**Глава 10: Песок времени**
Риджвилл больше не спал. Воздух дрожал, как натянутая струна, а тени на стенах двигались чуть быстрее, чем должны были. Джессика стояла у окна библиотеки, наблюдая, как по Главной улице маршируют солдаты в синих мундирах. Их сапоги не оставляли следов на асфальте, а лица были прозрачными, словно вырезанными из дымчатого стекла.
– Опять, – прошептала Мэг, втискиваясь в проём рядом. Её пальцы сжимали медальон Леонида – единственное, что осталось от него после взрыва в капище. – Это пятое «эхо» за сегодня. Вчера были ковбои с горящими факелами…
– А позавчера – дети в одеждах XVIII века, – добавила Джессика. Один из солдат повернул голову, и она увидела, как его глаза вспыхнули красным – точь-в-точь как у Анкары. – Это не просто призраки. Они меняют реальность.
Стекло под её ладонью внезапно покрылось инеем. На улице завыл ветер, и на месте аптеки выросла деревянная часовня с покосившимся крестом. Из двери вывалился мужчина в звериных шкурах, держащий топор. Его глаза горели, как угли.
– Первопоселенцы, – Мэг отшатнулась. – Леонид говорил, что временные слои смешиваются. Скоро всё рухнет.
Имя Леонида повисло в воздухе тяжёлым намёком. Они до сих пор не решались говорить о нём вслух. Его голос иногда доносился из радио в архиве, а тень мелькала в зеркалах, но попытки связаться проваливались. До сегодняшнего дня.
Холодный ветер рванул окна настежь. На пороге материализовалась полупрозрачная фигура в разорванном плаще. Леонид. Вернее, то, что от него осталось – лицо, собранное из светящихся осколков, как витраж.
– Вы… разбудили Песочные Часы, – его голос звучал со всех сторон, словно струны арфы. – Времени мало. Ищите девочку.
– Какую девочку? – шагнула вперёд Джессика, но призрак распался на частицы.
На полу осталась карта, нарисованная пеплом. На ней светилась точка – старое кладбище у реки.
-–
Кладбище оказалось островом в хаосе. Надгробия плавали в воздухе, а река текла вверх, к небу, где вместо солнца висели три луны. Между могил металась девочка лет восьми – в белом платье, босиком. Каждый её шаг оставлял за собой трещины, из которых выползали кошмары:
*Гигантские пауки с часами вместо глаз.*
*Река, вязкая как сироп, с тонущими голосами.*
*Эдит, зовущая их из глубины колодца.*
– Это её сны! – закричала Мэг, руша мечом паутину. – Она Часовой!
Девочка, услышав шаги, обернулась. Её глаза были как два зеркала, отражающие разные эпохи: в одном – пылающий Риджвилл 1863 года, в другом – город будущего, покрытый льдом.
– Не подходите! – она зажмурилась, и земля вздыбилась волной. – Я не могу проснуться!
Джессика упала на колени, избегая летящих обломков. В трещине под ногами она увидела Леонида – он стоял в потоке времени, окружённый часами, которые шли в разные стороны. Его губы сложились в два слова: *«Её имя».*
– Как тебя зовут? – крикнула Мэг, прикрывая лицо от ветра.
– Алиса… или Элайза… или… – девочка схватилась за голову. – Они все мои имена! Я сплю сто жизней!
Джессика вытащила медальон Леонида. Свет от него ударил в девочку, и на миг её образ стабилизировался – обычный ребёнок с косматой чёлкой и рваной куклой в руках.
– Мы поможем тебе, – сказала Джессика мягче. – Но ты должна остановить это.
– Не могу! – слёзы текли по щекам Алисы, превращаясь в песок. – Он в моих снах. Тот, с рогами. Он говорит…
Громовой рёв потряс кладбище. Из реки поднялась фигура Анкары, но искажённая – его рога стали песочными часами, а из пасти сыпались звёзды.
– *Она моя теперь,* – прошипел он голосом Леонида. – *Вы опоздали.*
Мэг бросилась вперёд, меч рассек фигуру, но та рассыпалась на песок. Анкара засмеялся, и временной вихрь поглотил девочку.
– Нет! – Джессика потянулась к исчезающей руке, но схватила лишь воздух.
На земле осталась кукла. Когда Мэг подняла её, механический голосок пропищал:
*«Найдите меня в 1865. Он забрал меня туда…»*
Ветер принёс запах гари. На горизонте, где был Риджвилл, теперь пылало поле боя Гражданской войны.
