Лисье золото

Глава 6

Посёлок встретил их тишиной и мягким электрическим светом фонарей. В отличие от Луки Демьяновича, свою персональную крепость дед построил поближе к цивилизации. Когда-то давно на этом месте стоял Медвежий – старательский поселок. Старожилы рассказывали, что раньше медведи были здесь частыми гостями. Напоминанием о тех далеких и не самых приятных временах остались лишь название, наполовину сгнившие бараки на дальней окраине поселка и заброшенная штольня в нескольких километрах от него. В детстве Алекс любил лазить с друзьями по этим заброшкам, представляя себя то охотником за сокровищами, то охотником за привидениями. К штольне их не пускали, а чтобы детвора не самовольничала, вход в неё был крепко-накрепко заколочен досками. Ходили слухи, что в штольне до сих пор бродит призрак старателя, погибшего при обрушении опор в конце девятнадцатого века. Но в какой заброшенной штольне нет своего призрака?! Такими страшилками нормального пацана не отпугнешь, а скорее уж наоборот.

Алекс щелкнул брелоком, и откатные ворота отъехали с тихим жужжанием, а в глубине участка приветливо зажглись фонари. Медвежий был не только оплотом цивилизации, он был неприступной крепостью для любителей жить на лоне природы, но в максимально комфортных условиях. Эти условия обеспечивало сразу несколько факторов. Во-первых, относительная близость к городу. Тридцать километров – это ведь не расстояние по нынешним временам! Во-вторых, автомобильная дорога, проложенная больше десяти лет назад. Дорогу поддерживали в надлежащем состоянии и зимой, и летом. Для жителей близлежащих поселков она была и благословением, и спасением. Местные называли её Медвежьим трактом. Наверное, в честь поселка, благодаря которому она появилась. В-третьих, близость к почти первозданному лесу создавала иллюзию максимальной уединенности, а высокие заборы – максимальную защиту и от диких зверей, и от злых людей.

Внедорожник въехал на территорию, медленно покатился по дороге, петляющей между вековых сосен и пихт. Дед строил дом так, чтобы максимально сохранить лес. Получилось классно! Всякий раз оказываясь дома, Алекс радовался окружающим пейзажам.

Самому дому он тоже радовался. Приземистый, кряжистый, одноэтажный – он идеально вписывался в окружающий ландшафт. Дом был старый и по нынешним временам не особо большой. Размерами и сдержанной скромностью он не шёл ни в какое сравнение с Логовом, но давал своим обитателям самое главное – надежность и уют.

В последнее время Алекс с дедом не часто собирались под одной крышей. Оба были людьми занятыми, оба частенько мотались по миру, но это не мешало каждому из них радоваться возвращению в Гавань. Да, дед назвал свой дом Гаванью, и Алексу очень нравилось это название. Как нравилось ему и небольшое, лишь самую малость окультуренное озеро перед домом. Пожалуй, озеро было единственным объектом на участке, которого коснулась рука ландшафтного дизайнера. Очень бережно и очень деликатно коснулась. По его берегам росли какие-то мудреные кусты и парочка кленов. А его похожую на черное зеркало поверхность украшали лотосы.

Алекс остановил машину на стоянке, подождал, пока дед выберется из салона, и только потом направился к дому. Ощущение вонзенных между лопаток когтей почти исчезло, но некоторое беспокойство всё ещё оставалось. Возможно, причиной тому была всего лишь усталость, но Алекс всё равно украдкой огляделся по сторонам. Трёхметровый забор надежно защищал территорию от диких зверей, но мало ли что…

Ничего подозрительного! Полная луна отражалась в озере, а её бледные лучи подсвечивали влажные после дождя листья лотоса. Красота и благолепие! Никаких диких зверей! Никаких когтей!

А в доме вкусно пахло пирогами!

– Тетя Рая? – Алекс с улыбкой глянул на деда, тот кивнул.

– Позвонил ей вчера, сказал, что мы приедем.

– Обрадовалась?

– Сначала поругалась, а потом обрадовалась, – сказал дед, сбрасывая туфли и надевая домашние тапочки. – Времени мы ей на подготовку мало оставили, Саня.

– Ну, это как водится! – Алекс стащил пиджак, расслабил петлю галстука.

