Преступность – планетарная проблема. К итогам XI Конгресса ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию

§ 1. Преступность в мире: современное состояние и основные тенденции

Анализ отечественной и зарубежной литературы позволяет обнаружить один любопытный феномен: в ней отсутствуют сведения о том, сколько (в абсолютных, а не в относительных показателях) ежегодно совершается преступлений в целом в мире. Отдельные же (как правило, публицистические) высказывания на этот счет не выдерживают никакой критики. Так, в последнее время в некоторых российских источниках стала «гулять» информация, согласно которой в мире якобы ежечасно совершается 200 тыс. преступлений[4]. Элементарный арифметический подсчет показывает, что за год таких преступлений должно «набежать» 1,7 млрд.

Если бы это было действительно так, то (с учетом населения Земли в 6,5 млрд человек) мир, скорее всего, уже бы рухнул под натиском криминального вала. Однако подобной катастрофы до сих пор не произошло. И не потому, что преступлений на самом деле совершается гораздо меньше (хотя это и очевидно) или сами преступления не представляют собой угрозы безопасности человечества (увы, некоторые из них уже являются таковыми), а в силу того, что мировая преступность пока еще удерживается в контролируемых мировым сообществом рамках.

Что же касается попыток с помощью примитивных методик установить истинное количество совершаемых в мире преступлений, то остроумнее всего несостоятельность таких попыток продемонстрировал в свое время американский криминолог Р. Кларк. В качестве примера он привел хронометр преступности, которым пользуется Федеральное бюро расследований США. Последнее измеряет только частоту совершения преступлений на территории всей страны, о которых сообщено в полицию, но не коэффициент преступности в соотношении с общей численностью населения. Если бы ту же самую частоту преступлений применить к Виргинским островам, то все население этих островов за три года пало бы жертвой убийств, будучи перед этим дважды изнасиловано и восемнадцать раз подвергнуто разбойным нападениям. «Если бы все эти преступления были совершены в тех местах, – заключает Р. Кларк, – где нам с вами пришлось побывать, мы все были бы ликвидированы за несколько недель или месяцев»[5].

Тем не менее в мировой уголовной статистике имеются сведения и об абсолютном количестве преступлений, совершаемых в тех или иных странах мира. Так, по официальным данным, в 70-е годы в США регистрировалось до 8-10 млн индексных преступлений, в 90-е годы – до 15 млн, в последние годы – около 12 млн. Вышеприведенные цифры можно считать мировым рекордом. Следует, правда, оговориться, что за последние 10–12 лет США добились существенного – почти на треть – снижения преступности. Этот факт, насколько нам известно, до конца не осмыслен американскими криминологами, а наша криминология его почти полностью игнорирует, во всяком случае мало кто подвергает его анализу[6].

На противоположном полюсе находятся такие (сопоставимые с США по количеству населения) страны, как: Китай – в 1997 г. здесь было зарегистрировано 1,6 млн преступлений, Индия – 1,7 млн (1997 г.), Россия – 2,4 млн (1997 г.), Япония – 2,5 млн (1997 г.). К другим странам-«миллионерам» можно отнести: Великобританию – 4,6 млн преступлений (1997 г.), Италию – 2,4 млн (1997 г.), Нидерланды – 1,2 млн (1996 г.), Францию – 3,5 млн (1997 г.), Швецию – 1,2 млн (1997 г.), Канаду – 2,5 млн (1997 г.), Республику Корея – 1,4 млн (1997 г.), Австралию – 1,2 млн (1997 г.), Египет – 4,3 млн (1994 г.), ЮАР – 2,1 млн (1997 г.)[7].

Сложность в определении абсолютных показателей мировой преступности заключается в том, что, с одной стороны, в разных странах существует неодинаковое представление о круге преступного и уголовно наказуемого, индексные преступления во многих странах существенно разнятся между собой как по количественным, так и по качественным параметрам. С другой стороны, серьезным «возмущающим» фактором здесь выступает латентная преступность.

Российский криминолог Д. А. Ли на основе глубокого исследования статистических данных о преступности в разных странах мира с применением методологии модульного анализа и конструирования социума пришел к следующим выводам. Во-первых, число зарегистрированных преступников составляет 24 % от общей численности предполагаемых преступников, а 76 % – удается избежать уголовной ответственности, т. е. латентная преступность соотносится с фиксируемой в пропорции три к одному. Во-вторых, количество преступников в конкретном обществе должно составлять 5,6 % от общего числа населения. В-третьих, указанное число преступников выполняет положительную функцию целостности общества как системы и поддержания необходимого разнообразия, что служит необходимым условием самоорганизации системы[8].