– Он переместил её в прошлое, – прошептала Джессика. – Теперь нам придётся идти в самое пекло.
Медальон Леонида вспыхнул, указывая на временную трещину. За ней слышались выстрелы и ржание лошадей.
А на кукольной руке, словно кровь, алела дата: **«12 апреля 1865»** – за день до убийства Линкольна.
Переход через временную трещину оказался болезненным. Воздух сгустился в вязкую массу, обжигая кожу, а звуки – выстрелы, крики, ржание лошадей – врезались в сознание, как иглы. Джессика почувствовала, как реальность разрывается на части: на мгновение она увидела себя ребёнком, сидящим на коленях у Эдит, затем – Мэг, запертую в зеркале, а потом… тьму. Когда земля наконец уплотнилась под ногами, перед ними раскинулся Вашингтон 1865 года, но не тот, что в учебниках.
Город был окутан сизой дымкой. Здания плавали в воздухе, как куски пазла, а из окон особняков свисали кровавые флаги Конфедерации, которых здесь никогда не было. Люди на улицах двигались рывками, их лица искажались, словно отражения в разбитом стекле.
– Это не настоящее прошлое, – прошептала Мэг, сжимая меч. – Это её сон. Анкара исказил его.
Джессика кивнула. Медальон Леонида на её шее пульсировал, указывая направление. Они шли по мостовой, минуя витрины с газетами, где заголовки кричали об «Освобождении демонов» вместо «Прокламации». У театра Форда толпилась толпа, но вместо зрителей – тени в цилиндрах, их рты растянуты в беззвучных криках.
Внезапно из-за угла выбежала Алиса. Её платье было изорвано, а в руках она сжимала куклу с треснувшим фарфоровым лицом.
– Он здесь! – закричала она, указывая на театр. – Он хочет изменить сон!
Прежде чем героини успели отреагировать, земля вздыбилась. Из-под мостовой выползли солдаты в мундирах Союза, но вместо лиц у них были песочные часы, стрелки которых бешено вращались.
– *Бегите!* – Леонид возник на миг, его голос слился с ветром. – *Он переписывает историю через её страх!*
Мэг бросилась вперёд, рассекая мечом фигуры солдат. Песок хлынул из их ран, превращаясь в змей. Джессика схватила Алису за руку, таща её к театру.
– Ты можешь остановить это! – крикнула она девочке. – Ты Часовой!
– Я не умею! – Алиса зарыдала. – Каждый раз, когда я засыпаю, он приходит…
Театр внутри был лабиринтом кошмаров. Зрительный зал уходил в бесконечность, а на сцене, вместо актёров, разыгрывалась пародия на убийство Линкольна: Анкара в шляпе и плаще целился в тень с цилиндром, а хор призраков пел: *«Кровь за кровь, время за время».*
– Это ловушка, – прошептала Мэг. – Он заманил нас сюда, чтобы…
Громовой хохот потряс стены. Анкара повернулся, его рога теперь были украшены цепями с датами: *1865, 1935, 2023.*
– *Вы опоздали,* – его голос звучал как скрежет шестерёнок. – *Девочка уже стала моим мостом.*
Алиса вскрикнула. Её глаза засветились золотом, а из трещин в полу поползли временные вихри. В них мелькали сцены: библиотека, охваченная пламенем; Леонид, падающий в бездну; Джессика с чёрными крыльями…
– Она подпитывает его нашими страхами! – Джессика встряхнула девочку. – Проснись! Это не твой сон!
– Я… не могу… – Алиса сжала куклу так, что та треснула. – Он везде!
Мэг прыгнула на сцену, меч рассек воздух, но клинок застрял в невидимой стене. Анкара махнул рукой, и её отбросило к стене.
– *Выбор прост,* – он приблизился к Джессике. – *Отдай девочку, и я оставлю ваш жалкий мирок. Или…*
Из куклы Алисы вырвался луч света. Леонид материализовался перед ними, его призрачная форма дрожала, как пламя.
– *Её имя – Элайза Блэк,* – прошептал он. – *Потомок Часовых и… Блэков. Анкара боится её крови.*
Джессика поняла. Вырвав клинок из ножен, она провела лезвием по ладони и прижала рану к руке Алисы. Кровь смешалась, и девочка вскрикнула – не от боли, а от прозрения. Её глаза стали ясными.