Тётю Раю, маленькую, ворчливую и вечно недовольную, он знал с самого детства. Наверное, её можно было бы назвать домоправительницей или помощницей по хозяйству, но Алекс относился к ней, как к члену семьи, хотя тётя Рая ни разу не оставалась на ночь ни в самом доме, ни в домике для гостей, находившемся на противоположном берегу озера. Она появлялась в Гавани с первыми лучами солнца и исчезала на закате. Этого времени ей было вполне достаточно, чтобы сотворить порядок, уют, завтрак, обед, ужин и что-нибудь вкусное на десерт. Чаще всего она приезжала одна, верхом на стареньком мотоцикле с люлькой, в которой прекрасно умещалась провизия и необходимые хозяйственные мелочи. А когда дому требовалось чуть больше внимания, вместе с тетей Раей являлся Колян, её единственный горячо любимый племянник.

Тётя Рая с Коляном жили в пятнадцати километрах от Медвежьего в рабочем посёлке Третья Линия, который местные называли Трёшкой. Изначально Трёшка строилась под нужды золотодобычи. Дед рассказывал, что когда-то в посёлке жизнь била ключом, но в восьмидесятых золотодобыча пошла на спад, а в Трёшку пришли уныние, запустение и беспробудное пьянство. Последние годы стало чуть получше, посёлок больше не шёл ко дну, но и не процветал. Местные жители промышляли кто чем мог. Кто-то случайными сезонными заработками, кто-то браконьерством, а кто-то и контрабандой. В Трёшке все чаще стали появляться залётные гости и всё чаще это были китайцы – улыбчивые, с виду добродушные, ничего не понимающие по-русски. Или притворяющиеся непонимающими.

Впрочем, общий язык с местными они нашли довольно быстро. Возможно, причиной тому было то, что не самая значимая, но всё же ощутимая часть поселковых жителей имела в своих жилах толику китайской крови. Давала о себе знать экспансия китайцев на золотодобывающие прииски в двадцатые и тридцатые годы прошлого века.

Собственно, тётя Рая тоже была представительницей смешения крови и взаимопроникновения культур. Её бабушка была русской, а дед китайцем. От деда тётя Рая унаследовала чёрные раскосые глаза, чёрные, точно вороново крыло, волосы и смуглую кожу. Во внешности Коляна европейских черт было больше, но азиатская кровь чувствовалась и в нем.

Чем именно занимался двадцатитрехлетний Колян, Алекс доподлинно не знал, но парень был рукастый и добродушный, незамеченный ни в пьянстве, ни в противозаконных действиях. И свою вечно недовольную и вечно ворчащую тетушку он очень любил. Этого факта деду было достаточно, чтобы пускать Коляна в Гавань, а Алексу для того, чтобы давать парню ключи от своего квадроцикла, когда тому требовалось рисануться перед девчонками.

Тётя Рая приготовила не только пироги, но и полноценный ужин. Небольшой казан с тушеной картошкой для сохранения тепла был заботливо укутан в три полотенца, а мытые помидоры и огурцы выложены на столе вокруг стеклянной миски, в которую тётя Рая обычно строгала салат. Предполагалось, что с салатом они как-нибудь справятся сами, но никто не справлялся. Они с дедом просто ели помидоры целиком, без заморочек.

Оказавшись дома, на просторной, выдраенной до блеска кухне, вдохнув аромат пирожков, Алекс понял, что голоден.

– Едим? – он вопросительно глянул на деда, тот кивнул, тяжело опустился на стул.

– И пьем, – сказал мрачно. – Неси виски, Саня!

Алекса просить дважды не пришлось, через пару минут всё было готово. По первому бокалу выпили молча, не чокаясь.

– Когда? – спросил дед, нарезая помидор на четвертинки.

– Что? – Алекс, который в это время раскладывал по тарелкам картошку и тушёное мясо, поднял на него взгляд.

– Когда послание Луки прочтешь?

– Евангелие от Луки… – пробормотал Алекс, выбираясь из-за стола.

Сказать по правде, ему не хотелось знать, что такое мог написать ему Лука Славинский. При жизни старик не жаловал не только своих внуков, но и Алекса. И тем необычнее казался сам факт того, что прощальное письмо – или распоряжение? – он оставил не кому-то из кровных родственников, а ему.

