Опасный район

5. Пропажи

Сергей вышел во двор. Из-за тумана район выглядел еще более серым, чем обычно. Ему нужно было ехать на встречу к Джанику, на стоянку автобусов у рынка Садовод, что у самого МКАДа. Тетка Джаника работает в ботаническом саду в Сочи и иногда присылает ему семена, луковицы или саженцы, которые покупает с большой скидкой. В этот раз она обещала ему что-то интересное.

Кроме растений Сергею пришло время пополнить запасы субстрата, купить кору и торф, поэтому он взял с собой здоровенный рюкзак и бабушкину тележку. На самом деле, бабушка, конечно, ни разу тележкой не пользовалась, но называть ее бабушкиной было правильнее, что ли.

Он привык выходить рано, хотя ему всегда бывало от этого неспокойно. Никто не попадался на его пути, пока он шел к метро, только иногда мелькали крысы, которые нарыли нор и устроили подземный дворец у мусорных ящиков.

Внезапно ему пришла в голову мысль – это родители виноваты в том, что они с бабушкой несчастны. И в том, что теперь он должен вставать ни свет ни заря, работать, заботиться о бабушке, которая сама не справляется, должен готовить еду и разводить растения, чтобы хоть немного на жизнь хватало. Он ничего не ждал, ничего не хотел, кроме разве что красивых цветов. Просто жил, потому что так было надо.

Сергей остановился и затряс головой, отгоняя эти мысли, и тут вдруг понял, что заблудился на огромной автостоянке.

Каждый раз, попадая на стоянку дальнобойщиков и междугородних автобусов, он боялся заплутать и пропасть там. Эти огромные дверцы для хранения багажа всегда притягивали к себе. Казалось, наверняка кто-то из водителей автобусов провозит в них тела заблудших и похищенных прохожих. Как легко было потеряться в бесконечных рядах автобусов.

Сергей положил руку на грудь, глубоко вздохнул и услышал голоса. Пошел в их сторону и уткнулся в группу водителей, которые сидели на корточках вокруг газовой горелки и варили кофе.

– Мальчик, заблудился? – спросил тот, кто сидел ближе всего.

Вид у Сергея даже для этой стоянки был диковат.

– Да, мне бы к водителю из Сочи, к Джанику.

– Друзья, мне кажется, мальчик не завтракал. Непорядок! Вот если бы мой сын голодным набрел так на людей, я был бы очень рад, если бы его покормили.

Они напоили его кофе, прежде чем отпустить, и после встречи с Джаником и удачной покупки грунта Сергей ехал домой в приподнятом настроении, которое сразу как наваждение пропало, когда он, нагруженный рюкзаком с корой и тележкой с ценными клубнями, прошел к дому мимо пруда в глубину микрорайона.

Он миновал арку, два дома, детскую площадку, еще дом. И только тогда понял, что тревожно отдавалось в мозгу.

Сергей затормозил, повел уставшими от рюкзака плечами и повернул обратно. Прошел до первой арки, подошел к грязной стене. На ней висело два совсем новых объявления: пропал мопс, и потерялась необычайно яркая сиамская кошка. Пошел дальше, на столбе тоже белело объявление. Пропала еще одна кошка. На доске у дома висела еще пара объяв, и все о разных животных.

Он где-то читал, что многие маньяки-психопаты начинали с убийства домашних питомцев. Мог ли все эти кражи совершить будущий маньяк? Значит ли это, что в микрорайоне скоро начнут пропадать люди?

Какие-то глупости он себе навыдумывал. Просто жарко, и владельцы животных открывают окна, и те лезут в широкие вазоны, которые тянутся по всей длине их экспериментальных домов, и могут уйти в другой конец двора, прежде чем их найдут.

Если так, то почему на одном из объявлений – фото хомяка? Как мог хомяк пропасть из клетки и из самой квартиры?

Их микрорайон в конце семидесятых годов служил экспериментальной площадкой для строительства, в нем возводили «ОПЖР», как любит выражаться его интеллигентная бабушка – образцово-перспективный жилой район. Бабушка взяла это слово на вооружение и смачно выплевывает его, когда ее что-то сильно злит.

В Северняке, как его ласково называли местные, адреса домов начинались со второго дома, который выглядит как лежачий кривой небоскреб. В нем пятнадцать этажей и несколько подъездов, и в каждом подъезде – до шести лифтовых шахт, то есть в одном доме уместилось штук десять обычных домов. Так что потеряться вполне можно и в одном этом доме. Потом идут три обычных дома по двадцать четыре этажа – дома 3А, 3Б, 3В. Длинные и кривые четные лежачие небоскребы чередуются с тремя нечетными, и так до восьмого дома, который упирается в Битцевский лесопарк.