Не вдаваясь в оценку исходных криминологических посылок Д. А. Ли, уязвимость которых уже рассматривалась в литературе[9], отметим, что усреднение удельного веса латентной преступности и сведение ее к 76 % от общего числа совершаемых в мире преступлений непродуктивно, ибо на самом деле (с учетом остроты криминальной картины в разных странах мира) показатель скрытой преступности, скорее всего, гораздо выше. Отсюда можно заключить, что и количество совершаемых в мире преступлений (и их субъектов) все-таки несколько больше той идеальной (по мнению Д. А. Ли) цифры, которая составляет 5,6 % от общего числа населения. Рискнем предположить, что в реальной действительности совокупная масса ежегодно совершаемых преступлений составляет 8-10 % от мирового социума. Таким образом, ежегодный общемировой «криминальный валовой продукт» выражается цифрой в 600–700 млн преступлений. Это меньше предлагаемых публицистами показателей, однако больше прогнозированных в прошлом различными криминологами значений.

Изложенное позволяет констатировать печальный факт: мир становится все более криминальным. «Последнее десятилетие XX века и начало XXI века, – отмечает А. И. Долгова, – стали не только в России, но и во всем мире временем триумфа преступной среды»[10]. Особенно наглядно заявленный выше тезис просматривается при анализе тенденций развития современной мировой преступности. Каковы же они?

Доминирующими тенденциями преступности за последние сто-двести лет являются: ее интенсивный рост, обгоняющий по своим темпам рост народонаселения; расширение сфер преступной деятельности; «окорыствование» мотивации преступного поведения; повышение ее организованности, технической вооруженности и самозащищенности; использование все более разрушительных средств и способов совершения преступлений; рост причиняемого преступностью ущерба; транснационализация преступной среды; юнизация и феминизация субъектов преступлений; увеличение общественной опасности преступной деятельности и т. д. Все это связано не с изменениями наследственности (определенное влияние которой на человеческое поведение бесспорно), а с бурными изменениями среды, условий жизни и деятельности людей[11].

Остановимся на некоторых из этих тенденций подробнее.

1. Определяющей тенденцией преступности в мире является ее абсолютный и относительный рост(относительно населения, экономического развития, культуры и т. д.). Это не означает, подчеркивает В. В. Лунеев, что преступность в любой стране всегда только растет.

Есть страны, где преступность в какие-то периоды их развития сокращается или ее уровень стабилизируется. Речь идет о среднестатистической тенденции преступности в мире, рассчитанной за длительный период времени[12].

По данным Организации Объединенных Наций, общая тенденция свидетельствует о том, что в мире доля зарегистрированных преступлений в 1995–2002 гг. увеличилась на 12 %. Количество нападений возросло на 22 %, при этом более резкое увеличение отмечено в отношении правонарушений, связанных с наркотиками (47 %), и случаев грабежа (41 %). Сократилось количество квартирных краж, преднамеренных убийств и хищений автотранспортных средств (на 14, 19 и 35 % соответственно). Практически не изменилось количество изнасилований и случаев мошенничества.

Однако следует отметить, что данные, касающиеся вышеуказанной тенденции, могут зависеть от различий в структуре представления информации о преступности в рамках Обзора ООН на региональном и национальном уровнях. Например, из 21 страны, по которым имеются данные об общем количестве зарегистрированных преступлений за весь период 1995–2002 гг., 15 находятся в Европе, одна – в Африке, 3 – в Северной и Южной Америке, 2 – в Азии и ни одной – в Океании. Из этого можно заключить, что делать общие выводы о всемирных тенденциях в области преступности следует крайне осторожно[13].

Анализ региональных особенностей мировой преступности приводит исследователей к выводу о том, что самый высокий уровень преступности наблюдается в наиболее индустриально развитых, социально обустроенных и демократических регионах. При среднем коэффициенте преступности 1992,6 на 100 тыс. населения самый высокий уровень отмечается в Северной Америке (5909,8, причем он явно занижен, так как данные по США включают только 8 видов деяний) и Западной Европе (3669,3), а самый низкий – в арабских странах (142,4 на 100 тыс. населения). Разница в 26–42 раза! Подтверждается трудновоспринимаемый вывод: чем выше развитие, тем выше преступность. Наряду с этим идет процесс унификации деяний и их глобализации[14].

