Я тебя не жду

Ну… у тебя же есть ключи… так открывай, что же ты.

Я точно знаю, что он с ключами, потому что Фархад и контроль – тожественные величины.

Щелчок дверного замка, скрип ручки и полоска света из подъезда становится всё больше и больше. Доползает до ног, поднимается выше и вскоре освещает всю меня.

Встреча взглядами, удар сердца и следом пустота… не моя – его.

Я не чувствую запахов, биения сердца и, кажется, забываю, как дышать.

Он не изменился… такой же, как и был в наше последнее утро. В то самое утро, когда я была самой счастливой.

Болезненный удар о рёбра, судорожный вздох и пламя, окатившее с головы до ног.

Мы – прошлое.

Сердце болезненно сжалось. Если было бы можно повернуть время вспять, я бы осталась в квартире: ждала его до вечера и кинулась в объятия, а он бы точно поймал и закружил, а потом поцеловал, как всегда, делал.

Фархад медленно осматривает всю меня с головы до пят, а я стою, не предпринимая попыток хоть как-то закрыться – тоже смотрю. Смотрю как он заходи внутрь, как зажигает свет, как делает несколько шагов навстречу.

Он еще слова не сказал, а у меня уже нет сил вести диалог. Говорить не могу, но смотрю неотрывно, понимая, что ко мне из офиса приехал: брюки, рубашка, пиджак.

– Здравствуй…

Сказала и голос дрогнул, потому что он резко в глаза посмотрел, разгоняя мою вселенную до скорости гиперпрыжка. Пульс галопом, а из глаз слёзы побежали.

Всё…

Закрыла лицо ладонями, тихо всхлипывая.

– Не бойся меня, ладно.

Голос звучит где-то совсем рядом, но я дёргаюсь не от этого, а оттого, что он говорит. Отрываю руки от лица, в глаза смотрю. Чёрные глаза заволакивает какой-то непонятный смесью из сожалений и участия.

Я так тебя ждала… так сильно тебя ждала.

Давай напишем другой финал… давай сожжём прошлое. Всё сожжём и напишем новое… пожалуйста.

Между нами, один единственный шаг. Всего один шаг…

Опять смотрим друг на друга и ничего не можем сказать, просто не знаем, как начать говорить, потому что каждое слово только больше боли принесёт. И все это прекрасно понимают.

– Не плачь… не могу смотреть на твои слёзы.

Говорит и тут же отворачивается чтобы пройти в кухню. Зажигается архитектурная подсветка. Медленно двигаюсь следом – внутри стекло смешивается с кровью причиняя ещё больше боли.

Горло давно пересохло, но я всё равно выдавливаю:

– Шукрат сказал, что ты снял её.

Фархад останавливается у варочной панели, смотрит на неё, а после разворачивается ко мне.

Два шага и я смогу обнять, всего два шага… Господи, помоги.

Слезы высохли, но трясёт всё так же.

– Я её не снимал. Она моя.

Киваю, пуская глаза на пол.

Я в его квартире. Снова… Только радости от этого, как и тогда – минус сотня.

– Не знала.

– Да… – хмыкает, – дело было ещё в студенчестве. Поспорили с… пусть будет другом… В общем, спор был на тему: дом сдадут раньше сроков. – Фархад облокачивается о столешницу, ставя руки по обе стороны от себя, максимально демонстрируя открытую позу.

– Сделали?

– Нет, – усмехается, – на три года задержали, придурки. Я уже и забил на это, но Сява ушлый, про спор помнил. Пришёл требовать выигрыш после сдачи.

– Спор на квартиру?

– Я купил этаж… – признаётся, поджимая губы сдерживая улыбку, что напрямую говорит о том, что он явно осуждает собственные действия.

– Это было не выгодно?

Говорю просто для того, чтобы поддержать хоть какое-то подобие диалога. Диалога, который никому не нужен.