– Я помню… – она прошептала. – Мы хранили время… пока они не пришли…
Анкара взревел. Здание начало рушиться, временные вихри схлопывались один за другим. Алиса подняла руки, и песок времени закружился вокруг неё, образуя барьер.
– Надо закрыть разлом! – Мэг вскочила, хватая Джессику за руку. – Помоги ей!
Джессика прижала медальон Леонида к груди Алисы. Свет слился с песком, создавая спираль, которая стала втягивать Анкару.
– *Нет!* – он протянул когти к девочке, но было поздно. Вихрь поглотил его, выбросив героинь обратно в настоящее.
-–
Риджвилл встретил их тишиной. Эхо исчезли, а на месте часовни снова стояла аптека. Но Алиса… исчезла. На земле лежала лишь её кукла, стрелки на часах-глазах показывали ровно полночь.
– Она осталась там, – Мэг упала на колени. – Чтобы удержать его…
Джессика подняла куклу. В её стеклянном глазу мелькнул силуэт девочки, машущей рукой из 1865 года.
– Она жива, – прошептала Джессика. – И мы найдём её.
Внезапно из динамика радио в архиве донесся голос Леонида, искажённый помехами:
*«Это только начало. Он нашёл новый ключ…»*
А на окраине города, в заброшенной школе, зажглось окно. За ним метнулась тень – маленькая, с куклой в руках.
Тень в заброшенной школе манила, как забытый сон. Джессика и Мэг стояли у ржавых ворот, в руках у Джессики сжималась кукла Алисы. Её стеклянный глаз теперь показывал не 1865 год, а коридоры школы – облупившиеся стены, парты с выцарапанными именами, и ту самую девочку в белом платье, бегущую наверх.
– Она здесь, – прошептала Мэг. – Но это ловушка.
– Всегда ловушка, – Джессика толкнула дверь. Скрип железа отозвался эхом в пустых классах.
Внутри пахло плесенью и старыми книгами. На стенах висели портреты учителей, но их лица были зачёркнуты кровавыми крестами. Из динамиков доносился детский смех, зацикленный и неестественный.
*«Джессика-а-а… Мэг-г-г…»* – голос Алисы эхом разнесся по коридору.
Они поднялись на второй этаж. В конце коридора, в классе с выбитыми окнами, горел свет. За партой сидела Алиса, рисующая мелом на полу сложные спирали – символы Часовых. Но её движения были резкими, механическими, будто куклой управляли нити.
– Мы пришли за тобой, – сказала Джессика, шагнув в дверь.
Девочка подняла голову. Её глаза были пустыми, как у куклы.
– *Он сказал, вы не придёте. Он сказал, вы боитесь.*
Мэг сжала меч. – Где Анкара?
Алиса указала на рисунок на полу. Спирали ожили, завертевшись, и пол под ногами героинь превратился в песок. Они провалились в воронку, в мир, где время текло вспять:
*Струйки крови поднимались к ранам на теле солдат.*
*Пламя вбирало в себя пепел библиотеки.*
*Леонид собирался из осколков, чтобы снова умереть.*
– *Это моя реальность теперь,* – голос Алисы звучал со всех сторон. – *Он дал мне силу, но забрал сны. Я не могу проснуться.*
Джессика ухватилась за медальон Леонида. Свет пробился сквозь песчаную бурю, выхватив из тьмы нить – золотую, как стрелка часов. Она потянула за неё, и пространство разорвалось, вернув их в класс.
Алиса лежала на полу, её тело обвивали чёрные корни, растущие из стен. Анкара стоял над ней, его рога теперь были украшены песчинками, каждая из которых светилась, как микроскопическая галактика.
– *Она моя плоть и кровь,* – прошипел он. – *Последний Часовой. Последний ключ.*
Мэг бросилась вперёд, но меч выпал из её рук, превратившись в змею из песка. Анкара рассмеялся:
– *Вы в моём времени. Здесь я – Бог.*
Джессика посмотрела на куклу. Её стеклянный глаз показывал Алису, сидящую на крыше школы в реальном мире. *«Это проекция,* – поняла она. *Настоящая Алиса там.*
– Держи его! – крикнула она Мэг, выбегая из класса.
Крыша школы дрожала под порывами ветра. На краю, свесив ноги в пустоту, сидела Алиса. Настоящая. Её пальцы сжимали часы-кулон – реликвию Часовых.