Письмо оказалось коротким. И да, опасения Алекса подтвердились. Это было именно распоряжение, не слишком старательно завуалированное под просьбу и не оставляющее места для маневров.

Алекс прочел письмо несколько раз и только потом посмотрел на деда.

– Что? – спросил тот почти равнодушно.

– Мне нужно уехать. – Алекс сунул письмо обратно в конверт. Было искушение порвать его на мелкие клочки и сжечь, но холодный рассудок взял верх над раздражением. А ещё любопытство. Пожалуй, Лука Славинский делал ставку именно на это – не на чувство долга, а на интерес. Кажется, старик знал его куда лучше, чем сам Алекс предполагал.

– Когда? – Дед разлил виски по бокалам, чуть нахмурился.

– Завтра.

– Когда планируешь вернуться?

– Не знаю. – Алекс залпом выпил виски, прислушиваясь к тому, как дарованное им тепло разливается по организму, прогоняя озноб. – Постараюсь как можно быстрее.

– Ты уж постарайся, – сказал дед мрачно, – не хотелось бы разбираться с тем, что творится в Логове, одному.

– А если послать всё к чёрту и вообще не разбираться? – Алекс сощурился.

– Я вижу, ты уже послал все к черту. – Дед многозначительно хмыкнул.

Алекс вздохнул и протянул ему конверт.

– Очки подай! – велел дед, доставая письмо.

Алекс сходил за очками, положил их перед дедом, сам потянулся за бутылкой.

Пока дед читал, он наполнил бокалы в третий раз и выложил на большое блюдо пирожки. Не комильфо – заедать виски пирожками, но кто ж им запретит?

– Что скажешь?

Дед отложил письмо, посмотрел на Алекса поверх очков. Сейчас он был больше похож на институтского профессора, чем на владельца огромной империи. Очки придавали интеллигентности его жёсткому, костистому лицу и чуть смягчали такой же жёсткий взгляд.

– Надеюсь, хоть ты понимаешь, что происходит. – Алекс придвинул к деду блюдо с пирожками.

– Не ввязывайся, Саня, – сказал дед.

– Хочешь, чтобы я помер от любопытства? – Алекс откусил от пирожка.

– Отнюдь. Я хочу, чтобы мой единственный внук остался в живых, – сказал дед неожиданно серьёзным тоном. – Откажись. Это неформальная просьба.

– Из-за которой мой банковский счет потяжелел на сто тысяч долларов? Дед, это не просьба, это задание. Очень щедро оплаченное задание.

– Ты уже получил деньги.

– Вот именно! Я уже получил деньги и теперь чувствую себя… – Алекс в раздражении мотнул головой, а потом продолжил: – Обязанным! Вот так он всегда и поступал. Вот так манипулировал людьми.

– Но ты ведь берешься за это дело не из чувства долга, – сказал дед, снимая очки.

– Ты знаешь, о ком вообще идет речь? – спросил Алекс.

– Понятия не имею, – ответил дед, но в его голосе послышалась тень сомнения.

– Я так понимаю, это связано с фондами?

– Напрямую. – Дед помотал головой, а потом вздохнул: – Саня, я не могу тебе запретить, но я могу тебя попросить…

– Я уже решил.

– В таком случае, будь осторожен.

Алекс удивленно приподнял брови. Последний раз дед призывал его к осторожности лет пятнадцать назад, когда первый раз взял с собой на охоту. Похоже, сложившуюся ситуацию он тоже рассматривал как охоту.

– И держи меня в курсе, – продолжил дед. – Если потребуется помощь…

– Я знаю, к кому обратится! – Алекс отсалютовал ему бокалом. – Все будет хорошо, дед!

Глава 7

Ю нравилось это место! Чертовски нравилось! Темно, шумно, многолюдно. Прятаться всегда лучше в толпе. Особенно ночью, когда все кошки серые. Ю не была кошкой, но по возможности старалась оставаться серой.

Получалось не очень хорошо. Если уж на то пошло, вообще не получалось! И есть хотелось. А ещё выпить. И поспать бы где-нибудь. И первое, и второе, и третье при полном отсутствии денег было задачкой со звездочкой. Те бабки, что Ю прихватила с собой, когда сваливала, закончились неделю назад. Большой город – большие траты! Кто бы мог подумать?!

