Восстание Персеполиса
- -
- 100%
- +
– Задержитесь на минутку, Эмили, – попросила Драммер, закрывая демонстрационное видео с Фусана. – У меня к вам еще один разговор.
Тюр вышел, закрыв за собой дверь, а Сантос-Бака опустилась на место. Ее равнодушная хмурость была напускной. Драммер выдавила улыбку. Получилось не лучше и не хуже остального.
– Знаешь, чему я научилась когда-то, работая с Фредом Джонсоном? – начала Драммер. – Не запускай дела слишком надолго. Всегда есть соблазн не трогать, пока не горит, но при этом ты рискуешь всю жизнь только и разгребать пожарища.
– Ты о структуре трафика, которую Земля с Марсом продвигают для Ганимеда?
У Драммер дрогнуло сердце. Она умудрилась забыть о насущном деле, и это напоминание ее придавило.
– Нет, я о проблеме «Росинанта». И ее связи с… – Она ткнула большим пальцем в пустой монитор, где только что прокручивалось видео со стручками. – Мы получили в руки губернатора планеты-колонии. Формально Ассоциация Миров еще не запрашивала его статус, но это лишь дело времени. Я так и вижу, как Кэрри Фиск потирает свои толстые пальчики. Очень неплохо бы разобраться с этим заранее.
– Вот оно что, – протянула Эмили. – Ну, у меня на этот счет состоялось несколько неофициальных разговоров. Идея запросить согласия ООН… ну, ее так просто не протолкнешь. Мы не для того так далеко ушли, чтобы снова спрашивать разрешения у правительства комочка грязи.
Драммер кивнула. Враждебность между внутряками и Поясом оставалась для нее главным препятствием в работе. А она и сама не видела много проку в коалиции Земля – Марс.
– Это понятно, – согласилась она. – И мне тоже не нравится. Но это позволит нам откреститься от новых уговоров Джеймса Холдена. Чего мне точно не надо – это чтобы тринадцать сотен миров увидели в нашем Союзе проблему. Втянуть в раскол ООН – хотя бы чисто номинально – означало бы разделить с ними ответственность. Пусть этот Хьюстон и его веселые разбойники гниют в тюрьме ООН, а мы тогда останемся просто извозчиками, доставляющими корабли с места на место. Пленник – дело иное.
– Или, – поправила Сантос-Бака, – мы признаём факт, с которым только флиртовали с тех пор, как выбрались из голодных лет. И начинаем рассматривать Союз как правительство тринадцати сотен миров.
– Не желаю быть президентом тринадцати сотен миров, – возмутилась Драммер. – Я хочу управлять транспортным союзом, регулирующим движение через врата. А все эти планеты и спутники пусть себе занимаются своими делами, не влезая в наши. У нас и так рук не хватает.
– Будь у нас больше работников…
– Эмили, – объявила Драммер. – Знаешь, что наверняка не решит ни одной из наших проблем? Еще один комитет.
Пока Эмили смеялась, стол Драммер издал тихий звон. Тревожное сообщение от Вогана. Первоочередное. Она оставила его повисеть. Если дело не в том, что «Дом народа» вот-вот развалится на части, от лишней минуты не убудет. А если и разваливается, она ничем не поможет.
– Ты видела те же сводки по логистике, что и я, – продолжала Драммер. – Ожидать, что Союз возьмется определять политику целого…
Звонок повторился немного громче. Драммер, зарычав, стукнула по экрану: принять. Появившийся Воган, не дав ей времени рявкнуть, сказал:
– Сообщение с Лаконии, мэм.
Драммер уставилась на него.
– Что?
– Пришло предупреждение, что Лаконские врата активировались, – объяснил Воган. – Следом новое сообщение. Доклад с Медины поступил… – он отвел было взгляд, но снова посмотрел на нее, – четыре минуты назад.
– Открытой связью?
– Да, мэм. Только аудио. И нешифрованное. Сообщение для прессы.
– Давайте послушаем, – сказала она.
Зазвучал голос, тихий и теплый. Ей вспомнилось шерстяное одеяло из детства, одновременно уютное и кусачее.
Драммер ему не доверяла.
– Граждане объединенного человечества, к вам обращается адмирал Трехо, командующий флотом Лаконии. Мы открываем свои врата. Через сто двадцать часов мы выйдем в медленную зону для доставки на станцию Медина персонала и средств, обеспечивающих участие Лаконии в предстоящем великом прогрессе человечества. Мы надеемся на дружескую встречу. Повторяю сообщение…
– Ну, – начала Сантос-Бака и осеклась. – Вот уж чего не предвидела.
