Глава 1 Письма 1570 года
Введениe
Настоящее издание представляет собой перевод четвёртого из одиннадцати томов Lettres de Catherine de Médicis (1880), четвертый том охватывает период 1570 –1574 годов – один из наиболее напряжённых и драматичных этапов царствования Екатерины Медичи, связанный с завершением четвёртой Религиозной войны, подготовкой брака Маргариты Валуа и Генриха Наваррского и трагедией Варфоломеевской ночи.
Lettres de Catherine de Médicis – это историческое собрание в одиннадцати томах, включающее обширную подборку личных и дипломатических писем Екатерины Медичи (1519–1589), королевы Франции, матери трёх королей, выдающейся политической фигуры XVI века.
Сборник был опубликован во второй половине XIX века известным французским историком графом Гектором де Ла Феррьером (Hector de La Ferrière). Он основан на документах из крупнейших архивов Франции и Европы – Национальной библиотеки Франции, Архивов Ватикана, фондов Савойи, Тюринга, а также частных коллекций.
Письма охватывают широкий исторический диапазон – с 1530 по 1580 годы (а фактически – с 1547 по 1589) – и раскрывают: личные отношения Екатерины с детьми, родственниками и ближайшим окружением; её роль в международной дипломатии и управлении страной; участие в религиозных переговорах, конфликтах и мирных соглашениях; позиции короны по вопросам внутреннего управления, браков, веротерпимости и международной политики.
Эта переписка даёт редкую возможность услышать голос самой Екатерины, без искажений позднейших интерпретаций, и увидеть, какой ум, тонкость, расчёт и энергия скрывались за образом, веками окружённым мифами и легендами.
Книга будет интересна историкам, гуманитариям, студентам, а также всем, кто интересуется историей Франции, эпохой Ренессанса.
Книга состоит из перевода только писем Екатерины Медичи со старофранцузского языка, введение автора Гектора де Ла Феррьера не переводилось, также некоторым письмам даны небольшие исторические комментарии.
Письма
К королю, господину моему сыну, королю Польши (Au Roy Monsieur mon Fils, Roy de Pologne)
Мой сын, вчера я спешно отправила к вам Шемерана, чтобы сообщить печальнейшую для меня новость, ибо я уже видела смерть стольких своих детей. Я молю Бога послать мне смерть прежде, чем я увижу ещё одно такое зрелище (Екатерина Медичи умерла за семь месяцев до смерти своего сына Генриха III). Я думаю, что близка к отчаянию, увидев столь страшную утрату. А та любовь, которую он (Карл IX) явил мне в конце своей жизни, была так сильна, что он не мог отпустить меня и умолял, чтобы я послала за вами со всей поспешностью. Пока вы прибыли бы, он просил меня взять на себя управление королевством и исполнять его волю, особенно – обеспечить правосудие над теми заключёнными, которые, по его мнению, стали причиной всех бедствий в королевстве.
Он говорил, что понял: его братья испытывали к нему сожаление, и потому он надеялся, что они будут повиноваться мне, а также и вам. Затем он попрощался со мной и попросил, чтобы я его обняла, что чуть не разбило мне сердце. Никто ещё не умирал с таким разумом: он говорил с братьями, с кардиналом де Бурбоном, с канцлером, с секретарём, с капитаном гвардии, с арбалетчиками и швейцарцами, приказывая всем повиноваться мне так же, как ему самому, до вашего прибытия. Он сказал, что уверен, что вы этого хотите. Он просил их служить вам и быть вам верными, поручая всем сохранение королевства. Он всё время хвалил вашу доброту и говорил, что вы его всегда любили, слушались, не доставляли ему горя, а лишь служили ему верно.
Он умер как истинный христианин, приняв все таинства, в здравом уме, около четырёх часов. Его последние слова были: «И моя мать». Невозможно описать ту боль, что я испытала – единственным утешением для меня стало бы видеть вас здесь поскорее. Думаю, что Бог выводит вас оттуда, откуда вы хотели бы уйти, с большей честью и величием, чем кто-либо мог бы ожидать. Но даже это величие и радость от встречи с вами не могут заглушить чувства утраты доброго брата и великой опоры.