Ю удалось продержаться почти месяц. Если бы она сразу включила мозг и нашла укромное местечко на каком-нибудь чердаке или, на худой конец, в подвале, а не тратилась на вонючий хостел, денег хватило бы на более долгий срок. Но мозг она включила слишком поздно, за что теперь и расплачивалась в этом чертовом ночном клубе – рассаднике страстей и пороков, как сказал бы дед, если бы увидел. Слава тебе, Господи, дед не видел и даже не догадывался, куда занесла судьба его непутевую внучку Юленьку! Слава тебе, Господи, дед не знает, чем она занимается…

Фейс-контроль на входе Ю прошла легко. Ничего не стоило понравиться амбалу, который этот самый фейс-контроль курировал. Она умела нравится людям. В основном, конечно, мужикам, но тёткам, если потребуется, тоже. Сейчас нужно было понравиться качку, под завязку нашпигованным синтетическим тестостероном. Плёвое дело!

Ю расстегнула пуговицы на рубашке, расчётливо оставляя на виду топик и живот. С короткой юбкой ансамбль был бы вообще беспроигрышный, но она принципиально не носила юбки. В штанах гораздо удобнее противостоять превратностям судьбы и недругам. И тех, и других в её жизни хватало! Поэтому полагаться теперь приходилось не на стройные ноги – с ногами ей повезло. И не на выдающуюся грудь – с грудью повезло не так, как с ногами. Полагаться приходилось почти исключительно на смазливую мордашку. С мордашкой Ю повезло почти так же, как и с ногами.

Она не была красавицей в каноническом, выверенном косметологами и пластическими хирургами смысле этого слова. Её внешность была скорее необычной, чем красивой. Сочетание почти белых волос с бледной кожей и чуть раскосыми глазами, определённо, привлекало внимание. Раньше, когда у Ю были деньги, она любила поэкспериментировать с контактными линзами, добавляя невнятному болотному цвету глаз то зеленцы, то синевы. Для пущего, так сказать, эффекта. Но сейчас денег не было вообще, поэтому для придания взгляду выразительности Ю пришлось ограничиться прихваченными у соседки по хостелу подводкой и тушью.

Получилось весьма недурственно! Этакая малолетняя роковуха! Тут было важно не переборщить. Не во все клубы пускали малолеток, а светить документы Ю не хотелось.

В итоге ей удалось соблюсти необходимый баланс. Она улыбнулась качку на фейс-контроле в меру призывной и в меру надменной улыбкой, а в глаза посмотрела так, что пару недель он сможет прожить на сладких воспоминаниях и собственном, а не синтетическом тестостероне. Чем не плата за проход в не самый крутой ночной клуб?

Наверное, если бы Ю захотела, то прошла бы и в самый крутой, но риски нарваться на неприятности в этом случае возрастали многократно, а она не хотела рисковать, она хотела лишь слегка заработать.

Жертва нашлась почти сразу же. Наверное, можно было выбрать кого-то попрезентабельнее, чем этот толстый, потный и сальный мажор с одутловатым, уже тронутым всеми возможными пороками лицом. Но, как говорится, с лица воду не пить! Да она и не собиралась. Ей бы для начала просто выпить.

– А кто тут у нас грустит в одиночестве? – Мажор уселся на соседний стул и бесцеремонно отодвинул прядь волос, занавешивающую лицо Ю. Наверное, остался доволен увиденным, потому что расплылся в ухмылке и спросил: – Чего желает моя козочка?

Ю огляделась по сторонам в поисках козочек. По всему выходило, что козочка – это она и есть. Такая прелесть! Ничего, хоть груздем назови, только в корзинку не клади!

– Выпить, – сказала она и тоже улыбнулась. – Козочка желает выпить!

«И поесть!» – добавила мысленно, но вслух не сказала. Козочка не должна есть, как корова! Это нарушит правила игры. Козочка должна быть глупой и лишь самую малость строптивой, чтобы жертве не стало скучно раньше времени.

– И что желает выпить моя козочка?