– Ладно. – Драммер заглянула в ее круглые глаза. – Собирай всех, Эмили.
Космический город «Дом народа» до сих пор оставался на орбите Марса, поблизости от Земли и Солнца, в чертовой дали от спутников Юпитера и Сатурна. Десять часов ушло на то, чтобы услышать отклики всех экспертов Союза, и еще пять для полного их обзора и выпуска единого заявления. Любой вопрос, разъяснение, любые новые нюансы и протесты отняли бы примерно столько же времени. Бо́льшую часть оставшихся до возвращения Лаконии ста двадцати часов Драммер отвела на ожидание ответов. Сообщения летали между планетами и лунами, космическими городами и станциями со скоростью света в вакууме, и ее чертовски не хватало.
Голос на записи определили как принадлежащий Антону Трехо, лейтенанту марсианского флота, ушедшему на Лаконию с отколовшимися кораблями после бомбардировки Земли. Да, голос могли подделать, но техническая служба склонна была считать его подлинным. Со станции Медина сообщали о всплесках света и излучения во вратах Лаконии – признаки соответствовали приближающимся с тормозным ускорением кораблям. Сколько их и какого типа, пока оставалось только догадываться.
Марс при внезапной и безнадежной попытке Свободного флота захватить власть лишился почти трети своих кораблей. Одни достались Свободному флоту в системе Сол, другие ушли на Лаконию. За минувшие с тех пор десятилетия Земля и Марс понемногу восстанавливали свои космические силы. Технологические прорывы, основанные на изучении чужих артефактов, – кружевные пластины, магнитные ловушки с обратной связью, компенсирующие инерцию орудия точечной обороны – стали за это время обыденностью. Даже если корабли за вратами Лаконии сумели в деталях выяснить процесс производства, им еще понадобилось бы построить верфи и создать производственную базу. Тридцать лет без обновления – долгий срок.
Самым вероятным представлялся сценарий, по которому в банановой республике Дуарте что-то не заладилось, и пришлось восстанавливать связи, чтобы вытребовать, выклянчить или выторговать необходимое ему – или тому, кто теперь там у власти, – для выживания.
Драммер несколько зацепила особая отметка в рапортах разведки – спекуляции на тему судьбы активного образца протомолекулы, похищенного с Тихо во время войны. Она помнила тот день. Пришлось драться в собственных коридорах за собственную станцию. Она как сейчас ощущала ту холодную ярость – обнаружить предательство в своих же рядах! И как держался тогда лидер – Фред Джонсон.
Ей и теперь недоставало Фреда. Сидя в кресле перед терпеливо дожидавшимися ее внимания рапортами разведки на мониторе, Драммер гадала, как бы разобрался со всем этим он. Не только с Дуарте и Лаконией – со всем этим.
Ее монитор звякнул и высветил оранжевый флажок умеренной срочности. Новый доклад с Медины с уточненной аналитикой подписей двигателей по ту сторону врат. Шумно выдохнув, Драммер открыла сообщение. Данных, конечно, все еще не хватало, но, очевидно, зафиксированные двигатели либо не числились в регистре, либо изменились настолько, что больше не соответствовали базе данных. Она пробежала пальцем по сопроводительному тексту – чтобы утомленный взгляд не терял строки. Во флоте Дуарте имелся по меньшей мере один корабль класса «Доннаджер». Судя по размеру дюзового выброса, возможно, вот этот. Постаревший, да. Износившийся. Но все еще грозная сила.
Она встала и потянулась. Боль начиналась между лопатками и уходила в основание черепа. Слишком засиделась за чтением докладов, которые следовало бы оставить Вогану. Как-никак переваривать информацию – главная его обязанность. Но и ее тоже. А себе Драммер доверяла больше, чем ему.
Она нашла на схеме корабля Эмили Сантос-Баку. Время было позднее, но ее молодая помощница тоже не уходила к себе в каюту. Система отыскала ее в столовой администрации. При мысли о еде пробудился желудок, забытый голод вспыхнул пожаром. Драммер быстро отстучала сообщение с просьбой подождать ее. Потом закрыла свой монитор, ввела пароль безопасности и вышла.
