Мудровость Котека. Том 1

Всё пространство вокруг снова качнулось. Мягкая острота чего-то невнятного проникла в каждую щель реальности. И тогда тельфар понял – пришло время двигаться дальше, туда, где ждёт следующий виток бессмыслицы, ещё более тягучей и неуловимой.

Когда тельфар наконец вступил в зону смешанных колебаний, воздух вокруг него задушенно зашуршал, словно тяжёлая книга, пытающаяся произнести своё собственное содержание. Ветер переливался в узкие ленточные всплески, а ленточные всплески, в свою очередь, складывались в образы, дурача зрение и пробуждая причудливые иллюзии о том, что где-то здесь рассыпано несколько забытых миров.

Из-за скрученной воронки вышли корабельные фрунецы, неся на спинах тёмные контейнеры с бессловесными ингредиентами. Эти ингредиенты – ИТА – ползали внутри ящиков, стучали по стенкам и порой тихонько подпевали непонятные ритмы. Но стоило фрунецам остановиться, всё замолкало до такой степени, что даже собственное сердцебиение казалось чужим.

Через некоторое время к тельфару подкатился катушечный рундель. Его поверхность блестела от прозрачных пятен, и каждый шаг наполнялся звуком хода развинченной карусели. Рундель предложил тельфару игру—не словами, а странным движением боковой вставки. Но правила игры были настолько расплывчаты, что тельфар лишь развёл лапами и продолжил путь.

Вскоре вокруг задрожали полые шипы. Они торчали из земли как хрупкие всплески затвердевшего ветра. Внутри них плавали голубоватые искры, и, когда тельфар подходил, искры начинали ритмично перемещаться по спиралям. Некоторые шипы гудели, другие словно переворачивали пространство вокруг, и из-за этого каждый шаг ощущался как попытка пройти через вибрирующий занавес.

Потом раздалось жужжащее пропыхание – из подвижной трещины вылез омутный гизер. Он был похож на скрещённую смесь топорчатого гриба и медлительного тарана, а на спине у него торчали флюоресцентные выросты, создавая иллюзию собственной прозрачности. Гизер медленно поклонился, потом перевернулся на бок, затем обратно, словно демонстрируя то, что понятия этикета в этой области имеют весьма условный характер.

Поверхность земли зашла волнами, и из-под неё вырвались тусклые горлицы. Горлицы, однако, не имели привычки летать; они лишь распухали и сжимались, толкая пространство вокруг. Их звуки больше напоминали осторожное зевание. Между ними бродили шлёпаные узелы, похожие на обрывки диалогов, застрявших в трёхмерной резьбе.

Дальше тельфар наткнулся на скопление растянутых свивел. Эти существа выглядели так, будто изначально были созданы для другого мира, но каким-то недоразумением попали в этот. Они медленно наклонялись из стороны в сторону, их полупрозрачные хвосты дрожали и меняли свою длину. Иногда свивелы издавали одновременно два противоположных звука – громкий и тихий – заставляя слух сбиваться с ритма.

Слева показалась массивная структура, похожая на сплетённую башню. Это была колоночная гримора, собранная из звенящих граней и пульсирующих пластин. Каждая грань слегка вибрировала, и внутри этой вибрации слышались отголоски шуршаний, напоминающих бесконечно длинную ленту, проходящую между двумя мирами.

Едва тельфар подошёл ближе, гримора открыла боковой слой и раскрыла внутри себя целую нору перетекающих символов. Они выстраивались в строки, которые тут же распадались, если на них посмотрели слишком пристально. Одна строка попыталась обратиться к тельфару, но, столкнувшись с собственным эхом, свернулась обратно.

Вскоре тельфар вышел к расплющенному плато, где стояли сдвоенные хабурины. Они переливались оттенками невнятной сирени, у них были крылья, но они ими не пользовались. Вместо этого хабурины совершали плавные горизонтальные колебания, словно качались на незримой воде. Иногда одна из них наклонялась вперёд и «смотрела» на тельфара недоумённым облаком выражения.

Среди хабурин мелькал стремительный коржек. Он был мал, но издавал весьма громкий звук, похожий на отдалённый треск сложенных пополам карт. Коржек крутился вокруг тельфара, но стоило к нему прикоснуться взглядом, он мгновенно исчезал, оставляя лишь лёгкий след воздуха.

За этим последовала полоса низко плывущей мглы. Внутри неё хлюпали пузырящиеся сполохи – они разбивались о невидимые стены, и каждый раз, когда это происходило, пространство слегка деформировалось, будто делало нехотя выдох.

И вот из мглы вышел толчковый брêлинт. Его тело состояло из нескольких переливающихся слоёв, которые могли перемещаться независимо друг от друга. Иногда казалось, что брêлинт смотрит сразу в четыреста направлений, хотя не имел ни одного глаза в привычном смысле.

Он приблизился к тельфару, сделал полукруговое движение и издал тяжеловатый звук, похожий на глубокий выдох стеклянной трубы. Затем он попятился и исчез, будто потерял к тельфару интерес, или понял, что тот не способен читать знаки его речи.

Однако долго идти спокойно не удалось – впереди клубилась синкопированная вьюга. Она состояла из разбегающихся линий, которые ускользали друг от друга под непредсказуемыми углами. Линии эти иногда складывались в нечто подобное формы, но тельфар понимал: формы здесь не существуют, они лишь кажутся.

Внутри вьюги сопели зунные клетуши. Эти крошечные сущности были похожи на чернильные капли с мохнатыми окончанием. Они вздыхали, прыгали, неожиданно превращались в клубящуюся массу и снова рассыпались на капли. Одна клетушь некоторое время пыталась произнести какое-то слово, но в итоге из неё вышел лишь энергетический смешок.

Дальше пространство стало пугающе тихим. Слишком тихим. Даже собственные шаги звучали так, будто происходят где-то очень далеко. Из этой тишины выросли изогнутые стебли – возможно, растения, возможно, просто гуна пространственного эффекта. Они слегка подрагивали, но движения их не создавали звука.

На одном из стеблей сидел грошный кетил. Он напоминал странную смесь птицы и бритвенного облака. Его перья выглядели как тонкие резные символы. Стоило ему моргнуть – и символы менялись. Кетил недолго наблюдал за тельфаром, но затем потерял интерес и превратился в пушистую линию, исчезнувшую в вертикальном направлении.

Ниже стеблей лежали рыхлые глыбы, похожие на комки вывернутого времени. Они то дрожали, то растягивались, то превращались в плоские тени. Внутри глыб пробивались тусклые огни, которые вибрировали, когда тельфар делал слишком громкий вдох.

Потом туман раздвинулся, и в глубине появилась пещеристая структура, наполненная хлопковыми звуками. Эти хлопки возникали сами по себе, без определённого ритма. Иногда они были громкими, иногда едва слышными. Внутри структуры бродили блеклые жвактеры – похожие на слипшиеся медузы с остроконечными хрящевыми наростами.