- -
- 100%
- +
© Наташа Корнеева, 2022
ISBN 978-5-0056-2289-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
молчали б лучше…
когда повеяло полыньюот слов моих,ключей гортанные напевысковали руки,и вороньё шарахнулось,роняя перья,в придуманный мой снег,в садах ухоженныхсогбенная старухапокорно убирала сорнякис колючими засохшими цветами,новорождённые смотрели из окна,умершие с улыбкой наблюдалитут – рядом, стоя за её плечом,дыханье холода щеки едва касалось,повсюду высота без основанья,и много-много незнакомых птиц,средь них одна – из радуг оперенье,блестели разноцветные глаза,но крылья связаны,и лента чёрная от неба и до неба…везли её на рынок,продадут – еды накупят, станут поминать,кровь разольют её по чистым рюмкам,и станут говорить....молчали б лучше…о ней
двор, песочницы пятнами, перекошены рты,меж лопаток лопатками врежет память, на ТЫразговоры с нездешними всё больней и больней,под снегами подснежники всё о ней да о ней,там мосты поминальные, там платков вороньё,за закрытыми ставнями сиротеет моёодиночество детское, в косах с белым бантом,спит за старыми креслами, притворяясь котом,тапок грёзы балетные, пачки жёлтых листков,бед белёсых победами по стене кровосток,не достроены ждущие пирамидки столбцов,печки жерло орущее, синяки до рубцов,мокрых листьев смородины стук тревожный в окно,в горсти родины – родинок горьких ягод полно,по губам крошки пряные недосказанных слов,и рябины, как пьяные, на обочинах снов,до крови по наитию рвётся небо в рассвет,в дверь опасною бритвою ночь стучится – привет!за разбитыми стёклами одиночеств семья -имя мамино стёртое, нерождённая я.золушка
заполошное лето, сбежавшее впопыхах,на ступеньках сезонных хрустальные скинув росы,обжигающим светом у осени на рукахконопляников вздорных охапки забыло, в косызаплетало огонь и осиновую листву,наследило повсюду, роняя ромашек банты,сиротливых тихонь-васильков – в жертву пашен бранных,и в глазах незабудок последнюю синевуворовато черпнув, расплескало смешным дождём,словно вздорный ребёнок наскучившие игрушки,подбирало на слух звуки, пробуя на изломлистопад обречённый, не нужный и простодушный,ну, куда ты бежишь? раздеваешься на ходу,постаревшие снасти, поверь мне, не виноваты,повзрослевший малыш, заигравшийся в чехарду,не заметил, что счастье набито клочками ваты.за поворотом
за поворотом – шум, тоска, толпа,машины, перегары выхлопные,в витрине – отражение столбана остановке, взгляды-чаевыена блюдцах глаз, продрогшие слова,торчащие из курток манекены,собора золотая головада улиц кровеносная системагоняет суету туда-сюда,мерцательная окон аритмия,постылых луж тягучая слюда,и город этот, как огромный чирей,всё больше, всё нарывней, всё больней,надорванная кожица прозрачна,обломанные ветки в журавлейнацелены, и словно псы подачки,трамваев ждут на лавках с козырькомизношенные ноги и ботинки,по трубам водосточным кувыркомнесутся заморозков первые слезинки…всё это там – за поворотом, здесь -такая тишина, что стынет в сердцезмеи гремучей огненная смесь,такие память выдаёт коленца,так тарахтит заглушенный моторна холостых свободы оборотах,что хочется рассматривать в упорвсе пугала в пропащих огородах.ирга
подслушала бесчинство октябряв молчаньи оголённых проводов,в надломленности ночи, в хрипах дня,в спокойной обречённости шагов,в предчувствии холодной чистоты,в потёртом небе, в жалобных ветвяхпокинутых, в предательстве листвы,в домах притихших, в хмурых голубях.в какой-то необычной простотедождём омытых умерших цветов,в небрежно разрисованном холстенабросками людей полутонов,и речка… боязлива и скромна,напугана – крутой забыла нрав,обратная безлунья сторонапогребена под траурностью травнескошенных, оставленных в снеганапоминаньем, что мы все уйдём…а у меня – огромная иргатихонько умирает, мы вдвоёмвчера смотрели, головы задрав,на клин последний плачущих гусей,потом пошла я и открыла шкаф,..зима грядёт… а тёплых нет вещейтварь цепная
