Год по обмену

Иллюстрация обложки Нейро Холст

© Юлия Костина, 2025

ISBN 978-5-0065-2827-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Я была погружена в обычные рабочие заботы, когда внезапно раздался телефонный звонок. На экране высветилось имя Ларисы Владимировны Лобачевской. Она возглавляла московский благотворительный фонд. В самом начале моей жизни в столице она оказала мне неоценимую помощь с поиском работы, и благодаря ей я впервые оказалась за пределами страны. Она не давала о себе знать много лет, поэтому её звонок стал для меня неожиданностью.

– Слушаю, – произнесла я.

– Юля, это Лобачевская Лариса Владимировна. У тебя есть время для разговора? – спросила она.

– Да, безусловно, – ответила я.

– Не хочешь ли поучаствовать в международном проекте? – поинтересовалась Лариса Владимировна.

– Что это за проект? – спросила я.

– Российская Федерация, совместно с Соединенными Штатами, Великобританией, Китаем и Японией, создали инновационные подходы к освоению иностранных языков. Объявлен набор участников для годичной программы обмена. Вы отправитесь за рубеж, а ваше место займет участник из другой страны. Там вас ждет проживание, работа и интенсивное изучение языка.

Мое сердце учащенно забилось. Возможность поехать за границу, да еще и в рамках столь захватывающего проекта, казалась просто фантастической. Последние годы я тонула в повседневной рутине, и это предложение стало настоящим спасением.

– Звучит очень интересно, – ответила я, пытаясь сдержать свой энтузиазм. – Что я должна буду делать?

Лариса Владимировна детально описала суть проекта. Его целью было тестирование новых методик изучения языков в реальной жизни. Участникам предстоит жить и работать в стране пребывания, максимально интегрируясь в языковую среду.

– Для начала нужно заполнить анкету и пройти интервью, – сообщила Лариса Владимировна.

– Если тебе это интересно, я отправлю твою заявку, ты пройдешь собеседование, и там тебе все объяснят подробнее. Сама бы с удовольствием поехала, но, к сожалению, возрастные ограничения не позволяют. Нужны люди до пятидесяти лет, – пояснила Лобачевская.

– Могу я посоветоваться с семьёй и перезвонить Вам через полчаса? – спросила я.

– Да, конечно, – ответила она.

Я сразу же позвонила маме. Мы работали вместе, но на разных должностях. Я позвала её к себе и, волнуясь, рассказала о звонке Лобачевской. В конце я добавила, что хотела бы поучаствовать в этом проекте.

– Не знаю, как ты поедешь одна, – сказала мама.

– Там сначала собеседование, может, меня не возьмут. Стоит ли вообще туда идти? – спросила я.

– Попробуй, сходи, – ответила мама.

Я перезвонила Лобачевской и дала своё согласие. Она попросила прислать ей на почту документы для заявки. Я в тот же день всё отправила.

Через несколько дней мне позвонили и пригласили на интервью. Отпросившись с работы, вместе с мамой я приехала в Москва-Сити.

– Здравствуйте, – сказала я, войдя в кабинет, где сидели трое мужчин и одна женщина.

– Добрый день, проходите, присаживайтесь, – ответил один из мужчин.

Все смотрели на меня, и я испугалась. Ноги словно приросли к полу, но я дошла до стола и села.

– Юлия Валерьевна, не могли бы вы немного рассказать о себе? – обратился ко мне тот же человек. Именно перед ним лежала моя заявка.

– Что именно вас интересует? – уточнила я.

– Нам интересно всё. Поведайте нам историю своей жизни, – проговорила женщина с приветливой улыбкой.

Я начала свой рассказ. Меня слушали очень внимательно, делали записи и иногда перебивали вопросами.

– Обладаете ли вы навыками управления автомобилем? – поинтересовались у меня.

– Водительское удостоверение было оформлено в молодые годы, однако мне так и не удалось преодолеть боязнь вождения. К тому же, срок действия прав давно закончился, и я не стала его возобновлять, – откровенно ответила я.

– Юлия Валерьевна, простите за вопрос. Вы всегда так ходите или это из-за волнения? – спросили меня.

