Плутон. И другие

– Не люблю этих мрачных ритуалов, особенно после потери Луки, – отказался он, словно от горькой пилюли. – Но у подъезда обязательно буду, чтобы отдать ей дань уважения.

ГЛАВА 18

– Завтра начинается твоя трудовая одиссея, сынок, – провозгласила мать с оттенком торжественности в голосе. – Внимай каждому шороху жизни и будь учтив, словно придворный. Я отбываю в златоглавую на три дня, на рандеву с оптовиками, дабы скрепить печатью важный договор о поставках кружевного соблазна. И не пугайся, коли повстречаешь Жанну. Она – хранительница моего зеленого царства, ибо в делах экзотических флора ты, увы, профан.

– Директриса тоже своего рода диковинка, – усмехнулся сын, не отрывая взора от материнского лица. – Требует тончайшего ухода и неусыпного внимания.

– Вот и прояви всё свое рыцарское усердие, – с нажимом в голосе промолвила Светлана Владимировна. – Она давно грезит о вашей близости, сын мой.

– Мам, как тебе не стыдно толкать меня в этот омут страстей? – изумился сын.

– Нет в этом греха, – доверительно шепнула она, приоткрывая завесу тайны над душой подруги. – Долгое время она томилась в одиночестве, изъеденная хворью. Но теперь ее исцелили, и мир предстал перед ней в иных, радужных красках. О мезальянсе она и не помышляет. Ей лишь жаждет подарить миру дитя, прекрасное, как ты сам. Хотя, уверена, и от законного брака не отворотится. Она осчастливит и тебя, и мне обеспечит безмятежную старость. Не забывай, она купается в роскоши. И мой бизнес – во многом ее щедрая заслуга. Так отбрось же сомнения. Я не пытаюсь завлечь тебя в ее объятия. Я лишь хочу, чтобы ты познал истинное счастье.

– Что ж, приму твои наставления как прелюдию к роману с этой ухоженной богиней. Посмотрим, как распорядится судьба. Она всегда будоражила мои юношеские фантазии. Еще в школьные годы она приковывала взгляды зрелых мужчин. Грациозная, словно пава, с энциклопедическим багажом знаний. С ней можно говорить обо всем на свете, и ее ответы подобны вспышкам гения. Но я всегда робел перед ней, словно школьник у доски.

– Неужели мой мальчик до сих пор хранит невинность? – с сомнением прозвучал вопрос матери.

– Я уже вкусил запретный плод, – поспешил успокоить ее сын. – Даже самые верные мужья, отправляясь на курорт, в глубине души готовы к соблазну. Вино рано или поздно опьяняет, и обстоятельства толкают на скользкий путь. Так что я не ангел во плоти. И в институте не был серым мышонком. Но лишних глупостей старался избегать.

– Мой дорогой, я желаю тебе только добра, – промолвила она, ставя перед ним чашку с ароматным чаем и варенье. – Вспомни поездку в поезде. Это я покупала вам билеты. Путешествие не прошло даром, ведь ты даже удостоился прощального поцелуя. Ты взрослый мужчина, и я не стану навязывать свою волю. Но если в твоей голове есть хоть капля разума, прислушайся к моим советам. Тебе нужно успеть покорить ее сердце, пока не появились другие претенденты.

– А что же они раньше бездействовали?

– Она вела себя иначе, не излучала такого тепла, как с тобой, – объяснила мать. – Твоя бывшая невеста устроила любовный кульбит с Верой Захаровной. Это уже переходит все границы приличия.

– А что у них там произошло? – с интересом спросил сын.

– Подробностей не знаю, но ходят слухи, что муж Марины спит с Верой. Марина вернулась в отчий дом, к дедушке с бабушкой. Жалко ее, такая нежная душа была. Я узнала об этом от покупательницы, которая и понятия не имела, что я знакома с этими семьями. А моя подруга Жанет, будучи в близких отношениях с ними, ни словом не обмолвилась. Это признак истинного благородства – умение хранить чужие тайны.

– Я думаю, ты во многом заблуждаешься, – возразил сын. – Нужно понаблюдать за ней, выждать подходящий момент, а потом уже идти на штурм.

