Глава 1
Глава 1
– Маленькая госпожа, доброе утро, пора вставать!
Женские ножки простучали каблучками по дубовому полу, к окну, открывая тяжелые шторы и впуская первые лучики света в комнату. Они теплым солнышком наполнили спальню. Послышалось, как служанка открыла створку, и в помещение мягким ветерком ворвался свежий запах рассвета. Так может ощущаться только утро, аромат нового дня ни с чем не перепутаешь.
Потянувшись в кровати, маленькая госпожа продолжила спать, и снилось ей, что она лежит в прекрасной комнате на мягкой перине. Пусть счастье есть только во сне, но сейчас оно самое реалистичное.
В голове Василисы промелькнула мысль, что она скоро проснется. Так всегда бывало под утро, когда еще досыпаешь, и на грани сновидений кажется, что сон – есть явь, а ты в нем счастлив.
И в этот момент, по закону подлости, раздается будильник на смартфоне, и ты вспоминаешь, что уже взрослая тетенька, которой нужно идти на нелюбимую работу и пахать – кушать хочется и за квартиру скоро платить.
Мозг попытался включиться и по привычке начать выстраивать предстоящие дела на рабочий день, но все-таки получилось его отключить.
– Спать… – промелькнуло в мыслях.
Василиса поморщилась: осознание, что нужно скоро вставать, не давало спокойно завершить начатое. Попыталась продлить сон еще немного, хотя бы до будильника…
Сладкий момент не стал ускользать, и она погрузилась обратно в такое чудное сновидение, так похожее на реальность. Мягкая перина ее убаюкивала, и тяжелые мысли о работе отступали. Василиса хотела открыть глаза в этом сне.
Вот что делает работа с одинокой девушкой слегка за сорок, которая не разучилась мечтать, любит читать взахлеб любовное фэнтези, романы и просто устала от обыденности своей жизни – одинокой, скучной, беспросветной.
Работа, дом, работа – и так двадцать четыре на семь. Василиса пыталась в свое время построить отношения, завести полноценную семью, но что-то постоянно было не так…
Мужчины ее разочаровывали скудностью ума, а кто интересовал, оказывался обычно глубоко женат, и, хотя те были не против завести интрижку с Василисой, принципы девушки выступали вперед. Они были железобетонные: никогда не влезать в чужую семью.
Василиса искренне считала таких мужчин моральными калеками. Да, безусловно умными, обаятельными, по-мужски красивыми, но настолько разбалованными женской доступностью и собственной востребованностью, что эти мужчины раздражали, она их искренне презирала.
Так и жила одна, не впуская в свой мир недостойных, по ее мнению, мужчин. Пусть жизнь будет такой, чем каждый день переступать через себя и терпеть глупость окружающих.
Разумеется, Василису, бывало, посещали мысли: а вдруг она упускает возможность наслаждаться счастливой семейной жизнью? Но тут же себя одергивала, понимая, что в силу своего характера не станет терпеть несправедливость. Так и жила, полностью отдавая свое время и любовь работе и книжным романам.
Ей нравился жанр любовное фэнтези – легкие истории, местами наивные. Обязательно в главной роли девушка, которую старается спасти гарем из мужчин. Они восхищаются этой героиней, влюбляются, страдают от неразделенной любви. Автор не особо вдавался в описание, за какие качества главную героиню так сильно любят и оберегают. Она просто есть – и этого достаточно. На пути к своему счастью та должна обязательно встретить злодейку, которая станет искренне ненавидеть и всячески изводить ее.
По жанру все злодейства будут получаться не так, как хотелось главному злодею. Рядом всегда будет потенциальный герой или второстепенный персонаж, который волею случая оказался в темном переулке или глухом лесу – и с радостью спас нашу невинную овечку даже ценой собственной жизни.
Василису немного раздражало, что главные героини, представленные в истории по задумке автора, не особо смышленые барышни. Девушка частенько сочувствовала злодейкам, так как находила их более интересными личностями и не понимала, почему писательницы зацикливаются на главной героине и начинают ее изводить.
В данном жанре это негласное правило – страдающая от злодейки несчастная девица. Мотивов для ненависти мало, изначально все пытаются прописать любовный треугольник. Есть главный персонаж, в которого влюблена злодейка, и тут, как кость в горле, встает между ними главная героиня. Я это понимаю, мотив нашли. Но вопрос остается открытым: зачем первой мужчина, который не в силах оценить ум и красоту?
В конечном счете злодеев победят к концу книги, казнят прилюдно, а главные герои женятся и будут жить долго и счастливо, не вспоминая о плохом.