– Он врёт, – сказала Джессика, приближаясь. – Ты сильнее его. Ты пережила его раньше.
– Я не могу… – девочка сжала часы так, что стёкла треснули. – Он в моей голове!
– Тогда выгони его! – Джессика положила руку на её плечо. – Твои сны – это твоя сила, а не его.
Алиса зажмурилась. Часы на её шее засияли, и время вокруг замедлилось. Дождь застыл в воздухе, крики Мэг и рёв Анкары превратились в протяжный гул.
– *Помоги мне,* – прошептала девочка.
Джессика взяла её руку, и их сознания слились. Она увидела:
*Древний ритуал Часовых, где Алиса в прошлой жизни запечатывает Анкару в песочные часы.*
*Эдгар Блэк, крадущий артефакт из гробницы.*
*Сон, где Анкара шепчет ей: «Ты будешь моей дверью».*
– Ты не дверь, – сказала Джессика. – Ты замок.
Алиса вдохнула. Часы на её шее взорвались светом.
-–
В подвале школы Анкара взревел. Его тело начало рассыпаться на песок, увлекаемое силой Алисы. Мэг подняла меч, который снова стал металлом, и вонзила его в символ на полу.
– *Это не конец!* – голос тьмы смешался со скрежетом шестерёнок. – *Я в каждом зерне времени!*
Когда пыль улеглась, на полу осталась только кукла. Алиса стояла рядом, дрожа, но её глаза больше не светились чужим огнём.
– Он… ушёл? – спросила Мэг.
– Нет, – Алиса коснулась часов на груди. – Но он потерял якорь. На время.
Джессика подняла куклу. В её глазу теперь отражался не 1865 год, а бесконечная пустыня с песочными часами на горизонте.
– Что теперь? – спросила Мэг.
– Теперь я учусь, – сказала Алиса, и в её голосе впервые прозвучала надежда. – Учусь быть Часовой.
На выходе из школы их ждало новое «эхо»: ребёнок в современной одежде, держащий смартфон. На экране – дата: **«2024 год»**.
– О нет, – прошептала Мэг. – Это ведь наш год…
Алиса взглянула на часы. – Он уже здесь. В нашем времени. И он злится.
Тишина в библиотеке была звенящей, неестественной. Словно город затаил дыхание после долгого крика. Джессика сидела за столом, перед ней лежала кукла Алисы. Её стеклянный глаз, показывавший пустыню с песочными часами, теперь был мутным, затянутым пеленой. Медальон Леонида на столе тихо горел тусклым синим светом – маячок души, застрявшей между мирами. Мэг стояла у окна, вглядываясь в сумеречные улицы. Ни синих мундиров, ни первопоселенцев. Только обычный, слишком тихий Риджвилл.
– Кажется… закончилось? – Мэг произнесла это скорее как вопрос, не оборачиваясь. Ее пальцы нервно барабанили по подоконнику. Она все еще чувствовала песок на коже, слышала скрежет шестеренок Анкары.
– Закончилось *это* эхо, – поправила Джессика. Она взяла куклу. Холодный фарфор отдавал слабым запахом гари и… озоном, как после грозы. – Алиса сказала: «Он потерял якорь. На время». Анкара не уничтожен. Он отступил. Искал новую точку опоры. – Она посмотрела на медальон. – Леонид предупреждал. «Он нашел новый ключ». Этот ребенок из 2024 года… Эхо нашего времени. Это и есть новый ключ.
Мэг вздрогнула. – Наш год? Значит… он здесь? Не в прошлом, а прямо *сейчас*? И этот ребенок… он тоже Часовой? Или просто жертва?
– Не знаю, – честно ответила Джессика. Усталость навалилась на нее свинцовой пеленой. В висках пульсировала боль – отзвук слияния с сознанием Алисы, от напряжения борьбы с течением искаженного времени. – Но Анкара злится. Алиса вырвалась. Он понес потерю. И теперь он будет искать возмездия здесь и сейчас. Более жестокого. Более… личного.
Она подошла к зеркалу в углу библиотеки. Обычное зеркало. Пыльное. Отражало только их с Мэг усталые лица и полки с книгами. Но Джессика пригляделась. В глубине стекла, в самом темном углу отражения, ей показалось… движение. Словно тень промелькнула. Не Анкары. Что-то меньшее. Человеческое? Детское? Она резко отвела взгляд.