– В последние несколько лет мне пришлось перенести хирургические вмешательства на нижних конечностях, из-за чего я провела много времени с зафиксированными ногами. Теперь у меня возник страх передвижения без поддержки. Но я не теряю надежды, что со временем это пройдет. Я активно занимаюсь решением этой проблемы. Когда я не испытываю страха, моя походка становится значительно увереннее, – объяснила я.

– И что это были за операции, если не секрет? – поинтересовался один из присутствующих.

Я вкратце изложила суть проведенных операций.

Он, не переставая, что-то отмечал в своем блокноте, задавал вопросы и просил детализировать некоторые моменты.

– Что Вам известно о нашем проекте? – спросила женщина.

– Почти ничего, – честно ответила я.

– Вы слышали о создании микрочипа, который позволил парализованному человеку шевелить рукой? – спросил один из мужчин.

– Да, об этом говорили в новостях, – ответила я.

– Наша группа специалистов уже целое десятилетие посвятила аналогичным исследованиям. Разработанный нами микропроцессор способен оказывать влияние на мозговую деятельность, стимулируя изучение иностранных языков, облегчая адаптацию к новым культурным условиям и помогая преодолевать фобии. В вашем конкретном случае мы не будем вмешиваться в вашу манеру передвижения, но гарантируем избавление от страхов.

Сейчас мы тестируем этот чип и в России, однако погружение в языковую среду здесь не сравнится с опытом, полученным непосредственно в стране-носителе языка. Наша транснациональная корпорация объединяет специалистов из Соединенных Штатов, Великобритании, Японии, Китая, организуя между ними обмен.

В течение года вы будете жить и работать, например, в Англии, в то время как представители английской стороны будут находиться в России. По истечении этого периода мы проведем анализ скорости вашей адаптации с использованием чипа, оценим достигнутые вами успехи и проследим, как в целом трансформировалась ваша жизнь в результате расширения когнитивных возможностей, – разъяснили мне.

Я слушала их, затаив дыхание. Это было невероятно и немного пугающе. Микрочип, воздействие на мозг, избавление от страхов… Все это казалось фантастикой, но глаза напротив говорили об обратном.

– Нам нужны люди, готовые к экспериментам, открытые новому, – продолжила женщина.

– То есть, сначала мне проведут операцию на головном мозге, чтобы установить чип? – изумленно проговорила я.

– Это не совсем операция. Вы когда-нибудь видели, как делают прокол пистолетом для пирсинга? – спросили у меня.

– Да, видела, – подтвердила я.

– Так вот, с помощью подобного устройства мы внедрим вам чип. За ухом будет что-то вроде сережки-гвоздика с обеих сторон. Процедура проводится под местным обезболиванием. Через три-четыре дня на чипе настраивается программа, адаптированная под ваши нужды. В дальнейшем программа корректируется раз в неделю. Через полгода или чуть больше чип полностью извлекается, и затем мы несколько месяцев наблюдаем, сохранятся ли навыки, приобретенные с помощью чипа, – объяснили мне.

– Значит, есть риск, что после извлечения чипа я забуду выученный с его помощью язык? – спросила я.

– Нет, однажды приобретенные языковые навыки не исчезнут. Конечно, по возвращении домой, без практики, знание языка может постепенно ослабевать. Но наш микроимплант оказывает всестороннее воздействие, в том числе, на вашу скованность, связанную со страхом. Мы изучим, вернется ли это чувство после удаления чипа, если он его ослабит. В целом, чип благотворно влияет на организм, активизируя работу мозга.

Кроме того, он стабилизирует эмоциональный фон, снижая тревожность, что способствует более свободному выражению мыслей на иностранном языке. Страх ошибки, боязнь быть непонятым – серьезные барьеры, которые имплант устраняет.

Что касается скованности при передвижении, тут механизм сложнее. Часто это связано с подсознательными ассоциациями и прошлым негативным опытом. Имплант, воздействуя на определенные области мозга, помогает изменить эти ассоциации, создавая новые, позитивные.

После извлечения импланта мы проведем тесты, чтобы оценить устойчивость достигнутых изменений. Наша цель – не просто временное улучшение, а создание долгосрочного положительного эффекта. Мы уверены, что благодаря комплексному воздействию импланта, вы сможете преодолеть страхи и свободно общаться на любом языке. Мы верим, что в будущем эта технология поможет в борьбе со многими опасными болезнями, – ответил ученый.

