- -
- 100%
- +
Рита продолжала торопливо рассказывать, как они с Ольгой продали и её квартиру тоже, а потом приобрели и обустроили жильё в столице, своё Рита пока сдаёт. А он внимательно смотрел на её миловидное, хорошо сохранившееся для пятидесяти двух лет лицо. Такое родное и любимое в детстве, и такое близкое, но чужое сейчас. Он был уверен в том, что предложи он после ресторана поехать к нему, она согласится и останется с ним на всю ночь. И они вернутся на какое-то время в далёкую юность, когда так любили друг друга… Но что будет потом? В прошлое можно погрузиться лишь на короткое время, но когда придётся вынырнуть в нынешнюю жизнь, окажется, что разбито настоящее. А он очень любил свою жену и дочек.
Словно догадавшись, что он не очень внимательно слушает о её перипетиях с переездом в Москву и думает о чём-то другом, Рита вдруг смущённо замолчала, взялась за свой бокал и выжидательно посмотрела на Алексея. Он подлил ей и себе вина и произнёс:
– Ну, что, Рита, выпьем за нашего сына? Как бы там ни было, а парень удался. Красивый, умный, достойный.
– Есть в кого, – улыбнулась она и предложила: – Давай за всех детей. За Костика, твоих дочек, Олиных!
Они чокнулись и выпили. Официант принёс шашлык, и Алексей попросил Риту, так и не притронувшуюся к салату:
– Поешь хоть что-нибудь. А то опьянеешь.
– Да я всю жизнь провела, словно в похмелье, – пожаловалась она. – Знаешь, я часто вспоминаю, как я однажды неудачно сиганула вслед за вами, мушкетёрами, с крыши гаража и подвернула ногу. А ты нёс меня домой на руках. И позже, когда у нас уже пошла любовь, тоже на руках носил.
– Да я и сейчас могу. Кажется, с тех пор в весе ты не прибавила? – улыбнулся Мудров.
– Душа у меня стала тяжёлая, Алекс, не унесёшь… И ещё я хочу тебе что-то сказать. Я честно не знаю, где скрывается Сергей.
– Я тебе верю. Но если бы и знала, не сказала бы. Ведь так? Это понятно. Найти его – это моя задача.
– А ты действительно считаешь, что все остальные убийства и исчезновения бизнесменов – тоже его рук дело? То есть, это он заказал молодого владельца фирмы по производству пластиковых окон, который перед своей свадьбой поехал с друзьями на мальчишник на охотничье-рыболовную базу в Тюкалинский район, и там пропал? Или пожилого директора металлобазы, который пошёл в лес по грибы и не вернулся? Но ведь их тела даже не найдены. Как же можно уверять, что эти люди мертвы?
– Вижу, ты глубоко изучила суть вопроса и в курсе всех этих дел. Я считаю, что да, их заказал Сергей. Доказать это – всего лишь вопрос времени.
– Ладно. Это твоя работа. Надеюсь, ничего личного… Мне, наверное, пора уже, Ольга там одна ревёт в гостинице, ещё и за детей нервничает, они с няней. Мы улетаем утром.
– Ну, что же, пора так пора.
Рита поднялась и двинулась к вешалке. Алексей помог ей надеть шубку и подал когда-то подаренный им платок, если он, конечно, был тем же самым.
Застёгивая крючки на шубке и глядя ему в глаза, она мысленно приказывала: «Алекс, поцелуй меня, пожалуйста, хотя бы один раз! Это так важно для меня сейчас». И он, словно услышав её мольбу, приобнял её за плечи и поцеловал. Но просто по-дружески, в щёку. Потом отстранился и тепло сказал:
– Счастливо, Рита. Береги себя. Ты сейчас очень нужна Ольге, Сашке и Костику. Надеюсь, мы ещё увидимся.
– Я тоже.
Когда за Маргаритой закрылась дверь, Алексей вызвал официанта и попросил:
– Водки принеси грамм сто пятьдесят.
– Какую предпочитаете? Есть «Зелёная марка», «Парламент», «Русский стандарт»…
– Всё равно, – вздохнул Мудров.
Ему и правда было всё равно, какой марки водку пить, левак ему здесь не подадут, лишь бы в ней было сорок градусов, а не восемь, как в вине.
