, как проклятие. Все трое одновременно вспомнили о мешках с провизией. Вернее, о том, что их НЕТ.
– Провизия… – шёпотом произнес Шныг, и его глаза округлились от ужаса, затмив даже страх перед невидимками. – Где… где мешки?!
Тишина. Только урчание Бугора да треск сучка где-то в темноте.
– ТЫ! – Гнилозуб внезапно ткнул грязным пальцем в Шныга. – Ты был ответственным за мешки после привала у ручья! Помнишь? Я сказал: «Шныг, тащи мешки, а то Бугор съест всё до ужина»!
– Я?! – завизжал Шныг. – Я?! Я думал, Бугор тащит! Он же всегда тащит еду! Он её чует за милю! БУГОР! ГДЕ МЕШКИ?!
Бугор медленно поднял тяжёлую голову. Его лицо, обычно выражавшее лишь сонливость или голод, сейчас было озарено искрой… воспоминания?
– Мешки… – протянул он задумчиво. – Такие… серые… или коричневые? Тяжёлые. В одном… был тот чёрствый сухарь. Я его… я его присматривал. Как сокровище.
– И ГДЕ ОНИ?! – заорали хором Гнилозуб и Шныг.
– У ручья, – честно ответил Бугор. – Остались. Я думал… вы понесёте. – Он укоризненно посмотрел на Гнилозуба и Шныга.
Наступила мёртвая тишина. Даже урчание Бугора стихло, будто затаив дыхание. Потом Шныг издал звук, средний между воем раненого волка и визгом поросёнка, и повалился на землю, катаясь по мху.
– У РУЧЬЯ?! ЗА ЛИГИ ОТСЮДА?! В ПРОШЛОЙ ЖИЗНИ?! – он бил кулаками по земле. – МЫ УМРЁМ! УМРЁМ ОТ ГОЛОДА В ЭТОМ ПРОКЛЯТОМ ЛЕСУ! И НАС СЪЕДЯТ… ДЕРЕВЬЯ! ИЛИ НЕВИДИМЫЙ ХОББИТ!
Гнилозуб стоял, как истукан, его мозг лихорадочно соображал, как свалить вину дальше.
– Это… это вороны! – внезапно провозгласил он. – Большие, злые вороны Сарумана! Они стащили наши мешки, пока мы героически… эээ… исследовали след оленя! Да! Это саботаж! Диверсия!
– Вороны утащили три здоровенных мешка? – усомнился Бугор, глядя на Гнилозуба как на полного идиота. – Сильные вороны.
– МАГИЧЕСКИЕ ВОРОНЫ! – настаивал Гнилозуб. – Или… или этот хоббит! Он невидимый, он сильный! Он мог утащить! Он мстит за то, что мы его ищем! Логично?
– Логично! – захныкал Шныг, перестав кататься. – Он здесь! Он невидимый! И он украл нашу еду! Прямо из-под носа! Ой, боюсь! – Он снова спрятал голову под руки.
Бугор тяжело вздохнул. Логика была непостижима. Но голод был реален. Он начал методично ощупывать карманы своей рваной куртки, надеясь найти хоть крошку. В кармане брюк его толстые пальцы наткнулись на что-то маленькое, твёрдое и… знакомое.
– Ага! – торжествующе произнёс он, доставая смятый, покрытый ворсом и чем-то липким… но всё ещё целый ЧЕРСТВЫЙ СУХАРЬ. Тот самый, сокровище из забытого мешка. Видимо, он сунул его в карман у ручья «на перекус», а потом забыл.
– СУХАРЬ! – завопили Гнилозуб и Шныг, как один, их глаза загорелись зелёным голодным блеском. Они бросились к Бугору.
Началась дикая, нелепая драка. Три орка, спотыкаясь о корни и толкая друг друга в темноте, рвали и метались за крошечным куском чёрствого хлеба. Сухарь летал из рук в руки, крошился, падал в грязь, его снова хватали. Шныг пытался укусить палец Гнилозуба, Гнилозуб душил Бугора, Бугор ревел и отмахивался, как медведь от пчёл. В конце концов, сухарь, разломанный на три микроскопических, грязных кусочка, был с жадностью проглочен.
