Париж… до востребования

Глава 15. Замутим проект, подруга?

Париж. Май. Год 2018.

В артистической среде, в мире свободных профессий, среди творческой богемы Парижа однополая любовь правит бал. Эти отношения уже давно перестали быть запретной темой, никто уже не скрывает своих нетрадиционных предпочтений. Это, может, и первертивное, но в умах европейцев, естественное проявление демократии и свободы. Постепенно гейское сообщество стало силой, влияющей на творческую и интеллектуальную жизнь столицы. У меня было много друзей среди геев. Можно по-разному относиться к гомосексуалистам. Мне лично все равно какой ориентации тот, или иной человек. Если он хороший, порядочный, то какая мне разница с кем он спит. Везде можно встретить полное дерьмо и моральных уродов.

Моими близкими приятелями была одна милая семейная пара – Люк и Дени. Они были айтишники-фрилансеры и жили в Марэ, неподалеку от моей галереи. Там же находилось и их ателье графического дизайна. Ребята были талантливые с хорошей деловой хваткой, обширными связями и прекрасным чувством юмора. Однажды, они пригласили меня на ужин, обещая интересную компанию и упомянули, что среди приглашенных будет один русский, их партнер по бизнесу.

Я сбегала в Фошон5, накупила там вкусняшек, вина, шампанского и поехала в гости. Компания была, действительно, приятная: две однополые пары и обещанный русский бизнесмен. Звали его Илья Завадовский, он был москвич, как в прошлом и я.

Ужин прошел прекрасно, Люк и Дени, большие любители кулинарии, сами приготовили все блюда и оригинально декорировали стол. Потом вся компания перебралась на низкие диваны и кресла в гостиной, где мы пили кофе, курили кальян, смаковали засахаренные фрукты. Каждый рассказывал какие-то смешные истории. В тот вечер мы много смеялись над байками одного из гостей. Он рассказывал про свою работу на телевидении, о всяких смешных и нелепых случаях в прямом эфире и за кадром, парень сыпал именами известных людей. Участники собирушки, все без исключения, оказались людьми остроумными и веселыми. Накурившись кальяна, все мы хохотали, как последние придурки. Исключение составлял только один гость.

Илья Завадовский хорошо говорил по-английски, а вот по-французски еще не очень, поэтому, в основном, общался со мной. Он не мог оценить остроумные рассказы телевизионщика и поддержать беглую французскую беседу, пересыпанную остротами, иносказаниями и, порой, неприличным юмором. Мне господин Завадовский представился как «универсальный бизнесмен». По его словам, он занимался всем, что приносило деньги. С моими геями он познакомился по поводу заказа, который ребята выполняли для его фирмы. Новый знакомый сразу сказал, что наши общие друзья много рассказывали обо мне, говорили о том, что у меня есть проект, на их взгляд перспективный, что-то вроде стартапа. Илья заинтересовался мной и моей галереей «Парижские Кошки». Пока мы сидели у наших друзей, Завадовский попросил вкратце сказать в чем состоит этот мой проект. Я рассказала суть: ничего особенного, найти художника, чтобы на нем отработать несколько технологий раскрутки. Мои друзья сильно преувеличили, назвав эту идею стартапом.

У Ильи были более прагматичные идеи. Его подход к нынешнему искусству состоял вот в чем: он был убежден, что рынок современного искусства слишком хаотичен. В мире пока не существует четких бизнес критериев для оценки перспективности того, или иного направления, или отдельных авторов. По его словам те, кто сейчас в моде, в любой момент могут спуститься в рейтингах, потому что в них априори нет никакой художественной ценности, и их не только можно, но и нужно тасовать как карты и создавать настоящую биржу из авторов, с определенной искусственной котировкой как по ценности, так и по другим параметрам. То есть, художник должен выходить на международный художественный рынок, имея заранее свой номинал и срок популярности. Этим нужно управлять, как ценными бумагами. По прошествии времени, автора можно и девальвировать, а затем приниматься за другого. Он пояснил, что в данное время он «пашет на полях всех искусств сразу». Но не из любви к этим искусствам, а, как к возможности заработать. Пока же Илья скупал картины еще неизвестных художников только для того, чтобы вложить деньги с расчетом на дальнейшую раскрутку этих авторов. Поэтому я с моими знаниями и с раскрученной галереей его так заинтересовала. Ему нужен был профессионал, который взялся бы вести это направление его бизнеса. Моя кандидатура пришлась как нельзя кстати.

