- -
- 100%
- +
© Алексей Коробков, 2021
ISBN 978-5-0055-5885-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Алексей Погудин (А. Коробков)
Пройдёшь вдоль берега крутого
Пройдёшь вдоль берега крутого,И вот мой сквер, скамейка, осень.На землю много золотого,Пасьянсом жёлтый лист набросил.Под ноги многим одиноким,Где чувства с веток облетели.Ковёр тебе, как жест – широкий,От осени к её постели.Где, умирая она ляжет,Протянет только к тебе ветки,Но не попросит помощь даже,Где одинокие скамейки.И я такой же одинокий,И одинокие аллейки.И души наши – босоногиТомятся в теле, словно в клетке.И где её все сёстры, братья?По одиночке в карусели —Одели платья, умирая,И по углам ещё расселись:На циферблате все по кругу,Раскачиваясь вправо – влево,И даже если тянут руку,То ради собственного чрева.
Я видел женщину в огне
Я видел женщину в огне,С причёской красной возле скал.Она, кричащая в струне,И с дрожью волн лазурь сверкал.И белой пеной на волне,Когда луч с неба озарял.Она, как молния во мгле,Всем телом билась о причал.И ветер бушевал ей в след.И в гребень белый дым играл.Я видел женщину в огне;И с пеной брызг в руках бокал,Дрожал хрусталь вином в стекле,И буря билась между скал.Всё это было в феврале,Где, моря шум не умолкал.Казалось, всё – приснилось мне,И буря, шторм и та скала.Я видел женщину в огне,Её похитила в даль мгла.
По синим шторам ночь спустилась
По синим шторам ночь спустилась,Пятном легла тень на стене.Не знаю я, какая сила,Заставит литься тишине.В душе не музыка живая,Не барабаны лупят марш,А просто тихо унываю,Не вписываюсь я в пейзаж.И до утра она – немая,Ведёт какой-то разговор,С ней бормочу, не понимая,Где явь, а где мне снится сон.А утром новая страница,Из старой книги о судьбе,Разбилась где-то колесница,И пару строчек обо мнеПлащи
…В гардеробе плащи без людей,Как и души бывают без них…И с безлюдной луны лицедей,На кровать бросил тень и притих.И приливы морей всё сильней,Разбиваются в дым у окна.Досчитаю до ста не дыша.И смеётся мне тенью луна…Я хватаюсь рукою за шар,Обжигаюсь – она холодна.Знаю я, что сейчас не усну,И сжимаю сильнее уста,Лицедей подаёт простыню,И сжимается грудь у меня.Одиночеством светят углы,Сине-мёртвая вкруг тишинаОх, луна, как лучи твои злы.И затих лицедей у окна.В гардеробе – из стёкол души,В мёртвом свете безумства притих,Выдаёт одиноким плащи,…Не забыв вынуть душу из них.Не покидал твои я сны
Не покидал твои я сны,Не заходил туда – случайно,Сгорев, не светят фонари,Нас манят темной своей тайной.Как не зажгут вдруг маяки,Корабль встретит берег скальный,И мы с тобою в две руки,Пойдём по площади печальной.И сквер, где встретились в любви,Ты помнишь – снег и кони, сани.И я кричал – благослови,Сейчас там дождь злой барабанит.И белый ветер, помню, пел,И ты смеялась звонче ветра.И пряталась в мою шинель.А я читал, конечно, Фета:…«Хочу нестись к тебе, лететь,Как волны по равнине водной,»…И бьют меня две строчки – плеть:…«Поцеловать гранит холодный,Поцеловать – и умереть.»…Туман и камень благородный,Цветы, венки и твой портрет:А из стихов – «гранит холодный»…Второй же строчки пока нет,И в сквере дождь скулит- сегодня.Мир, как вечность, таинственно черный
Мир, как вечность, таинственно черный.
И хребтом ощущается дрожь.
Где-то он, как собака покорный,
Правда, ночью – на волка похож.
В ипостаси одной – непокорный,
А в другой – лучше всяких святош.
И с улыбкой все держат притворно,
Вам цветы – и за пазухой нож.
С неба светит иконное солнце,
По собачьи виляют хвосты,
Только ждут они все снова горца,
Пред луной волком ночью застыв.
Да и днём уже тихо завоют,
Чуют кровь из разорванных жил,
Не корми человека травою,
Если вдруг он по волчьи завыл.