– Алиса спит? – спросила Мэг, подходя.
– В архиве. На раскладушке Эдит. Сказала, что должна «укрепить стены». Что бы это ни значило. – Джессика вздохнула. – Она напугана. Но в ней есть сталь. Наследница Часовых… и Блэков. Эта кровь делает ее одновременно и мишенью, и оружием.
Мэг коснулась холодного стекла зеркала. – И мы? Что нам теперь делать? Ждать, когда он ударит снова? Искать этого ребенка из 2024?
– Искать, – твердо сказала Джессика. Она взяла куклу снова. – И учиться. Алиса – ключ к пониманию времени. Мы должны помочь ей контролировать дар, пока он не сжег ее изнутри или… пока Анкара снова не нашел лазейку в ее снах. – Она посмотрела на медальон. – И мы должны найти способ поговорить с Леонидом. По-настоящему. Он знает больше, чем успел сказать. Он *там*, в потоке. Он видит то, что нам недоступно.
Внезапно кукла в руках Джессики дернулась. Не сильно. Словно током ударило. Ее стеклянный глаз прояснился на мгновение. Вместо пустыни в нем мелькнул образ: горящее окно в знакомом доме. Дом Мэг. И дата, вспыхнувшая кроваво-красным: **15.10.2024**.
Джессика ахнула, чуть не уронив куклу. Мэг увидела ее лицо.
– Что? Что случилось?
– Твой дом… – Джессика с трудом выговорила. – Он показал… пожар. И дату. Через три дня.
Тишина в библиотеке стала гнетущей. Тиканье часов на стене звучало как отсчет. Медальон Леонида вспыхнул ярче, синий свет заплясал по стенам тревожными бликами, а в глубине зеркала тень замерцала отчетливее – маленькая, сгорбленная, с чем-то блестящим в руке. Смартфоном?
Анкара не просто вернулся в их время.
Он объявил войну.
И первая атака была назначена.
**Глава 11: Кровь камня**
Запах гари висел над домом Мэг, как зловещее предупреждение, хотя самого пожара еще не было – лишь тревожная дата в глазу куклы: **15.10.2024**. Завтра. Алиса, бледная и молчаливая после схватки со временем, нарисовала мелом на полу архива сложную спираль – карту. В ее центре пылала точка: старые шахты на окраине Риджвилла.
– Там источник его силы *здесь*, – прошептала девочка, касаясь спирали. Ее пальцы дрожали. – Камень… он дышит им. Он строил из него дом. И теперь камень зовет его обратно.
Джессика вспомнила записи Эдгара Блэка: «*Капище стоит на костях земли, но дом – на живой крови камня. Он хранит сны земли… и ужасы.*» Шахты. Откуда брали тот странный, теплый на ощупь камень с прожилками, похожими на вены.
Спуск в шахту «Черная Бездна» был похож на погружение в глотку древнего чудовища. Сгнившие лестницы скрипели под ногами, воздух был густым, сладковато-гнилостным, с примесью серы и чего-то металлического – крови? Стены, сложенные из того самого «живого камня», слабо пульсировали в свете фонарей, будто под тонкой коркой породы бились огромные сердца. Прожилки в камне светились тусклым багровым светом.
– Чувствуешь? – Мэг прижала руку к груди, где под одеждой лежал медальон с фото Лилиан. – Как будто… стук. Глухой, тяжелый. Отсюда.
Джессика кивнула. Медальон Леонида на ее шее тоже вибрировал, излучая тревожное сияние. – Анкара. Его сердце бьется в этом камне. Часть его застряла здесь, когда Алиса выбила его из потока времени. Он восстанавливает силы.
Они углубились в лабиринт штреков. Тьма сгущалась, фонари выхватывали из мрака жуткие сцены: фигуры, словно вросшие в стены. Люди. Вернее, то, что от них осталось. Шахтеры в истлевших робах, их тела слились с породой. Камень обвивал руки, ноги, лица, оставляя лишь щели для ртов, застывших в немом крике, и глаз – мутных, как у рыб, лишенных зрения. Они не двигались, но чувствовалось – они *видят*. И слышат.
– Боже… – Мэг остановилась перед одним из них. Из стены выступала рука, сжимающая обломок кирки. На запястье болтался ржавый браслет с гравировкой: «*Т.К. – Лилиан*». Мамин подарок? Дар дяде? Брат? – Они… они все еще здесь. Заживо погребенные камнем Анкары.