– Существует ли риск, что вживлённый чип может вызвать заболевания? Ведь это, по сути, влияние на головной мозг. Допустим, возникновение злокачественной опухоли после его извлечения или иные негативные эффекты? – поинтересовалась я.

– Это исключено. Чип, напротив, оздоравливает и омолаживает. Он избавляет от депрессии, улучшает метаболизм. Исследования показывают, что он восстанавливает поврежденные клетки и замедляет старение. Пользователи отмечают улучшение памяти, концентрации внимания и общее ощущение бодрости. Уходят хронические боли, нормализуется сон, укрепляется иммунитет.

Конечно, скептики могут сказать, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но клинические испытания подтверждают эффективность чипа. Секрет в уникальной технологии. Чип испускает слабые электромагнитные волны, которые взаимодействуют с клетками на квантовом уровне, стимулируя их регенерацию.

Чип абсолютно безопасен для здоровья. Он не содержит химических веществ или вредных излучений. Его действие основано на принципах биорезонанса и квантовой физики. Чип легко интегрируется в жизнь.

И, главное, верьте в силу чипа и его способность улучшить вашу жизнь. Позитивный настрой и вера в исцеление усиливают эффект от использования чипа. Откройте для себя новые горизонты здоровья и благополучия с этим изобретением! Сам чип существует уже более двадцати лет. Долгое время его испытывали на животных. И все животные из эксперимента умерли от старости, а не от болезней. На людях его тоже испытали. Я его на себе испытывала более десяти лет назад, и, как видите, жива и здорова. И болею крайне редко, легкой простудой. Хотя мне уже почти семьдесят лет, – произнесла женщина.

– Я думала, вам лет пятьдесят с небольшим, – искренне сказала я.

Она улыбнулась и достала из сумочки паспорт, протянув его мне в качестве доказательства своего возраста. Я была поражена.

Я машинально взяла документ, пробежала глазами по строчкам и действительно – дата рождения говорила сама за себя. В голове не укладывалось. Кожа гладкая, без глубоких морщин, осанка прямая, глаза горят каким-то внутренним огнем.

– Результаты и эффект от использования чипа будут индивидуальны для каждого. Это можно сравнить с успеваемостью в школе: кто-то схватывает все на лету, а кому-то учеба дается с трудом. Сам по себе чип не является волшебной палочкой, мгновенно меняющей жизнь. Если просто имплантировать его и надеяться на чудо, например, на внезапное овладение иностранным языком, этого не произойдет. В любом случае потребуется приложить усилия и учиться. Другими словами, чип – это инструмент, который может помочь, но не заменит собой необходимость в обучении и практике. Его эффективность напрямую зависит от активности и целеустремленности пользователя. – пояснил мне один из мужчин.

– Вы сказали, что если я подойду вам, то мне предоставят работу в другой стране. Получается, мне нужно будет уволиться с текущей работы? – спросила я.

– Да, вы увольняетесь с работы, и мы принимаем вас в свою команду. В момент подписания трудового договора и договора об участии в испытании вы получаете семь миллионов рублей. Плюс ежемесячно вы получаете зарплату, как и все сотрудники нашей компании. В стране, куда вы поедете, вы также получите единовременную выплату. Ее размер зависит от страны, которая вас примет. После трудоустройства вы и там будете получать зарплату за выполняемую работу, – объяснили мне.

Мне задали еще несколько общих вопросов и пообещали перезвонить после завершения отбора, если я им подойду. Из кабинета я вышла с уверенностью, что меня не выберут и мне не позвонят.

Мы с мамой вышли из Москва-Сити в полном молчании. В голове крутились обрывки фраз, вопросы и сомнения. Мама первая нарушила тишину.

– Ну что, там сказали? – нетерпеливо выдохнула мать, едва мы вышли на улицу.

Я подробно пересказала суть собеседования, словно выкладывала перед ней пасьянс из новостей.

– Ну что скажешь? Рискнешь? Бросишься в омут с головой? – спросила она, и в голосе ее звучала тревога.

– Мам, не знаю. С одной стороны, это шанс кардинально изменить жизнь, посмотреть мир, а с другой – это же имплантация микрочипа в мозг. А вдруг что-то пойдёт не так? И потом, мне кажется, что меня не утвердят, – ответила я, ощущая, как тревога снова подступает.

– И слава богу, если откажут. Только этого не хватало, чтобы в голове у тебя ковырялись, – отрезала она.