Проезды между домами были подземными, чтобы большая часть микрорайона оставалась пешеходной, и под всеми домами построили гаражи. С двух сторон микрорайона стояли пруды, с третьей – лес, и еще часть проезжей улицы вокруг Северняка убрана в тоннель. В итоге микрорайон получился обособленным, а по сравнению с типовыми домами поблизости – почти элитным.

Старожилы гордились необычным пневматическим мусоропроводом, – выкидываешь пакет с мусором в мусоропровод, – и он не падает вниз в контейнер, а летит на другой конец микрорайона. А еще – подземным паркингом, устроенным в бывшем бомбоубежище и проходившем под всем микрорайоном.

Все секции в каждом корпусе соединены холлами на первом этаже, и из одного конца микрорайона можно пройти в другой конец, практически не выходя на улицу. При этом в четных домах еще в восьмидесятом году на первом этаже были магазины и дома быта по принципу «все в доме». Сейчас в этих помещениях обитают минимаркеты или, чаще, склады. Сначала предполагали, что такие образцовые дома построят и в других районах Москвы, но в итоге построили только один, в Крылатском.

Светило солнце, во дворах играли дети, мимо Сергея прошли две довольные старушки, перешептываясь друг с другом о новом соседе и его ухоженных усах. Был прекрасный теплый летний день, но Сергей почему-то поежился.

Он уже дотащил рюкзак и тележку до дома, занял любимое место в квартире – диван на балконе. Точнее, это был длинный сундук, на который они положили матрас и пуфик. Мама любила там сидеть по утрам. Или стояла, слегка опираясь на перила, с сигаретой и чашкой кофе. А они с папой любили смотреть на маму через окно прилегающей к балкону кухни. Дымок сигареты тонкой объемной струйкой тянулся вверх, а мама постепенно просыпалась, и из сонной медлительной становилась улыбчивой и бодрой.

Сергей сидел на балконе, ел подогретую в микроволновке картошку с тушенкой и смотрел на двор.

Люди начинали возвращаться с работы, шли в наушниках, что-то слушали, с кем-то говорили и не обращали внимания на тоскливые листки с объявлениями. Сергей смотрел на них и видел, как люди разобщены и сконцентрированы только на себе.

Его мысли прервал ломкий старческий голос. Маленький старичок тянул такого же древнего, как и он сам, пекинеса в сторону дальнего пруда. Сергей со своего любимого места часто наблюдал, как они с пекинесом медленно уходили в ту сторону и приходили обратно, по направлению к их общему подъезду. Сейчас престарелый Марко, как называл его хозяин, обычно добрейшая и ласковая псина, которая шла рядом с хозяином туда, куда тот хотел, уперлась всеми четырьмя лапами в землю и наотрез отказывалась идти привычным маршрутом. Марко тихо заскулил к удивлению хозяина, сделал лужу прямо на дорожке и потянул его обратно к дому.

6. Прощание

К вечеру Сергей отдохнул и занялся цветами. Ими была заставлена бывшая комната родителей. У них с бабушкой была отличная четырехкомнатная квартира в седьмом доме, в глубине микрорайона. Хотя и довольно далеко от метро, зато с отличным видом и хорошей планировкой. Справа от входа находилась бабушкина часть: гостиная и спальня, а слева – комната Сергея и напротив – бывшая родительская спальня, которую они переделали под оранжерею.

Это произошло само собой. Мама очень любила орхидеи, но они у нее постоянно сохли, потому что их ставили на узкий подоконник над жаркой батареей.

После ее смерти израненные еле ходящие ноги сами принесли Сергея в цветочный магазин. Он купил красивый белый фаленопсис. Самую простую и распространенную орхидею, и поставил там же, у батареи. Скрепя сердце выкинул старую засохшую.

Через неделю понял, что у фаленопсиса пожелтели нижние листья, и все растение уже не выглядело таким свежим и сочным, как в цветочном магазине. Пришлось залезть в сеть, пройтись по форумам заводчиков цветов и начать разбираться в этом непростом деле.

Сергей подкрутил батарею, с помощью Витька расширил подоконник и поставил на него еще пару горшков.

На их покупку ушли почти все деньги с его пособия по потере кормильцев. Но Сергей узнал, что старые цветы продаются за копейки в крупных садовых центрах, и их не так трудно выходить, и тогда они вскоре будут радовать маму на небесах.