Да, все истории очень похожи по сюжету, но только они могли погрузить Василису в мир волшебства. Каждую ночь, засыпая, той виделась целая кинокартина по прочитанному роману, где главная героиня – нет, не она! Девушка всегда в своих видениях была сторонним персонажем, живущим в этом волшебном мире. Под утро снились самые сладкие сны, как и сегодня.
Опять прозвучал мелодичный голос горничной:
– Маленькая госпожа, вставайте, пожалуйста… Скоро будет завтрак.
Василиса очень удивилась такому реалистичному сну и продолжила дремать, и тут почувствовала, как с нее уползает одеяло, и холодный ранний ветерок скользит по коже, заставляя ту покрываться мурашками. Попытка вернуть на место одеяло ничем не увенчалась, и тут, прям над своей головой, Василиса четко расслышала:
– Маленькая госпожа, открывайте глазки, скоро начнут накрывать завтрак…
Девушка резко распахнула глаза от испуга и увидела над собой нависшую девушку с милой улыбкой и карими глазами с золотыми крапинками, обрамленными пушистыми ресницами. Она улыбнулась Василисе и нежным голосом сказала:
– Доброе утро, маленькая госпожа.
Не дожидаясь ответа, девушка отошла и направилась освобождать от штор другие окна. Только сейчас Василиса обратила внимание на весь образ незнакомки.
Она была молоденькая, худенькая как тростинка. В ней больше всего выделялись манера говорить и наряд. Последнее явно указывало, что девушка – прислуга или горничная. Василиса не сильно разбиралась в иерархии домашних помощников.
На девушке отлично сидело простое темно-синее платье, накрахмаленный передник кремового цвета и чепчик в тон. Аккуратно убранные в шишечку на затылке каштановые волосы завершали образ. Никаких украшений, все просто и лаконично. Василиса находилась в шоке от происходящего.
Она отвела взгляд от девушки и махнула по комнате, подмечая, что сама спальня была в нежных пастельных тонах. Обои были украшены выбитым рисунком веточек дикой розы с перламутровыми соцветиями.
Когда взгляд дошел до середины комнаты, она увидела огромную кровать с балдахином, украшенным тоже цветочным орнаментом. Балдахин был выполнен из выпаленной парчи приторно розового цвета, а сам рисунок роз украшен золотым шитьем. От приторности цвета Василису начинало подташнивать – ужас, а не цвет. Взгляд опустился ниже, и та увидела, что на самой кровати сидит маленькая огненно-кучерявая девочка.
Малышка была очаровательна и с первого взгляда покорила своей милотой даже черствое сердце Василисы. Девочке на вид было лет пять-шесть – не больше, растрепанные кучерявые волосы в беспорядке торчали пружинками в разные стороны. А эти огромные глаза, смотрящие прямо в душу… Очень пронизывающий взгляд, Василисе даже стало не по себе от пристального внимания малышки.
Глаза у той оказались необычного цвета: один темно-карий, а другой – сочно-зеленый, кажется, это называется гетерохромией. Глазки были обрамлены очень густыми ресницами и даже вдалеке выглядели нереальными, как у анимешной куколки. Василиса увлекалась Корейской и Японской культурой аниме и была фанаткой этого жанра, поэтому и сравнила девочку с аниме персонажем.
Малышка оказалась настолько миленькой, что даже у Василисы ручки зачесались взять и затискать в своих объятиях эту красоту. Разница в цвете глаз передавала образу малышки неописуемое впечатление. Девушка никогда не сможет забыть ее, та навсегда врезалась в память.
Кроха тоже упорно смотрела на Василису и молчала, горничная ходила по комнате, занимаясь своими обыденными делами.
– Маленькая госпожа, вставайте и идите умывайтесь, или вам нужно помочь?
Горничная произнесла это, обращаясь к Василисе, встав четко перед ней, но закрыв девочку. Она махнула головой, обозначая, что помощь в умывании не нужна.
Горничная удовлетворительно улыбнулась и отошла, и только сейчас Василиса поняла страшную вещь. Малышка перед ней – это она, то есть отражение в зеркале.
– «С ума сойти можно!» – подумала Василиса.
Она медленно встала с кровати – ну, как встала, правильнее было бы сказать сползла. Новое тело было маленьким по сравнению с высокой громоздкой кроватью.
Аккуратно спуститься в новом теле оказалось сложной задачей, но она справилась. Маленькие ручки цепко хватались за покрывало и были надежными, кончики пальчиков на ножках быстро нашли поверхность пола и дело пошло быстрее.
Василисе оказалось непривычно двигаться, хоть сила в ручках и была, но общее состояние девочки оставляло желать лучшего. Слабость никуда не уходила, как будто та еще не до конца проснулась – так бывает после долгой болезни, когда по утрам тяжело встать с кровати.