Коридоры Дома народа сохраняли ощущение новизны. Захваты для рук и ног на стенах еще не сносились, как на поживших кораблях и станциях. Все лампы светили неуловимо ярче, показывая, что установлены совсем недавно. Ничто пока не успело испортиться или поломаться.
Их огромный плавучий город еще настигнут приметы старости, но пока что он блеском и совершенством походил на молодой Сингапур. Хорошо налаженный город. Вытолкнуть бы его сейчас к самым звездам, и все было бы тик-так.
Она застала Сантос-Баку в обществе мужчины постарше, в сером тренировочном костюме. Тот кивнул Драммер, а когда та села, отошел. Эмили улыбнулась:
– Похоже, тебя не помешает подкормить.
– Обед был давно. Через минутку займусь. Ты доклады видела?
– Кроме самых последних – да.
– А что совет?
Эмили сосредоточилась, задумалась, замкнулась в себе, как игрок в покер. И заговорила осторожно, взвешенно:
– Довольно трудно проникнуться беспокойством из-за флотилии дряхлых марсианских кораблей под командой состарившихся на десятилетие капитанов. Честно говоря, я несколько удивлена, что там еще есть кто-то живой.
– Согласна.
– В голосовых характеристиках сообщения не просматривается признаков высокого напряжения. И никаких требований не предъявлено, по крайней мере пока.
– Знаю, Эмили. Читала рапорты. Я спрашиваю, что ты о них думаешь.
Сантос-Бака развела руками – старый, еще школьный жест, говорящий: вот она я, вся как есть перед тобой.
– По-моему, нам предстоит увидеть шайку эгоцентричных поганцев, сообразивших, что их славная независимость в изоляции ничего не стоит. Если позволить им не терять лица, может, найдем дорожку к реинтеграции. Только Марс может создать осложнения. Захочет вывести их на гору Олимп и там вздернуть как изменников.
– И мне так думается. Есть идеи, какой подход к ним найти по этому поводу?
– Я обменялась несколькими сообщениями с адмиралом Ха. Она землянка, но со связями в высшем командовании Марса, – ответила Сантос-Бака. – Все неофициально. И еще Маккалилл из службы безопасности.
– Само собой.
– Есть еще вероятность, что они попытаются прибегнуть к силе.
– С кораблями, которые десятилетиями не переоборудовались и верфи не видели? – напомнила Драммер. – А у нас рельсовые пушки прогреты и готовы наделать дыр в любом грубияне. И мы допускаем такую вероятность?
– Мы же не ставки делаем. Даже будь у них новехонький флот, захват наших рельсовых – непростая задача.
Драммер прикинула.
– Можно запросить пару кораблей поддержки, просто на всякий случай. Если выяснится, что Лакония нарывается на пинок под зад, я не стану посылать корабли за их врата. Зато проще будет выторговать то соглашение. Если Марс учует кровь и шанс отомстить, вдруг да коалиция ЗМ окажется более заинтересована в укреплении сотрудничества и договоренностях?
– Это было бы совсем другое дело, – согласилась Сантос-Бака.
Приятно убедиться, что они с ней дуют в одну дудку. Драммер немного опасалась, что совет выдвинет собственную стратегию. Дрессировка котят входила в ее обязанности. Но, к счастью, не в этот раз. Она как могла уклонялась от чести стать политической силой. И уж точно не желала командовать военной. Если по ту сторону Лаконских врат намечается война, пусть ее ведет Марс.
– Ну и хорошо, – подытожила Драммер. – Ничего такого, с чем бы мы не справились.
Глава 11
Бобби
Втянувшийся в порт Медины «Роси» встретила служба безопасности, готовая взять Хьюстона под свою опеку. Бобби, пока пленника уводили, наблюдала за Холденом. В его глазах ей почудилась меланхолия. Последний поступок в роли капитана – сдать человека за решетку. А может, она вычитала в ситуации больше, чем в ней было. Без пресс-релиза, грозно обещанного Драммер, обошлось.
Потом все отправились в клуб. Наоми сняла для них отдельное помещение. Они пообедали искусственной говядиной со свежими овощами, сдобренными обогащенной минералами солью и острым перцем. Бобби не хотела напиваться до слезливости, но она одна была такая. Кроме еще Амоса. Тот смотрел на объятия, слезы и заверения в любви со стороны, как мамаша на дне рождения пятилетнего сына, – снисходительно, в готовности поддержать, но не вовлекаясь по-настоящему.