Мажор придвинулся поближе, прижался толстой ляжкой к бедру Ю. К горлу подкатила волна тошноты. Пришлось уговаривать себя, что это от голода, а не от отвращения.

– Давай начнем с энергетика, мой медвежонок! – Она легонько царапнула мажора коготками, мимоходом подумав, что хреновая из неё получается козочка – уж больно когтистая.

Слава богу, мажора не смутили эти зоологические нестыковки. Прикосновение Ю ему понравилось. Это хорошо, довольный мужчина – щедрый мужчина.

– Энергетик, а потом? – спросил он многозначительным шепотом.

– А потом будет видно, – сказал Ю тоже шепотом, только многообещающим. – Давай сразу три банки!

– Три банки? – удивился мажор.

– Устала, как собака! – Ю улыбнулась и снова подумала про зоологические нестыковки. – Ты же не хочешь, чтобы твоя козочка уснула прямо за барной стойкой, медвежонок?

Медвежонок не хотел. Медвежонок хотел совсем другого и активно это демонстрировал. Такая вот приземленная, почти животная наивность. А Ю хотела убедиться, что у него при себе есть не только бесполезные банковские карты, но и кэш, а для этого необходимо терпение и смирение.

Мажор поманил к себе бармена, сделал заказ. Три банки энергетика и четыре шота текилы. Наверное, на всякий случай. Хорошо, что текилы, а не шампанского. Шампанское Ю терпеть не могла.

– И покушать. – Ю посмотрела на мажора почти влюбленными глазами.

– Что именно покушать? – спросил тот деловито и игриво. Наверное, решил, что путь к её… – ну пусть будет сердцу! – лежит через желудок. Вот такая она редкая зверюшка.

– Нарезку. – Эх, гулять, так гулять! – Мясную и сырную!

Мажор окинул её тщедушное тело полным сомнений взглядом, а потом кивнул. То, что козочка предпочитает мясо, его нисколько не смутило. Это хорошо! А ещё хорошо, что он не жадный, и что при себе у него есть-таки наличность. По крайней мере, на чаевые для бармена.

– Может перейдем к моему столику? – предложил мажор, и Ю радостно закивала. Добыча заглотила наживку! Самое время уползать в тень.

Заказ принесли на удивление быстро. Так быстро, что мажор толком не успел её облапать. Наверное, это он считал, что утащил свою жертву в тень. Ну что ж, каждый имеет право на заблуждение.

Первым делом Ю выпила банку энергетика – почти в один глоток, не отрываясь и не отвлекаясь.

– Хорошо! – Она довольно фыркнула и откинулась на спинку дивана. Энергетик всегда вштыривал её гораздо сильнее алкоголя. Чудесные и вполне легальные витаминки для девицы с таким дурацким метаболизмом, как у неё.

– Хорошо, – согласился мажор.

Он наколол на вилку кусок балыка и сырную дольку, потянулся к Ю. – Скажи «А», моя козочка!

– А! – Ю открыла рот, принимая подношение.

Мясо тоже было хорошо. Сыр чуть похуже, но в сравнении с тем, что она ела последние недели, и он казался пищей богов. Вот только есть из рук мажора Ю не хотела, поэтому, ласково улыбнувшись, забрала у него вилку.

Хотелось заглотить все одним махом, не жуя и не смакуя. Оказывается, вот так сильно она проголодалась! Но Ю заставляла себя есть красиво. Эротично, но без пошлости. Роковуха, но роковуха, знающая меру.

Остановилась она, когда оба блюда полностью опустели, а из трех банок энергетика осталась только одна. За это короткое время к текиле добавились ядреного цвета и вкуса коктейли. Эта незатейливая хитрость одновременно смешила и умиляла. Медвежонок решил напоить свою козочку, чтобы, когда придет время расплачиваться за ужин, та не особо брыкалась. Ю решила, что не прочь попробовать весь здешний алкоголь, но лишь после того, как официант принесет порцию греческого салата.

– Как в тебя все это влезает? – спросил мажор заплетающимся языком. Коктейли и текилу он пил почти в тех же количествах, что и Ю.

– Ты про еду или про алкоголь? – спросила она, вылавливая из салата маслину.

– Я про все разом! – Мажор погладил её по обнаженному плечу. Рубашку он стащил с неё ещё два шота назад.