Это увлечение поглотило Сергея, который после смерти родителей, как и бабушка, погрузился в вязкую тягучую депрессию, пропускал школу и утратил интерес к жизни, растерял друзей. Остались только упорные Витька и Пчела, друзья по биологическому кружку зоопарка.

Они помогли Сергею со стеллажами. Заставили ими комнату родителей, отодвинули их диван-кровать. Витькин папа провел проводку, и над стеллажами загорелись специальные лампы, при которых растения растут лучше. Зимой их окна светились розовым цветом. Над рассадой висели биколорные сине-красные лампы, а над взрослыми растениями – розово-фиолетовая лампа полного цикла. Сине-красный свет влияет на рост и фотосинтез, а в полном спектре освещения максимальная яркость приходится на синий и красный спектр.

Цветочный «бизнес» начался с того, что к ним с бабушкой заглянула мамина подруга Маша. Она увидела всю эту красоту, бабушкино многозначительное движение бровями, поняла, на что уходят деньги, когда ее напоили чаем с самыми дешевыми сушками. Вернулась в комнату, сделала фото цветов. И упросила Сергея продать ей пару и разместить для подруг фото других цветов.

Так постепенно соседи узнали, что Сергей выращивает удивительные цветы, может помочь советом и вернуть к жизни их растения.

Сергей продавал свои цветы не очень дорого, приходилось тратить деньги на удобрения, саженцы и свет, и все же новое хобби начало приносить им вполне приличный доход, который, впрочем, временами переходил в карман Кири и его банды.

Работы «в саду» было много. Растения нужно было полить; кого-то – подкормить, новеньких – их Сергей держал на карантине у себя в комнате – опрыскать от вредителей, осмотреть, убрать подсохшие листья, сделать новые рекламные фотографии, заменить перегоревшую лампу.

Сергей посмотрел на часы – приближалось время ужина. Он налил воды и, решив, что вполне заслужил отдых, пошел на балкон. Постоял, опершись на перила, посмотрел на лес, опустился на диван. И тут же встал, поняв, что периферийное зрение выхватило что-то необычное.

У дерева медленно полз Грибо. На шкуре сбоку расползлось бурое пятно, хорошо видное даже с балкона. Сергей кубарем сбежал по лестнице вниз, упал на колени у раненого кота.

Грибо поднял голову, сделал неимоверное усилие и уткнулся носом в колени мальчика. Сергей с ужасом смотрел на боевого кота, который был весь буквально изодран. С одной лапы свисал лоскут кожи с мехом, у него не хватало большей части хвоста, на бок было страшно смотреть, и за котом тянулась длинная полоса крови.

– Малыш, ну что же ты! Я сейчас, подожди, – он метнулся к подъезду и через минуту вернулся с полотенцем. Постелил его рядом с котом, который тяжело дышал, и, морщась от того, что причиняет ему боль, трясущимися руками переложил Грибо на ткань.

Сергей аккуратно просунул руки под полотенце и поднялся, прижимая к груди хрипящего кота. С балкона выглянула бабушка: Сережа, это ты?

– Да, бабуль, – он тихонько повернулся, заслоняя собой Грибо, – мне нужно отойти, поешь без меня.

– Да… ты не видел мои очки для дали? Весь день в ближних хожу и на все натыкаюсь.

– Видел, на микроволновке.

Говорить с бабушкой было невыносимо. Он понимал, что нельзя ей показывать Грибо в таком виде, привык оберегать ее и от меньших переживаний. Сергей наклонился к коту, прислушался к дыханию и поспешил в сторону ветклиники. Она была не так далеко, нужно только обогнуть их седьмой дом и пойти по кромке склона мимо шестого. Не больше полукилометра. Добротное махровое полотенце, сложенное вдвое, уже пропиталось кровью, и он чувствовал ее на пальцах, поддерживающих Грибо.

Сколько же из тебя вытекло крови. Кто подрал тебя? Тебя, грозу района, самого большого кота в округе и самого боевого.

Сергей старался идти ровно, чтобы не трясти изувеченного кота. Через влажное полотенце он чувствовал, как его покидала жизнь. Слезы сами катились по щекам мальчика.

Вход в клинику располагался с наружной стороны. Когда он дошел до него, у его груди послышался протяжный выдох. Сергей замер в десяти метрах от спасительной двери в клинику. Он понял, что Грибо уже ничем не помочь.

Казалось, свет сразу стал тусклым, а на сердце осталась вмятина. Он присел на землю, прижал кота покрепче, как бы пытаясь согреть его своим теплом, и худенькие плечи затряслись в рыданиях.