– Глупый, да не нужна ей никакая осада, – наставляла мать. – Если она явится поливать лютики завтра, не избегай ее. Окутай ее лаской и покладистостью. И всё у вас сложится само собой. Помни, как бы она ни кокетничала, жестокости от нее не жди. Она – воплощение мягкости и чуткости. Отвечай ей взаимностью.

ГЛАВА 19

Накануне первого сентября он зашел в школу. Ему хотелось увидеть знакомые лица, сверить курс перед новым учебным годом и избежать встречи с призраком прошлой любви. Встреча с Мариной казалась опасной миной, не сулящей ни радости, ни облегчения. Но избежать ее было невозможно – скоро им предстояло делить одно пространство. Взрослые люди не должны прятаться друг от друга, как школьники.

Он бросил общее «здравствуйте» и спросил, где Марина. Ему ответили, что она с мужем в инвентарной комнате. Он прошел по учительской, от двери до окна, но сердце молчало, не отзываясь на воспоминания. «Значит, здесь больше нет следов моего прошлого, – подумал он. – Уход Гусева выжег всё, когда я бежал отсюда, как из осажденной крепости. Но я намерен работать и не предаваться печалям».

Первое сентября расцвело лентами бантов и ароматом цветов. Учительская сияла от последних приготовлений. Платон ощущал себя чужим под пристальными взглядами. Марина встретила его без удивления, словно давно знала о его новом назначении. Она шагнула вперед, приветствуя его как коллегу. Ему показалось, что ей стыдно смотреть ему в глаза, словно на ней лежала вина. «Что-то случилось, – решил он. – Либо болезнь, либо жизнь подкинула ей проблем».

Её мать, Вера Сергеевна, сначала отвернулась, а потом процедила: «И не мечтай, сегодня ты здесь нежеланный гость. Не обольщайся, погода не курортная».

Он принял ее выпад молча, но по комнате пробежал смешок. Когда тишина вернулась, он парировал: «Вам стоит прислушаться к этому смеху, Вера Сергеевна».

Смех вспыхнул громче, привлекая внимание завуча. Она призвала всех на стадион, где начиналась линейка. Все вышли на улицу, с любопытством глядя на бывшего ученика, вернувшегося в новой роли. Дети выстроились ровными рядами, равняясь под взглядом физруков. Германова провела линейку без пафоса. Она упомянула о кончине Яшиной, представила нового преподавателя математики и литературы – Владимира Сергеевича Платова, который возьмет классы, оставшиеся после ухода учительницы.

После церемонии к нему подошла молодая математичка.

– Римма Львовна Ковалева», – представилась она. – Вы тоже новичок после вуза? Тяжело нам будет, наверное», – сказала она без обиняков.

– Откуда такой скепсис? – — иронично приподнял бровь он. – Никакой опаски, я учился здесь и большинство коллег меня знают. – Вам легче, а мне придется привыкать не только к школе, но и к городу, – оправдывалась она. – Моя родина – Магнитка. Приехала сюда ухаживать за больной бабушкой и нашла работу. Повезло мне, ведь у меня нет опыта.

– А что вы хотели? После института на практике в булочной, а потом в преподаватели? – спросил он с усмешкой.

– Ну что вы такое говорите», – засмеялась она.

Их беседу прервала директриса.

– Владимир Сергеевич, зайдите за мной, представлю классу, который вы будете вести, – сказала она. – А вы, душечка, зайдите к завучу, она расскажет о вашем педагогическом маршруте, – добавила она, обращаясь к Ковалевой.

– Похоже, Жанна ревнует, – подумал он, следуя за директрисой. Она смотрела на молодую учительницу с неприязнью и метнула в его сторону несколько искр. «Пригласить Римму в летнее бистро и посмотреть на ее реакцию», – решил он.

Вдруг она остановилась у двери с надписью «7Б».

– Как коллектив вас принял? – спросила она, прищурившись.

– Без поцелуев, но и без побоев, – усмехнулся он.

– Значит, довольны, – заключила она. – Сегодня уроки сокращены, в шестнадцать жду вас в «Маяке». Там вы быстрее адаптируетесь, чем здесь», – сказала она.

Он огляделся и заявил: – Робость я победил еще пацаном, когда из бинокля с тополя смотрел на женщин в бане.