– Ну, почему же… перспективный район, хороший застройщик, мне было интересно покопаться в бумагах. Я только поступил и всего хотелось попробовать. В общем, по приколу купил и пообещал, что построят. И обломался… Пришлось Сяве квартирку отписать, остальные продать, а эту себе оставил, потом забыл про неё. Столько времени прошло…– опять усмехается, качая головой.

– Пригодилась…

Наша близость в тягость. Разговор этот пустой неловкостью приправленный как перцем жгучим. Всё не так… Я хочу сказать ему другое… но так и не решаюсь, язык прирастает к нёбу и не даёт.

– Я хотел узнать, как ты.

Скукоживаюсь, буквально съёживаюсь до песчинки внутри, но внешне слабо улыбаюсь и говорю:

– Жить буду.

– Если тебе нужна помощь, я могу помочь. Не хочу, чтобы ты думала, что я тебя к чему-то принуждаю. Твой звонок выглядел неоднозначно на фоне всей ситуации, но я буду рад знать, что у тебя всё хорошо.

Звучит неестественно, как-то заученно, не по-настоящему.

Господи… между нами ничего не осталось настоящего… а раньше так горячо было, так сильно штормило… Если бы я только знала, что это всё закончится… я бы иначе себя вела. Совсем иначе.

Он хочет сказать что-то, но отвлекается на входящий звонок. Вытаскивает телефон из кармана, слегка хмурится, но, извинившись, уходит в глубь квартиры, чтобы ответить, оставляя меня в одиночестве.

Не держу. Не имею на это право, как бы не раздирало – ничего не могу!

Мы говорим и смотрим друг на друга как чужие люди. Даже выдерживаем светский тон… Боже, как же это выдержать всё. КАК?! Он в квартиру вошёл, а я физически ощутила стену, которую поставил между нами. И я не смогу позволить себе даже просто попробовать подойти ближе. Это бесполезно…

Не нужна ему. Чувствую. Знаю.

А ещё, я как последняя идиотка за что-то цепляюсь. Всё ещё борюсь с желанием заорать, встряхнуть его и себя, вывалить правду! Всё -всё сказать! Пусть делает с этой информацией всё что хочет… пусть…

Сжимаю пальцы, дышу через нос и почти собираюсь это сделать как слышу приглушённое:

– Да, скоро. Закажи ужин. Устал.

Делаю несколько порывистых шагов, а после замираю, услышав женский голос.

Женщина…

Холод прошибает до самых костей неся с собой горькое осознание: это женщина, с которой у него сегодня ужин…

Боль прокручивается в грудной клетке как нож.

Наверное, она соответствует его понятиям о том какая должна быть женщина. Его женщина. Ведь я теперь – нет.

Не могу дышать. Кислород перестаёт поступать в лёгкие, а голова начинает кружиться. Нахожу рукой спинку стула и опираюсь, чтобы не упасть. Перед глазами чёрные мушки пляшут.

Фархад возвращается на кухню, к этому моменту я успеваю переместиться на стул. Ноги просто подкосило и всё…

– Шукрат уверял, что со здоровьем у тебя всё хорошо. Как ты себя чувствуешь?

На лоскуты режет. Вот прямой сейчас…

Тон вежливый и глаза спокойные, но он всё равно убивает. Лучше бы орал… лучше бы злился, лучше бы ударил. Но не так…

Ему меня жаль, просто жаль, как собаку дворовую. Страсть растворилась, а любовь… любовь как оказывается вполне себе заменяется тошнотворной жалостью.

Ты же меня любил… меня…

Я для тебя… кто? Жалко меня? Или ты нос хочешь утереть? Я разменная монета? Переходящее знамя?

Кто я милый… кто я?

– Хорошо.

Голос бесцветный… надо же… и такое может быть.

Фархад хмурится, плотно смыкая губы, смотрит в глаза, которые я отвожу в который раз.

– Если ты хочешь вернуться к нему, я не стану удерживать.

Задыхаюсь в ту же секунду. Резко поворачиваюсь лицом, вгрызаясь глазами в глаза. Фархад, как и прежде убийственно спокоен.

– Я думала, вы враги.