Мир велик, и вы с ним (с Карлом IX) вместе были бы сильны, чтобы достичь славы и удовлетворения. Но раз Господу было угодно испытать меня таким образом и столь часто, я славлю Его и молю послать мне терпение и то утешение, чтобы я могла видеть вас здесь поскорее, в добром здравии. Если бы вы умерли – я бы пожелала лечь в гроб с вами живой, потому что не вынесла бы такого горя.
Вот почему я прошу вас тщательно обдумать маршрут, по которому вы поедете. Если вы поедете через земли императора, а потом через Италию – это будет самый безопасный путь. Через Германию ехать, как мне кажется, небезопасно для вас как для короля Франции: там слишком много неурегулированных конфликтов. Лучше выбрать другой путь и отправить кого-то из своих дворян навестить немецких князей, поблагодарить за добрый приём и извиниться, что вы избрали иной маршрут, а также заверить, что вы стремитесь к дружбе и продолжению тех добрых отношений, что они вам уже явили.
Подумайте, не стоит ли направить господина де Белльевра – может, он сумеет достичь договорённостей, способных принести покой вашему королевству, и сообщит вам о результатах по пути. Подумайте об этом.
Что касается вашего отъезда из Польши – не откладывайте его ни в коем случае. Опасаюсь, как бы они не пытались удержать вас до тех пор, пока не устроят свои дела – не позволяйте этого, ибо мы нуждаемся в вас здесь. К тому же я умираю от желания снова вас увидеть – ничто не способно утешить меня и заставить забыть эту утрату, кроме вашего возвращения. Вы знаете, как я вас люблю. И мысль о том, что вы больше никогда не покинете нас, даёт мне силы и утешает.
Если бы вы могли оставить в Польше кого-то, кто будет управлять страной до тех пор, пока королевство Польское не перейдёт к вам или вашему брату – я бы этого очень желала. Скажите полякам, что вы пришлёте им или вашего брата, или второго сына, когда он у вас появится, а до тех пор пусть управляют своими делами, избирая для этого француза, который будет участвовать во всех делах. Думаю, они были бы этому рады – ведь они сами будут своего рода королями до тех пор, пока не прибудет тот, кого вы им назначите.
Это благородно – быть королём сразу двух великих королевств, одно из которых богатое, а другое – огромное и знатное. Таковы мои мысли – чтобы вы ничего не потеряли.
Что касается Франции, то вы видите, какую милость оказал вам Бог. Воспользуйтесь ею мудро. Прошу вас – пусть ваш опыт, нужда и испытания, что вы пережили, научат вас управлять столь благоразумно и рассудительно, чтобы вы смогли восстановить государство и честь Божию в первую очередь.
Не поддавайтесь страстям своих слуг, ведь вы уже не просто Monsieur, который говорит: «я добьюсь победы», чтобы быть сильнейшим. Вы – король. И все должны сделать вас сильнейшим. Все должны вам служить. Любите их и награждайте, но не становитесь на сторону ничьих личных вражд – только тех, кто ненавидит вас.
Примиряйте частные конфликты и не будьте вспыльчивы, чтобы ваши слуги не стали вашей погибелью. Любите их, делайте им добро, но пусть их пристрастия не станут вашими – ради Бога.
Прошу вас, не раздавайте пожалования до своего прибытия. Тогда вы узнаете, кто служил вам хорошо, а кто – нет. Я назову вам их и покажу при вашем прибытии. Я сохраню за вами все вакантные бенефиции и должности – мы их оценим, ведь сейчас нет ни одного экю, чтобы исполнить всё необходимое для сохранения вашего королевства.
И прошу вас ничего не раздавать – есть такие жадные, которым всё мало, и которые вечно недовольны. Они всё равно ничего не получат. Поскольку покойный король, ваш брат, поручил мне сохранение королевства для вас, я надеюсь, вы не откажетесь от этого. Я приложу все силы, чтобы вернуть его вам целым и мирным, чтобы вам осталось лишь устроить свою славу и немного насладиться жизнью после стольких страданий и трудов.