Горячев и Гущин
Омск, март 2006 г
В девятнадцать пятьдесят девять Горячев включил в своём кабинете телевизор, чтобы посмотреть вечерний выпуск новостей, да так и замер с пультом в руках. Первым было озвучено сообщение о вооружённом конфликте в Дагестане. Он только что вернулся из этой республики, и теперь выходило, что группа спецназа, которую он сопровождал, едва не оказалась в районе боевых действий.
О своей командировке Артём уже докладывал Мудрову, но сейчас захотелось кому-то рассказать о своих приключениях, не сказать бы, злоключениях, не так сжато и сдержанно, как начальнику главка, а эмоционально и во всех подробностях, что позволительно лишь с равным по званию. И Горячев отправился к Гущину, надеясь, что коллега ещё на месте. Впрочем, иначе и быть не могло, в рабочие дни руководящий состав редко расходился по домам раньше полуночи, особенно из тех, кто жил в Омске без семьи. Как Горячев и Гущин.
Между ними было много общего. Обоим под сорок лет, почти ровесники, подполковники и не местные. Мудров пригласил их на работу, чтобы в аппарате появились люди, не имеющие в области личных связей. И в главке коллеги оказались практически одновременно. Только Горячев занял свою должность сразу же, как прилетел из Москвы. Гущин же, после того, как прибыл из Краснодара, в течение полугода возглавлял в Омске районное Управление МВД, и только потом был переведён в главк.
Во время знакомства с новым начальником управления по борьбе с экономическими преступлениями Артём спросил:
– А вы с Алексеем Павловичем в Краснодаре вместе работали?
И с удивлением услышал ответ:
– Нет. В то время, когда Мудров возглавлял милицию Карачаево-Черкесии, я служил в главке по Южному федеральному округу и ездил по всему Кавказу с проверками подразделений экономического блока. Мы несколько раз пересекались по службе, в дальнейшем не теряли друг друга из вида, поддерживали связь, перезванивались. А прошлой весной в Краснодаре Алексей Павлович пригласил меня в кафе чаю попить и предложил службу в Омске.
Это было удивительное совпадение, но и москвич Горячев тоже познакомился с Мудровым на Северном Кавказе, когда тот прилетел проверять, как служится милиционерам из Омской области, которым он выдал оружие и послал в «горячую» точку. В командировки милиционеров со средней полосы отправляли на три месяца, а из-за Урала – на все шесть. Делалось это в целях экономии средств на переезды, чтобы не возить людей туда-сюда. Но полгода в боевых условиях прослужить не просто, и начальник главка старался навещать своих подчинённых во временных оперативных группах как можно чаще, привозить им письма и подарки из дома.
Когда Мудров появился в штабе в Моздоке, Горячев доказывал командиру ОМОН, что у милиционеров должно быть огневое прикрытие, но внутренние войска его не обеспечивают, и потому приходится постоянно быть начеку.
Мудров тогда внимательно выслушал напористый монолог Горячева, но личного мнения по излагаемым им доводам не высказал. В следующий раз они случайно встретились на коллегии в Москве.
– Здравствуй, Горячев, – поприветствовал подполковника Мудров.
– Здравия желаю, товарищ генерал!
– Чем сейчас занимаешься?
– Работаю начальником отдела по борьбе с бандитизмом оперативно-розыскного бюро Главного управления МВД России по Центральному федеральному округу, – отрапортовал Горячев.
– Давай встретимся после коллегии, кофе вместе попьём,
В назначенное время Артём пришёл в кафе напротив ГУВД, Мудров уже сидел за столиком в форме.
– Я ищу себе первого заместителя, – сказал он безо всяких предисловий. – Как ты на это смотришь? Есть желание?
– Конечно, есть.
Горячева совершенно не испугало то, что придётся покинуть столицу и уехать на постоянное место жительство в Сибирь. Ему надоели министерские интриги, захотелось поработать в обстановке, когда у тебя один начальник, а не десять. В области работа самостоятельная, счёл он, там ты принц Флоризельский!
– Только учти, что главное управление службы безопасности очень серьёзно проверяет всех кандидатов на эту должность. Если ты уверен, что ты кристально честный, и тебя согласуют, пиши рапорт на должность моего зама. Но имей в виду, если этого не случится, то тебя больше вообще никуда не возьмут, – предупредил Мудров.
– Я постараюсь решить вопрос.