В горле сдирает до мяса. По ощущениям мы заступили за грань – за ту самую грань, где адово больно уже обоим, но всё равно упрямо дальше идём.

– Так и есть. – кивает, подтверждая слова.

И тут я понимаю, что он… он меня врагу своему вернуть хочет? Так?!

В груди что-то взрывается, образуя после себя огромную дыру.

– И всё равно хочешь вернуть?

– Я сказал, что не буду против. – чеканит, гвоздя меня тяжёлым взглядом. – Передам из рук в руки, если хочешь. Это не твоя война и я не воюю с женщинами – тем более с тобой.

Снова ударом под дых. Сжимаю пальцы до боли, тормозя подкатившие слёзы.

Хватит! Молчи, умоляю, молчи…

– Я думал, что ты вполне счастлива.

Меня прошибает судорога. Пока я страдала, он думал, что мне хорошо…

– Думаешь мне было хорошо? – смотрю в глаза.

Кровь в ушах шумит, я голоса своего не слышу, но его очень остро ненавидеть начинаю… за слова и за холод, за всё!

– Разве детей рожают от тех, с кем плохо?

Контрольный в голову.

Один выстрел – одна смерть…

Больно, до самых кончиков волос – больно.

Нужно сказать: я не хотела, он – урод, я… много можно сказать вот тут, глядя ему в глаза, но я не скажу… У моего мужчина другая жизнь, другая женщина и эта грязь для такого как он… не нужна. Я же знаю как для него было важно, что я чистой ему досталась, что девственницей была. Только его, только для него. У них видимо это тоже пошито на подкорке где-то. Своя должна быть изначально своя. А я… уже всё.

Паша сделал всё чтобы его от меня отвернуло: видео отправил… Немудрено, почему он решил, что я рада была прыгнуть на другого мужика. Там, на той записи, только двое знают, что действительно было правдой. До этой секунды… мне отчаянно хотелось верить, что он увидит правду, что…

Наивная.

– Если ты так считаешь…

Криво улыбается, подтверждая все мои мысли.

А я… я просто не имею никакого морального права лезть к нему.

Да и что сказать? Что тут скажешь уже.

Во мне чужой ребёнок. Ребёнок, которого я не хотела, но данную секунду он живёт и развивается внутри меня. И это будет вечным напоминанием о том, что я упала ниже дна… ниже дня – для него. Мало того, что мною пользовался другой, так ещё и это. Такой мужчина, как Фархад, не примет ни саму мысль, ни факт. В глазах это вижу и единственное, что остаётся – отпустить быть счастливым, пусть и не со мной.

– Почему помог? Зачем привёз?

Складывает руки под грудью, взгляд чёрных глаз становится тяжелее.

– Спрашиваю себя об этом каждый день, – просто отвечает он.

В грудь врезается нож… умерщвляя истерзанную душу. Иллюзия счастья развеялась, оставляя после себя болезненное эхо воспоминаний.

Отворачиваюсь, смотря на фасад кухни.

Мне было так плохо без тебя… ужасно.

На какое-то время воцаряется гнетущая тишина. Я чувствую его немигающий взгляд на лице, но говорить сил нет.

– Хочешь вернуться?

Вздрагиваю, мгновенно возвращая глаза обратно.

Вернуться? Вернуться к нему?!!

Что ты говоришь… как ты можешь мне такое говорить? Я лучше в ад спущусь, чем снова вернусь к нему.

– Нет.

Фархад кивает, спокойно принимая мой ответ. В его картине мира всё иначе, но переубеждать нет никакого смысла – уже нет. Мне хочется, чтобы он спросил почему я так ответила, но он не спрашивает. Раньше ему было интересно всё, что со мной связано, а сейчас… И это «нет» оставляет рытвины на коже. Рубцы, которые никогда не затянутся.

– Надеюсь, тебе будет не очень жаль, когда я найду и сотру его в порошок.

Впервые за наш диалог на лице прорезаются яркие эмоции: ярость, жестокость и жажда мести.

– Не будет.