Прошу вас также не передавайте все государственные должности одному человеку, как это делали до сих пор – это вызвало недовольство у многих. Ваш опыт в путешествии дал вам такое понимание, что, уверена, вы станете самым мудрым из королей.
Молю Бога даровать вам эту благодать. И не вините меня за нелюбовь к тем, кто умеет жить лишь на своём навозе, ибо я надеюсь, что ваше избрание и пребывание в Польше не причинили вам никакого вреда и не умалили ни чести, ни величия, ни репутации. Вред это причинило лишь мне – ибо с тех пор, как вы уехали, я испытала лишь горе за горем. И я верю, что ваше возвращение принесёт мне радость за радостью, и что беды и тревоги уйдут, чего молю Бога – чтобы я могла вас увидеть в добром здравии и как можно скорее.
Из Венсеннского леса, в последний день мая 1574 года.
Ваша добрая и любящая мать, если в мире вообще есть такая,
Катерина
Комментарий: Это письмо – один из наиболее эмоционально насыщенных и личных писем Екатерины Медичи. Оно написано сразу после смерти её сына, короля Франции Карла IX, и адресовано другому сыну – Генриху, тогда ещё королю Польши, который должен был унаследовать французский трон.
Письмо 1
К Месье де Белльевру (сентябрь 1570)
Месье де Белльевр, мне нечего добавить к письму, которое король, мой сын, только что вам написал в ответ на ваше сообщение от 4 числа текущего месяца, кроме того, что я прошу вас во всём и полностью следовать его намерениям. Он в этом уверен – и я тоже, – что вы прекрасно справитесь.
Оставайтесь пока на своём месте до тех пор, пока дело с рейстрами и швейцарцами не будет окончательно согласовано и решено. На этом заканчиваю, и молю Бога, Месье де Белльевр, чтобы Он хранил вас в Своей святой и достойной защите.
Написано в Монсо, в … день сентября 1570 года.
Письмо 2
К королю Католическому (11 сентября 1570)
Государь, мой сын, поскольку маршал Вашего Величества возвращается, я не хотела бы, чтобы он уехал без этого письма, чтобы поблагодарить за прекрасного и доброго скакуна Тигра, которого Жеронимо Гонди вручил мне от вашего имени. Это стало для меня особенно ценным даром – как из-за редкости самой лошади, так и потому, что она подарена лично Вами.
Я буду беречь и хранить его с особым почтением, зная, от кого он пришёл. Я люблю и чту Вас, как должно, и чувствую себя обязанной за все знаки внимания, которые Вы всегда проявляли – словами и делами. Я буду стремиться воздать Вам за это при каждом удобном случае и во всём, что может Вам быть приятно.
Я не желаю служить Вам меньше, чем моему собственному сыну-королю. Прошу Бога даровать мне благодать видеть, как сохраняется и укрепляется дружба и взаимопонимание между вами обоими.
Из Монсо, 11 сентября 1570.
Ваша добрая мать и сестра,
Катрин
Комментарии: Католический король – это Филипп II, также Екатерина в некоторых будущих письмах называет его сыном, это нормальность того времени.
Письмо 3
Письмо к месье де Белльевру (сентябрь 1570)
Месье де Белльевр, мне нечего добавить к письму, которое король, мой сын, только что направил вам в ответ на ваше послание от 4 числа текущего месяца. Лишь прошу вас во всём строго следовать его намерениям – в чём он, как и я, уверен, что вы справитесь прекрасно.
Не покидайте места, где находитесь, до тех пор, пока вопрос с рейстрами и швейцарцами не будет окончательно урегулирован. На этом всё. Да хранит вас Бог, месье де Белльевр.
Написано в Монсо, в [неуказанный] день сентября 1570 года.