По образованию Завадовский был чистый технарь. Учился в Бауманке, потом решил, что точные науки – это для него не перспективно, ушел из института и занялся бизнесом. Открыл с двумя сокурсниками собственную небольшую компанию по созданию компьютерных игр. На этом он и сколотил свой первый капитал. В дальнейшем его фирма разрослась и стала приносить по-настоящему хорошие деньги. Помимо, у него были и другие коммерческие проекты в области коммуникаций и финансовых операций с виртуальными валютами. Все это приносило уже очень большие деньги. А неугомонная натура влекла Илюшку Завадовского к освоению новых горизонтов. Неугомонный бизнесмен перебрался в Европу, выбрал Париж и здесь намерен был развернуться. Почему именно этот город? Да просто ему здесь нравилось!

Однажды Илье пришла идея вложиться в искусство и вложиться по-крупному. Он сказал, что для начала хочет найти перспективного автора, или нескольких авторов, вывести их на рынок современного коммерческого искусства с большой помпой и продавать их работы за очень большие деньги. Он хотел «замутить» бизнес-проект, которого еще не было, «поставить на поток создание гениев», так он видел новое направление в бизнесе.

Илюшка был циник и прагматик и рассуждал так: профессиональный уровень, талант, а, тем более направление, в котором творит художник, не имеют никакого значения. Он рассматривал результаты творчества как товар, который можно и нужно выгодно продавать. Для Завадовского этот проект был что-то вроде коммерческого эксперимента и подход должен быть соответствующим: реклама, раскрутка, навязывание и продажа по самой высокой цене. Если цены на картины поднимаются до шестизначных, а лучше, семизначных цифр, то художник автоматически признается хорошим. Он называл это "эффект Пикассо".

– А всякую словесную атрибутику и прочую художественную лабуду пусть берут на себя оплаченные искусствоведы, журналисты и галерейщики. Вот что я предлагаю: я финансирую, ты занимаешься раскруткой. Сечешь фишку, детка? Реклама и биржевая стоимость – вот, что движет современным искусством, талант тут не при чем, – парень был слегка пьяненьким и вовсю распускал хвост.

– Сначала одного раскрутим, создадим вокруг него движуху, отработаем на нем технологию, а потом, глядишь, еще пару-тройку запряжем! И так все дальше и выше. Ты – профессионал, я – тоже. Соберем команду, ты этот народ знаешь, бизнес тоже знаешь, так и замутим мульку. Ну, как тебе?

Я не могла не согласиться, что в чем-то он был прав. Я, по сути, занималась тем же. Только без его цинизма и без его размаха. Все-таки выросла я в семье, где искренне любили искусство, а мать была известным художником, не раскрученным по схемам коммерческих технологий, а именно творцом. И признание пришло к ней не благодаря навязчивой рекламе, а потому что у нее был настоящий талант, искра Божья.

Вот это я и сказала Илье.

– Да, – он кивнул, – если еще и талант присутствует, то тем лучше. Ну, так как? Подписываешься на сотрудничество? Я два раза не предлагаю. Не ты, так кто-то другой. Упустишь шанс и будешь сто лет со своим гениями непризнанными возиться без толку. Только деньги и время потеряешь. Давай, решайся, не пожалеешь. Галерейку свою поднимешь, имя себе громкое сделаешь. Ты и сама понимаешь, время Да Винчи и Рубенса прошло и не вернется, жизнь мчится вперед на страшной скорости. «Черный квадрат» правит бал. Тут не до сантиментов.

Интересненько, никогда я не получала таких предложений. Проект Завадовского казался верным делом, да и работать с новой концепцией по продвижению искусства, поставленного чуть ли не на поток, показалось забавным.