Внезапно стена рядом с Джессикой вздыбилась. Каменная «рука» с пальцами, слившимися в подобие бурава, рванулась к ней. Она отпрыгнула, меч Карательницы (теперь постоянно висящий за спиной Мэг) блеснул в ее руке, отсекая окаменевшую конечность. Раздался нечеловеческий стон, эхом прокатившийся по штрекам. И стены *ожили*. Десятки мутировавших шахтеров начали вытягиваться из породы, их движения скрипучие, медленные, но неумолимые. Их рты открылись, издавая шипящий звук, похожий на: «*Крооовьь…*»
– Бежим! – крикнула Джессика, таща оцепеневшую Мэг за руку.
Они мчались вниз, в самое чрево шахты, преследуемые скрежетом камня и шипящими голосами. Воздух становился гуще, горячее. Багровое свечение усиливалось. И вот они ворвались в огромную пещеру. В центре, на естественном каменном пьедестале, возвышался кристалл. Он был черным, как ночь без звезд, но внутри него пульсировал багровый свет – точь-в-точь как сердце. Ритм совпадал с глухими ударами, ощущаемыми в груди. *Тук-ТУК. Тук-ТУК.* Алтарь Анкары. Его якорь в этом времени.
Вокруг алтаря стояли неподвижные, полностью окаменевшие фигуры – словно стражи. Их лица были обращены к кристаллу в вечном поклонении.
– Вот он, – прошептала Мэг, подступая к алтарю. Ее меч засветился в ответ на пульсацию кристалла. – Его слабое место *здесь и сейчас*. Но как его уничтожить? Обычный удар…
– Не сработает, – голос Алисы, слабый, как эхо, донесся из комовника Джессики. Девочка осталась наверху, слишком слабая после битвы, но связанная с ними тонкой нитью времени. – Камень живой. Он часть земли. Нужна сила… древняя. Сила, которая его создала и может разорвать.
Мэг поняла. Она посмотрела на Джессику, потом на свой меч. – Карательница. Она сражалась с подобной тьмой. Ее дух… он в клинке. Но чтобы призвать его полностью… – Она сжала медальон с фото Лилиан. – В ритуалах Часовых платой за вмешательство высших сил всегда была память. Что-то дорогое.
Джессика схватила ее за плечо. – Нет, Мэг! Не это! Мы найдем другой способ! Посмотри! – Она указала на мутировавших шахтеров, которые уже заползали в пещеру, их каменные тела скрежетали по полу. – Мы можем отступить, подумать…
– Нет времени! – Мэг отстранила ее руку. Ее глаза блестели решимостью и страхом. – Завтра горит мой дом. Потом – библиотека. Весь город. Он использует этот кристалл, чтобы прожечь реальность! – Она шагнула к алтарю, подняв меч острием вверх. – Я знаю цену. И я плачу.
Мэг закрыла глаза. Она сжала медальон так сильно, что тонкий металл впился в ладонь. Она начала шептать, обращаясь не к клинку, а к тому, что было за ним, к духу воительницы, чья сила жила в металле:
– *Ашера! Карательница Бездны! Я зову тебя! Во имя крови моей матери, Лилиан, чей дух все еще блуждает меж миров! Во имя невинных, замурованных в камне! Дай мне силу разорвать эту связь! Я отдаю… отдаю свет ее лица в моей памяти! Отдаю звук ее смеха! Отдаю тепло ее рук, когда она обнимала меня ребенком! Возьми это… и явись!*
Последние слова прозвучали как крик. Меч Карательницы вспыхнул ослепительно белым пламенем. Оно не жгло, а *замораживало*. Ледяные узоры поползли по камню алтаря. Из сияния за спиной Мэг материализовалась фигура – высокая.
…Из сияния за спиной Мэг материализовалась фигура – высокая, в доспехах из сияющего льда и звёздной пыли. Лица не было видно, скрыто шлемом, от которого расходились лучи света, словно крылья. Это была не просто тень или призрак. Это была *воля*, воплощенная в чистой силе – дух Карательницы, Ашеры. Её присутствие сжало воздух в пещере, заставив мутировавших шахтеров замереть на мгновение, их каменные формы покрылись инеем.