Комментарий: Екатерина подтверждает важность военного вопроса – участия наёмников (рейстров и швейцарцев) в предстоящих кампаниях. Письмо подчёркивает, что в это время Франция всё ещё находится в состоянии политической нестабильности после Варфоломеевской ночи (август 1572) и активно готовится к контролю над внутренними угрозами.
Письмо 4
Письмо к католическому королю (11 сентября 1570)
Государь, мой сын, по возвращении маршала Вашего Величества я не захотела упустить возможность поблагодарить Вас за прекрасного скакуна Тигра, которого Жеронимо Гонди передал мне от вашего имени. Это был для меня особенный подарок не только из-за редкости самого коня, но и потому, что он пришёл лично от Вас.
Я буду беречь его с уважением, как дар от того, кого я уважаю, люблю и кому обязана за все проявленные ко мне слова и дела доброжелательности. Я постараюсь отблагодарить Вас при каждой возможности. Я служу Вам не менее преданно, чем своему сыну-королю, и прошу Бога, чтобы эта дружба между вами продолжалась и крепла.
Из Монсо, 11 сентября 1570.
Ваша преданная мать и сестра,
Катрин
Комментарий: Екатерина укрепляет союз с Испанией, выражая личную признательность за подарок от Филиппа II. Это часть её дипломатической линии – сохранять династические связи и личные отношения с другими католическими монархами, особенно на фоне конфликта с протестантами во Франции.
Письмо 5
К герцогине Немурской (13 сентября 1570)
Моя кузина, услышав, что месье де Немур болен, король, мой сын, приказал Валуа, настоящему носителю этого письма, навестить его от его имени. Я не захотела отпускать его без этого послания, чтобы попросить вас сообщить мне новости о нём и о вас, а также заверить вас, что хотя у меня был сильный насморк, я уже хорошо очистилась и чувствую себя прекрасно.
Если бы мы не ожидали здесь мою дочь Лотарингскую в субботу, мы бы выехали уже в пятницу; но в понедельник, без отлагательств, мы будем в Париже, с Божьей помощью. И я молю Бога, чтобы встретить там вас и вашего супруга в добром здравии и радости, чего я всем сердцем желаю.
Из Монсо, 13 сентября 1570.
Ваша добрая кузина,
Катрин
Комментарий: Письмо показывает личную заботу Екатерины о здоровье и благополучии придворных. Упоминание дочери Лотарингской (возможно, Клод Французской, жена герцога Лотарингии) подчёркивает важность семейных визитов в политической жизни королевского двора.
Письмо 6
К месье д’Юмьеру (14 сентября 1570)
Месье д’Юмьер, сэр де Данзе, посол в Дании, сообщил мне, что посылает несколько лошадей, которые должны прибыть в Перон. Я хотела бы предупредить вас, чтобы вы распорядились: тот, кто приведёт этих лошадей, направился бы прямо в Париж и ни с кем не говорил, прежде чем обратиться ко мне лично.
Я хотела бы, чтобы никто не знал об их прибытии, кроме меня самой. Такова цель этого короткого письма. Заканчиваю, моля Бога хранить вас, месье д’Юмьер.
Написано в Монсо, 14 сентября 1570.
Катрин
Комментарий: Это письмо – типичный пример строго контролируемой придворной логистики. Екатерина хотела скрыть прибытие лошадей, возможно, из соображений безопасности или личного интереса. Такая скрытность была обычной практикой в королевской переписке.
Письмо 7
К месье де Фурквевалю (15 сентября 1570) (Monsieur de Fourquevaux можно переводить как де Фурквево, Фуркво, Фурквево, посол Франции при дворе Испании)
Месье де Фурквеваль, поскольку я посылаю королю Испании, моему сыну, шесть лучших хакеней (верховых лошадей), каких только удалось здесь найти, я захотела снабдить сопровождающего их этим письмом, чтобы направить его к вам и попросить вас вручить эти лошади от моего имени с наилучшими и любезнейшими словами, какими только сможете.
Я уверена, что вы прекрасно передадите моё намерение, и молю Бога, месье де Фурквеваль, хранить вас в своей святой и достойной защите.
