- -
- 100%
- +
Фотограф Эдуард Коридоров
© Эдуард Коридоров, 2021
© Эдуард Коридоров, фотографии, 2021
ISBN 978-5-4483-9461-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«В этом городе старом все деревья – высокие…»
А. Акимову
В этом городе старом все деревья – высокие.К полуночной дорогеКрадутся особнячки.Что-то я сочинял и язык от усердья высовывал,И шумела листва,И крутились дожди, как волчки.В лабиринтах коры – и рассветы, и сумерки.Над старинной кладкой ржавеет громоотвод.Что я насочиняю, сутулясь,В житейской сутолоке,То со мной сверкнётИ со мною в землю уйдёт.И останется город, насквозь переименованный,А под пыльным космосомРаскидистых кронПрянут детские крылышкиМоей тетрадки линованной,И сойдутся над ними звёздыСо всех четырёх сторон.«Лето, закат, ветерок…»
Лето, закат, ветерок.Трепет и медь.Жить надоело, сынок?Надо терпеть.Месяц подряд выходной,Вечность подряд.Все алкаши у пивнойВласть матерят.Милостив бог к дуракам,Тем, кто смешон.Я напивался и сам,Лез на рожон.Тот, кто смешит, не грешитИ не спешит.Лето! Гуляй на гроши,Весла суши.Бедствуй, как все на Руси,Да не глупи —Сам себя перенеси,Перетерпи.Лето, закат. ШелупоньПьет у пивной.Бледный заблудится коньИ вороной.АНДРЕЮ ГРАМОЛИНУ
1.Водка, водка, послушай, водка,Дай уснуть.Фронтовая мамина фоткаДавит грудь.Из-под вражеских бомбежек,Из-под пуль и добра, и злаДо великой Победы все жеТы меня, мама, донесла.Отдыхали твои воздыхатели,Ткнув «Казбека» гильзину в пол…Я в тебе, как в маскхалате,Победе навстречу полз.Костыляли, ползли, летелиРядом с маминым животомГимнастерки, бушлаты, шинелиТех, кто станет ещё отцом.Проползла слезинка полмира,Ты с губы слизнула слезу.Я еще не родился, милая,Я к Победе ползу.Исполать войне, что не убила,И стране, что не победилаНеубитых беременных бабНи сумой, ни тюрьмой – а могла б!Водка, водка, послушай, водка,Мы виной без тебя пьяны.Бьет Победа прямой наводкойПо седым уроженцам войны.Заклюют запретные граммыРазрывными усталый мозг.Мама, мама… Ну, здравствуй, мама,Я дополз.И согнувшийся, и обрюзгший,До конца своих днейЯ останусь твоим Андрюшей,Победой твоей.2.Кто ликовал в сороковые,Витийствовал в шестидесятые,Тому жестоко гнули выюСемидесятые поддатые,Восьмидесятые кривые.Жаль, уничтожены пивные,И в парках гипсовые статуиРазбиты. Нынче голубыеТам щеголяют голозадые,Пестрят заборы расписные.Прочь, нулевые нулевые,Ползем тихонечко в десятые.Они пока еще пустые —Не золотые, не простые,Но мы-то с вами завсегдатаиТрагедий матушки-России.3.«Путинки» -водки флакон – вот нынешней жизни цена,Только этой не верь цене.Не с кем напиться, чтоб в прошлое сигануть.Помнишь, на кухне ночами мы споры вели о Ельцине?Нынче нам не о чем спорить.Выпьем за что-нибудь.Выпьем за что-нибудь. Вдруг откликнется оно, зашевелится?Что-нибудь – это лучше, чем ничего, это не пустота.Сгинут, сотрутся, забудутся путинцы, сталинцы, ленинцы,И что-нибудь снимут с креста, реанимируют как с куста.И что-нибудь восторжествует, путь укажет к сияющим целям,За что-нибудь ради чего-нибудь проголосует страна.А мы посидим на кухне и верить не будем ценам.Водки флакон – в России одна для всего цена.«Что тебе снится, крейсер «Аврора»?..»