Поев, все отправились на клубную танцплощадку, танцевали, пели караоке и еще немного выпили. А потом Наоми с Холденом ушли в обнимку, шагая по коридорам Медины так, словно собирались вернуться. Только они не собирались.
Оставшиеся четверо, смеясь и болтая, вернулись в порт. Алекс цитировал реплики и разыгрывал сценки из своей коллекции неонуарных фильмов. Бобби с Клариссой его подначивали. Амос, ухмыляясь, плелся позади, но Бобби обратила внимание, как он осматривает коридоры на случай, как бы четверо подвыпивших старых дурней не нарвались на неприятности. Не то чтобы для опасений имелись причины. Просто уж такой он был. Бобби и заметила это потому, что сама в какой-то мере занималась тем же.
Вернувшись на корабль, они разбежались, разлетелись по своим каютам. Бобби задержалась в камбузе, прихлебывала свежесваренный кофе из груши, пока все не разошлись. До конца дня она хотела закончить еще одно дело, и притом наедине с собой.
Вокруг нее пощелкивал «Росинант», отдавая остаточное тепло движения абсолютному вакууму медленной зоны. Гудели воздуховоды. На Бобби снизошло ощущение покоя, как в детстве, в ночь после Рождества. Она позволила себе глубоко и размеренно подышать, ощущая корабль как собственную кожу. Допив кофе до последней капли, она выбросила пустую грушу в утилизатор и по коридору подтянулась к каюте Холдена. К капитанской каюте.
Своей.
Холден с Наоми все уже забрали. Шкафчики остались незапертыми, открытый капитанский сейф был очищен и ждал нового кода доступа. Двуспальная койка – ее так долго делили Холден и Наоми – блистала чистотой. Едковатый запах свежего геля подсказал, что Наоми и его сменила перед уходом. Для нового жильца – новые простыни. Бобби вплыла в помещение, раскинув руки и ноги. Закрыв глаза, она вслушалась в особенную тишину этой каюты: чем она похожа на ставшую привычной за много лет? Чем отличается? К скобе Бобби потянулась, когда до захвата оставалось еще полметра. Каюта двойной площади, чтобы Наоми с Холденом могли жить вместе, стала привилегией капитана «Росинанта». Бобби улыбнулась этой мысли.
Сейф ждал пароля. Она ввела отпечатки своего большого пальца и двух указательных, потом набрала и проговорила вслух выбранный пароль – пусть система запомнит. Шестнадцать знаков, составленных в памяти и внешне ни с чем не связанных. Сейф, солидно щелкнув, закрылся, магнитные замки встали на место – теперь их не вскроешь без сварочного аппарата, да и то не быстро. Двигатель молчал, реактор заглушили, система жизнеобеспечения выдавала зеленый свет с запасом. Все как должно быть на ее корабле. Наверное, рассудила Бобби, пройдет время, пока она перестанет чувствовать себя самозванкой. Но пора привыкать. Ее корабль!
Ее дожидались четыре сообщения. Первые два – автоматические: одно подтверждало договор о стоянке в доке Медины и плату за использование, другое показывало списание с общего счета – крупный кусок, оторванный Холденом и Наоми. «Росинант» уже посылал к ней то, с чем обычно обращался к Холдену. Третье сообщение поступило от диспетчерской Медины, а вот четвертое было личным. От Джеймса Холдена. Бобби открыла его первым.
– Привет, Бобби, – заговорил он, и голос в тишине прозвучал очень громко. – Решил оставить тебе записку. Я долго прожил на «Роси». Лучшее в моей жизни связано с этим суденышком. И многое из худшего тоже. И почти все, что я люблю. Не могу вспомнить во всех тринадцати сотнях миров людей, кому доверял бы, как тебе. Спасибо, что приняла у меня чашу сию. И если я когда смогу чем помочь – ты только скажи. Может, я больше не член команды, но остаюсь членом семьи.
Сообщение кончилось, и она отметила его для сохранения. Открыла другое, из диспетчерской. Молодой мужчина с черной-черной кожей и короткой стрижкой кивнул в камеру.
– Капитан Холден, я Майкл Симеон из службы безопасности Медины. Информирую вас, что, согласно договору с Союзом, «Росинант» призывается на обязательный контракт службы безопасности. Вам следует присутствовать на брифинге по предстоящему посольскому контакту с Лаконией. Место и время указаны в сообщении. Прошу подтвердить присутствие ваше или вашего представителя.