– Изобретательно, но негигиенично. Там моются не только грации, – ответила она с усмешкой и первой вошла в кабинет физики.

ГЛАВА 20

Он посмотрел на часы – до начала банкета было еще достаточно времени. Присев на скамейку в тенистой аллее, ведущей к кафе, он неожиданно стал наблюдателем. Каждый, кто проходил мимо, словно по нитке, оказывался в поле его зрения. Именно здесь, на этом мимолетном перекрестке судеб, он встретил Марину, уже не Истомину, а Григорян. Она направлялась к центральному входу, полная собранности и целеустремленности. Судьба сделала неожиданный поворот, и она присела рядом, будто повинуясь невидимой силе.

– Что ты сделала со своими волосами? – не удержался он, нарушив тишину.

Она ответила без колебаний:

– Я работаю в спорте, и излишек волос мне ни к чему. Поэтому я выбрала стрижку «гарсон». Это практично.

– А где же твое очаровательное лицо с пухлыми губами и колдовской улыбкой? – продолжал он, не отрывая взгляда.

– Кажется, я ношу маску серости, чтобы отпугнуть навязчивых поклонников. Не волнуйся, я не собираюсь вновь добиваться твоего внимания. Мы просто коллеги. Я слишком порядочна, чтобы посягать на чужое счастье. Посмотри на свою маму – в ней столько блеска и мишуры, что её шарм просто завораживает.

– Может, хватит меня разбирать? – бросила она, бросив на него колючий взгляд. – Лучше расскажи о себе, что нового? Историю того, как ты попал в нашу школу, я знаю наизусть. А если честно, я намеренно вызываю неприязнь у своего нежеланного мужа. Хочу, чтобы Ашотик официально разлюбил меня. Не буду много о нем говорить, но я вышла за него замуж не по своей воле. Это всё Цветкова со своим женихом устроили. Они нас насильно, как скот, поженили.

– Да уж, словно заводную игрушку? – искренне удивился он. – Она разлучила нас, и этим всё сказано. Её коварство не имеет границ.

– Я подозревал что-то подобное, – покачал он головой, вспоминая обрывки догадок. – Тогда я так сильно нервничала, что это отразилось на зрении. И все надежды на олимпийские медали рухнули. Буду честна: твой прошлый союз я вспоминаю как дивный сон, из которого не хочется возвращаться.

– Вот оно что, – криво усмехнулся он. – Оказывается, это ты тревожишь мой организм своими мыслями.

– Я бы, может, и сейчас за тебя боролась. Но одна властная дама сказала мне: «К этому бриллианту не прикасайся, рецидива не допущу. Нарушишь мой приказ – уволю всю вашу родню до седьмого колена». После этих слов воцарилась тишина, пропитанная свинцом. Он не выдержал и тихо хихикнул, затем откашлялся и произнес, стараясь придать голосу легкость:

– Мне кажется, очки мешают тебе увидеть причину всех твоих несчастий. Жила с дедушкой и бабушкой – вот их и надо было слушать. Когда сменила адрес, началась черная полоса. Вернись к той, чью фамилию носишь, и твоя защита будет их защитой. Не понимаю, зачем тебе подчиняться матери?

– Всё из-за жилья, – помрачнела она. – Она решила сблизиться с отцом Ашота, Баграмом, у которого огромный дом в Азове. А свою квартиру оставить нам после свадьбы. Но ничего не вышло. Его отца посадили, ему грозят пятнадцать лет с конфискацией имущества. Арестовали сразу после свадьбы. Ждем приговора. Ашот уверен, что с его циррозом печени отец там долго не протянет.

– Теперь я понимаю, почему у тебя такое скучное лицо, – заметил он.

– Милый Вовка, хочу тебе сказать, что я до сих пор не познала близости с мужчиной, хотя почти год замужем. Ты можешь смеяться, но я до сих пор невинна, и мы спим раздельно, как соседи по коммунальной квартире.

Услышав это, он чуть не упал со скамейки.

– И как же он не удовлетворил свою похоть? – не верил он своим ушам.

– Представь, я вначале на работе поставила себя так, будто мы просто однофамильцы. И он, как тряпка, подчинился мне. Я даже на праздник ему запретила идти. Объяснила, что там женский коллектив, и ему там нечего делать. А матери сейчас не до этого – после твоего сегодняшнего выпада она выпила таблетки и устроила спектакль.