Августовское солнце село, появилась роса, стало зябко. Но Сергей так и сидел у клиники. На ее крыльцо вышел Игорь, племянник Сони. В его руках чиркнула зажигалка, он поднес ее к сигарете, затянулся, длинно выпустил дым и тут наконец заметил Сергея.

Игорь отбросил сигарету, опустился перед ним на корточки и проверил пульс кота. Молча встал, пошел обратно в клинику. Сергей вяло подумал, что пора идти домой, но что сказать бабушке? Он точно знал, что ни за что на свете не сделает ей больно новостью о смерти кота. Грибо много лет был бродячим. Пусть будет так, что он так и останется бродячим котом, который и сейчас обходит свою территорию, пугая свирепым видом других котов.

Снова вышел Игорь, повесил что-то на дверь клиники, закрыл ее на ключ, убрал ключ в рюкзак.

– Надо похоронить, – сказал он и помог Сергею подняться. Они двинулись мимо домов со светящимися окнами. Шли почти под окнами первых этажей, и тут и там раздавались звуки какой-то далекой жизни. Смех, телепередачи, радостный звон посуды.

7. Мария. Вторая орхидея

Вчерашний день дался Сергею очень трудно. Если бы не Игорь, вообще не понятно, как бы он его пережил. С утра его сердце переполняла благодарность к студенту-ветеринару, с которым они вчера были в лесу и похоронили Грибо. Впервые за долгое время кто-то взрослый помог ему, разделил эту непомерную гору ответственности, которую несет Сергей.

Когда они еще не дошли, было уже темно, и у Сергея в кармане штанов раздался звонок телефона. Игорь спас его и тут, он представился и сказал бабушке, что Сергей ему помогает в клинике, и он его скоро проводит домой, чтобы она не переживала.

– Сережа, ты уже встал? Не видел голубое полотенце из ванной? – спросила бабушка из кухни на следующее утро.

Благодарность взрослому другу тут же сменила тоска, он вспомнил бурые следы крови на ткани. Он посмотрел на руки, казалось, они еще помнили тепло Грибо.

– Ба, я пролил удобрение, схватил первое попавшееся полотенце и испортил его. Сейчас новое достану. Прости.

– Ну что ты, тряпки же под раковиной, и их полно. Эту желтую штуку пролил? Ну что же ты!

Ему еще долго пришлось успокаивать бабушку, которая расстроилась из-за полотенца. Кажется, ей нужен был только повод, чтобы дать выход накопившимся, разъедающим изнутри эмоциям, выплеснуть которые не было предлога. Спорить с чужими людьми бабушка не могла. Ей было всего шестьдесят два, но трагедия с сыном и невесткой подкосила ее.

В результате, когда он успокоил бабушку, уже у него самого накопилось раздражение.

А сейчас ему нужно было поспешить в соседний дом, к Соне, подкормить и обрезать ее цветы.

У подъезда Сони стояла Рита, сестра маминой подруги. Обычно Рита всегда подскакивала к нему и норовила чмокнуть в щеку. Она была старше его на восемь лет и в детстве нянчилась с ним, поэтому считала, что имеет право его чмокать. Сергей, конечно, ругался для проформы и размахивал руками, но в глубине души радовался и ждал этого дружеского нападения. Но сегодня Рита была не в духе. Она стояла, обхватив локти, и нервно посматривала на часы.

– Сережа, Маню давно не видел? – бросилась к нему Рита, но не поцеловала. Она стояла рядом, и он увидел синяки под глазами, тревожный взгляд и трясущиеся губы девушки.

К ним спешил участковый, у него под мышкой торчало какое-то металлическое бревно. Оказалось, что Маня, его крестная и мамина лучшая подруга, не отвечала уже два дня на телефон. Вот Рита и приехала от мужа из Твери. Рита намертво вцепилась в руку Сергея, и он, конечно, поднялся с ними на второй этаж, к квартире Марии.

Они еще раз позвонили, в углу тихо плакала Рита. За дверью истошно кричала Манина кошка.

– Уверены? – молодой участковый Николай Петрович старался говорить строго.

Рита судорожно закивала головой.

– Ну, хорошо, – Николай Петрович вздохнул, взялся за таран и саданул им по замку на двери. Металл погнулся, но не поддался. Мужчина снял фуражку, огляделся, сунул ее в руки Сергея. Удобнее перехватил таран и еще раз ударил в дверь.

Замок перекосило, стала видна задвижка, дверь заметно поддалась. Участковый аккуратно поставил таран у стены, вытер пот со лба, забрал у Сергея фуражку и рванул на себя ручку двери.