Тишина. Тяжёлое дыхание. Удовлетворенное урчание Бугора. Жалобное хныканье Шныга: «Я свой кусок проглотил, даже не почувствовал…». Злобное бормотание Гнилозуба: «И это всё?! На ужин?! Капитан узнает…».
Они плюхнулись обратно на землю, теперь ещё более голодные, злые и разбитые после битвы за сухарь. Надежда найти хоббита таяла быстрее, чем крошки во рту. Единственный луч света в их мрачном существовании – тускло мерцающие вдалеке, над лесом, холодные звезды. Или это были глаза невидимого хоббита? Шныг скулил и зарывался носом в мох.
Глава 3
Отряд «Тупые Шипы», Неизвестный Берег Неизвестного Ручья (Но Рыба Есть!), Поздняя Ночь 10-го/Раннее Утро 11-го дня. Состояние: СЫТЫЕ! ХВАСТЛИВЫЕ! ВЕЛИКИЕ ОХОТНИКИ!
Возвращение за припасами обернулось новым эпическим блужданием. Лес, казалось, издевался: знакомые корни вели к незнакомым полянам, ручей «Сопливый Нос» будто испарился. К утру (или это была всё ещё ночь? кто разберёт!) они вывалились из чащи не там, где оставили мешки, а на совершенно незнакомом берегу тихого ручейка.
– Опять не туда?! – Шныг пнул камень, который больно отозвался в его и без того разбитом сапоге. – Я же говорил – направо! Там был тот кривой дуб!
– Кривых дубов тут сотни, сопляк! – огрызнулся Гнилозуб, но без обычной злобы. Его мысли, как и у Бугора, крутились вокруг одного: ГОЛОД. Звериный, всепоглощающий. – Провизия… пропала навеки… мы сдохнем…
– Умру… – простонал Бугор, повалившись на мокрый песок. – Прямо сейчас. От голода. И тоски. И от сапог Шныга.
И тут… ЧУДО!
Шныг, бесцельно бредя по кромке воды и мечтая хоть о жирной пиявке, споткнулся обо что-то большое, скользкое и… пахнущее!
– А-А-А-А! ЗМЕЯ! МОРСКОЕ ЧУДОВИЩЕ! – завизжал он, отпрыгивая.
– Где?! – Гнилозуб схватился за меч (которым в основном колол дрова).
– Где чудовище?! – Бугор мгновенно ожил, представляя гигантскую жареную тушу.
Но это были не змеи. Это были ДВЕ ОГРОМНЫЕ, СВЕЖИЕ РЫБИНЫ! Видимо, выбросились на берег во время ночного нереста или просто потеряли ориентацию. Они лежали, слегка присыпанные песком, их тусклая чешуя поблескивала в первых лучах рассвета.
Минута ошеломлённого молчания. Потом лес огласил дикий, триумфальный рев.
– РЫБА-А-А-А! – заорал Бугор, слюна брызнула у него изо рта. – ЦЕЛЫЕ ДВЕ! КАК СВИНЬИ!
– НАШЕ! – рявкнул Гнилозуб, уже таща одну рыбину за жабры. – ДОБЫЧА ОТВАЖНЫХ ОХОТНИКОВ! Я ЖЕ ГОВОРИЛ – МЫ ВЕЛИКИЕ СЛЕДОПЫТЫ!
– Я нашёл! – пищал Шныг, пытаясь оттащить вторую рыбину у Бугора. – Я! Шныг! Я споткнулся о неё героически! Значит, моя!
– МОЯ! – рычал Бугор, обнимая рыбину, как невесту. – Я голоднее всех! Я умру первым, если не съем!