Марина замолчала, и слеза скатилась по её щеке, оставив влажный след. Вытерла её пальцем и горько всхлипнула, спрятав лицо в ладонях. На мгновение ему захотелось её обнять, но он сдержался. Внутренний голос шептал: «Не торопись, нужно время, чтобы убедиться в её искренности. Второй раз нырнуть в омут страсти – значит погубить себя».

– Марина, не стоит плакать, – он дотронулся до её руки, ощутив холод. – Скоро наши коллеги пройдут мимо, увидят тебя заплаканной и подумают невесть что.

– Я уже успокоилась, – она достала платок и промокнула глаза. – Просто нахлынула тоска по себе, по упущенным возможностям. Можно и жизнь свою профукать, размениваясь на чужие мечты. Нет, наверное, мне стоит быть решительнее и развестись с Ашотом. Если маме он так дорог, я подарю его ей. А я давно вернулась к своим старикам, обрела душевное равновесие, но нигде этого не афиширую.

– Вот с этого и надо было начинать, – одобрительно кивнул он. – Только не вини себя за ошибки. Ты была пешкой в игре семьи Григорян. Как я понимаю, Вера Захаровна тоже вышла замуж и стала частью этой паутины?

Она утвердительно кивнула:

– Да, и у меня есть подозрения, что они с Ашотом в интимных отношениях и плетут интриги за моей спиной. Кстати, с сегодняшнего дня она уже не педагог по ботанике, а садовник, орудует лопатой и лейкой. Только не спрашивай меня больше ни о чём, сам узнаешь, когда спадёт завеса тайны.

Он пропустил её слова мимо ушей и продолжил:

– Теперь тебе нужно идти к своей цели, не сворачивая с пути. А им не мешай, пусть наслаждаются своей любовью. Когда освободишься от этих уз, почувствуешь себя заново родившейся. Поговори с дедушкой, он поможет тебе в этой ситуации.

– Нет, он слишком слаб для неё, она его во всем контролирует.

Когда её лицо обрело подобие спокойствия, она встала и, посмотрев в сторону кафе, сказала:

– Пойдем туда, – она показала на кафе. – Я не хочу, чтобы Жанна Васильевна нас видела вместе, ей это ни к чему.

– Почему?

– На публике надо держаться на расстоянии, чтобы не давать повода для сплетен.

И они направились отмечать День знаний, каждый со своими тайнами и надеждами.

ГЛАВА 21

В банкетном зале за длинным столом, словно тени прошлого, сидели лишь пятеро педагогов.

– Все собрались? – Спросил Плутон, с озорством взглянув на Наталью Семёновну Серову, химичку с крашенными волосами и участницу незабываемых луговых гуляний.

– Некоторые струхнули при виде вас, Владимир Сергеевич, – лукаво улыбнулась она. – Но вы ведь главный герой вечера.

– Неужели я такой страшный? – с улыбкой спросил он.

– Вовсе нет, – рассмеялась она. – Просто после ваших возлияний некоторые могут остаться без верхнего гардероба. Или вы забыли, какой фурор вы устроили на выпускном в 1989 году? Тогда я тоже была там.

– Что-то не припомню такого, – сдерживая улыбку, ответил он. – А вот вашу несправедливую тройку в четверти я помню до сих пор.

– Ах, какой злопамятный! – добродушно воскликнула она. – Тогда над нами довлел деспот Гусев. Но давайте не будем омрачать вечер воспоминаниями. Мы здесь, чтобы шикарно отметить День знаний и пообщаться. Остальные учителя уже подъезжают на «Газели» Германовой. Присаживайтесь. Время у нас ограничено – всего до восемнадцати часов.

Через пять минут подтянулись остальные учителя. Но мужчин по-прежнему было мало, и, к облегчению Плутона, не было мамы Марины, чьи взгляды на линейке его раздражали.

Директриса, словно магнит, притянулась к нему. Ему было неловко быть в центре внимания.

«Народ всегда всё извратит, – промелькнуло у него в голове. – Хотя все знают, что я её бывший ученик. Три года под её крылом. А ещё она дружит с моей мамой. Это не скроешь».