Я промолчала. Дома записала голосовое сообщение для Ирины, моей близкой подруге, поделившись впечатлениями о странном собеседовании.

– Ты куда это намылилась без меня? – ответила подруга сообщением.

– Да никуда, мне кажется, меня не утвердят, – ответила я.

– Не спеши, вдруг ещё позвонят, – успокоила она.

Бессонная ночь, сотканная из мучительных раздумий, выжала из меня все соки. Рассвет застал меня уставшей тенью, плетущейся на работу.

Три дня томительного ожидания звонка обернулись разочарованием. Я махнула рукой, отпустив ускользающую надежду. Незнакомый номер на экране телефона показался очередным назойливым предложением или мошеннической уловкой.

– Алло, – произнесла я с усталой обреченностью.

– Юлия Валерьевна, здравствуйте, это Максим, ваш куратор по программе обмена. Вы недавно проходили у нас собеседование. Вы нам подходите. Наши коллеги из Америки готовы вас принять. Учитывая особенности вашего здоровья, вы можете взять с собой сопровождающего. Условия для него будут полностью идентичны вашим, – прозвучал в трубке бодрый голос Максима.

– Сопровождающий тоже должен быть с проблемами здоровья? – уточнила я.

– Нет, это не имеет значения. В группе по обмену есть участники как с проблемами, так и без. Главное – возраст и желание участвовать. Сопровождающий становится полноценным участником, получает рабочее место и все положенные выплаты. Он – такой же равноправный член команды, как и вы, – пояснил Максим.

– Хорошо, но я не могу сразу ответить, мне нужно подумать, – сказала я.

– Давайте так, на следующей неделе во вторник, я жду Вас у себя. Если Вы не готовы к сотрудничеству, перезвоните мне до вторника по этому номеру телефона. Если примите наше предложение, приходите во вторник с пакетом документов, список скину Вам на электронную почту, указанную в заявке. По сопровождающему такой же пакет документов во вторник принесите. Можно копии. Или же приходите сразу вместе с сопровождающим. – отчеканил мужчина.

– А если я не найду сопровождающего, одной мне нельзя? – с тревогой спросила я.

– Сопровождение – это скорее привилегия, чем обязательное условие, – смягчился Максим.

Когда я положила трубку, меня знобило от противоречивых чувств. Радость боролась с неуверенностью. Я набрала номер мамы и выложила все как на духу.

– И что, ты поедешь? – спросила она с опаской.

– С кем-то поехала бы, а одной страшновато, – призналась я.

– Конечно, сейчас в мире такая неразбериха, – вздохнула мама.

– Но на собеседовании говорили, что их проект существует уже больше десяти лет, и политика на него никак не влияет, это же мировая наука, – вспомнила я слова той женщины.

– Давай дома поговорим, – уклончиво ответила мать.

Но уже через полчаса она поднялась ко мне в кабинет:

– Может, и правда стоит рискнуть. Такие возможности не каждому даются. А с кем ты поедешь?

– Кроме Иры, мне и позвать некого, – растерянно ответила я.

– А она куда детей денет, и мать свою? – забеспокоилась мама.

– Да и вас мне страшно оставлять. Особенно тебя, – честно призналась я.

– Глупости, думай о себе, – отмахнулась она.

– Да вы у меня как дети малые, – рассмеялась я.

Вечером я написала Ире:

– Ну что, подруга, пакуем чемоданы?

– Куда летим? – тут же отозвалась она.

– Мне перезвонили, берут! И я могу взять с собой сопровождающего. Правда, сопровождающему тоже чип поставят, – напечатала я, затаив дыхание.

– Круто! – прилетело в ответ.

– Ты вроде не горела желанием отпускать меня одну, – поддела я ее.

– Я только за, но мои точно будут против, – вздохнула подруга.

– А ты им скажи, что денег заработаешь, – подкинула я идею.

– Так тебе еще и платят? – удивилась она, ведь о деньгах я раньше не упоминала.

– Да, единовременная выплата от России, плюс зарплата от центра, потому что меня туда трудоустроят, если соглашусь. И в Штатах тоже выплатят единовременно и будут платить зарплату. Сопровождающему все то же самое, включая чип в голову, – подробно объяснила я.

– Нехило, – только и смогла вымолвить Ира.