Бобби набрала ответ, оценила себя на экране, подумав, стянула волосы в узел и хмуро повторила:
– Говорит капитан «Росинанта» Драпер, – сказала она. – Я буду.
На десятой минуте брифинга Бобби подумала: «Ах вот почему он отказался от этой работы!»
Зал располагался в барабане станции. Прямо под неподвижной командной палубой. Столы в нем расставили рядами, как в дурной классной комнате, сиденья были жесткие, а встроенные держатели для напитков не слишком подходили к дешевым керамическим кружкам. На неудобных сиденьях кроме Бобби разместилось человек сорок: представители всех кораблей, находившихся сейчас в медленной зоне, – но ей и старшему помощнику с «Тори Байрона» достались почетные места. В первом ряду по центру. Места для отличников. Что ни говори, «Росинант» с «Тори Байроном» были в данный момент единственными боевыми кораблями в окрестностях Медины. Остальные – буксиры или грузовозы.
Выступал перед залом не тот, кто ей звонил, а его шеф. Онни Лэнгстивер возглавлял силы безопасности и на срок принудительного контракта оказывался, технически говоря, и ее боссом. Мединский мундир он носил, как поддевку водителя меха. Плечи пестрели от перхоти.
– В первую очередь мы стремимся не проявлять агрессии, – говорил Лэнгстивер, – но и пассивными выглядеть нежелательно.
Краем глаза Бобби зафиксировала, как остальные кивают. Бобби хотелось хрустнуть костяшками, но она, с тех пор как села, проделала это уже два раза, и пальцы не отзывались.
Лэнгстивер продолжал:
– На станции-ступице у нас, как всегда, размещаются рельсовые пушки, са-са? Так что, попробуй кто чего, хватит одной искорки, и мы… – Глава безопасности Союза перевозчиков сложил пальцы пистолетиком и губами изобразил: «пиф-паф». – Может, они обычные послы. Причалят, поговорят, лос политикос исполнят свой танец. Но если они что замыслили, мы готовы. Начинать не станем, но и не промахнемся, так?
Общий согласный ропот.
– Вам надо защитить орудия, – подала голос Бобби. – Гнезда рельсовых пушек на ступице – если они высадятся на поверхности…
– Савви, савви, – перебил Лэнгстивер, делая примирительные жесты ладонью. – Это «Тори Байрону», а?
– Нам бы нужно разведать, что вылезет из врат, пока оно не вылезло, – говорила Бобби, заранее понимая, что благодарности за эти слова не дождется. И все-таки, раз уж начала… – Дюжина отправленных за врата зондов могли бы передать, ждать нам линкоров класса «Доннаджер», нескольких миноносцев или просто челнока. К каждому варианту потребуется своя подготовка…
– Да, мы об этом думали, – согласился Лэнгстивер. – Но провокации нежелательны, да? И в любом случае для нас не так уж много меняется. Будем иметь дело с тем, с чем придется.
– Ну пошлите навстречу корабль с корзинкой фруктов, – посоветовала Бобби. – Пусть приветствует на их территории и отчитается нам.
Лэнгстивер, прервавшись, уставился на нее. Бобби встретила его таким же взглядом. Зал притих на длину долгого вздоха. И еще одного. Безопасник первым отвел глаза.
– И корабль с командой тоже нельзя посылать. Правила Союза. Речь о рабочем соглашении, да? Вот мы и отправляем «Тори Байрона» в качестве почетного эскорта. «Росинант», держась в тени Медины, позаботится, чтобы никто не высадил незваных гостей. Остальные ждут в доках или отходят, освобождая дорогу от Лаконских врат до Медины. За каждую заминку Союз возьмет штраф. «Тори Байрон» получит полную оплату по контракту с силами безопасности. «Росинант», исполняющий роль прикрытия, три четверти. По стандарту.
Бобби задумалась, как бы поступил сейчас Холден. Произнес бы вдохновенную речь о том, как препятствуют разумной тактике правила Союза? Выразил бы одной улыбкой: «Вы мне не слишком-то по душе», а вернувшись на корабль, все равно сделал бы то, что посчитал нужным?
Или проглотил бы, решив, что дело не стоит драки?
Только теперь это ее дело, и, хотя Бобби не сомневалась в своей правоте, ей было очевидно, что не с ее места менять составленные Лэнгстивером планы. С тем же успехом можно биться лбом в каменную стену. Она не станет и пробовать, как бы ни тянуло развлечься.
– Понятно, – отозвалась Бобби.