Если теперь обратиться к анализу конкретных видов преступлений, то последние данные с разбивкой по регионам позволяют увидеть следующую картину. В 2002 г. коэффициент убийств (в расчете на 100 тыс. населения) составил в Африке – 16,5, в Северной и Южной Америке – 13, в Европе – 6,5, в Азии – 3, Океании – 3 (для сравнения: в России в том же году – 22, 4).

Самый высокий уровень грабежей в 2002 г. зафиксирован в Северной и Южной Америке (480), Африке (300) и Европе (180), самый низкий – в Океании (130) и Азии (10). Несколько иные показатели по разбоям. Лидерами по этому виду преступлений являются Африка (770), Океания (750) и Америка (690). Наименьший показатель – в Азии (30)[15].

Удельный вес преступлений, связанных с наркотиками, в различных регионах мира в 2002 г. характеризуется следующими данными. Наивысшие показатели отмечаются в Северной и Южной Америке (300) и Океании (270), за ними следуют Европа (160), Африка (50) и Азия (20).

На основании данных семи обзоров ООН (1970–2000 гг.) B. В. Лунеевым обобщены сведения о преступности в более чем 100 странах мира. Эти сведения позволяют судить о реальных тенденциях постоянного роста преступности. Он неравномерен по отдельным странам и по конкретным периодам (годам), но он неуклонен по доминирующему тренду.

Среди индустриально развитых государств особое криминологическое значение приобретают несколько стран: США, Франция, Германия, Англия и Уэльс, Япония, Россия. Анализ криминологических данных свидетельствует о высоком уровне преступности во всех этих странах (кроме Японии), высоких темпах ее роста и среднегодового прироста.

Лучшие показатели отмечаются лишь в Японии. Однако и в этой стране идет процесс абсолютного и относительного роста преступности, хотя и более медленными темпами. Среднегодовые темпы прироста числа учтенных преступлений в расчете на 100 тыс. жителей в Японии за последние 40 лет истекшего столетия были равны 0,45 %, тогда как в Англии и Уэльсе – 4,60, в России – 4,40, во Франции – 3,70, в США – 3,40 и в Германии – 2,45 %, т. е. в 5-10 раз выше. А рассчитав те же среднегодовые темпы прироста преступности в Японии за последние 10 лет прошлого века, мы получим их равными 3,20 %. Они увеличились в 7 раз, хотя коэффициент преступности в Японии в расчете на 100 тыс. населения до сих пор является самым низким. Он ниже североамериканских и западноевропейских коэффициентов в 3–4 раза. Тем не менее тенденции преступности последних лет свидетельствуют о постепенном «приобщении» Японии к мировым криминологическим тенденциям[16].

2. Глобализация преступности. Глобализм – явление многоплановое, многофакторное и уже в силу этого имеет аверс и реверс, негативную и позитивную стороны.

Если взглянуть на прошлое, то можно в качестве примера привести Австралию, которая какое-то время была известна как отдаленное место ссылки каторжников, а сегодня является процветающим государством с минимальным уровнем преступности. Критическая масса отрицательных социальных элементов в экстремальных условиях проживания и полной географической изоляции породила новое качество.

Проблема борьбы с преступностью сопровождает человечество всю его историю, начиная с добиблейских времен. В связи с этим закономерно возникает вопрос: «Что нового может привнести модное ныне слово „глобализм“ в понимание сути проблемы?».

Отвечать на него можно по-разному. В. С. Овчинский, например, поступил очень просто: он взял за основу Доклад ЮНРИСД (НИИ социального развития при ООН) 1997 г., в котором ООН выделила шесть основных тенденций глобализации (распространение либеральной демократии; преобладание рыночных сил в экономике; интеграция мировой экономики; трансформация систем производства и рынка рабочей силы; быстрота технологического обновления; революция средств массовой информации и диктат идеологии потребительства), и проанализировал их применительно к развитию преступности[17]. Такой подход допустим, но надо иметь в виду, что, во-первых, материалы Доклада уже успели «состариться», во-вторых, далеко не все аспекты глобализации напрямую связаны с преступностью. Так, распространение либеральной демократии само по себе не может стимулировать и провоцировать рост преступности, если не накладывается на примитивное правосознание населения.

Допустим и другой подход к проблеме. Если мы возьмем, например, формально-количественные характеристики, то увидим рост преступности в абсолютных и относительных показателях, о чем уже говорилось выше.