И цветы полетят с головою,
С красотою увядшей травы,
Лунный серп, на который все воют,
Засверкает в руках сатаны.
В русском поле, чистом поле
В русском поле, чистом поле,
Снег кружится поневоле.
Над оврагом вьюга с воем,
Засыпает всё живое.
Лунный диск себя повесил,
И кричит, что это бесы,
Разошлись все не на шутку,
Вьюга воет в свою дудку.
И кусты покрылись льдами,
Смотрят снежными глазами.
Я и сам глаза открою,
На луну как волком взвою.
В русском поле, чистом поле,
Страшно, мутно поневоле.
Волком вьюга воет жутко,
Не лишиться бы рассудка,
Вот была тогда бы пьеса,
А луна вся, как принцесса.
И снежинки, как лампады,
Это свет с принцессы падал,
Прямо в сердце, это бесы,
И поют так жутко песню:
Тучи небо мглою кроют
И тебя к утру зароют.
Холм насыпят на равнине,
Да с крестом – посередине.
Стоял всю ночь на перекрёстке
Стоял всю ночь на перекрёстке
И продавал я душу мгле.
Купите хоть за гроши горстки
Или возьмите на ночлег.
Где дьявол – этот – бутафорский?
Лишь светофоры в красный цвет.
И хлопают в дороге створки,
Души моей, где сотни бед.
Купите – я кричал – морозам.
Я возмещу Вам всем ущерб.
От этой зимней белой прозы,
Где ворон чёрный словно герб,
На белый снег прилёг крестами,
Расправив крылья вдоль дорог,
Купите душу – крест с цветами,
В мороз распятой поперёк.
Она раздавленная льдами,
За грош, копейку – не берёт,
А светофоры смотрят в дали,
У дьявольских горят ворот.
И фонари безумства ждали,
Вдруг возгорится прошлый снег,
Кому сейчас нужны морали,
Купите душу за ночлег.
Всё прекрасное скоро завянет
Всё прекрасное скоро завянет,
И родится всё заново вновь.
На глазах твоих вечность в тумане,
Растворится как в прошлом любовь.
Так чего ж нам жалеть неустанно,
Пусть бурлит в венах вечная кровь,
Чувства льются под небо фонтаном,
И сгорают средь звёздных ковров.
Видишь – звёздочка с неба упала,
Это, видимо, чья-то любовь,
Незаметно, с небесного бала,
Возвращают нам боги всё вновь.
Помнишь ты, прошептала мне нежно:
Загадай о любви пару снов.
Это звёздочка с неба небрежно
Закатила под сердце любовь.
И с тех пор в моём сердце осколки
Серебра белоснежной звезды.
И смотрю на небесные полки,
Нет на них – ничего – все пусты.
Было всё, давно, прекрасно
Было всё, давно, прекрасно,
А теперь лови минуты,
Стены смотрят безучастно,
Как кольцо – вокруг замкнуты.
Скоро время твоей казни,
Сбросишь жизни атрибуты.
И увидишь в небе праздник,
Как враги дают салюты.
Хоть пиши на стенах письма,
Облака летят, как парус
Посмотри – как живописно,
Не увидит это старость.
Так порадуйся секунды,
Что не умер от болезни.
Эшафот твой – изумруды —
Яркий луч летит над бездной.
Ты шагнёшь – туда – откуда,
Ангел твой – тебе – небесный,
Скажет – проходите – сударь,
Ты его услышишь песню.
Кажется, как звук в сосуде,
Прошлым станет неизвестность,
И уверен – ты забудешь
Всё, что было в мире тесном.
Золотая трава и шипы белых роз
Золотая трава и шипы белых роз —
Пожелтеют и время увянет твоё,
Растекается дым по ветру папирос,
Только вечность – жёлтых глаз – вороньё.
Обнимаю твою статуэтку рукой,
И глазурную нежность целую я миг,
Но томит меня вечности рока тоской,
Что исчезнет в пространство земное твой лик.
И цветами покроется, глиной седой,
Да и память о нас – разольётся вокруг.
Но закружится диск гончара золотой,
И искусные пальцы божественных рук —
В нашу глину вольют смесь души молодой,
И глазурью цветной – под сияние лун —
Обольют твоё тело – отдадут красотой.
Как мне хочется верить во всю эту муть.
И тебя обнимаю я нежно рукой.
Из фарфора все плечи – боюсь я вздохнуть.