Василиса отпустила прикроватный столик и медленно, шажок за шажком, направилась в сторону зеркала. Подойдя ближе к цели, положила ладонь на поверхность и произнесла тихонько себе под нос:
– Ну привет…
Девочка повторила приветствие. Василиса находилась в оглушенном состоянии, в одно и то же мгновение понимая, что девочка в зеркале – она, но не осознавая, как такое может быть.
Постояв еще пару минут и посмотрев на свое новое отражение, Василиса почувствовала взгляд. Обернувшись, увидела горничную, которая держала приоткрытую дверь в ванную комнату.
Василиса понимала, что нельзя тормозить, хотя сейчас она ребенок, и странности детям свойственны. Медленно отойдя от зеркала, Василиса направилась в сторону уборной под абсолютную тишину.
Она понимала, что для начала нужно хорошо обо всем подумать и не выдать себя, вдруг ее убьют за попаданство или обвинят в одержимости. Страх липким потом прокатился по всему телу. Она стала чувствовать слабость еще сильнее.
Горничная решила помочь с умываниями – и слава богу. Василиса не смогла бы справиться самостоятельно в данном удручающем состоянии тела, первоначальная бодрость покинула ее, и она почувствовала отголоски перенесенной болезни.
Девушка никогда не забудет, как тяжело в детстве переболела двухсторонней пневмонией, там ее жизнь стояла под вопросом. Три месяца она провела в больнице под капельницами, и когда пошла на поправку, уже четко помнила те ощущения.
В своей прошлой жизни, после всего этого, бодрость перемешивалась с накатывающей усталостью, и восстановление проходило долго. Поэтому она не отказалась от помощи горничной, которая ловко умыла малышку и на руках вынесла из ванной, посадив на стульчик рядом с туалетным столиком. На нем располагалось красивое зеркало овальной формы в деревянной раме с ажурным плетением по краям.
Плетение причудливо соединялось между собой, вырисовывая своими изгибами цветочный рисунок. Хорошо, что само дерево было цвета слоновой кости слегка с желтизной. Хотя бы здесь не резало глаза от приторно розового, и можно было спокойно подумать без раздражающих факторов.
Она старалась не паниковать, дабы не выдать себя – уже понимала, что с вероятностью в девяносто девять процентов переродилась в новом теле. Малышка, наверное, серьезно болела и не смогла поправиться. От этого Василисе стало грустно – девочка была очень прелестной на вид. Еще и эта слабость тела усугубляла общее настроение и хотелось хандрить…
Девушка тихонько продолжала сидеть на стульчике, прям как мышка, глубоко погруженная в свои невеселые размышления. Горничная возилась неподалеку в соседней комнате. Как поняла Василиса – там располагался гардероб, ей подбирали наряд на выход.
После утренних процедур Василиса чувствовала усталость, но понимала, что нужно быстрее узнать, где она находится и кто теперь ее семья, поэтому она не стала противиться горничной, когда та предложила спуститься на завтрак.
Помощница была очень дружелюбна к Василисе и переживала, что та такая молчаливая и грустная. Но, к счастью, сама девушка дала ответ на свои беспокойства.
– Маленькая госпожа, вы, наверное, еще слабы после болезни. Может, позавтракаете у себя в комнате?
Василису так и подмывало струсить и согласиться с предложением девушки, но еще та понимала: сейчас выпал замечательный шанс без вреда для здоровья разузнать, куда занесло и кто ее новые родственники.
А то, что поведение малышки будет отличаться от оригинала, тут ничего страшного. Ребенок серьезно болел, чуть не умер, и вообще: детям свойственно быстро меняться. Обижаться по пустякам и не разговаривать, особенно раздражающая черта у детей, всегда изводила Василису, по этой причине она относилась к ним скептически и считала, что лучше завести кошку, чем ребенка.
– «Так что, Васька, не трусим и идем на разведку!»
Приняв для себя это достаточно легкое и в то же время сложное решение, та успокоилась и приободрилась.
Василисе очень повезло с горничной, она являлась доброй болтушкой, ей не требовалось отвечать, а вот послушать было что. Оказалось, малышка была очень капризным ребенком и изводила всех слуг. Но сейчас та перешла все границы и без спроса пошла в запретный лес, притащив домой яйцо монстра. При этом девочка умудрилась попасть под сильнейший ливень и простудиться – да так, что слегла с температурой на неделю.