Горячев решил подстраховаться и зашёл в главное управление собственной безопасности:
– Я у вас раньше работал. Согласуете меня на должность первого заместителя начальника ГУВД Омской области?
– Можешь смело рапорт писать, согласуем.
Артём написал рапорт на имя Мудрова, и в управление МВД России по Центральному федеральному округа отправился запрос о направлении его личного дела Омск. В день увольнения с одного места службы был издан приказ о назначении на другое. Так Горячев легко и быстро пошёл на повышение, но он осознавал, что сначала, как минимум полгода, придётся постоянно доказывать свою компетентность. Однако не успел он толком осмотреться на новом месте, как Мудров отправил его сопровождать группу спецназа в Моздок…
Горячев зашёл в кабинет к Гущину и застал того погружённым в изучение каких-то бумаг. На тумбочке фоном бубнил телевизор, по которому транслировали новости.
– Привет, – поприветствовал коллегу Артём. – Видел, какая заваруха в Дагестане началась?
– Да, боевикам опять неймётся, вернее, тем, кто побуждает их к действиям, – отозвался Сергей и поднялся со стула, чтобы пожать Артёму руку.
– А я ведь только что оттуда.
– Ты же вроде в Северную Осетию группу сопровождал, а не в Дагестан.
– А я тебе сейчас расскажу, что с нами приключилось, – решительно начал Горячев, и в течение следующих пятнадцати минут Гущин увлечённо слушал эмоциональный монолог своего начальника, порывисто расхаживающего по кабинету и выразительно жестикулирующего, так что приходилось наблюдать за его перемещениями.
– Вылетели мы на двух ИЛ-76. Дозаправка должна быть в Новосибирске, но лётчики нас сначала сажают в Астрахани. Я сразу звоню начальнику криминальной милиции и прошу: «Обеспечь, пожалуйста, офицерам гостиницу, а собровцев в войсковой части покормить надо, кашу хотя бы сварить».
Летим дальше и вдруг приземляемся в Дагестане. А я ничего понять не могу. Нас должны точно посадить на военном аэродроме в Моздоке. Но лётчики внутренних войск заявляют:
– Ну, всё, выгружайтесь, мы дальше полетим в Москву.
Но чтобы дойти от Дагестана до Чечни, мне нужен боевой приказ. Звоню в Ханкалу, пробую с сотового телефона через дежурного офицера связаться с начальником штаба Редьковым. Потом пытаюсь дозвониться главнокомандующему, генерал-лейтенанту Кодову. Ни один, ни другой мне не отвечает.
Я лично знаком с помощником первого заместителя министра, курирующего все спецназы, звоню ему, обрисовываю ситуацию и сообщаю, что с военными связаться не получается, а экипажи пытаются бросить нас и улететь. Прошу помощи.
Тут два командира спецназа, омского и новосибирского, мне говорят:
– Командир, нас сейчас сдадут! Разрешите нам захватить самолёт.
– Я с вами согласен, – говорю. – Разбирайте боеприпасы, занимайте круговую оборону, выставляйте снайперов и берите аэродром под охрану, теперь все входы и выходы только через нас, все технические службы проходят через наш досмотр. Теперь мы – служба лётной безопасности.
Собровцам два раза повторять не надо, они все вооружены, если что-то пойдёт не так, они стрелять будут. Мы же в зоне боевых действий.
Лётчики ко мне подходят и заявляют:
– Дружище, а у нас день стоянки самолёта стоит миллионы.
– Ребятушки, а у меня есть документы, согласно которым нас должны выгрузить на военном аэродроме. Пожалуйста, мы сейчас загружаемся и все вместе летим. В Москву так в Москву. Куда хотите, туда и везите. Хоть в Нью-Йорке приземлитесь. Главное, чтобы мы с борта не сходили. Вы нас должны доставить в место назначения, вот и доставляйте.
Я понимаю, что иначе нельзя. Для перемещения групп омоновцев по территории Северо-Кавказского региона мне нужен боевой приказ. Но тот, кто может отдать мне приказ двигаться колонной, не отвечает. А колонну ещё сформировать надо, бронетранспортёры нужны и прочее.