Вдруг рассыпятся в миг – по земле голубой,
…А гончарные боги забудут вернуть.
Пробежав, не взирая пути
Пробежав, не взирая пути,
Я засну на мгновение века.
Ты меня, если сплю – разбуди,
Пусть поднимут закрытые веки.
Звёзды вновь освещают кресты,
На погосте они и на церкви.
Видишь, ангел скульптурой застыл,
В мрамор белый он бледен и мертвен.
Разбуди, чтобы в небо он взмыл,
Не молись за него, он – бессмертен.
Претворяется он, что без крыл,
И поник головой, клювом чертит.
У него отбери крест – костыль,
Пусть он душу мою перекрестит.
Звёзды смотрят интересно
Звёзды смотрят интересно!
Или просто так горят!
Во вселенной, видно, тесно,
Нежный мрак заполнил взгляд.
И под звёздами гуляя,
Можно долго размышлять,
Звёзды смотрят воспаляя,
Под луною вечность клятв.
И она даёт влюблённым,
Всем надежду на века,
Если солнцем раскалённым —
Сжечь сгоревшие сердца,
То луною осуждённым —
От любви – горят всегда.
Сколько клятв под нею – белой —
Подписал всем звёздный хор,
Сколько в жизни закипело
И задёрнуто в миг штор,
Чтоб луна не подсмотрела,
Распоясанный задор.
Вот она и в месяц метит,
Искривив в усмешке взор,
Если серп нам в небе светит,
И поёт здесь звёздный хор,
Значит где-то будет вечер,
Рук сплетения узор.
На столе зажгутся свечи,
А луна прищурив взор,
Скажет им до новой встречи,
И растает средь озёр.
Часто вижу ее слёзы
И дрожание в воде,
Там она купает грёзы,
Может принц её на дне.
Оттого и льются грозы —
На влюблённых – в тишине.
Оттого и вянут розы,
Что стояли на окне.
И полнолуние… луна
И полнолуние… луна.
И ночь была лиричная.
Светила мне одна звезда —
Бесстыдно – неприличная.
Светила и звала она.
Я ей: прикройте наготу!
Переспросила: красоту?
Удивлена сполна!
От вас холодный свет,
И вы к тому же старая!
Вам сотни тысяч лет —
Бесстыдная, усталая.
Она сказала: ничего…
Мой век всего лишь капля.
Твоя же жизнь, вообще ничто!
Поэтому… не тявкай!
Танго
Рука взметнула вверх – безумный поворот.Красивый фейерверк: из страстных – па – полёт.Казалось, что в любви, то сходятся, то нет.На танго смотрим мы и видим жизнь и смерть.Летит её звезда, закована в браслет.Осколками из льда, замрёт на небе след.Всю страсть её презрев. безумный в миг дуэт —На чувственном одре – сломает силуэт.У совести раскрыта пасть
У совести раскрыта пасть.И глубина её, как бездна.Какая дань теперь ей всласть,Что поднесёте ей любезно…Народ с достоинством раба?Вожди, цари, ваш выход вечен.Со всех сторон гремит труба,Я кланяюсь и гнутся плечи.И совесть, кажется, чиста;Но пасть раскрыта – мне навстречу,Ласкает душу темнота,Надежды не горят в ней свечи.Вот занавес и суета;И с трона опустился вечер.И жалкая пошла толпа,Без совести судьбе навстречу…Я знаю, что мечта глупа —Когда нет гордости и чести,Когда с достоинством раба;Украдкой душу ангел крестит.
Любовь и смерть, и смерть – любовь
И дух и кто хранит меня,Кто так воссел на троне,Что в небе царство торжестваЗакат огнём не тронет.Любовь и смерть, и смерть, любовь.Даруют с неба боги.И призраки, сошедши вновь,Идут в одеждах строгих.Им подавай трагично кровь.Всех славь! Но бей тревогу:Весь мир давно уже готовНа пир «трагедий» к богу.Ромео и Антоний МаркЗа ними дамы строго в ряд:Джульетта, Клеопатра.Отшельник Ланселот,Монахиня Гиневра,И гробовщик им всем поёт:(С линейкой своей мерной)Любовь и смерть, и смерть, любовь,Орфей и Эвридика!Всем долго будет сниться кровь:Предсмертной болью в криках,B Эпиграфе с трагичных строф —Вам на могильных плитах:«Любовь и смерть, и смерть – любовь.»Заранее отлитых.Над багряным клёном
Над багряным клёномИ в осенних сказках.Где стоит над склономВремя в жёлтых красках.Сердце вдруг застылов золотых туманах.И спрошу у милой,И спрошу, – мне странно:Ты жила со мною,или всё ж любила?Видишь – клён рекою,лист теряет с силой.Он с весны зелёныйи костром пылая,В осень так влюблённый,словно вечно в мае.Горько, листья красны,слёзы до предела:Ты любила страстноИли всё терпела?