Отец девочки отчитал малышку и слуг, которые не уследили за ребенком. Василиса полностью согласилась с ним. Малышка устроила в тот вечер дикую истерику из-за яйца монстра, так как была против его уничтожения, после чего и слегла с высокой температурой. Отец винил себя за произошедшее и сильно переживал.
Горничная очень радостно продолжила рассказ:
– Маленькая госпожа, вот увидите, как обрадуется ваш батюшка, увидев вас в хорошем здравии. И сэр Ричфилд тоже будет рад, хотя ему от вашего батюшки сильно досталось, так как он за вами не углядел!..
Так, сэр Ричфилд, значит, охранник, отведенный дочурке для защиты. Нужно аккуратно вычислить его, чтоб не попасть впросак, чаще всего самые близкие слуги могут заметить отличия в характере, привычках, предпочтениях в еде. Нужно придумать стратегию поведения…
Горничная продолжила щебетать, а Василису не покидала одна мысль: как маленькая пятилетняя девочка смогла выйти из особняка, который так плотно охраняется? Добраться до этого леса и вернуться… Вся история казалась странной.
Слава богу, малышка не сильно пострадала и пришла обратно сама, немного измученная, но живая. Из рассказа помощницы выходило: ребенок принес с собой голубое яйцо, но не больше куриного. Цвет «добычи» указывал, что внутри детеныш монстра. Оно было необычным, а в крапинку, таких еще никто не видел. Какой вид внутри – конкретно никто не знает, хотели сразу уничтожить находку, но девчушка смогла отстоять его, поэтому решение его судьбы решили отложить до момента выздоровления дочки графа.
Последние две ночи стали самыми критичными, и все уже решили, что малышка не выживет – маленький организм не справлялся с высокой температурой, она горела и бредила. Весь дом готовился к худшему, но сегодня утром температура спала сама собой, будто той и не было. Василиса подметила странность в рассказе: почему ребенка похоронили заранее и почему, если так все плохо, рядом не было родителей?
Горничная продолжила болтать о своем, но Василиса больше ту не слушала. Стало грустно: она поняла, что малышка, вероятнее всего, не пережила сегодняшнюю ночь.
Девочку было искренне жаль, и утешало девушку одно: не она являлась причиной смерти. Просто ей дали второй шанс на жизнь, а малышка отправилась на перерождение.
Она верила в перерождение, и вера подтвердилась переселением. Поэтому и знала, что боги справедливы, и у девочки будет все хорошо.
Прикрыв глаза, Василиса тихонько, почти про себя, произнесла, обращаясь к богам этого мира:
– Пусть у малышки новая жизнь сложится лучше, чем эта…
Василисе стало так легко на душе – она знала, что ее услышали.
Тем временем горничная продолжала хлопотать вокруг малышки, одевая в платье, на котором не было живого места от рюшечек, на вид такого же ядовито сладкого цвета, как и вся спальня. Розовый в любых оттенках для Василисы теперь ненавистен, это какой-то удар по психике – как ее, так и окружающих. Та быстро стянула с себя это безобразие и направилась в гардеробную.
Раздражение придавало сил. Войдя в гардеробную, та не удивилась огромному количеству розовых платьев разных оттенков. Решила идти от простого: цвет должен быть не вырви глаз и без этих многочисленных рюшей и бантов.
Отдав выбранное платье горничной, Василисе пришлось потерпеть, пока ей помогут одеться. С маленькими ручками и крохотными непослушными пальчиками ей удавалось только быстро раздеться, а не наоборот.
Горничная сделала два высоких хвостика с бантиками, и это не сильно помогло. Густые кудрявые волосы продолжали пружинками торчать в разные стороны.
Само платье оказалось интересным: оно было с умеренным количеством рюш и плавным градиентом розовых оттенков. Верх был спокойный, пастельный и переходил к юбке в пыльно-розовый цвет. Очень красиво, Василиса даже не ожидала, что оно так гармонично будет смотреться с ее новыми огненными волосами. К рыжему мало что подходит, но тут все было идеально.
Девушка уже приняла свое перерождение и была благодарна, что ей дали шанс на еще одну интересную жизнь и бонусом вручили такую красивую внешность. Василиса предвкушала свою новую жизнь и мандражировала, как вольется в нее.
А вдруг родители заподозрят, что она не их дочь? Этот страх становился все сильнее, с каждым шагом приближая Василису к обеденной зале. Там, за дверьми, ее ждала новая семья, и у самых дверей той захотелось развернуться и убежать. Ее одолели ужас и страх раскрытия.
Дверь открыл камердинер, и девочку пригласили зайти.
Выдохнув, пробормотала себе под нос: – Васька, давай! – и шагнула в открытую дверь, замирая от страха.