По законам диалектики количественные изменения по мере их накопления приводят к качественным деформациям. Одними из первых это замечают законодатели и начинают модернизировать нормативную базу[18]. Анализ динамики уголовного законодательства показывает постоянный рост объема уголовно-правового нормативного материала. Так, в УК РСФСР 1922 г. на момент принятия было 227 статей[19] (почему-то иногда его ошибочно считают самым коротким Кодексом в нашей истории), в УК РСФСР 1926 г. – 205 (потом их стало значительно больше – одних 58-х, как считается, было 14, а на самом деле – 18, так как были статьи со значками 1а, 1б, 1в, 1г); в УК РСФСР 1960 г. – 269 статей, в УК РФ 1996 г. – 360 (на 1 сентября 2006 г. в нем насчитывается уже 380 статей, и их общее количество постоянно увеличивается). Конечно, это не предел. Уголовное законодательство дореволюционной России включало в себя до десяти источников и суммарно насчитывало 2330 статей. Вряд ли к этому нужно стремиться, но ориентир нам известен.

Новое уголовное законодательство других стран также увеличивается в объеме. Так, УК Китая 1997 г. состоит из 451 статьи, УК Республики Беларусь 1999 г. – из 466 и т. д. Тренд, таким образом, виден четко.

Одновременно растет и количество международных уголовно-правовых актов и норм. Мы вплотную приближаемся к моменту создания международно-правового акта прямого действия, не требующего инкорпорации в национальное законодательство.

Создается и система международной уголовной юстиции. Давно и достаточно эффективно действует Интерпол; создан и начинает работать Международный уголовный суд. Вполне вероятно, что в обозримом будущем начнется подготовка к формированию международной прокуратуры. Таким образом, речь сегодня идет о создании системы нетрадиционной (наднациональной) уголовной юстиции.

Наконец, растет количество осужденных, и оно будет увеличиваться в дальнейшем. Н. Кристи прогнозирует большой рост числа тюремного населения планеты[20]. Реституционное правосудие только встает на ноги и не в состоянии спасти положение. Все это может привести к переоценке многих ценностей (как по ту, так и по эту сторону решетки), к пересмотру всей уголовной политики государств, нормативов и стандартов ООН. Иными словами, необходим новый взгляд на проблему. В противном случае если продолжить карательную политику по принципу «сажать, сажать и сажать», то очень быстро может случиться так, что одна половина человечества будет «сидеть», а другая – ее охранять. Мало того, что не будет ясно, кто же находится в заключении, а кто – на свободе, так еще и возникнет проблема: кто же будет работать на производстве? Между тем уже сейчас происходит постоянное сокращение собственно производящей составляющей. По данным И. В. Лисиненко, в крупных корпорациях на Западе она сегодня насчитывает не более 80 %[21].

Нельзя также не учитывать, что стремление «пересажать» всех без исключения преступников вступает в противоречие с другой общемировой тенденцией – тенденцией к гуманизации уголовной репрессии, а главное – ложится на государство тяжким бременем дополнительных расходов, которые могут быть покрыты только за счет производственной составляющей. Круг, таким образом, замыкается.

Преступность – динамично развивающееся явление и рассматривать ее можно только в контексте всех протекающих в обществе процессов. Общество, вступающее в период глобализации, вступает в него все целиком. Преступность не может быть изолирована от этого транссистемного процесса. Преступность в ее качественно новых проявлениях есть теневая, негативная сторона глобализации: там, где есть аверс – положительная компонента, должен быть и реверс – негативная сторона (каковой и является в глобализирующемся мире его криминальная составляющая).

Таким образом, преступность сама по себе приобрела сегодня глобальный характер как с позиции характеристики проблемы, так и с количественной точки зрения. Об этом неоднократно говорилось во многих документах ООН последнего десятилетия. Сегодня данное негативное социальное явление приобрело характер планетарной проблемы.

В результате на уровне отдельных государств преступность стала уже угрожать национальной безопасности. При проникновении преступности во все сферы общества и институты государственной власти государство становится неуправляемым, наступает хаос, а преступность из просто общенациональной проблемы перерастает в проблему национальной безопасности. Сказанное в первую очередь означает, что появляется реальная угроза для существования государства в целом. Формы такой угрозы могут быть разными: распад государства на более мелкие государственные или псевдогосударственные образования, введение внешнего управления и утрата государством своего суверенитета, аннексия территории или ее части другими более мощными или более «наглыми» государствами и т. д. Общим является одно: государство как суверенное образование прекращает свое существование.

Затронутая проблема вызывает отнюдь не только чисто теоретический интерес. Как справедливо отмечает А. Н. Харитонов, «на политической карте мира появились государства, которые с полным основанием можно назвать государствами криминального типа. Криминалитет демонстрирует политические притязания в государствах, традиционно считающихся демократическими. Еще более заметны такие тенденции в странах, которые идут трудным путем социального реформирования»[22].