Сборник рассказов «Тихий дом»
Долги в наследство
– Максим Сергеевич Нестеров? – в чужом голосе слышалась деловая настойчивость. – Виталий Морозов, коллекторское агентство «Справедливость». По поводу задолженности Сергея Ивановича. Максим сел на кровати, чувствуя, как остатки сна испаряются мгновенно.
– Моего отца не стало три месяца назад.
Пауза. Слишком короткая для настоящего сочувствия.
– Примите соболезнования. Однако долговые обязательства, как вы понимаете, переходят к наследникам.
Сердце Максима пропустило удар. Отец и долги? Эти слова казались несовместимыми. Отец, который до последнего вздоха хранил потертую сберкнижку с советских времен, откладывая «на непредвиденное». Отец, чьим единственным долгом за всю жизнь была ипотека за скромную «двушку», которую он выплатил досрочно, отказывая себе во всем.
– Вы ошибаетесь, – твердо сказал Максим. – У моего отца не было долгов.
Негромкий смешок в трубке резанул слух.
– Два миллиона рублей, заверенная расписка. Кредитор проявил уважение к семейному горю и выждал положенное время. Теперь мы обязаны напомнить о непогашенных обязательствах.
Максим сжал телефон так, что побелели костяшки пальцев.
– Кто кредитор? У меня есть право знать.
– Конечно. Виктор Константинович Крылов. Предлагаю встретиться завтра в нашем офисе для обсуждения условий погашения. Адрес пришлю сообщением.
Имя ничего не говорило Максиму, но что-то в интонациях звонившего – сдержанное самодовольство, привычка быть правым – заставило его насторожиться.
– Завтра у меня важные дела, – произнес он вопреки обстоятельствам. – Давайте в понедельник.
После звонка Максим долго сидел, глядя на выцветшую фотографию отца на прикроватном столике. На ней Сергей Иванович стоял возле недостроенного дома – еще молодой, с густой темной шевелюрой, но уже с той сосредоточенной складкой между бровей, которая с годами только углублялась. Неужели этот человек, проживший жизнь как открытую книгу, хранил какую-то тайну?
Максим набрал номер брата, не заботясь о раннем времени. Странное беспокойство подгоняло его.
– Думаешь, это правда? – Андрей крутил в руках чашку с давно остывшим кофе. Они устроились в маленькой кондитерской рядом со старым отцовским домом, где теперь жил младший брат с семьей.
Максим внимательно вглядывался в лицо Андрея. То же упрямство в подбородке, те же внимательные глаза. Только линии мягче, и взгляд не такой колючий, как у отца. Учительская профессия наложила свой отпечаток.
– Не знаю, – честно признался Максим. – Последний год отец жил как отшельник. После того сердечного приступа перебрался на дачу, говорил, что в городе ему тяжело дышать.
– Но два миллиона, Макс! – Андрей понизил голос, хотя в утренний час кондитерская пустовала. – Зачем они ему? И почему он не рассказал нам?
Максим покачал головой. Действительно, зачем? Их отец, в старом свитере с протертыми локтями, который штопал сам, потому что «выбрасывать хорошие вещи глупо». Отец, который мечтал не о яхтах и виллах, а о том, чтобы внук – его единственный внук – поступил в тот же технический институт, который заканчивал он сам.
– Не знаю, – повторил Максим. – Но думаю, ответы на даче. Отец всегда хранил важные бумаги в своем кабинете. Если этот долг существует, там должны быть какие-то следы.
В глазах Андрея мелькнуло беспокойство:
– А если этот долг настоящий, что тогда? У меня сбережения на образование Мишки, но там от силы тысяч четыреста. А у тебя ипотека…
Максим видел, как нервно брат постукивает пальцами по столу – привычка, выдававшая его тревогу с самого детства. И вдруг вспомнил, как отец накрывал эти нервные пальцы своей широкой ладонью: «Спокойно, Андрюха. Решаем проблемы по мере поступления».
– Для начала выясним, что это за долг, – Максим попытался говорить так же уверенно, как говорил бы отец. – А потом решим, что делать.
По дороге на дачу они молчали. Максим вел машину, вглядываясь в серую ленту дороги, а Андрей листал старый отцовский ежедневник, который прихватил из дома, словно надеясь найти там объяснения.
– Послушай, – вдруг сказал он. – Тут за прошлый год несколько пометок с буквами «В.К.».
Без подробностей, просто даты. И вот запись от пятнадцатого мая: «В.К. Проект Н. Макет».
– Виктор Крылов? – предположил Максим. – И какой-то проект на букву «Н». Но что это значит?