Что тебе снится, крейсер «Аврора»?Сохлый Ильич под кремлёвским забором?Раненый Троцкий с кровавым лицом?Толпы убитых в затылок свинцом?Снится, быть может, чудесный грузин,Вождь лагерей, победитель руин,Страшный строитель советского строя,Кровью умывший врагов и героев?Может быть, снится орущий Никита?Может быть, Брежнев, икающий сыто?Душитель Андропов? Болтун Горбачёв?В джинсах жульё? В «адидасах» бычье?Может, на невской студёной водицеСнятся тебе вдохновенные лицаТех, кто открыл, покорил и воздвиг,Тех, кто не крал, не жирел и не стриг?Но за могучей стеной ДнепрогэсаКрови безвинной маячит завеса,Но под громадою НТМК —Кости ограбленного мужика.Но вознеслось над туманом и мракомКрасное знамя над чёрным рейхстагом.Но над расстрельными рвами встаётРусского космоса звёздный разлет.Что тебе снится, корабль величавый?Плач или гимны? Кошмар или слава?Или, геройство и ужас объяв,Горькая, гордая видится явь?Смыли столетие невские воды.Переменились вожди и народы.Цацки – в футлярах, пули – в затворах.Не просыпайся, крейсер «Аврора».«На кладбище советских идей…»
На кладбище советских идейЕсть кладбище советских людей.Там толпы комсомольцев лежат —Бесхитростных ребят и девчат.Там Павлика Морозова прахИззяб под каменистой землёй,Поволжья золотой перегнойРазлёгся на кулацких костях.На кладбище советских людейЛежат палач народа и враг,С героями последних атакСоседствует в погонах злодей.Рабочий класс, кричавший «ура»,И ядерных наук мастера,Писатели, плодившие хлам,И гении – все рядом, все там.Там вся родня, которой уж нет, —Неграмотные бабка и дед,Безропотный измученный род,Уснувший после чёрных работ.На кладбище советских людейОгромная забыта страна.Огромная забыта ценаНа кладбище советских идей.Там жгучий корень мой, там родня.Куда она теперь без меня?«Когда герой-военачальник…»
Когда герой-военачальникИздаст безжалостный приказ,А после Родину нечаянно,Но с удовольствием предаст,Когда последним ты останешьсяВ полусгоревшем БМВ,То выпьешь вовсе не за СталинаИ не за Путина В. В.НЗ ты выпьешь неразбавленныйЗа те, в тетрадях, от руки,Переяславли, Ярославли,Березовки, Березники,За ту, в малиннике, калитку,Бурлящий на костре чаек,За мамин, тоненький, как нитка,Кардиограммы ручеек.В тот самый миг, когда прокатитсяПо сердцу жаркая волна,Застынет враг, замрет предательствоИ остановится война.Когда сгустится запах порохаСвинца замедлится полёт,Отец тебя обнимет, отрока,И в чисто поле поведёт.«Три сына растут. Точно…»
Три сына растут. ТочноКак у меня, их странности.Нет у меня дочки.А дело идет к старости.Случалось дойти до точкиНе раз. И рождался заново.А ждали бы дома дочки —Зубами б держался за небо.Люблю вас, мои сыночки.Три гордости. Три прощания.Быть может, дойду до дочки.И будет тогда пощада мне.«Болгария, поговорим с тобой…»
Болгария, поговорим с тобой.Я помню столько хорошего.Терпкость пасты твоей зубной,Твой зеленый горошек.«Родопи» твои берегли для дамВ общаге – студенческий шик,Не зная толком, как гибли тамБратья-славяне на Шипке.Они тянули один билет,Платили одною кровью.А после войн мой болгарский дедСражен был русской любовью.А после войн хорошо гоститьНа теплом болгарском море,Бездельником быть, ракию пить,Форсить по курортной моде.Память мошенничает всегда,Не тот выставляет счет,Но детям оплатит его не вражда,В их жилах любовь течет.Они не знают своих корней,В сердцах у них кавардак,Но любят моих белобрысых парнейРоссия и Слнчев бряг.Катает яблочко время-шельмецНа белом отельном блюде.Великое – было, хорошее – есть.Бог даст, другого не будет.«Белы чехи, злы поляки…»