Тут появляется некто и заявляет:
– Я сотрудник Центрального аппарата…
– Я в этом Центральном аппарате отработал десять лет. Ты кто? Решение, которое мне нужно, может принять только министр и его зам. А ты мне можешь сейчас сколько угодно морочить голову и пытаться заставить освободить самолёт. Но я этого не сделаю. Поэтому не испытывай судьбу и лучше не вступай со мной в пререкания. Я сейчас дам команду собровцам, и они тебя отсюда вперёд ногами или руками вынесут. Так что звони своему руководству и говори, что здесь происходит что-то неважное.
Одновременно звоню в объединённую дежурную часть всех собровцев и сообщаю:
– Товарищ дежурный! Два СОБРа, из Омской области и Новосибирска, бросили на произвол судьбы, лётчики не хотят выполнять приказ.
Потом отзываю лётчиков в сторону и говорю:
– Ребята, я вам обещаю, что ваша контрабандная икра, которую вы тащите с Дальнего Востока, у вас скоро закончится. Позвоните своему руководству и задайте вопрос: «Кто по понедельникам, средам и пятницам в главкомате Внутренних войск играет в волейбол?» А я в это время там вместе с вашим генералом плаваю. Имейте это в виду.
А в волейбол три раза в неделю играли сотрудники управления ФСБ по внутренним войскам. Это мои друзья, которых я обучал, как правильно выявлять хищения. Мы с ними провели грандиозное мероприятие и выявили порядка трёхсот квартир, которые пытались украсть. Составили уголовное дело, оно докладывалось Президенту России, а также Генеральному прокурору, который дал команду арестовать всех тех, кто пытался продать налево квартиры, предназначавшиеся офицерам. Фээсбэшники мне были сильно благодарны за помощь, и если бы я слил им информацию о том, что происходит, авиация внутренних войск оказалась бы под колпаком.
И вот, пока пилоты обдумывали сложившуюся ситуацию, мы заняли оборону, поселились в гостиницу, на крыше разместили пулемётчиков-снайперов, на первом этаже создали укрепрайон. Сами самолёты взяли под охрану, раздали собровцам боеприпасы и подготовились к столкновениям.
На следующий день лётчики наконец-то сообразили, чем они рискуют, подходят ко мне и говорят:
– Всё решилось, мы вас везём в точку назначения.
Но с утра ко мне уже выдвинулась мобильная группа Дагестана во главе с бывшим начальником РУБОП Володей Сёминым, с которым мы с ряд мероприятий в Туле по бандитам проводили. И он мне говорит:
– Кипиш ты какой поднял, Борисыч! Правильно всё сделал.
– Володя, – прошу я, – мне нужно, чтобы до момента нашего взлёта ты постоял здесь со своими бэтээрами.
– Не вопрос. Постоим.
И тут ко мне бежит начальник криминальной милиции Красноярского края:
– Горячев, тебя разыскивает генерал Редьков.
– А кто это? – спрашиваю я.
– Как кто? Это начальник штаба объединённой группировки!
– Но я не знаю такого.
– Ну, хватит уже ёрничать, Горячев! Подойди к телефону, поговори с ним. Он хочет с тобой связаться.
И тут я, как Арнольд Шварценеггер, который играет сотрудника спецслужб в фильме «Стиратель» и уничтожает сведения о свидетелях, находящихся под государственной защитой, говорю:
– Передай ему: я его стёр.
Представивший это сцену Гущин рассмеялся, а Горячев эффектно завершил свой монолог:
– Редьков потом от первого замминистра МВД таких ласковых слов наслушался! И вот на тебе, и трёх дней не прошло, как начались столкновения в Дагестане. Я как в воду глядел. А ведь боевые действия могли начаться с уничтожения двух подразделений спецназа, которые я сопровождал, и которые попытались бросить на территории республики.
– Ну что же, как говорится, хорошо то, что хорошо кончается, – резюмировал Сергей.
– Как тебе в новой должности? – резко перевёл тему Горячев.
– Нормально. Осваиваюсь. Но сделал вывод, что сотрудники отделов БЭП Краснодара как специалисты на голову выше омских. Наши ребята активнее, навязчивее, готовы землю рыть ради получения информации. А тут я столкнулся с такой инфантильностью, что некоторых приходится расталкивать и раздавать пинки под зад, чтобы заставить действовать.