ты можешь оставить открытыми окна – двери,замки навсегда уничтожить, ключи и шторы,ты можешь по стенам развешивать, как трофеи,мои имена – фотографии – разговоры,разбить зеркала, от своей убегая тени,а тень вместо пса приковать – будет тварь цепная,раскрашивать маски, когда – у тебя нет денег,но только об этом никто никогда не узнает,ты можешь не пить и к утру умереть от жажды,одну разлюбить и тот час полюбить другую,ещё не узнав её, знаешь уже что скажет,и хлеба не дав, примеряешь седло и сбрую,тебе никогда, никогда не увидеть небо,в обычном стекле ты находишь песок и камни,давно убежал бы, но ты не умеешь бегать,а видел ли ты, как взрываются дирижабли?а знаешь ли ты, что зима – это просто лето,замёрзшее лето с фруктовой такой начинкой,что всякое утро без кофе и сигаретыопасней, чем спичкой в цистерне с бензином чиркнуть,что всякая ночь оглушительна до безумья,а мысль о тебе барабанные перепонкишутя разрывает, как будто в гробу лежу я,весь мир надо мною огромной плитой бетонной,ты можешь дышать под водой – у тебя есть жабры,и мне от тебя никогда никуда не деться,но ты – только гарь – на другом берегу пожар был,тебе не сгореть – не согреть – у тебя нет сердцабумажка
В пластилине моей души – оттиск ты.Убивая меня небрежно,Не развешивал на крестыС кожей содранные одежды,Не выделывал, так сдавал. ЧучельникПринимал за скупые гроши.Он то знал, что нет круче них.Только ты не хотел дороже.Крепостная моя душа вольной ждёт,пропивая себя, алкашка.Но ей пуговка не даётиз кармашка сбежать бумажкой.у северного моря
У северного моря гулкий хруст,Уходит берег к чёрту на кулички,Холодный вечер однобок и пуст,Пьёт с одиночеством давно и по привычке.На камне сером замерзает тень,Коленки подтянула к подбородку,Ушла её хозяйка в прошлый день,Случайно обронив свою походку.Судачат волны шумно о своём,Их ветер перемалывает в брызги,И как-то по-особому поётПронзительным пересолёным визгом.От соли горько, белым порошкомПрибой приблудный ссыпался на гальку.И месяц постаревший с поводкомИдет искать сбежавших чаек стайку.Пар над водой, такой тягучий пар…Шар золотой споткнулся, в кровь коленио скалы разбивая, – луч упалсухим обломком отраженья тени.пять минут
Разойдитесь юнии-июлии,Августейший, брысь пошёл, пора,Ясный в небе огорошен брюликМесяца в огранке серебра,Старый пруд потерянным моноклемОтбликует в травах луговых,Брякнет колокольчик одинокимЯзычком, вылизывая жмыхВасильков, дородных василисков,По щетине поля слёз ручьи,Лето, лето, но уже так близкоЗаморозков цепкие крючки,Эти три, с не лучшим окончаниемБри, достали краски и метлу,Бабье лето кольца обручальныеОбменяет снова не на туСказку про снегурочек по окнам,Накрахмалит скатерти. И что?Королева Снежная подоломЗаметёт что было, то прошло.Пять минут и август откурлычет,Синева, ослепшая без птиц,Попрошайкой жалкой горемычнаяКровью упивается зарниц.Я пойду на гору на высокую, Распахну себя до ломоты,Полоснут мгновения осокою В переходах с темнотой на тывышли люди погулять
не тебе слова написаны,не тобою прочтены,и такие ночи мглистые,нет ни звёзд и ни луны.не проказничает по полюни единый ветерок,птицы крыльями не хлопают,серый заспанный востокоблаков чепец безрюшечныйпозабыл спросонок снятьчеловечками-игрушкамивышли люди погулять,как всегда обыкновенноечудо пялится на них,мир, поскрипывая стенами,ухом к скважине приник,он выслушивает музыкучеловеческих шагов,слух его, грозой контуженный,\различить не может слов.перевёрнутые лужамимухами на потолкелюди бегают ненужные,я тоскую по тебе…глаза в глаза