Стоят дома из жёлтых окон
Стоят дома. Из жёлтых оконНа ветер льётся грустный свет.Под небом, для меня высоком,Где звёзды трудно рассмотреть.Туман. И не смотри с упрёком,Дай друг мне пару сигарет.Я закурю, мне одиноко,Когда вокруг всё в жёлтый цвет.Нет облаков на синем небе,Туманы разлеглись вокруг.Под серый дым от сигареты,Растает грустный мой недуг.И ты пойдёшь своей дорогой,А я достану свой мундштук.В туманах жёлтых нас так много,Я одинок и ты, мой друг.
В старый дом забрёл случайно
В старый дом забрёл случайно,С жёлтых окон, стен и с тайной.На меня смотрело время,Да на тень, глазами теми,Кто здесь был до нашей эры.И кресты от старой веры,С церкви взглядом, в лунном свете,Сквозь окно легли, как сети.А в углу, иконы, свечи,И огнём не дышат печи.Ты здесь жил, скорее вспомни,А сейчас, ты – тень, бездомный,И в саду качались ветки,Будто их качали предки.Я в задумчивости тихой,Только тень, моя трусиха,Стон издала, да и ветер,Загудел в трубу и светит —Крест на белой, старой церкви.Лунный свет безумно мертвен.И, казалось, это кости,В дом ко мне собрались в гости.Я присел, закрылись очи,Вспомнил я, свой дом, мой отчий.Я всё поставлю, всё на кон
Я всё поставлю, всё на кон,И голос лиры, её звон.И слёзы скрипки – вечной девы,Ее цыганские напевы.Когда я страсти подчинён,И именем твоих племён —Клянусь богами и святыми,Перед туманами густыми:Я брошу всё …вино, игруИ в тот же час возьму – умру.Вот он, лес – соборный
Вот он, лес – соборный —Медный звук его.Расплескал узорный —В ноги – полотно.Осень, ты – прекрасна —Описания нет.Шла царицей важно —Под озёрный цвет.Ну, а лебедь также —В зеркале плывёт.Мне давно не важно,Что царица ждёт.Всё вокруг застыло —С неба медный звон.В ряд моих бутылок —В каждой слышен стон.Вот погода! Мега-сырость!
Вот погода! Мега-сырость!Мысли серые в башке.Небо рухнуло и в дыры,Льют потоки, как в реке.В синий вид, а может в серый,На одной стою ноге.Может всем с другим оттенком,Ливень бьёт по голове.Не художник, мне – до сквера,Я укроюсь там в листве.И таксисту, своим сленгом,Объясняю, как могу.Говорю, что были деньги,Только всё ушло в дыру,Видишь – небо – глазом серым,Эту качку на ветру,Я устроил в атмосфере,А он мне: не повезу.И ему, как в ухо врезал,Повторяю, как могу,Не художник, мне – до сквера,И поехал я в тайгу.Вот они – вступили
Вот они – вступили – в очередь – потомки.Облака из пыли им засветят громко.Время пожелтеет, грани будут тонки.Ветер всё сильнее и парады – звонки.В почву благодатную – нашей глины спесь,Принимают ванную – чёрной грязи – лесть.И стихи, заранее, рву свои в обломкиЗа окном – внимание – стихопад – негромкий.А за окном – метель
А за окном – метель.Я к встречи не готов.И глянуть не успел,Она сняла пальто.Вы мне стихи писали,Сказала с грустью слов.И мокрый снег печалиУпал на шёлк ковров.Вокруг всё зазвучало,Как песня о былом.Давайте – для начала -Мы имена споём.Тебя зовут – поэтом,А я – метель – твоя.Дождём была я летомИ женщиной – всегда.Раскину локон белый,А ты в угу присядь.В пальто тебя одену,-И заласкаю взгляд.А за окном, где вечер -Не осень, не весна.Я не готовый к встречи,Она – взяла – ушла.Оставила пальтоИ снежный запах дня.Горел огонь пустой —Закатного огня.Я как-то брел дорогой