– Ну, ты же понимаешь, что московские ещё круче краснодарских, – напыщенно-иронично протянул Артём, и тут же сменил тон на деловой и решительный. – Ничего, наведём порядок. С несколькими сотрудниками придётся расстаться, после чего остальные быстро свыкнутся с мыслью, что выбор невелик: или будешь как следует работать, или с треском вылетишь.
* * * * *
После того, как Горячев вышел из Кабинета, Гущин попытался вчитаться в отчёт, который изучал до его визита, но мысли унеслись куда-то далеко и надолго. Ему припомнилось, как они беседовали с Мудровым в краснодарском кафе прошлой весной. Неожиданное предложение и долгие колебания… Сергей понимал, что пойдёт на повышение, но сомневался в том, что сумеет прижиться в другом регионе, за Уралом он ещё ни разу не бывал. Он попросил дать ему время, чтобы определиться и принять решение. Принимали его на семейном совете. Жена Надежда всегда Сергея поддерживала и была готова за ним следовать, она привыкла к переездам. Но сын должен был перейти в одиннадцатый класс, надо было готовиться к единому госэкзамену, и в этот ответственный период срывать парня с места было неразумно. И тогда постановили, что Сергей в июне полетит к новому месту службы один, а сын через год окончит краснодарскую школу и будет поступать в Омскую школу милиции.
В должности начальника районного отдела милиции для Гущина открылась новая стезя. Помимо привычной борьбы с экономическими преступлениями, он мог попробовать себя и в других направлениях работы: поруководить раскрытием уголовных преступлений и охраной общественного порядка. Он решил, что должен развиваться, а не считать, что уже всё знает, и больше нечему учиться. И вдохновился этой идеей.
Однако, едва спустившись по трапу самолёта, Сергей остро ощутил, что вокруг всё незнакомое, специфичное. Казалось, и воздух в Омске другой, и люди. Слишком резким показался контраст Севера и Юга. И вдруг он увидел знакомое лицо и сразу вспомнил имя этого человека. Константин!
Как оказалось, Мудров поручил встретить Гущина одному из своих заместителей, и надо же было такому случиться, что им оказался сокурсник Сергея, они вместе учились в академии. Удивились оба. Во время обучения в Москве Гущин знал, что этот парень приехал откуда-то издалека, но не ожидал встретить его в Омске. Для Константина то, что прибывший коллега оказался однокурсником, тоже оказалось новостью.
Они немного проехались на машине по городу, и у Сергея стало возникать ощущение, что не такой уж он холодный и страшный, а зелёный и красивый. Константин отвёз его в служебную квартиру в новом доме, построенном для сотрудников милиции.
На следующий день Гущин приехал в главное управление областной милиции и пообщался с Мудровым, который представил нового сотрудника руководству аппарата. После обеда Константин отвёз Сергея в районное управление милиции и укатил. А Гущин оказался в неродном городе и чужом кабинете, который отныне стал его собственным. Ему предстояло руководить коллективом, с которым не сразу довелось познакомиться. Предыдущий руководитель, ушедший в отставку по возрасту, отослал в отпуска почти всех своих замов и часть других руководителей, которые с его уходом не уволились, а остались на службе.
Сергей вышел в пустынный коридор и некоторое время растерянно озирался по сторонам, пока не увидел идущего навстречу молодого офицера с кожаной папкой под мышкой.
– А ну, стоять, – приказал новоиспечённый начальник. – Кто такой? С розыска? А руководитель твой где?
Так Сергей узнал, что заместитель по оперативной работе, который должен стать его правой рукой, уволился, а зам по охране общественного порядка в отпуске и вернётся только через полтора месяца. Отпуска у офицеров длинные, и они стараются не брать все положенные дни отдыха сразу. Но предшественник Гущина отпустил всех, что называется, «до упора». То ли добро хотел сделать бывшим подчинённым, то ли саботаж устроить новому начальнику. На месте оказались только заместители по следствию и тылу, а это далеко не ключевые направления. Тем не менее, надо было разбираться в ситуации и начинать работать, не дожидаясь, пока соберётся весь коллектив.
Гущину достался самый крупный городской район, в который входили промышленная зона и ряд воинских частей. За первые полгода работы в Омске, пока Гущин возглавлял районный отдел милиции, ему удалось повысить раскрываемость и снизить уровень преступности. Как оказалось, большинство сотрудников было способно действовать профессионально и с полной отдачей, надо было только правильно организовать работу. Но вот он перешёл в главк, и снова приходилось ждать удара оттуда, откуда он вроде бы никак не мог прилететь.