Решать нужно было сегодня и сейчас, или пан, или пропал! А почему бы и не решиться? Ведь Илья предлагает мне именно то, о чем я мечтала. Я ничем не раскую! Только всем хорошо сделаю. Илья заработает, я – тоже. Кроме прибыли от бизнеса, у него будет возможность покупать у авторов работы по первоначальной цене, я подниму свою галерею, как выразился Завадовский, а художнику достанется слава, обилие заказов, ну, и деньги, конечно. Все выглядело как идеальная схема. Да, схема циничная и жестокая, но попробовать стоило.

– Я согласна, готовь договор, а я приглашу своего юриста, чтобы проработать детали.

Так в моей жизни появился Илья Завадовский, веселый парень, авантюрист и проходимец.

Через неделю Илья позвонил и сказал, что болванка договора готова и можно ее показывать моему лойеру6. Мой адвокат проработал текст, внес необходимые дополнения в документ, гарантирующие мои интересы, и я подписала договор. По нему Завадовский финансировал проект и создавал фонд для поддержания всех дальнейших подобных проектов, я же занималась художниками и обеспечивала связи и контакты с своей среде, еще пиар, рекламу и тому подобное. Все детали, такие как доли партнеров, распределение ответственности, обязанностей и распределение прибыли также были детально прописаны. Я отвечала за то, чтобы художник предоставлял определенное количество работ в год и был обязан продавать свои произведения только через мою галерею.

Честно сказать, у меня уже был на примете один художник. Вот уже несколько месяцев я хотела с ним встретиться. Я увидела его работы у одного знакомого коллекционера, и они мне запали. Чутье подсказало, что это именно тот, кого я ищу. Естественно, я бросилась искать информацию об этом авторе. Любитель живописи, у которого я увидела так заинтересовавшие меня картины, сказал, что художник русский, зовут его Андрей Ратманов.

Этот коллекционер сказал, что купил картины в Ницце прошлым летом прямо на улице. Больше он ничего не мог добавить. Мне стало ясно, что художник совсем не деловой человек, возможно, бедствует. Продавать свои картины на улице мог только совсем уже бедствующий автор. Я решила попробовать его найти, но ни в Инстаграм, ни в Фейсбук7, ни на сайтах галерей современного искусства его не нашла. И все же какое-то шестое чувство шептало мне, что нужно непременно его найти.

Глава 16. Секретный сад и его хозяйка

Конец сентября. Год 2017.

В субботу с утра пораньше, как и обещала, позвонила Серафима. Сказала, что все ее деловые рандеву прошли отлично, что она полностью выполнила свою программу и теперь очень хочет меня видеть. Она предложила заехать за мной и отвезти в одно место, чтобы познакомить со своей приятельницей, которая давно живет во Франции и, вообще, как сообщила мне Сиси, это интересный человек и, кроме того, это будет полезное мне знакомство.

Я была совсем не против провести весь день в обществе Серафимы Андреевны. Поехать к ее подруге тоже можно, я никогда не отказывалась от новых знакомств. Так я и сказала Сиси.

Жизнерадостная натура этой, с виду чудаковатой и немного смешной, женщины освещала все вокруг себя. Она была одновременно и простодушной, и очень деловой, Сиси пребывала в постоянном движении и в ее голове возникало сто идей в час! Но, самое главное, она была добрым человеком и, несмотря на свой легкомысленный вид, всегда была готова помочь и дать хороший совет.

Через двадцать минут Сима ворвалась ко мне в квартиру как маленькое разноцветное торнадо. Меня всегда восхищала ее смелость в одежде, вкуса ей было не занимать, но ее любовь к сочетанию самых ярких красок в нарядах порой вызывала оторопь. В этом она была схожа с Орели, недаром они так понравились друг другу, и моя помощница каждый раз передавала Сиси приветы и поцелуйчики.

– Ну, собирайся, Александра, поедем к Маргоше. Она – просто чудо. Маргоша модельер и творит просто чудеса, сама увидишь! Не понимаю, почему она скромничает, с ее талантом давно уже могла стать звездой от кутюр первой величины!