Началась недолгая, но шумная возня. В итоге рыбы были признаны общим трофеем, добытым благодаря «коллективной мудрости и удачливости отряда» (как позже доложит Капитану Гнилозуб, если они выживут).
Теперь главное: ЖАРИТЬ!
Развели костёр. Не костёр – ПОЖАРИЩЕ! Гнилозуб, вдохновлённый удачей, решил, что маленький огонь – для слабаков. Они наломали кучу сучьев (Шныг чуть не упал с сосны), натаскали сухого валежника (Бугор утащил целое гнилое бревно) и воздвигли кострище, достойное праздника в Мордоре. Пламя взметнулось в предрассветное небо, осветив окрестности ярче фонаря Гэндальфа. Искры летели к верхушкам деревьев.
– Вот это ОГОНЬ! – самодовольно заявил Гнилозуб, подбрасывая в пламя еще охапку хвороста. – Пусть весь лес видит могущество «Тупых Шипов»! Пусть хоббит дрожит!
– А вдруг… нас увидят? – робко пискнул Шныг, озираясь на ярко освещенные окрестности. – Люди? Эльфы? Те… другие орки?
– ПФ! – отмахнулся Гнилозуб. – Кто посмеет сунуться к такому костру? Мы же ВЕЛИКИЕ! И СЫТЫЕ БУДЕМ!
Рыбы, наскоро выпотрошенные кривым ножом Гнилозуба (внутренности Шныг героически сбросил обратно в ручей – «пусть другие рыбы учатся!»), были насажены на крепкие ветки и водружены над адским пламенем. Жир закапал, шипя, в огонь. Запах жареной (и местами подгоревшей) рыбы наполнил воздух. Для орков это был аромат рая.
Они ели. Нет, они ПИРОВАЛИ! Рвали горячее мясо руками, чавкали, обжигались, рычали от удовольствия, бросали кости прямо в огонь. Бугор урчал, как целый выводок довольных троллей. Шныг облизывал пальцы и жир с локтей. Гнилозуб, с рыбой в одной руке, размахивал другой, вещая:
– Вот видите, болваны! Удача! Это знак! Саурон сам послал нам эту рыбу! Значит, мы на верном пути! Хоббит – где-то рядом! Скоро мы его схватим! Живого! С колечком!
– А награда! – с набитым ртом добавил Шныг. – Капитан обещал! Целую бочку… эээ… чего там? Гнилого мяса? Или свежего? И сапоги новые! Без дыр!
– Сапоги?! – фыркнул Бугор, отламывая хвост второй рыбы. – Мне – целую ЖАРЕНУЮ СВИНЬЮ! Или быка! И спать на тюфяке из кроликов! И чтобы этот хоббит… – он ткнул костью в сторону леса, – …носил мне пиво! Пока я сплю на кроликах!
– А мне – замок! – заявил Гнилозуб, вдохновленный сытостью и пламенем. – Небольшой. Из чёрного камня. На горе. С ямой для пленных эльфов! И чтобы они пели мне песни! Весёлые! Или грустные… как захочу!
– А мне – волшебную палку! – выпалил Шныг. – Которая делает невидимым! Чтобы я мог подкрасться к Капитану и… эээ… положить ему в сапог лягушку! Или просто посмотреть, как он моется! Хе-хе!
Они сидели у гигантского костра, обжираясь рыбой, бросая в пламя кости и строя грандиозные планы на будущее. Чувство голода сменилось пьянящим ощущением всемогущества. Лес вокруг их ярко освещённой поляны казался им покорённым. Мысли о забытых мешках, о невидимом хоббите, о гневе Капитана – всё растворилось в дыму и запахе жареной рыбы. Они были королями этой поляны, повелителями рыб, героями ночи!
«Тупые Шипы» забыли все свои беды. Они на вершине мира. Они СЫТЫ. Им море по колено. Ну, или ручей. Главное – жратва есть. А хоббит… хоббит подождёт до завтрака. Или до обеда. Или… пока не кончится рыба.