Первый крупный скандал разразился уже через неделю после его вступления в должность. В главке ждали комиссию из Москвы, и надо было подготовиться, привести дела в порядок. Гущин заранее собрал руководителей отделов и предупредил:
– Ребята, я понимаю, что у вас вал дел, но все бумаги должны быть в надлежащем состоянии. Будьте готовы представить комиссии по описи каждое дело.
И вот приехали проверяющие, пошли по кабинетам, стали открывать сейфы оперативников, где каждая бумажка числится под грифом «секретно». После чего один из московских гостей зашёл в кабинет Гущина и заявил:
– Сергей Васильевич, нам надо вместе с вами съездить на квартиру к вашему руководителю отдела. У него, видите ли, несколько дел оперативного учёта и пара агентурных дел находятся дома.
Зашли в квартиру, и действительно – в комнате на полу лежат папки, и это при том, что оперативник обязан работать только в служебном кабинете. Правило простое и легко выполнимое: поработал с бумагами, убрал их в сейф, запер его и опечатал, и даже коллега не должен иметь возможности заглянуть в чужое дело. Классика жанра, разыгранная ещё Жегловым и Шараповым в фильме «Место встречи изменить нельзя». Но, по-видимому, телевизионные уроки не всем пошли впрок.
«В Краснодаре никто из оперативников не подставился бы так глупо и бездарно», – с горечью думал Гущин.
А ведь на несоблюдении режима секретности попался даже не рядовой сотрудник, а руководитель отделения! Естественно, за этим проступком последовало автоматическое лишение виновного допуска к делам, увольнение из органов и невозможность дальнейшей работы в оперативных подразделениях.
На следующий день, выслушав доклад Гущина о чрезвычайном происшествии, Алексей Мудров нахмурился, но не только по поводу случившегося накануне. Ему припомнилась давняя привычка своего друга детства, а ныне начальника отдела по расследованию особо важных дел, Владимира Леонтьева ксерокопировать страницы уголовных дел и забирать их с собой, чтобы ещё раз проанализировать материалы в спокойной обстановке дома. «Хорошо ещё, что хоть не сами дела из сейфа таскает, но всё же надо предупредить, чтобы и с копиями прекратил баловаться», – решил начальник областной милиции.
Обнаруженный труп и освобождённый сотрудник
Омск, март 2006 г
– Знаешь, что общего между грибниками и сотовой связью? – загадочным голосом спросил Леонтьев, входя ближе к вечеру в кабинет своего начальника.
– Они пропадают в лесу? – улыбнулся Мудров. – Ну, рассказывай. Судя по твоему светящемуся лицу, тебя распирает от желания сообщить, что вчерашний труп – это пропавший пару лет назад грибник? Он же – бывший директор металлобазы?
– Точно! Теперь и картина преступления вырисовывается более-менее чётко. Я-то тогда склонялся к тому, что моего тёзку по фамилии Войченко убили и зарыли в лесочке неподалёку от того места, где он оставил свою машину на съезде с трассы. Мы тогда всю округу прочесали, но на следующий день, после ночного дождя, никаких следов уже не осталось. А теперь выясняется, что убийца напал на грибника сразу после того, как тот вышел из машины и собрался двинуться в чащу. Скорее всего, остановился рядом с его джипом, обратился с каким-то вопросом или просьбой о помощи. Отвлёк внимание, вынудил зачем-то повернуться спиной, например, полезть в багажник за насосом, и нанёс сильный удар в основание черепа. А потом вывез труп аж за двадцать километров от места преступления. Раскатывать по дорогам с таким-то грузом… Дерзко!
– Думаешь, ранним утром в субботу на проходящей вдоль леса трассе было множество постов? Не многим он рисковал. Но, может, пострадавший хорошо знал своего киллера и сам сел к нему в машину? А убийство произошло уже у этого озерца, в котором обнаружили его тело? – предположил Мудров.
– Конечно, и такое может быть. Но тогда бы Войченко взял с собой сотовый телефон. А он оставил его в своём джипе, потому как места эти знал хорошо, заблудиться не боялся. Да и связи в лесу всё равно нет, стало быть, не к чему было таскать с собой телефон.
– Как его опознали? По ДНК?