Пока я выбирала во что одеться, неугомонная Сима вертелась перед зеркалом. Как всегда, ее прическа выглядела так, словно ей на голову опрокинули несколько банок с разными красками. За все время, что я ее не видела, она не изменила своему стилю. Красно-фиолетово-синяя копна волос дополняла наряд не менее яркий, а хрупкое тельце уверенно держалось на высоченных шпильках. Но каким-то невообразимым манером вся эта какофония расцветок выглядела на ней очень стильно. Неизменной оставалась также ее любовь к огромным сумкам величиной с саквояж. На этот раз она была экипирована ярко-желтой сумкой от какого-то молодого итальянского дизайнера, о котором Сиси сказала только одно:

– Если бы ты видела, Сашуля, какая у него задница!

Сиси вытащила из недр канареечного баула две коробочки.

– Вот, Сашенька, тебе на память от меня, а это – от Агнии Аркадьевны, то, о чем я тебе говорила.

В одной из коробочек лежал широкий золотой браслет с зелеными грубо обработанными камнями, а в другой старой, потертой, с остатками полустертых золотых букв, находился старинный перстень с единственным камнем. Я вынула его, надела на палец и, отставив руку, повернула к свету. Камень как будто вспыхнул изнутри и заиграл всеми цветами радуги. Камень был прозрачным, при поворотах его грани изменяли цвет.

Сиси уселась в кресло, закуривая длинную тонкую сигарету.

– Браслетик – мой подарочек, купила у дизайнера, чтобы камушки к глазкам твоим подходили. А перстень тебе Агния послала и велела передать, чтобы носила и не снимала, что это твоя защита и еще в любовных делах помогает, – она лукаво подмигнула. – Тревожимся мы, что годочки бегут, а ты все одна, да одна. Хороший, видно, был человек твой француз, да вот, видишь как, не судьба, значит. Да и делами он опасными занимался, знал много, но голову перед сильными людьми не наклонил, они его и приговорили. Это не я, это Агния так сказала. Ну, да будет тебе еще счастье в личной жизни, не грусти. Скоро уже рыцарь твой прискачет. Знаешь, как раньше говорили: "Суженого на коне не объедешь". Жди.

– Клода иногда ужасно не хватает. И совершенно непонятно за что его убили. Я ничего не знала о его делах и в бумагах его ничего не нашлось, чтоб хоть на какую-то мысль могло навести. Ни коллеги, ни друзья ничего не знают, а, может, и знают, да молчат. Полиция считает, что это был случайный выстрел. Хотя я очень сомневаюсь. Просто чувствую, что это было преднамеренное убийство.

Горло стиснул спазм, стало нестерпимо тоскливо, как всегда, стоило лишь подумать о том времени, когда Клод был жив, а я была глупа и беспечна и чувствовала себя такой счастливой рядом с ним. Напрасно говорят, что время лечит. Ни черта оно не лечит! Вздохнула и отогнала печальные воспоминания.

– Боже, Сиси, браслет просто великолепен, спасибо! Но ведь это стоит бешеных денег! – Расцеловала ее. – И Агнии Аркадьевне мою благодарность передайте!

Я тут же надела на руку браслет и, отставив кисть с украшением, закружилась по комнате.

–– Носи на здоровье, Сашенька. А то, что вещичка дорогая, так и ты мне дорога, не чужой, чай, человек. А уж как Агния-то Аркадьевна тебя любит, – тут Серафима закатила глаза, – и не сказать словами! Словно к внучке любимой относится.

До чего же трогательно было это слышать! И, чтобы скрыть навернувшиеся слезы, я уткнулась лицом в плечо Сиси.

– А теперь послушай меня внимательно, Саша, – сказала Серафима, отстраняя меня, – послушай, что я тебе скажу. Ты ведь знаешь, что благодетельница наша ничего не делает просто так. Если она сказала носить, не снимая, то ты и должна носить колечко все время и никогда, ни при каких обстоятельствах с ним не расставаться, носи днем и ночью. Ты меня понимаешь? – Сиси многозначительно посмотрела мне в глаза.