Затем мы долго болтали обо всем на свете. Я понимала, что она вряд ли поедет, не с кем оставить детей и больную мать. Да и на чип она вряд ли согласится.

Прошло два дня, а я все никак не могла принять решение.

– Привет! Ты нашла кого-нибудь в сопровождение? – вдруг написала мне Ира.

– Нет. Даже не знаю, кого и просить, – ответила я.

– Мне чемодан паковать? – заинтриговала она.

– Погоди, а дети, а мать? – изумилась я.

– Обещай не ржать, – предупредила подруга.

– Ок, – ответила я, предчувствуя что-то необычное.

– Матери рассказала, она сначала, как заведённая, разразилась тирадой. Потом поделилась с Алексеем Васильевичем, он от озвученной суммы дар речи потерял. Я предложила ему детей на годик забрать и вчера вечером родители выдают: «Может, тебе и правда поехать, мы тут как-нибудь справимся, если свекровь детей заберет». Я, признаться, опешила. А сегодня звонок от свекрови… Ты бы ее слышала! «Ирочка, конечно, я детей возьму, даже не сомневайся». И через слово – Ирочка! – пропела она, щедро приправляя текст слащавыми смайликами.

– И дети согласны? – не верила я обрушившемуся на меня счастью.

– Я Насте объяснила, что тебе поддержка нужна, она вроде не против погостить у отца, если потом мы купим квартиру в Москве, когда я денег заработаю, – ответила Ира.

– Сейчас скину список документов, собери их и перешли мне на телефон. Лучше бы, конечно, тебе вырваться во вторник и примчаться ко мне, вместе бы всё оформили, – предложила я.

– Меня с работы вряд ли отпустят. А ты, кстати, когда заявление писать будешь? – поинтересовалась Ира.

– Во вторник схожу, всё выспрошу и решу. Я же даже не знаю, когда вылет. Может, это ещё не скоро, – ответила я, тщетно пытаясь унять трепет в груди.

Ко вторнику подруга прислала все необходимые документы. Приехать, увы, не смогла. Около трёх часов дня я уже стояла перед Максимом. Он, скрупулёзно изучив наши с Ирой бумаги, одобрительно кивнул.

– Когда принесёте трудовые книжки и готовы приступить к работе? – вдруг спросил он.

– Завтра напишем заявления об увольнении, – ответила я.

– Вчера надо было это сделать, ещё вчера, – проворчал куратор.

– А кем мы будем оформлены? – спросила я, изо всех сил стараясь скрыть волнение.

– Менеджер по международным связям, запись в трудовой будет именно такой. Ежемесячно на вашу карту будет поступать пятьдесят восемь тысяч, за вычетом налогов, разумеется. А после трудоустройства принимающей стороной, вас ждет единовременное вознаграждение за участие в проекте, – пояснил Максим, и в его голосе звучала уверенность, будто он раздавал ключи от сейфа с сокровищами.

– В Америке мы тоже будем трудоустроены как менеджеры? – спросила я, надеясь уловить хоть какую-то нить ясности в этом тумане.

– Этого я, к сожалению, не знаю. По прилете вас встретит куратор принимающей страны. Он поможет с оформлением всех необходимых документов и трудоустройством в компании. Там вы будете получать зарплату за фактическую работу, плюс единовременную выплату за участие в обмене от принимающей стороны. В Штатах это около шестидесяти тысяч долларов. Скорее всего, вам оформят американскую карту для начисления зарплаты и прочих выплат. И, кстати, мой вам совет: возьмите с собой долларов двести-триста на человека. Просто, чтобы элементарно была возможность перекусить в кафе. Американцы, конечно, голодными вас не оставят, но в первый день это вполне может быть пицца или какой-нибудь бургер, – произнес он, будто бы извиняясь за возможную прозаичность первых впечатлений.

– А где мы там будем жить? – вырвался у меня вопрос, тонущий в океане неизвестности.

– Вам предоставят квартиру, – последовал лаконичный ответ.

– А в каком городе мы будем? – продолжала я, цепляясь за соломинку.

– Город Бейонн, штат Нью-Джерси. Это примерно в двух часах езды от Нью-Йорка, – ответил Максим.