И до самого дока не разжимала челюсти. Люди как люди. Они всюду одинаковы. Она сталкивалась с бюрократами в армии и позже, работая в службе поддержки ветеранов. Она нарывалась на них, когда Фред во время конституционного кризиса вытолкнул ее на пост марсианского эрзац-посла. А получив место на «Росинанте», она с удовольствием предоставила разгадывать дерьмовые дипломатические шарады с поцелуями и танцами Холдену, а иногда и Наоми.
И даже не в том беда, что ее волновал исход текущего конкретного задания. Просто можно было действовать лучшим образом, она им об этом сообщила, а они и не подумали следовать ее совету. И ее кораблю – ее людям – придется принять на себя часть ненужного риска. С таким положением дел она никогда не умела мириться.
«Наву», корабль поколений, не готовился принимать на стыковку множество кораблей. Став боевым «Бегемотом», он ждал их и того меньше. Но чего не было изначально, то добавили время и необходимость. Главные доки станции Медина располагались вне барабана, ближе к машинным палубам и давно молчащему двигателю, предназначенному веками уносить корабль к звездам. Причалы поменьше устроили на дальнем конце барабана, близ командных палуб, но те больше использовались для частных челноков и дипломатических встреч. «Росинант» приняли в главном доке, по соседству с «Тори Байроном», и к тому времени, как Бобби запустила шлюзование, гнев ее начал остывать. Хоть бы и против шерсти, она свое дело сделает. Собственно, ничего другого ей и не оставалось.
– С возвращением, – через коммутатор приветствовал ее Алекс, едва закрылась внутренняя дверь шлюза. – Есть план?
– План – не высовываться и выяснить, не желает ли новый посол Лаконии продемонстрировать всем, как высоко писает на стенку, – ответила Бобби. – Главное досталось «Тори Байрону» и орудийным башням. Мы держимся на заднем плане и готовимся принять в теплые объятия абордажную команду, буде таковая объявится.
Она подтянулась мимо шкафчиков к лифту, поднялась к рубке. По мере движения голос Алекса в динамиках сменялся на настоящий, живой.
– Ну, спасибо, что не нас первыми подставляют под выстрел. В смысле если стрельба вообще будет. Признаться, я немножко надеюсь, что те что-то затевают.
– Это потому, что Дуарте с компанией – шайка изменников, заслуживших виселицу?
– И воров. Про кражу не забывай. И никого не предупредили, когда Свободный флот собрался поубивать несколько миллиардов человек. В смысле я всей душой за прощение, и что прошло, то прошло, но это легче глотается, когда все мерзавцы передохли.
Бобби пристегнулась.
– Может, это и не люди Дуарте. Откуда нам знать, его могли лет пятнадцать назад зарезать в ванне.
– Надежда всегда есть, – согласился Алекс. В полутемной рубке его лицо освещалось главным образом отблесками мониторов. – Я снова перевел «Роси» на режим «команда четыре человека».
– Мало, – возразила Бобби. – Нам нужно больше.
– До вас с Клариссой мы много лет так обходились. Кто бы подумал, как хорошо получается. Эй… слушай, пока есть шанс, что кто-то ткнет в Медину палкой, можно я буду держать Наоми с Холденом на корабельном канале, на всякий случай?
Бобби замялась с ответом. С одной стороны, она вставала на дыбы при мысли, что кто-то не участвующий в деле будет оставаться на связи. С другой – это же Холден и Наоми, отрезать их тоже получилось бы странно. Алекс ждал ответа. Она отмахнулась, будто задумывалась о чем-то постороннем.
– Можно, конечно. Своя же семья.
Легкая улыбка Алекса говорила, что он ждал такого ответа и рад, что высказан он в таком тоне. Бобби вывела на связь Амоса и Клариссу.
– Ну вот, все. Предполетная проверка. Давайте-ка по местам.
Медленная зона: врата, станция Медина и чужая станция-ступица с рельсовыми пушками – была крошечной в сравнении с величием космоса. Она занимала меньше объема, чем Солнце, и, говоря наугад, энергии на поддержание работы и стабильности врат тратила примерно столько же, только управляли этой энергией силы, в которых ученые все еще не могли разобраться. А между вратами – темнота, куда уходили материя и энергия и откуда ничего не возвращалось взамен. Не-пустота за вратами вызывала у Бобби легкую клаустрофобию – ведь для передвижения оставалась лишь сфера в миллион кэмэ поперечником.