– Голодное детство, – сказала Ю, забрасывая маслину в рот и одновременно уворачиваясь от лап мажора.

– Наелась? – спросил он, и впервые за весь вечер в его голосе Ю послышались нотки не только нетерпения, но и раздражения.

– Да, мой медвежонок. – Она улыбнулась, натянула рубашку.

– Тогда пошли! – А теперь к нетерпению добавилась похоть. Ну, обычное дело после такой-то благотворительности.

Он с трудом выбрался из-за стола и даже не попытался помочь Ю. Похоже, лимит добрых дел на эту ночь был им исчерпан.

– Мы поедем к тебе, медвежонок? – промурлыкала Ю.

– Там видно будет, – отозвался он, крепко и совсем неласково сжимая её руку. – Сначала тест-драйв.

«Тест-драйв» он планировал провести в ближайшей от клуба подворотне. Там же, в подворотне, он прижал Ю к стене, ухватил одной лапой за горло, второй принялся расстегивать ремень на её джинсах. Всё-таки джинсы гораздо надежнее юбки. А джинсы с ремнём – это практически пояс верности!

От него несло потом, перегаром и чем-то совсем уж противным, мускусно-кислым. Хорошо, что от удушья у Ю притупилось обоняние. Только обоняние – реакция осталась прежней.

Деду бы не понравилось то, что она сделала, но, возможно, ему бы понравилось, как она это сделала. Плавности движений Ю почти не училась, была в ней какая-то природная текучая верткость и природная энергия, которую дед называл ци. А вот сила пришла не сразу. Не помогали ни текучесть, ни верткость, ни ци. То есть, уворачиваться и уходить от удара помогали, а вот наносить удары самой – нет. Не то чтобы Ю особо старалась, не то чтобы дед заставлял её постигать то мастерство, которым владел сам, но иногда становилось обидно, что вот у неё почти всё есть, а чего-то всё равно не хватает.

Сила приходила лишь в моменты опасности. Наверное, адреналин запускал в её организме какие-то дремлющие процессы, заставлял действовать, почти не думая, не защищаться, а нападать.

С мажором Ю планировала разобраться по-простому, без затей, увернуться от объятий, по ходу дела прихватить деньги и дать дёру. Бегала она, кстати, тоже весьма неплохо. Но мажор повел себя по-скотски, и сила высвободилась сама собой, без особого участия Ю.

То, чем в совершенстве владел дед и чем неплохо владела она, в одной умной передаче называлось скоростным и малоамплитудным боевым комплексом. Это когда лупишь быстро, часто и без особого замаха. Так Ю для себя тогда расшифровала это определение. Вот и сейчас она лупила быстро, часто и почти без замаха. Потому что не особо замахнешься в столь стесненных условиях.

Мажор хрюкнул, булькнул и начал медленно сползать по стене. Руки он разжал ещё после первого удара Ю и теперь сжимал уже не её, а собственное горло. Не хватало, видать, бедолаге кислорода. Ю застегнула ремень на джинсах, присела перед мажором на корточки, сунула руку в карман его пиджака, вытащила бумажник.

– Это за моральный ущерб, – сказала, выпрямляясь и легонько пиная носком кроссовки мажора в жирный бочок.

Глава 8

Денег, отнятых у мажора, хватило на то, чтобы залечь на дно в съемной однушке на окраине и закупиться необходимой провизией на две недели вперед.

Риск, что мажор заявит в полицию, был минимален. В таком случае ему бы пришлось рассказать, что его завалила какая-то девчонка. Так Ю себя успокаивала, когда тратила его денежки. Собственно, других причин для спокойствия у неё не было.

В том, что её до сих пор ищут, она не сомневалась. Граф не тот человек, который спустит такое на тормозах. Строго говоря, Граф вообще не человек, а бездушная скотина. И если он решил, что Ю должна быть рядом с ним, значит пойдёт до конца, не пожалеет ни сил, ни денег, ни связей.

Пока у Ю получалось. Иногда ей страшно хотелось позвонить хоть кому-нибудь из университетских подружек, но она себе запрещала. Не то чтобы ей были так уж близки эти подружки, но мучительной смерти им она точно не желала. А Граф в попытках получить инфу может переусердствовать со средствами убеждения.