– Да, я понимаю, – из письма Агнии Аркадьевны я знала, что Сима передала мне мощный защитный артефакт и сейчас он красовалось на среднем пальце моей правой руки.

Не трудно догадаться, что перстень не простой. Вот только старая магиня написала, что мне самой нужно разобраться как он работает. Могла бы и намекнуть! Ладно, ничего, разберусь. Я была уверена, что в сложных обстоятельствах подарок Агнии меня выручит.

По дороге к подруге, сидя в такси, Серафима, по своему обыкновению, тараторила без остановки, рассказывая с какими дизайнерами она познакомилась на неделе моды, с какими марками заключила договоры на поставку одежды и белья в свои бутики и как она довольна этой поездкой.

Она болтала, а я думала о своем. Не нравилась мне вся эта суета, эти меры предосторожности, но Агния была уверена, что вокруг меня сгущаются тучи и, естественно, я не могла оставить ее предупреждение без внимания.

Подруга Серафимы Андреевны жила недалеко от Люксембургского сада. Двухэтажный флигель, где она обитала, прятался в глубине двора, окруженный глухими боковыми стенами соседних построек эпохи Луи Филиппа. С улицы строения видно не было, стены и деревянные ворота надежно скрывали его. Такие скрытые убежища – особенность Парижа. Порой трудно угадать, что спрятано в глубине, за фасадами домов.

Однажды Клод показал мне такое чудо. Как-то летом, накануне отъезда на каникулы в Камарг8, мы шли Парижу, изнывающему в жаркой духоте лета. Нужно было забрать машину Клода с подземной стоянки, в путешествие мы отправлялись на его машине. Проходя мимо одного дома, мой друг остановился и спросил:

– Хочешь увидеть кое-что интересное? – Клод нажал на кнопку замка, открывающую вход вглубь постройки.

–Толкай!

Я налегла на тяжелую дверь и ахнула! В лицо мне пахнуло свежей прохладой и ароматом цветов.

Мощеный дворик, как по волшебству возникший перед нами, утопал в зелени и цветах. Цветы были повсюду – в расставленных по двору горшках, горшочках, высоких деревянных бочках. Цветущие лианы вились по стенам соседних домов, окружавших этот тайный сад. Пышные шапки цветов выглядывали через решетки балконов и свисали каскадами с подоконников. Невысокий флигель в глубине двора был до крыши увит розовым и белым шиповником, а по перилам железной винтовой лестницы ползли лозы девичьего винограда. Свежий воздух внутри двора был влажным и прохладным от полива, и эта неожиданная свежесть казалась нереальной, ведь за воротами город дышал огнем.

– Знаешь, Алекс, такие дворики – еще одна парижская тайна. Париж щитом выставляет свои фасады, а внутри, за воротами другая жизнь. Никогда не знаешь, что там, пока не откроешь волшебную дверцу. Этот город всегда умел прятать самое интересное, то, что не предназначено для глаз случайных прохожих и туристов. Такие сюрпризы, как этот дворик, прелестны и вызывают умиление, но Париж многолик, есть у него и страшные секреты…

Я вспомнила о том "секретике", когда открыла ворота во двор подруги моей спутницы.

Небольшой двухэтажный особняк, был укрыт за высокими стенами и окружен палисадом. Он был похож на бледно-розовую бонбоньерку с окнами от пола до потолка, со стеклянной входной дверью под козырьком-маркизой. По обеим сторонам от входа стояли лавровые деревья в зеленых деревянных ящиках, а по стенам вились лозы глицинии. Легкие занавески в распахнутых окнах второго этажа колебались от ветерка. До входной двери в особняк вела мощеная дорожка.

В ответ на звук дверного молоточка послышались шаги и твердый женский голос произнес:

– Открываю.

Дверь распахнулась, хозяйка отступила в полумрак прихожей, пропуская нас, а мой рот просто открылся от изумления.

На пороге нас встречала Маргарэт Юсупофф! Та дама, владелица ателье, у которой я купила платье для приема у Поля Мюриеля!