Написано в Монсо, 15 сентября 1570.
Катрин
Письмо 8
К месье де Фурквевалю (второе письмо того же дня)
Месье де Фурквеваль, я поручила этому гонцу, маршалу короля Католического, передать вам шесть хакеней, чтобы вы, от моего имени, вручили их Его Величеству с подобающими словами. Я также передала ему двух маленьких львиных собачек, чтобы вручить их моим дочерям, инфантам, и прошу вас сообщить им, что для меня не будет большего удовольствия, чем узнать, чего бы они хотели из этих краёв, чтобы я могла это им послать.
Также я велела вручить ему две отреза чёрного бархата с узором и вышивкой для герцогини Альбы. Прошу вас передать их ей от моего имени не как подарок, а просто как образцы местной ткани – чтобы, если ей что-то понравится и это будет в моей власти, она могла это получить. Настолько я признательна за её заботу о двух инфантах.
На этом заканчиваю письмо. Да хранит вас Бог, месье де Фурквеваль.
Из Монсо, 15 сентября 1570.
Катрин
Письмо 9
К мадемуазель де Пуазьё (16 сентября 1570)
Мадемуазель де Пуазьё, дамы де Сипьер и д’Аллюйе обратились ко мне с просьбой взять на воспитание дочерей покойного месье де Кревана, вашего племянника. В память о его службе королю, моему сыну, и герцогу Анжуйскому я согласилась на это. Прошу вас, когда дама д’Аллюйе пришлёт за девочками, не отказывать ей и передать их – она и дама де Сипьер возьмут каждую по одной, чтобы воспитывать и обучать их до того возраста, когда они смогут поступить на службу ко мне или к будущей королеве, моей дочери.
Я уверена, что вы поступите, как следует, и молю Бога сохранить вас, мадемуазель де Пуазьё.
Из Монсо, 16 сентября 1570.
Катрин
Письмо 10
К месье де Ла Мот-Фенелону (посол Франции в Англии)
Месье де Ла Мот-Фенелон, в письме моего сына, короля, вы увидите, что он собирается в ближайшее время ответить вам на три последних депеши. Две из них мы ещё не успели прочесть, поэтому и я пока не могу вам ответить подробно.
Это письмо я пишу лишь для подтверждения, что мы получили ваши сообщения, чтобы вы не беспокоились. Пусть Бог хранит вас.
Написано в Париже, 23 сентября 1570.
P.S. После написания этого письма мы открыли и прочли ваши депеши. Король мой сын ответит вам подробно, так что я больше не буду ничего добавлять. Только вновь прошу вас всеми возможными средствами помогать моей дочери, королеве Шотландии, и добиваться её скорейшего освобождения и улучшения положения, как мы вам велели.
Париж, 23 сентября 1570.
Катрин
Комментарий: Катрин проявляет постоянную заботу о Марии Стюарт – не только как о родственнице, но и как о важной фигуре в европейской политике. Помощь через Фенелона показывает тонкость дипломатических каналов, которые она старается поддерживать для освобождения королевы.
Письмо 11
К месье де Ла Мот-Фенелону – 26 сентября 1570 года
Месье де Ла Мот-Фенелон, мы получили ваше донесение от 19 числа сего месяца – как раз в момент, когда завершали это письмо. Вы сообщаете об оснастке больших кораблей и подготовке провизии, которая проводится там, а также о предполагаемых целях этих приготовлений. Однако, полагаться на догадки не стоит, поэтому мы просим вас внимательно следить, в каком направлении будут использованы эти силы, и постоянно держать нас в курсе.
Вы также известили нас о задержке отъезда секретаря Сесиля и сопровождающих его лиц, назначенных для переговоров, касающихся моей дочери, королевы Шотландии.
Что касается французов, находящихся по ту сторону моря, и тех, кто, по вашим сведениям, опасается возвращаться в Руан, Дьеп или Кале, из-за возможных преследований, – уверьте их, что могут возвращаться без страха. Король, мой сын, распорядился обеспечить им мирное и достойное возвращение.