Андрей пожал плечами:
– Может, отец подрабатывал на пенсии? Ты же знаешь, он никогда не мог сидеть без дела.
Максим вспомнил, как отец даже в больнице не расставался со своим потрепанным блокнотом, постоянно что-то чертил, высчитывал. «Не могу без работы, – говорил он в ответ на их увещевания отдыхать».
Дачный поселок встретил их весенней распутицей. Старенький «жигуленок» отца, который они так и не решились продать, сиротливо стоял у крыльца небольшого домика, крытого потемневшей от времени щепой. Сергей Иванович отказывался менять крышу, говорил, что такие теперь не делают – на совесть, на века.
Внутри пахло сыростью, нежилым пространством. Максим распахнул окна, впуская апрельский ветер, а Андрей сразу направился к отцовскому кабинету – маленькой комнатке с самодельным чертежным столом у окна.
– Странно, – сказал он через минуту. – Все бумаги разложены по папкам, каждая подписана. Ничего похожего на кредитную документацию.
Максим кивнул. Отцовская аккуратность была притчей во языцех. «Порядок в бумагах – порядок в мыслях», – повторял Сергей Иванович, приучая сыновей к дисциплине.
– Ищи что-нибудь связанное с буквами «В.К.» или словом «проект», – предложил Максим, открывая ящики стола.
В нижнем ящике он обнаружил плотный конверт с лаконичной надписью «Надежда». Внутри лежали фотографии какого-то загородного дома – современный коттедж с панорамными окнами, просторными террасами.
– Никогда не видел этого места, – пробормотал Максим, рассматривая снимки. – Это явно не наши края.
Андрей заглянул через плечо:
– Переверни. Тут что-то написано.
На обороте одной из фотографий обнаружилась надпись знакомым отцовским почерком: «Проект „Надежда". Июнь. Для В.К.».
– Кажется, мы что-то нашли, – тихо сказал Андрей. – Но что это значит?
Максим продолжал перебирать содержимое ящика и вдруг замер. В самом углу лежала небольшая записная книжка в потертом кожаном переплете. Отец никогда не расставался с ней, сколько Максим себя помнил.
Он осторожно открыл ее, перелистывая страницы, заполненные мелким аккуратным почерком. Телефоны, адреса, короткие заметки… И вдруг – запись, датированная прошлым годом: «В.К. 2 000 000. Аванс. Проект „Надежда". Срок – август».
Сердце Максима ёкнуло. Значит, звонок не был ошибкой. Отец действительно взял деньги у какого-то Виктора Крылова. Но не в долг – судя по записи, это был аванс за работу. За какой-то проект под названием «Надежда».
– Кажется, отец работал над каким-то проектом дома, – медленно проговорил Максим, показывая находку брату. – И получил за это аванс в два миллиона.
Андрей нахмурился:
– Но если это аванс, почему его требуют вернуть? Отец выполнил работу?
– Видимо, не успел, – тихо ответил Максим. – Поэтому теперь с нас и требуют вернуть деньги.
Они переглянулись, и Максим увидел в глазах брата отражение собственной растерянности. Отец оставил им загадку, ключ к которой, похоже, хранился у загадочного В.К.
– Нужно узнать, кто такой этот Крылов, – решительно сказал Максим. – И какие у него были дела с отцом.
Офис коллекторского агентства «Справедливость» выглядел непривычно: белые стены, минималистичная мебель, бесшумные кондиционеры. Ничто не выдавало истинной сути заведения, занимающегося выбиванием долгов.
Виталий Морозов, с которым Максим говорил по телефону, оказался невысоким подтянутым мужчиной с цепким взглядом и чуть заметным шрамом над бровью. Он говорил негромко, почти доверительно, но за этой мягкостью Максим чувствовал стальную хватку профессионала.
– Как видите, всё оформлено по закону, – Морозов выложил на стол бумаги. – Расписка заверена нотариально. Подпись вашего отца подлинная, сумма и срок указаны четко.
Максим внимательно изучал документ. Действительно, подпись принадлежала отцу – этот характерный росчерк невозможно подделать. Согласно расписке, Сергей Иванович получил от Виктора Крылова два миллиона рублей с обязательством вернуть через год в случае невыполнения некоего «проекта», детали которого в документе не уточнялись.
– Насколько я понимаю, это был аванс за работу, а не заем, – заметил Максим. – Какую именно работу должен был выполнить мой отец?
Морозов слегка пожал плечами:
– Детали мне неизвестны. Я лишь представляю интересы кредитора. Но если вас это утешит, господин Крылов отзывался о вашем отце с большим уважением. Назвал его человеком старой закалки, которых сейчас не найти.