Белы чехи, злы поляки,Скор на суд Колчак.Ну, а мы-то в давней дракеКто, зачем и как?Танки в Праге, танки в ПрагеВ шестьдесят восьмом.Белы чехи, алы флаги.Ну, а мы при чем?Дым в Кабуле. Флаг багряный —В кровь и в решето.И на что нам эти раны,Эта боль на что?Нас к героям или к дряниСпишет высший суд?Мы по матери – дворяне,Дворня – по отцу.Отправляет по этапуЛинии рука:Мы по дедушке – ЧК, поБабушке – з/к.Мы лицом смурны и мглисты,И на то лицо —Интернационалисты,Бриты налысо.Кто мы? Где мы? И за что намДальше умирать?Флаг доселе не заштопан.Братьев не сыскать.Остаётся только это —Гордость и вина.Кровь, заводы и Победа —И стакан до дна.Белы чехи, злы поляки,Лют озноб войны.И сейчас, как в старой драке,Мы разделены.Танки в Праге. Дым в Кабуле.Грех. Призыв. Приказ.Нас-то косят наши пули.Ну, а ваши – вас?«Золотых батонов народ поест…»
Золотых батонов народ поест,Помечтает над золотым унитазом.Солнце смотрит сквозь дым сериал окрестШироко открытым кровавым глазом.И нищетою – на нищету,Косовороткой – на вышиванку.Сколько солнц уже у войны на счету:Одно гибнет вечером, одно спозаранку.Золотые блестки на тополях.Враги закадычные, братья по вере,Малоросс, и литвин, и русич, и ляхГоре мыкают на одной галере.А гетман Богдан, и крымский хан,И шведский краль с курфюрстом прусским,Солдат уложив над Днепром в курган,Бранятся по-польски, пьют по-русски.Лежит золотой девичьей косойПолдневный Днепр под высоким небом.Лежит прикарпатский мед золотойНа одном столе с поволжским хлебом.Лежит в земле чужеземный солдат.Он свое отслужил и тельцу, и короне.Теперь он снова навеки братВсем, кто живет и кто похоронен.Лежат границы кровавой чертой,И плачут иконы в каждой отчизне,И плачут люди по золотой,По лучшей жизни при этой жизни.КИЕВСКИЙ ВАЛЬС
В Киеве старухи вековые,Храмы молодые.Не видать из Киева РоссииВ двадцать первом веке.Сигареткой руки согреваю.Это все мне снится.Еду сквозь зарницы, перестрелкиВ стареньком трамвае.Век мойБесконечно чужой,Бессердечный, родной,Кровавый.СкрываетЭта осень войну,И готовит нам снегМой век.Век ползет со скоростью трамвая.В лужах мостовая.Забываюсь, глаз не закрывая.Это все мне снится.Лица и газет передовицыМимо проплывают.Я с войны мечтаю возвратитьсяСтареньким трамваем.На войну, смеясь, уходят детки,Гаснут сигаретки.И с войны уйти не могут предки.Кровь не дорожает.Осень нас встречает, провожает.Это все нам снится.Мы с войны не сможем возвратитьсяСтареньким трамваем.НА ОСТРОВЕ ХОРТИЦА
Кто ты, судьба? И впрямь – злодейка? Иль жена?Кто ты, история – сатрап или повеса?Зачем, из мертвых вставшая, нужнаСечь Запорожская напротив ДнепроГЭСа?Здесь на седой скале кровавый позументОставил Святослав. Здесь каменного богаХватает за бока сегодня импотент:Предание гласит, что будет допомога…Когда-нибудь нам всем придется выбирать:То ли унять судьбу стрелою басурмана,То ль, к женщине плетясь, от страха умирать…Пусть примет нас река и смоют кровь туманы!Пока она шумит в тебе, как ДнепроГЭС,Пока она в тебе тебя же и молотит,Сам выберешь, кем был, как пал и как воскрес,И кто тебя к тебе сегодня приохотит.Насмешлив ли, жесток, — спокоен ход времен.Течет внизу река. Лежат вверху туманы.На новенький музей, на сталинский бетонНаносят свой узор днепровские бакланы.«Деревеньки все в снегу…»
Деревеньки все в снегу,В инее леса,И сквозят, как словом с губ,Снегом небеса.И дрожит, как божий снег,Как прощенья след,Над Россией слабый свет,Сумеречный свет.В этом свете – на векаВсё, что есть окрест:Занесенная река,Заметённый лес.Ни звезды. Со всех сторон —Тихий свет снегов,Полустанков полусон,Стоны поездов.«В скучном сумраке московском…»