Относительно торговцев, обращающихся с жалобами на конфискации и убытки, – вы должны опираться на Эдикт о примирении, копия которого была вам отправлена. И далее прошу вас продолжать информировать нас о ходе отплытия королевы Испании и других событиях.
P.S. Посол моей дочери, королевы Шотландии, сообщил мне, что вы либо писали ей, либо передали, будто мы не сможем прислать аркебузиров, как ранее обещали. На это скажу только: будьте крайне осмотрительны с королевой Англии. Не нужно говорить ничего, что могло бы повлечь за собой войну, но при этом делайте всё возможное, чтобы помочь королеве Шотландии в её освобождении и поддержке её дел, как и писал вам король, мой сын.
Издано 26 сентября 1570 года.
Катрин
Письмо 12
К месье де Юмьеру – 27 сентября 1570 года
Месье де Юмьер, вы доставили мне большое удовольствие, распорядившись сопроводить восемнадцать лошадей, которые недавно прибыли ко мне, обеспечив им более безопасное прибытие в это место. За это я благодарю вас настоящим письмом, не имеющим иной цели, кроме как выразить мою признательность. Пусть Бог хранит вас.
Написано в Париже, 27 сентября 1570 года.
Катрин
Письмо 13
К месье де Фуркевалю – 1 октября 1570 года.
Месье де Фуркеваль, я узнала, что герцогиня Альба более не находится при инфантах и покинула двор, и потому пишу вам, чтобы вы сообщили мне причину этого и кто занял её место. Меня это тревожит – я опасаюсь, что инфанты не будут так же хорошо себя чувствовать с новой наставницей, как с прежней.
Кроме того, поскольку королева Испании прибыла, как нам сообщили, прошу вас, как только она доберётся до места, навестить её от имени короля, моего сына, и от моего имени. Скажите, что это ваша особая миссия от нас, до прибытия специально назначенного дворянина, которого мы вскоре пошлём. Да хранит вас Господь, месье де Фуркеваль.
Написано в Париже, 1 октября 1570 года.
Катрин
P.S. Курьер, передающий это письмо, столь торопится, что у меня нет возможности написать вам так подробно, как хотелось бы, учитывая, сколько времени прошло с последнего донесения. А чтобы письма доходили до вас надёжно, приходится отправлять их с нарочными. Бортник (вышивальщик) покойной королевы, моей дочери, ещё не прибыл, хотя я и получила от вас письмо с упоминанием его дела, переданное через курьера, ехавшего во Фландрию.
Письмо 14
К месье де Фуркевалю – 12 октября 1570 года
Месье де Фуркеваль, ваше письмо от 8 августа подробно осветило, что дон Франсеш де Торрес по поручению нашего Святейшего Отца Папы вёл переговоры в Португалии, особенно по вопросу брака короля Португалии с моей дочерью. Святейший Отец ясно проявил свою добрую волю, чтобы этот брак состоялся как можно скорее.
Вы писали, что дон Франсеш вскоре должен был вернуться в Рим. Мы, в свою очередь, направили послание кардиналу де Рамбуйе с инструкциями о том, что следует предпринять перед Папой.
В последнем письме от 20 сентября вы сообщаете, что дон Луис вернулся в Португалию. Я подожду новостей о том, как прошли эти переговоры, прежде чем высказывать надежду на их успех и писать вам об этом. Также жду ответа, который дал вам король Католический. Король, мой сын, решил вскоре после отъезда этого курьера направить дворянина к королеве Испании, чтобы поприветствовать её с прибытием.
Вы узнаете об этом и о позиции короля по дону Франсешу и другим вопросам, которые вы поднимали ранее.
Валле, доставивший ваше письмо от 20-го, сообщил, что герцогиня Альба ушла от моих внучек. Мне это очень жаль – я знала, с каким тщанием и заботой она о них пеклась, и была уверена, что они находятся в достойных руках. Прошу объяснить причину её отъезда и рассказать, как себя поведёт маркиза де Фроместа, которая заняла её место. Я очень боюсь, что девочек теперь будут содержать не с таким уважением, как они заслуживают.