– Мы хотели бы встретиться с господином Крыловым лично, – вмешался Андрей. – Обсудить эту ситуацию.
Лицо Морозова осталось непроницаемым:
– Боюсь, это невозможно. Виктор Константинович – очень занятой человек. Все переговоры он поручил вести мне.
– И все же, – твердо сказал Максим. – Раз уж нам предстоит выплачивать такую сумму, мы имеем право знать, за что именно.
Морозов помолчал.
– Хорошо, – наконец произнес он. – Я передам вашу просьбу. Но ничего не обещаю.
Когда они вышли из офиса, Андрей глубоко вздохнул.
– Как будем действовать дальше? – спросил он.
Максим решительно зашагал к машине:
– Найдем этого Крылова сами. В интернете, через знакомых – неважно. Выясним, кто он и какие дела у него были с отцом.
Вечером, сидя на кухне в квартире Андрея, они искали информацию о Викторе Константиновиче Крылове. Оказалось, в городе было несколько строительных компаний, так или иначе связанных с этим именем.
– Смотри, – Андрей развернул ноутбук экраном к брату. – Компания «КрылСтрой». Занимается загородным строительством. Основатель и владелец – Виктор Константинович Крылов.
Офис «КрылСтроя» располагался в высотке в центре города.
Игорь Савельев оказался подтянутым мужчиной средних лет. Он провел Максима в просторную переговорную.
– Итак, вы интересуетесь недвижимостью в «Надежде»? – начал он, раскладывая на столе глянцевые брошюры. – Прекрасный выбор. Уединение, экология, собственная инфраструктура…
– На самом деле, – перебил Максим, – меня интересует конкретный дом. – Он достал фотографии из отцовской папки. – Вот этот.
Савельев взглянул на снимки и чуть заметно нахмурился:
– Боюсь, этот объект уже продан. Но у нас есть аналогичные предложения…
– А кто архитектор? – спросил Максим. – Очень необычный проект.
Савельев замялся:
– Мы работаем с разными специалистами. Конкретно этот дом… – он запнулся. – Простите, но вы ведь не покупатель, верно? Что вас действительно интересует?
Максим решил идти ва-банк:
– Моя фамилия Нестеров. Сергей Иванович был моим отцом.
Что-то промелькнуло во взгляде Савельева
– Сергей Иванович? – тихо переспросил он. – Не знал, что он… Примите мои соболезнования.
– Вы знали моего отца?
Савельев встал и плотно закрыл дверь переговорной.
– Да, – сказал он, вернувшись к столу. – Мы работали вместе много лет назад, еще до основания «КрылСтроя». Ваш отец был выдающимся инженером. Один из лучших, с кем мне доводилось сотрудничать.
– Но он никогда не упоминал о работе на Крылова, – заметил Максим. – А теперь с нас требуют вернуть какой-то долг.
Савельев вздохнул:
– Это сложная история, которая началась задолго до нашей встречи. И я не уверен, что имею право о ней рассказывать.
– Пожалуйста, – Максим подался вперед. – Мы с братом пытаемся понять, что происходит. Нас буквально огорошили этим долгом, и мы даже не знаем, за что именно должны платить.
– Хорошо. Думаю, вы имеете право знать. Но не здесь. Давайте встретимся вечером, в кафе «Старый город» на набережной. В восемь.
В назначенный час братья сидели в кафе, поглядывая на дверь. Савельев появился точно в восемь – уже без делового костюма, в джинсах и свитере.
– Спасибо, что пришли, – сказал он, устроившись напротив. – То, что я расскажу, относится к началу девяностых. Времени, о котором многие предпочитают не вспоминать.
Он сделал глоток и продолжил:
– Ваш отец и Виктор Крылов вместе начинали свое дело после развала Союза. Небольшая строительная фирма, первые частные заказы.
– Отец никогда не говорил, что у него был собственный бизнес, – удивился Андрей. – Только то, что работал инженером в институте, потом на стройке.
– Так и было, изначально, – кивнул Савельев. – Но в девяносто втором они с Крыловым решили рискнуть и открыть свое дело. «Нестеров и Крылов» – так называлась фирма. Начинали с малого. Постепенно перешли к более серьезным проектам. И тут начались разногласия.
Он помолчал, словно подбирая слова.
– Времена были… непростые. Чтобы получать хорошие заказы, нужно было «договариваться». Откаты, взятки – обычное дело. Крылов был готов играть по этим правилам. Ваш отец – нет.
– Звучит как раз в его духе, – заметил Максим. – Он всегда говорил, что есть вещи, через которые нельзя переступать.