В скучном сумраке московском,Предвещающем болезнь,Неотступною массовкойСнежный кружится балет.За вечерней электричкойМчится прошлое вдогон —Пропадёт, прочертит спичкой,Вспыхнет вольтовой дугой.Выпали домов громады,Как слова из словарей.Пожелаешь снегопада —Настигает снеговерть.И за сумраком, за снегом,Только веточку задень,Город-призрак встанет следомИ зацепится за тень.Что Москва не оставляет —Всё рассыплется спроста.А вокруг то умирает,То рождается звезда.«Город, я тебя люблю…»
Город, я тебя люблю,Даже выселки.Нет местечка здесь репьюИли васильку.Твой орущий общепитПляшет животом.Нет местечка щебетуИли шёпоту.Места нет дровяникам,Добрым старикам,Русским баням, веникам,Старым дворикам…Город, ни обид, ни злаНе держа, люблюВой сирен, базар вокзалов,Рельсов жалобы.Надо мною – рыжий смог,Подо мной – асфальт.Скрежеща, прошиб високРжавый самосвал.Свалки язвами горят,Рынки – в поллица.Автотромбами гудятМои улицы.Город-молох, город-ад,Город-скорпион,Я твой клон, твой младший брат,Твоя копия.Все люблю – твой криминал,Твой трамвайный бред.Ты один внутри меня,Мне местечка нет.«Двор мой, горький забулдыга…»
Двор мой, горький забулдыга, вечно травит табачок,Вечно вместо смысла жизни он находит чем напиться.Стать мечтал он космонавтом или, может, трубачом,Но живёт во сне причудливом, всё спит и не проспится.Он живёт во сне прилипчивом, где солнце режет глаз,Где попойками-помойками все души изувечены.Подхожу к нему и думаю: вот я живу сейчас,А он вовсе неживой, зато он будет вечно.Был он, есть он, и сто тысяч лет таким же будет он.Здесь влюблённые стареют, пропадают почтальоны.Нас пугают: всем воздаст по их делам Армагеддон,Но качелька эта ржавая страшней Армагеддона.«Когда мы замолчим…»
Когда мы замолчим, заговорятЦветы, деревья, бабочки, травинки,Тихонечко протопают тропинкиПрочь со двора, куда глаза глядят.Когда мы замолчим, очнётся дом,Начнёт на все лады скрипеть и щёлкать,Сам за собой подсматривая в щёлки,Вздыхая ночью, отдыхая днём.И, накренясь, пройдет тяжелый шмельНад ноготками, как бомбардировщик,И гул его за ним помчится к роще,И вдаль, и вдаль, за тридевять земель.Тугие стебли, серые плетни —Им хорошо без нашей болтовни.Мы чушь плетём, как инопланетяне,Припарковавшись шумно за плетнями.Когда мы замолчим, когда уйдём,Когда отчалит лайнер межпланетный,Траве шепнет огарок сигаретный:«Спаси меня!» – на языке чужом.ЗИМНИЙ ПОЛДЕНЬ
У места хлебного – помойки —Вороны ходят величаво.Смиренно слушают опойкиИх суд картавый.Зима седые постирушкиБалконам грузит на закорки,И солнце катит простодушноС дворовой горки.К слепым шестнадцатиэтажкамСледы гуськом уходят греться,И ветер тычется мордашкойПоближе к сердцу.А снег идёт. И снега больше,Чем тёмных вод в пучине Понта.Автобус топчется, как лошадь,У горизонта.А здесь, кося умно и робкоНа землю, плоскую, как миска,Вороны роются в коробках.Весна неблизко.«Луна дымится. У собаки…»
Луна дымится. У собакиВ глазах – ночные холода.От запорошенной сарайкиЛежит тропинка в никуда.Душа щетинится от ветра,И видно богу одному,Как свет слетает с тонких ветокИ опускается во тьму.«Когда от мороза заходится сердце…»
Когда от мороза заходится сердце, как будто от спирта,Трамвайному позднему путнику не думается и не спится.Зима, ледяная птица, на окна трамвая роняет белые перья,И путник на стёкла белым дыханием дышит, исполнен терпенья.Так терпеливо колёса тяжёлые трутся, так трудно рельсам,Мир утекает враскачку в пустые глаза, чтоб забыться и отогреться.Что там творится вокруг? Ничего не творится, и незачем рваться из плена,Пар превращается в иней, исполнен терпенья.Трезвый корабль, и куда ж волокут тебя белые ветры? Твои пассажирыКонец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.