Прошу вас регулярно писать мне о положении моих внучек, порядке в их доме, о том, часто ли их навещают. Я так любила их мать, что буду любить и заботиться о них всю свою жизнь, насколько смогу.
Что касается вас лично, прошу и дальше верно служить королю, моему сыну, с тем же усердием, какое вы проявляли до сих пор, и набраться терпения, пока не станет ясно, чего ждать от этого брака с Португалией. Уверяю вас, ваши труды не будут напрасны: король, мой сын, их оценит – он просто ещё не смог выразить признательность из-за большого количества дел и тяжёлого положения.
О дате брака и других подробностях вы узнаете от того, кого мы к вам направим. А пока посылаю это письмо, чтобы избавить вас от беспокойства из-за долгого молчания с нашей стороны – кроме короткой записки, которую я вам недавно направила с курьером, ехавшим из Фландрии в Испанию, возможно, чтобы известить Католического короля об отправлении его жены.
Да хранит вас Господь, месье де Фуркеваль.
Написано в Эскуане, 12 октября 1570 года.
Катрин
Комментарий: Это письмо касается династического брака между дочерью Екатерины Медичи – вероятно, Маргаритой Валуа – и молодым королём Португалии Себастьяном I. Папа активно продвигает этот союз ради "мира в христианском мире", однако дело идёт медленно. Катрин также беспокоится о судьбе своих внучек в Испании после ухода герцогини Альба, считая её идеальной наставницей.
Письмо 15
К месье де Ла Мот-Фенелону – октябрь 1570 г.
Месье де Ла Мот-Фенелон, кардинал де Шатильон передал моему сыну, герцогу Анжуйскому, предложение о возможном браке с королевой Англии. Тот, кто это озвучил, утверждает, что союз можно было бы довольно легко устроить, если мы этого пожелаем. Однако мы полагаем, что это предложение сделано скорее для разведки и, возможно, из политических расчётов.
(Примечание: при отъезде из Англии кардинал заехал к Ла Мот-Фенелону, чтобы обсудить возможный брак герцога Анжуйского с королевой Елизаветой, так как проект с португальской принцессой оставался неясным.)
Ла Мот-Фенелон, в ответ, напомнил, что королева Англии постоянно заявляла о нежелании выходить замуж, за исключением симпатии к эрцгерцогу Карлу. Однако он добавил, что, если бы она пожелала выйти замуж за герцога Анжуйского, это могло бы принести больше согласия в мире, больше мира Франции и страха её врагам, чем любое другое возможное решение.
Над переговорами работал не только кардинал де Шатильон, но и видом Шартрский (дворянин), который начал действовать даже раньше. В письме к маршалу де Монморанси он излагал преимущества брака между Елизаветой и герцогом Анжуйским и опасности, которые грозят, если она выйдет замуж за эрцгерцога Карла.
Он отмечает, что есть риск упустить момент: кто первый снимет шляпу (то есть сделает первый шаг), пока стороны не виделись, и не вмешается ли третья сторона. По его мнению, эрцгерцог не упустит момент, зная, что королева находится в неуверенности из-за ситуации с шотландской королевой и напряжения с королём Испании.
Он также опасается, что враги союза с Францией могут убедить Елизавету, что французы проявляют холодность, что может привести к обратному эффекту – она ускорит шаги навстречу Австрии из упрямства. Он предостерегает от бездействия и подчёркивает, что если союз с Англией упустить, последствия будут серьёзны.
Комментарий: Франция рассматривала возможность заключения брака между герцогом Анжуйским (будущим Генрихом III) и королевой Англии Елизаветой I – женщиной, которая прославилась своей осторожностью в вопросах брака и использовала подобные предложения как дипломатический инструмент. Екатерина Медичи и её окружение оценивали не только политические выгоды, но и тонкие психологические аспекты характера Елизаветы.
Письмо 16
К месье де Ла Мот-Фенелону – конец октября 1570 г.