– Именно, – кивнул Савельев. – «Я инженер, а не делец», – сказал он тогда Крылову. И вышел из бизнеса, продав свою долю за какие-то копейки.
Вернулся к обычной работе в проектной конторе. Крылов рискнул, вложился в перспективные проекты и выиграл. Сейчас его состояние исчисляется сотнями миллионов.
Братья переглянулись.
– Но при чем здесь долг? – не понимал Андрей. – Какие у отца могли быть дела с Крыловым после стольких лет?
Савельев вздохнул:
– Год назад Виктор Константинович серьезно заболел. Рак, причем в запущенной стадии. Врачи давали неутешительные прогнозы. В такие моменты люди часто переосмысливают свою жизнь.
– Крылов разыскал вашего отца и предложил ему последний совместный проект. Особенный дом – для его единственной дочери, которая живет в Европе.
– И отец согласился? – удивился Максим. – После всего?
– Да, – кивнул Савельев. – Знаете, ваш отец был удивительным человеком. Он согласился помочь старому другу. И создал потрясающий проект.
– А два миллиона? – спросил Андрей.
– Аванс за работу, – ответил Савельев. – Хотя… Мне кажется, Крылов просто хотел поделиться с вашим отцом. Компенсировать упущенные возможности. Но знал, что Сергей Иванович никогда не примет прямой подарок.
– Значит, это не долг? – уточнил Максим.
– Не совсем, – Савельев нахмурился. – Проект был почти завершен, когда ваш отец скончался. Крылов считает, что деньги были выплачены за полную работу, но получил он только эскизы и чертежи первого этапа. Недостаточно для строительства.
– Но это же несправедливо! – воскликнул Андрей. – Отец не виноват, что не успел закончить.
– Бизнес редко руководствуется справедливостью, – пожал плечами Савельев. – Кроме того… – он замялся. – Крылов винит себя. Врачи говорили, что сердечный приступ вашего отца мог быть спровоцирован стрессом и переутомлением. Этот проект отнимал у него все силы.
Максим постукивал пальцами по столу:
– Чертежи должны были остаться у отца. На даче, в его кабинете. Но мы нашли только фотографии макета и какие-то предварительные наброски.
– Если вы найдете полный проект, Крылов, скорее всего, аннулирует долг, – предположил Савельев. – Но… – он запнулся. – Но я не могу говорить за Виктора Константиновича. Он человек сложный. Особенно сейчас, когда болезнь обострилась.
– Спасибо за честность, – Максим протянул руку. – Вы очень помогли нам.
– Ваш отец был достойным человеком, – тихо сказал Савельев. – Мне довелось поработать с ним всего несколько месяцев, еще в начале карьеры. Но я многому у него научился.
– Получается, все эти годы папа мог быть богатым человеком, если бы остался в деле с Крыловым?
– Похоже на то, – кивнул Максим. – Мог бы жить в таком же коттедже, какие проектировал для других. А не в тесной хрущевке, где прожил почти всю жизнь.
– И все равно был счастлив, – тихо заметил Андрей. – Помнишь, как он любил свою работу?
Максим кивнул. Он вспомнил, как отец, возвращаясь с работы, раскладывал на кухонном столе чертежи. И объяснял сыновьям, что вот здесь будет детская площадка, а тут – сквер, где молодые мамы смогут гулять с колясками.
– А где могут быть чертежи этого последнего проекта? – вслух размышлял Андрей. – Мы ведь осмотрели весь кабинет на даче.
– Не весь, – внезапно понял Максим. – Помнишь тайник под половицей? Тот, куда он прятал наши новогодние подарки?
Следующим утром братья снова приехали на дачу.
– Странно возвращаться сюда, – тихо сказал Андрей, оглядываясь. – Как будто он просто вышел ненадолго и вот-вот вернется.
Максим понимающе кивнул. Присутствие отца ощущалось здесь так отчетливо – в каждой вещи, каждой мелочи, хранившей тепло его рук.
Они прошли в кабинет и сразу направились к углу, где под ковриком скрывалась одна из половиц, отличавшаяся от других чуть более светлым оттенком дерева. Отец заменил ее сам, когда при ремонте обнаружил в полу пустоту – то ли от усадки дома, то ли от прежних хозяев.
Андрей отодвинул коврик и поддел половицу отверткой. Под ней действительно обнаружилась ниша, а в ней – плоский алюминиевый тубус для чертежей.
– Нашли, – выдохнул Максим, осторожно извлекая находку.
Они расположились за просторным столом в гостиной. Максим бережно вынул из тубуса свернутые в рулон ватманы. Развернув первый лист, братья замерли. Перед ними предстал детально проработанный проект дома – того самого, фотографии которого они видели в папке.