На расстоянье сонного дыхания,На коготь боли, взора глубину,Я между Гулливерами и карликамиНоском ботинка провожу черту.Одни огромны, а другие маленькие,Здесь трубный грохот, там – мышиный писк,Стекают фонари сырками плавленымиНа горизонта стоптанный карниз.Направо – тьма. Налево – полнолуние,Ночь на носу, удавка за спиной,Овечками бредут не приголубленнымиСтада навстречу и стада за мной.Над головой решётка безопасности,Под башмаком – булыжники растрат,Я в зеркала плюю для пущей ясности,Полночных улиц обхватив разврат.Давно уснули дворники и школьники,Подвалы зачеканили бомжи,В парадных дураки и алкоголики,По подворотням город-старожилРасклёвывает мусорные семечки,Не съеденные стаей воробьёв,Калачиком на старенькой скамеечкеСвернулись тени вымерших домов.По катакомбам, по колодцам-дворикам,Потерянные бродят голоса,Затюканные времени топорикомМои глаза глядят в твои. глазаговори
город спал, по улицам бродилисны чужие, мокли под дождём,люди спали и автомобили,но никто не спал в дому моём,длинные ночные разговорыдо неспелой кислоты зари,плотно занавешенные шторылупоглазых фонарей огни,отодвинув на чуть-чуть в сторонку,разгоняли тени по углам,с наглою наивностью ребёнкамой без спроса освещали хлам,зеркалам заглядывали в души,разбудили пыли толстый грим,и с открытым ртом, развесив уши,слушали о чём мы говорим.сон мой, сон, бродяга обветшалый,коридорный сирота больной,сколько раз тебе я обещала -столько раз врала -забрать домойиз приюта никому не нужных,брошенных, потерянных вещей,но набиты старые подушкиперьями убитых лебедей,скоро сумрак черными грачамифонари сгрызёт, как бон пари,в булочных запахнет калачами,ты, пока не поздно, говори,говори, прошу, о чём угодно,на каком угодно языке,ночь скулит дворняжкой беспородной,и сквозняк калачиком в замке,под скатёркой старенькой ожоги,и скрипит натужно табурет,у камина коченеют ноги,водка – рамка – зеркало – портрет.фортиссимо
ах, как осенью пахнет, в открытом окне – Шопенмежду форте – пиано и между пиано – форте,холод с летним приданым в распахнутой настежь кофтеповерх пёстрого платья шествует подшофе,полустёртые лица стареющих статных дам,вечер с лёгкой небритостью и фонари во фраках,невозможною прихотью небо упало в слякоть,и летят а каприччио толпы листвы к ногам,пируэты сложны пуританских сближений пауходящей вальяжности стай перелётных крыльев,на юру так и пляшут все от леденящих ливней,все костры сожжены в перекрёстном скольжении пар.ах, как осенью пахнет, возможно сойти с умаи шагнуть за окно, головою сбивая капли,и спросить заодно: "жизнь прекрасна, скажи, не так ли?"ринфорцандо на саксе Шопена фортиссимо…случайное
случайно оказавшимся вблизизаброшенного неживого дома,обучен пёс прогавкивать "иди-те мимо, с вами не знакомы".скрипит калитка сорванной петлёй,заросший двор бурьяном матерится,хозяева давно ушли в запой,чужие неприкаянные лицагримасой полустертою татуваляются по кривоногим лавкам,флажком бесцветным реет на ветрупришпиленная к пустоте булавкойзаписка: "Извините, никогосегодня мы с котом не принимаем",цветёт полынь, и глушат молокодва пугала в крапиве за сараем.вот-вот и…
в предчувствие рассвета петухи,срываясь от натуги на фальцет,отмаливают птичии грехи,куриный бог, забыв, что амулет,рассматривает родинки, глазокприщурил, вспоминает о волне,лениво солнце за мазком мазокрисует арабески на стене,растрёпанные парки сединуотряхивают, глупые, туман,вытягиваясь в тонкую струну,исчезнет скоро, вытряхнув карман,считает ночь добычу, город спит,ещё под фонарями бродит тень,дождь, досыпая, мелко моросит,закинув руки за голову деньчему-то улыбается хитро,но что он знает? что он может знать?а в крайнем доме шепоток ветровкачает нежно детскую кровать.вот-вот и приоткроются глаза,потише, ветер, не запачкай взгляд,на несколько шагов, прошу, назад,здесь дети нерождённые шалят.зимний сад