Месье де Ла Мот-Фенелон, в ответ на предложение брака между королевой Англии Елизаветой и моим сыном, герцогом Анжуйским, выраженное кардиналом де Шатильоном, вы передали нам сведения о благоприятной реакции на этот союз и уверенности в его осуществимости. Тем не менее, мы склонны думать, что это предложение могло быть маневром, попыткой разведки намерений, или даже тактической уловкой со стороны королевы.
С вашей стороны было разумно отметить, что королева ранее утверждала своё нежелание вступать в брак, за исключением эрцгерцога Карла. Однако вы также справедливо отметили, что если бы она согласилась на брак с моим сыном, это могло бы принести в мир большую гармонию, укрепить мир во Франции и вызвать тревогу у её врагов.
Между тем, не только кардинал де Шатильон участвовал в переговорах: видам Шартрский также вовлёкся в это дело и даже опередил других, поддерживая контакт с государственным секретарём Сесилом. Он в своём письме маршалу де Монморанси высказал опасения, что если Франция будет медлить, Австрия может перехватить инициативу, особенно учитывая нестабильность в отношениях между Англией и Шотландией, а также напряжённость с Испанией.
Он подчёркивает, что Елизавета уже, кажется, отбросила свой главный довод против брака – разницу в возрасте и страх быть отвергнутой. И если Франция не поторопится, Австрия, которая стремится усилить своё влияние в Англии, может добиться своей цели и таким образом серьёзно укрепиться в Европе. Кроме того, промедление может создать впечатление холодности или незаинтересованности с нашей стороны, что крайне опасно.
Он продолжает, что герцог Анжуйский мог бы, при поддержке Англии, французской армии и принца Оранского, претендовать на земли в Нидерландах как на феодальные владения, конфискованные за измену. Это могло бы ослабить влияние дома Габсбургов и укрепить Францию и её союзников.
Комментарий: Это письмо представляет собой сложный политический анализ ситуации с потенциальным династическим браком, в котором затрагиваются сразу несколько геополитических линий – Франция, Англия, Испания, Австрия, Шотландия, протестантские княжества Германии. Оно демонстрирует, как возможный брак рассматривался не просто как личный союз, а как средство масштабной перестройки политического баланса в Европе.
Письмо 17
К месье де Ла Мот-Фенелону – конец октября 1570 г. (продолжение)
Месье де Ла Мот-Фенелон, в продолжение предыдущего письма я желаю вас проинформировать: если бы можно было удостовериться в искреннем желании королевы Англии установить прочный союз с нами посредством брака моего сына с той, кого она объявила бы наследницей короны, это было бы делом весьма разумным и желанным как для нас, так и для неё. Теперь, когда исчезла надежда на брак с эрцгерцогом Карлом, который женится на племяннице – дочери герцога Баварского, сей союз с Францией стал бы выходом, отвечающим как её интересам, так и благу всей христианской Европы, особенно двух корон – английской и французской.
Потому мне кажется уместным, чтобы на предстоящем заседании парламентов Англии королева провозгласила ближайшую к наследованию короны женщину, а также добилась от парламента утверждения её брака с моим сыном. Это принесло бы королеве все возможные радости и уважение, как если бы он был её собственным сыном: он по своей природе благороден и искренне предан тем, кто оказывает ему добро. Более того, через этот союз она могла бы заручиться поддержкой в делах государственной важности как от моего сына-короля, так и от герцога Анжуйского, чья военная слава уже гремит по всей христианской Европе.
Комментарий: Это письмо раскрывает стратегию Екатерины Медичи: видя, что Елизавета I не выходит замуж за Габсбурга, она предлагает альтернативу – династический союз с Францией, пусть и не напрямую, а через «наследницу», которую английская королева могла бы назначить. Важно, что Екатерина рассматривает такой брак не просто как семейный союз, но как фактор баланса сил в Европе и сдерживания Австрии. Также стоит отметить, что она позиционирует своего сына Генриха Анжуйского как героя с военной славой – намёк на его участие в битве при Жарнаке (1569) и других конфликтах во Франции.