Я как-то брел дорогой,На ней расцвёл цветок:На колее убогой,На запад и восток.Он лепестки расправил,Какой его удел?Он не брильянт в оправе,Сохранность не имел.Дожди по нём хлестали,И солнца луч трепал,А кто-то взял, случайно,Ногою растоптал.Я наклонился, поднял.Приняв поклон святой:Он нежной, благородной,Сверкнул мне красотой.Раскинув лепестками,Он улыбнулся мне,И тихой смертью замер,Шепнув в своём огне:Какая благодать,Сгореть, блеснуть искрою,Чем в пыли прозябатьРастоптанным ногою.Уехать – далеко, на край
Уехать далеко, на край,иль старт устроить на луну.Но нет, как хочешь – понимай,я каждый вечер к ней спешу.В моих закатах вечный май,я знаю, что судьбу не обману.Не сильно пьяный – принимай.Я розами нарушил тишину.В бокалы разливаю я вино,мы с ней о чём-то говорим.И я шучу, конечно, не смешно,она смеётся голосом таким,что даже дрогнет чёрное пятно,тем более, кто нежностью томим.Она целует за стихи. И дноуходит и в полёт летим.Закат сменился, в небе звёзды вновь,а я пойду в кабак, ты помолчи.Где выпью много водки. И винозатушит мне огонь. И трубачи:отправят вновь нащупать дно.К утру восход и нету больше сил.И пьяный вызываю я мотор.И азиат везёт к моей двери.Он перевозит часто мертвецов.по вечности кварталов городских.И как всегда – нет денег и часов,счастливые не наблюдают их.Я жил среди людей
Я жил среди людей,Но кто-то из них взял,Мне кинул пуд цепей,Тяжёлый пряча взглядПод мерзостью своей.Он сделал шаг назадИ затаился зверь.Чернели в злость глазаИз темноты темней.И грязь была видна,И ночь заместо дней.А цепи на меняДавили всё сильней,Сломали мою грудь,Сдавили горло мне:Не крикнуть, не вздохнуть:Я жил среди людейВдоль дорог акация
Вдоль дорог акация,Белым светом нимб.Церковь – моя станция,Да поклоны – рифм.Раньше ты не знал,Что сменил я лик.И в желаньях стал,Как покойный в миг.Я, конечно, вечен,Только нет меня.Вьются в вене свечи,Жерлом из огня.И теперь – заложник,Маюсь я в бреду.Истощён – безбожник,Чувства свои жгу.Перед собой расставил я портреты
Перед собой расставил я портреты,Из прошлых дней, прошедшие как сны,Такое впечатление, что ветры,Размыли все знакомые черты.В туманах всё рассеялось житейских,Или рассеялись все сами – мы.И все рубли, рассыпятся в копейки,И нечего читать теперь псалмы,Когда сошли иные в гроб, навечно,Устав жить в мире тьмы и суеты,Другие же остались скоротечно,Уединясь, дожить все – дни – пусты.В безмолвие… смотрю я на портреты,Где свет в глазах, как белый лёд застыв.Я только холод в этой жизни встретил,И чтоб согреться – жгу костры из них.Сосны, как лохматая свеча
Сосны, как лохматая свеча,Возгорелись зеленью и хвоей.И над ней иконы – облака:Смотрят на людей своей тоскою.Встану на колени, помолюсь.Вам же в церкви будет всем удобней.К богу я совсем не тороплюсь:Он ведь на земле ко мне был злобный.Говорят: душа на небеса,Ну, а тело ляжет под сосною.Пусть напьётся мной моя свечаПлотью красной, кровью молодою.И свежий ветер пьётся мною
И свежий ветер пьётся мною,Под запах кладбищ и речей,Я не спросил кого хоронят,И подойти к нему не смел.Не знаю – друга ль там увидишь?Или повержен смертью враг?Под звук церковной панихиды,Не важен прошлый его ранг.И мне не знать – кого не стало,Я только мимо проходил.И снег стекал водою талой,Бежал ручьем среди могил.Вот только мысль от пьедесталовВитала в голове моей,-Что чьё-то время вдруг настало,И он избавлен от страстей.Вот зубы лезут из воды
Вот зубы лезут из воды.И пар седой идёт из рта.Туманом вечным и седымПокрыто всё подножье скал.Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.