шлейф памяти метёт, опали звуки,усталый ветер, чертыхаясь зло,то лист сорвёт, то перекрестит руки,одним движеньем рвущие письмоиз глупых слов в нестройных обещаниях,из стаи точек, пятен от слезы,забыла осень газ включить, и чайниктепло воды перегоняет в льды,последний лист проковыляет мимо,последний птах пробьёт моё стекло,и покраснеет от стыда рябина,а я усядусь молча у камина:вода или вино – мне всё-равно,мне всё-равно когда восходит солнце,зачем орут так тяжко журавли,и даже если чашка разобьётся,и вверх тормашками весь мир перевернётся -не шелохнусь, потухшие углини ворошить, ни задувать не стану,пускай в золу, в ничто перегорят,достану сигарету из кармана,пойду курить в свой мёртвый зимний сад.у зеркала
мой самый опасный врагхитрый и изворотливыйисподтишка бьёт в пах,слёзы его кислотныемне разъедают лицо,когда я его целую,а я хочу ещё,на полусгнившем стулев пачке балетной ис белой петлёй на шеев косы плету бантыкриво, но как умею,громко ору стихи,в зеркало мути глядя,и не могу найти,где я и мне не надолампочных тусклых блях —выхватила и… здрасти —горестью на сносяхнате – припёрлось счастьезаложники плохой погоды
заложники плохой погодына переходах за и внена цепь посаженой свободы,реальность пнув, живём во сне,и ногу на ногу закинув,горазды, блть порассуждать,не холодно, ли там пингвинуна льдине пингвинят рождать,взболтает прорубь экскременты,взрастут на них, как на дрожжах,и будущие рудименты,и настоящая вожжа,под хвост попавшая кобыле,и Сивке на горах не жить,,кто укатал – того забыли,кто укатался – не мужик,.замёрзнут ягод лица в …брины,во льдах горчинку утопив,а смерть – обычные смотрины,из мёртвых вытряхнут живых.опять заставят (ул)ыбаться,писать – читать и говорить,Му-му – Герасимам, а зайцев —Мазаям, жизни – смерть.. в кредит.штиль
знаешь, я хочу сказать тебечто-то очень, даже слишком важное,горсткой пепла, помнишь, в сентябре,выпала, и жизнь моя бумажная стайкой белых-белых журавлейпотянулась, как в театре кукольном,только в детской раненой игрераньше всех меня одну застукали,надо было спрятаться всерьёз а не закрывать лицо ладошками,длинные составы паровозтащит с необструганными досками,разгружала долго по ночам,занозила сплошь себя и до крови,верила румяным калачам,серенадам под чужими окнами,А потом пришла ко мне зима,раньше, чем сожгли листву пропащую,Видно предоплата внесенаБудущим моим за настоящее,За окном снега, снега, снега…У соседей – травы да зелёные,Мягкие, пахучие стога,И огромный лес с живыми клёнами. у меня имеется свой лес,на горе, но тёмный, неприветливый,в том лесу есть много-много мест,где я разговариваю с ветрами,их осталось три, один ушёл,потому что ветки стал заламывать,мне не плохо и не хорошо,я учусь дышать и верить заново.против всех аксиом
хочешь – буду любить,баловать,в косы ленты вплетатьалые,звёзды с неба таскатьмалые -зажигать в небе звёзды большие.перестану будитьзатемно,сдохнешь – стану твоимХатико,против всех аксиомстатики -я без ветра воздушным змиемдо вершин доберусьаховыхпо следам, на снегахзнакамимеж психическими атакаминарисую твоё имяпосторонняя комната
посторонняя комната, выстланная пыльцойопоздавших на бал увядающих хризантем,в жёлтом платье разодранном, зла и дурна лицом,стук в висках – наповал – переплёты под кожей вен -анатомия осени, каждый скелет – в шкафу,близость старых рубашек – надежда для новых тел,околдованный мной сити выклевал глаз жару,взятых на абордаж и до смерти влюблённых в плен,в уходящих шагах – переплясы насущных зим,месяц ветряный шалый, в усах – сирота-смешок,на прощанье солгав, заунывно отморосити по швам, и по шпалам последний свой марш бросокпочерневшей листвой, отлучённою от светил,опустившимся небом, предательским бегством птиц,стекленеет лиц бой, в солнце кончился керосин,инвазивно нигредо – гвоздикой в проём петлиц,марш картонных балеринок
давай бросаться душами внарезку,стреляться из рогатки словоблудья,и похер мутных взглядов занавески -в посуде не прибудет – не убудетни граней, ни затрещин от касаньянепрочностью полупрозрачных стенок,какая сука, слушай, в наказанье,впихнула на пожизненную сцену?какая тварь посмела, ухмыляясь,Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.