– Юлия Валерьевна, как только трудовые будут у вас на руках, прошу немедленно ко мне, – голос его звенел сталью. – Времени в обрез, через три недели вы уже должны быть в Штатах. Нам еще предстоит вживить чип, освоить хотя бы элементарный английский. А вам, Юлия Валерьевна, еще и восстановить навыки вождения.

– Неужели возможно освоить английский язык и научиться водить машину всего за пару недель? – удивилась я, ощущая, как меня захлестывает волна скептицизма. – К тому же, срок действия моих прав истек давным-давно.

– Возобновить действие водительских прав – это несложно, тем более, что вы сможете получить их еще и в Америке, а там без автомобиля – как без рук. И вам, и Ирине придется осваивать американские дороги. А с чипом, уверяю, за пару недель интенсивных занятий освоите элементарные фразы и базовый английский. Я сам так китайский учил. Поверьте, все в ваших силах. Через пару лет подобные чипы будут в массовом использовании, и это станет очень дорогим удовольствием. Используйте все возможности, которые он вам дает. Не упустите шанс использовать его по максимуму. Ваш мозг станет губкой для знаний, впитывайте все новое, читайте, учитесь и забудьте о страхе. Кстати, на следующей неделе медкомиссия – нужна справка для визы и грин-карты, чтобы жить и работать в Штатах, – выпалил куратор, словно окатил меня ушатом ледяной воды.

– А в субботу никак нельзя это сделать? – спросила я, надеясь на хоть какую-то пощаду.

– Я попробую договориться с медцентром на субботу, – пообещал Максим.

Когда я вышла от куратора, меня переполняла растерянность. Стоит ли вообще соглашаться на этот обмен и тянуть за собой Иру? Дома я тут же позвонила подруге и выложила все, что узнала от Максима.

– Ир, стоит ли на это соглашаться? – спросила я, и в голосе звучала мольба о совете.

– Тебе решать. Но Макс прав, возможно, через пару лет это будет удовольствие, доступное лишь избранным, – произнесла Ира, задумчиво.

– Блин, мне так страшно, – призналась я, не в силах скрыть охватившее меня смятение.

– И интересно, – добавила Ира, и в ее голосе прозвучало предвкушение.

– Всё, короче, завтра пишем заявления на работе, – решительно произнесла я, отбрасывая последние сомнения.

На следующий день, к немалому изумлению коллег, я положила на стол заявление об уходе. Инвалидность давала право уйти без отработки, но совесть не позволяла бросить все на произвол судьбы, и неделю я посвятила передаче дел. Максим, верный слову, договорился о субботнем визите в медцентр. И вот, полные тихой решимости, мы с Ирой отправились навстречу неизбежным медицинским испытаниям. Однако нас ждал лишь стандартный набор: невролог, окулист, психолог, терапевт и, конечно, кровь на анализы. После терапевта у нас на руках было заключение на визу.

Неделя пролетела, и я обрела долгожданную свободу. Иру же, напротив, обязали отработать положенные две недели. Истинную причину увольнения я предпочла утаить. Чип мне установили, как и обещал Максим. Процедура оказалась почти безболезненной. В том самом медцентре, где мы проходили обследование для визы, под местной анестезией, крошечным проколом за ухом, мне внедрили устройство. Чип был практически незаметен, а через пару часов я и вовсе перестала его ощущать. Чувствовала я себя превосходно. На следующий день раздался звонок, приглашавший меня в «Москва-Сити». Там меня ждал преподаватель английского. Четыре часа я корпела над языком, и еще четыре – осваивала забытое вождение автомобиля. Поначалу перемены были едва уловимы. С учителем мы кропотливо разбирали основы: алфавит, счет, азы грамматики. Но вскоре я с изумлением обнаружила, что буквы и цифры сами собой слетают с языка, словно старые знакомые. Счет до ста и обратно давался без малейшего усилия, будто я проделывала это всю жизнь. Английская грамматика покорялась с необычайной легкостью, слова и фразы мгновенно врезались в память, словно отпечатывались на воске. Дома я погрузилась в мир англоязычных аудиокниг. Пока понимала лишь обрывки фраз, но с наслаждением вслушивалась в мелодию чужой речи, стараясь уловить малейшие нюансы произношения. Но самая большая радость ждала меня в другом: я почувствовала, что мне стало легче ходить. Я больше не концентрировалась на каждом шаге, шла свободно, без скованности и страха упасть.