Кошка выскочила и убежала вниз по лестнице.

Рита стояла, закрыв лицо руками. Участковый отшатнулся, Сергей заглянул в проем. В глубине квартиры, в неестественной позе, прислонившись к стене, полулежала, прижимая руку к груди, его любимая Маня.

Участковый опомнился, отодвинул мальчика и вошел квартиру, присел рядом с Маней и проверил пульс. Помотал головой. Рита все поняла и тяжело осела на пол.

Сережа смотрел на трюмо в прихожей и видел в его отражении разбитый цветочный горшок.

– Рита, Рита, поднимайся, – приговаривала Соня. Она спустилась с десятого этажа, и ее вечная собранность и сухость сейчас была как нельзя кстати.

– Пойдем ко мне, налью воды, – Соня повела Риту наверх.

На лестничной клетке уже толпились встревоженные соседи. Николай Петрович звонил в полицейский участок. Ему еще предстояло писать долгий отчет и рисовать схему квартиры.

– Мальчик, уйди оттуда. Совсем сбрендил? – участковый покрутил пальцем у виска и продолжил дозваниваться медикам.

Сергей стоял в комнате у остатков катасетума. Это был небольшой женский цветок, куда меньше того, что был у Сони. Но и он валялся на полу, скатившись, видимо, с подоконника. Похоже, их сердцевина действительно была очень сладкой. В Манином цветке ее тоже кто-то будто выел, и осталась лишь тонкая оболочка. Он опустился на корточки и увидел знакомые следы.

8. Кража

Опустошенный Сергей смотрел, как отбыли медики и санитары из морга увезли тело. До этого мальчик не осознавал, как много для него значило то, что в соседнем доме жила мамина подруга Мария. Маня, как он звал ее с детства. Он стоял у дерева, с закрытыми глазами, и отчаянно пытался удержать то чувство, которое испытывал, когда маленький сидел на коленях у Мани, а мама что-то готовила, болтала и смеялась.

– Кхм, простите, – это участковый Николай Петрович неуверенно топтался на месте у дерева. – Вы не знаете, где Маргарита Сергеевна? Нужно, чтобы она осмотрела квартиру погибшей, я как-то за… упустил это. Надо посмотреть, все ли на месте.

Сергей знал и пошел с участковым к Соне. Рита сидела в кресле под толстым пледом и дрожала. Соня только что дала ей снотворное, но оно еще не подействовало.

– Маргарита Сергеевна… простите, надо чтобы вы осмотрели квартиру, ничего не пропало? Это необходимо для протокола.

Сергей с Соней помогли Рите встать и спуститься на этаж вниз. Дверь в квартиру была прикрыта. Участковый уже вызвал ремонтника из диспетчерской и хотел сам оплатить замену двери. Николай Петрович старался действовать профессионально, но это было слишком сложно. Ему исполнилось двадцать три года, и он никогда еще не сталкивался со смертью по работе.

Рита топталась у открытой двери и не решалась войти. Сергей подавил панику и вошел первым, чтобы ей было не так страшно. Стало заметно, что снотворное начинало действовать.

– Извините, у меня все как в тумане.

Со стороны действительно казалось, что Рита двигалась, не глядя перед собой. Как сквозь туман она прошла в прихожую, отпустила руку Сони. Открыла комод, достала шкатулку из дальнего угла, подняла крышку – не удивилась и молча вручила ее в руки участковому. Вернулась в прихожую, выдвинула ящик тумбочки – и также молча показала на него.

– В шкатулке было двести долларов, они остались после поездки на юг, и несколько золотых колец и цепочка с подвеской-кошечкой. В ящике в прихожей Маня клала кошелек, сколько в нем – я не знаю, но карточки она не любит. Не любила… – Рита говорила, как сомнамбула, как будто вещала из мира мертвых. И это было даже страшнее, чем мертвый Грибо, подумал Сергей.

Они простились с участковым, и Соня с Сергеем отвели Риту обратно на третий этаж, кажется, она уснула еще на лестнице, потому что когда ее голова коснулась подушки, лицо было совершенно расслабленным и спокойным.

– Соня, и у тебя пропали вещи? – он вспомнил, что не поверил ей, решив, что она тогда зачем-то соврала.

– Да, – она удивленно подняла брови, – я же говорила.

– Тоже деньги или украшения?

– Пропали десять тысяч, я их в прихожей держу на непредвиденный случай, вон там, – она показала рукой на верхнюю полочку у шкафа-купе.