Ашера не смотрела на Мэг. Её безликий шлем был обращён к пульсирующему чёрному кристаллу на алтаре. Она подняла руку – не руку, а сгусток мерцающей энергии – и направила её на сердце Анкары.
Мэг вскрикнула. Не от боли, а от невыразимого *разрыва*. Она почувствовала, как что-то живое и теплое вырывается из её сознания, словно клубы пара на морозе. Звук смеха – звонкий, материнский, тот самый, что всегда согревал в самые темные ночи детства. *Исчез*. Образ лица – мягкие черты, глаза цвета лесного ореха, улыбка с ямочкой на щеке. *Померк, растворился в тумане*. Ощущение маленькой ручки в своей, теплой и надежной, когда мама вела ее через улицу… *Испарилось*. Осталась лишь пустота, холодная и бездонная, и имя – Лилиан – висящее в этой пустоте, как ярлык без содержимого. Слезы хлынули из глаз Мэг, но она не знала, *почему* плачет. Только невыносимая тяжесть утраты, без имени, без лица.
– *Мама…* – выдохнула она, но слово было пустым, лишенным всех прежних чувств. Оно звучало как чужая молитва.
Сияющая рука Ашеры сомкнулась над кристаллом. Ледяное пламя взметнулось к потолку пещеры. Черный камень *взвыл*. Это был не звук, а вибрация, сотрясавшая кости, выбивающая дыхание. Багровый свет внутри него забился в агонии, как раненый зверь. По поверхности кристалла поползли трещины, из которых хлестал не свет, а тьма – густая, как деготь, и холодная, как межзвездная пустота.
– *Ты заплатишь за это, дочь предательницы!* – голос Анкары, искаженный болью и яростью, вырвался из трескающегося кристалла. Он бился в ледяных тисках Ашеры, но сила Карательницы была неумолима. Она была антитезисом его хаосу – порядком, временем, законом бытия, против которого его извращенная вечность была бессильна.
Джессика, пригнувшаяся от ударной волны, увидела, как мутировавшие шахтеры пришли в ярость. Лишенные сдерживающего страха перед силой Ашеры (или, наоборот, почувствовав гибель своего «сердца»), они ринулись вперед, их каменные тела скрежета и лязгали, щели ртов шипели: «*КРОВЬ! ВЕРНИТЕ!*»
– Мэг! Приди в себя! – закричала Джессика, руша мечом каменную руку, тянущуюся к подруге. Мэг стояла на коленях у алтаря, потрясенная, опустошенная, смотрящая сквозь мир. Слезы текли по ее лицу, но глаза были пустыми, невидящими. Она не узнавала Джессику. Она не узнавала *себя*.
С грохотом, от которого осыпался потолок пещеры, кристалл Анкары *разлетелся*. Осколки черного камня, как шрапнель, разлетелись во все стороны. Один вонзился в плечо Джессики, другой оцарапал щеку Мэг, оставив черную метку. Взрыв тьмы на миг поглотил все, погасив даже свет Ашеры. Когда мрак рассеялся, на алтаре осталась лишь груда мертвых, потускневших осколков. Ашера исчезла. Ее миссия была выполнена.
Но победа была пирровой. Мутировавшие шахтеры замерли, как изваяния, их связь с сердцем Анкары разорвана. Некоторые начали медленно, ужасающе рассыпаться в песок и каменную крошку. Другие просто застыли в последних позах атаки. Пещера погрузилась в зловещую тишину, нарушаемую лишь каплями воды и тяжелым дыханием Джессики.
Она подбежала к Мэг, схватив ее за плечи.
– Мэг! Слышишь меня? Мэг!
Мэг медленно подняла на нее глаза. В них не было ни страха, ни узнавания, лишь глубокая, ледяная растерянность и следы высохших слез.
– Я… я не помню, – прошептала она, ее голос хриплый, чужой. – Кто ты? И кто… кто я? И почему мне так… больно и пусто здесь? – Она прижала руку к груди, где лежал медальон с фото женщины, которую она больше не узнавала.
Джессика сглотнула ком в горле. Цена была чудовищной. Она огляделась. Разрушенный алтарь. Окаменевшие или рассыпающиеся тела шахтеров. Черная метка на щеке Мэг пульсировала слабым зловещим светом. И осколки кристалла… Они не были мертвы. От них исходил слабый, едва уловимый холод. Как будто ядро тьмы просто… рассредоточилось.