Обеденная зала была просторной, с высоченными потолками – с ее роста они казались огромными. За столом сидели люди и разговаривали. Когда она зашла и остановилась у входа, разговоры стихли, наступила гробовая тишина. Затем послышался резкий скрежет стула по полу, тот упал, и торопливые шаги направились ко девочке.
Василиса вскинула голову на приближающегося мужчину, он был очень красивым. Высокий, немного худощавый, на вид около тридцати. С отросшими кучерявыми волосами, обрамляющими лицо, такого же огненного цвета, как и у нее.
Мужчина очень быстро оказался около Василисы, подхватил на руки и крепко сжал в объятиях, утыкаясь лицом в волосы дочери. Та сразу поняла, что это отец. С такой любовью в глазах мог смотреть только родитель на свое чадо.
Постояв еще недолгое время, мужчина отнес Василису на стульчик, который стоял рядом с ним. Усадив, отдал приказ слуге принести что-то легкое для перекуса своей малышке Мари. Вот Василиса и узнала свое новое имя, оно ей понравилось. Отец держал ее маленькую ладошку в руке и наглаживал большим пальцем.
В скором времени принесли овсяную кашу, и горничная хотела помочь накормить Мари, но для Василисы это было уже слишком. Она махнула головой, чтоб та не лезла, и схватила ложку своей крохотной ручкой.
Столовый прибор, конечно, упал, так как был тяжеленным для Василисы, непроизвольно на глазки накатились слезки. Детские эмоции та пока что не могла отключить, и слезы получались самопроизвольно. Тело помнило, как нужно действовать в любых непонятных ситуациях. Тем более если вспомнить – малышка, по рассказу горничной, была капризной, нужно не забывать.
Отец нахмурился, Василиса посмотрела ему в глаза и попыталась сделать милое личико, а потом сказала:
– Прости, папочка, сил ложечку держать нет…
Наступила тишина, дядечки и тетечки, которые тоже сидели за столом, примолкли. Сейчас Василису не волновали эти персонажи, нужно влиться в семью, потому все внимание было обращено на отца.
Мужчина встал, взял дочь на руки, оставшимся сказал, что те могут продолжать завтракать без него, и напомнил, что на совещание всех ждет у себя в кабинете ближе к полудню, и на руках с Василисой покинул обеденный зал.
Девушка внутри паниковала.
– «Что я могла сделать не так? Куда мы идем? Что мне делать?»
Как оказалось, Василиса переживала зря. Отец отнес ее к себе, его комната оказалась просторной и выдержанной в строгих, но благородных тонах: темное дерево мебели, массивные книжные полки, приглушенный блеск позолоченных деталей. В боковой стене притаилась высокая дверь, ведущая на балкон. Легкие занавеси, вздрагивающие от утреннего ветерка, пропускали в комнату мягкий солнечный свет.
Балкон был довольно просторным, с коваными перилами, устланными вьющимся виноградом. Здесь стоял изящный кофейный столик, покрытый белоснежной скатертью с кружевной каймой.
Граф приказал накрыть завтрак для Мари в своей комнате – день только стартовал, и он должен начаться как надо для его малышки.
Благодаря расторопным служанкам на столике уже появлялась тонкая фарфоровая посуда с легким узором, серебряные приборы, плетеная корзинка с еще теплыми булочками. По краю стола были расставлены маленькие вазочки с вареньем, запах свежей выпечки смешивался с лесными ягодами и, наполняя воздух тонким ароматом, разжигал зверский аппетит. Горничные здесь – профессионалы своего дела – накрыли стол для завтрака так быстро и слаженно, а после незаметно оставили нас одних.
С балкона открывался вид на сад – ухоженный, но не строгий, словно природа подчинялась не правилам, а искусно направленной гармонии. Изумрудные лужайки перемежались с пестрыми клумбами, кусты роз чуть склоняли головки под тяжестью капель росы, а вдоль вымощенных дорожек тянулись стройные кипарисы. Где-то в глубине сада журчал фонтан, его серебряные брызги искрились в первых лучах солнца, создавая ощущение покоя.
Василиса решила обращаться к себе новым именем, дабы в будущем не проколоться. Отец малышки был очень молчалив, он без слов посадил девочку к себе на колени и стал кормить, глядя с нежностью на дочь.
Она решила тоже молчать, интуитивно понимая, что так правильнее всего, и та нежность в жестах и во взгляде отца затапливала сердце трепетом и согревала душу. Сейчас та поверила: «Я там, где должна быть».
Каша, на удивление, оказалась очень вкусной, и ее стало клонить в сон – детское тело еще маленькое и слабенькое. Малышка и не заметила, как прикорнула на руках у отца.