Внезапно медальон Леонида на шее Джессики вспыхнул яростным синим светом. Из него вырвался голос, искаженный помехами и отчаянием:
*«Ошибка! Не уничтожили! Разбили! Теперь он в каждом осколке! В каждой черной капле! Он в… метке! Бегите! Он знает… он знает о ней всё теперь!»*
Голос оборвался. Медальон потускнел. Джессика посмотрела на черную метку на щеке Мэг, которая ответилась чуть более яркой пульсацией. Анкара не был уничтожен. Его якорь разбили, но его сущность, как ядовитая роса, осела на осколках… и на Мэг. Он был ранен, разъярен, но теперь у него был новый проводник в самое уязвимое место Мэг – в ее опустошенную память, в ее потерянную душу. И он знал, что дом Мэг должен сгореть завтра. Не как угроза. Как *приглашение*.
– Выход, – хрипло сказала Джессика, поднимая Мэг, которая шла, как сомнамбула. – Нам нужно выбраться. Сейчас. Алиса… Алиса должна знать.
Она бросила последний взгляд на алтарь. Среди осколков черного кристалла что-то блеснуло. Крошечный фрагмент, похожий на засохший кусочек багровой плоти. Он слабо пульсировал. Сердце Анкары не было уничтожено. Оно было раздроблено. И каждая его часть теперь жаждала восстановить целое.
Побег из шахты был кошмаром, растянувшимся в вечность. Джессика тащила за собой Мэг, которая шла послушно, как марионетка с перерезанными нитями, спотыкаясь о камни и не реагируя на острые выступы породы, царапавшие кожу. Ее глаза блуждали по темноте, не видя ничего, кроме внутренней пустоты, где когда-то жили образы матери. За ними гнался не скрежет каменных тел – мутированные шахтеры окончательно окаменели или рассыпались после разрушения кристалла. За ними гналась *тьма*.
Осколки кристалла, разбросанные у алтаря, оживали. Не физически. Они *двигали* тенью. Сгустки мрака, холодные и вязкие, как нефть, отслаивались от стен и пола, принимая зыбкие, шипастые формы. Они скользили по штрекам быстрее, чем могли бежать героини, настигая, пытаясь обвить лодыжки, коснуться спины леденящим прикосновением. Каждое соприкосновение высасывало тепло, оставляло черный, обмороженный след. Воздух наполнился шепотом – не словами, а ощущением бесконечного голода, ненависти и… *радости* от того, что метка на щеке Мэг отзывалась на их близость слабой пульсацией.
– Держись! – хрипела Джессика, руша мечом очередную тенещупальце, пытавшееся схватить Мэг за руку. Лезвие проходило сквозь тьму, как сквозь дым, но синий свет Карательницы, все еще живущий в металле, заставлял тень отступить с шипением. – Алиса! – крикнула она в комовник, прижатый к плечу. – Где выход?! Они везде!
Ответ пришел не сразу. Связь была слабой, разорванной толщами камня и остаточной временной аномалией.
*«Левый… поворот… потом… вниз…»* – голос девочки был прерывистым, слабым. *«Чувствую их… черные капли… Они хотят ее… к метке…»*
*«Как остановить?!»*
*«Свет… и время… но я… слаба… Бегите!»*
Свет. Меч был их единственным светом в этой кромешной мгле, кроме жалкого луча фонаря на лбу Джессики. Она рубила, отмахивалась, чувствуя, как холодная усталость и отчаяние подтачивают силы. Мэг вдруг споткнулась и упала. Она не вскрикнула, просто лежала на холодном камне, уставившись в темноту потолка.
– Мама? – прошептала она так тихо, что Джессика едва расслышала. Но в этом слове не было узнавания. Была тоска по чему-то потерянному, название чего она забыла. Это было хуже крика.
Джессика подхватила ее, почти волоком. Тени сгущались вокруг, их шипение становилось громче, похожим на смех. Они формировали нечто большее – подобие пасти с клыками из мрака, готовую поглотить их. Джессика замахнулась мечом в последнем отчаянном усилии…
И вдруг стена справа *взорвалась*. Не грохотом камня, а вихрем песка и света. В проеме, которого секунду назад не было, стояла Алиса. Она была бледна как смерть, кровь текла из носа, но ее руки были вытянуты вперед, а глаза горели нечеловеческой концентрацией. Перед ней вращалось миниатюрное песочное час – крошечная модель времени, созданная из песка и ее собственной крови.