Он одним глотком выпил фужер вина и закусил сливой.

– Ты как комета, – прошептала она. – Я надеялась хоть хрусталем позвенеть.

– В горле першит, – перешёл он на шёпот и выпил ещё.

Она одобрительно улыбнулась и отставила бокал.

«Да пусть говорят что хотят, – подумал он. – Она – настоящая красавица. Мы оба свободны и можем позволить себе расслабиться. Любовь слепа и не знает возраста».

Она положила ему щедрую порцию салата:

– Ешь, не стесняйся. Скоро подадут шашлык.

– Здесь так уныло, как в мавзолее, – недовольно заметил он.

– В ресторане это дорого, – поддержала она. – А эта забегаловка принадлежит мужу одной нашей учительницы. Ешь, мама твоя, наверное, уже в поезде. Она хоть что-нибудь тебе приготовила?

– Откуда я знаю? – равнодушно ответил он. – С голоду не умру.

– Если что, я тебе приготовлю, – пообещала она. – Мне всё равно к тебе заходить. А сегодня я тебя провожу и цветы полью.

Заиграла музыка, и некоторые женщины пустились в пляс.

– Пригласи кого-нибудь, – предложила она. – Только не физручку, она на тебя как голодный волк смотрит.

– Отказался бы, – отрезал он. – Не хочу быть павлином.

Она мягко улыбнулась на его отказ. Он повернулся к ней и начал обсуждать варианты ночлега в его квартире.

– Можешь переночевать у нас, мамина кровать свободна, – предложил он. – А то мне придётся диван раскладывать.

– Не переживай, – прошептала она ему на ухо. – Разберёмся, где мне спать.

После танцев подали шашлыки. Затем состоялась шуточная лотерея, в которой директриса выиграла мыльницу. Когда все рассаживались в «Газель», Мария с надеждой смотрела на Плутона, стоявшего с Жанной на улице.

Автомобиль уехал, унося обрывки разговоров и запахи шашлыка. Они, не сговариваясь, пошли к нему домой.

ГЛАВА 22

С легким трепетом она переступила порог квартиры, где не бывала словно целую вечность. Словно тень, скользнув по комнатам, Жанна сразу направилась в лоджию, превращенную в буйствующий сад.

– Давненько я здесь не появлялась, – прошептала она, словно извиняясь перед невидимыми духами этого места. – Обычно мама брала на себя заботу об этом райском уголке.

Обернувшись в поисках его взгляда, чтобы разделить эту мысль, она обнаружила лишь пустоту. Легкая улыбка, как луч солнца, промелькнула на ее губах, и она отправилась на поиски. Едва приблизившись к двери спальни, ее обоняния коснулся знакомый, пьянящий аромат его туалетной воды – тот самый, что кружил голову на последнем банкете. Приоткрыв дверь, она увидела его, полулежащего на кровати с обнаженным торсом. Тяжелые веки прикрывали глаза, а кончик языка едва заметно касался пересохших губ. Опустившись на колени, она коснулась ладонью его горячего лба.

– Вова, плохо себя чувствуешь?

Он открыл глаза, в которых плескалась усталость, и пробормотал вялым голосом:

– Кажется, вино там было отвратительное, – произнес он с притворной искушенностью. – Вроде и не тошнит, но мерзкий осадок тяжким грузом давит изнутри.

– Может, таблетку какую-нибудь дать?

– Лучше коньяк. Он в холодильнике, – попросил он, и в голосе послышалась мольба. – Им я эту бурду вытравлю.

– Совсем встать не можешь?

– Могу, но пока не хочу, – промолвил он с ленцой. – Вот коньячку выпью и взбодрюсь. Не забудь себе рюмку прихватить. И шоколад в вазе на кухне…

Когда она вышла, он принял сидячее положение и тихо пробормотал, глядя в потолок:

– Точно, контакта с ней сегодня не избежать…

Вскоре Жанна вернулась с початой бутылкой и одной рюмкой. Он сделал небольшой глоток прямо из горлышка, словно пират, и налил ей в рюмку.

– Твоя очередь пришла, пей.

Она заглянула в его глаза, ища ответы на невысказанные вопросы, и, увидев лишь благодушие, спросила:

– А нужно?

– Да, и очень. Мне, к примеру, стало намного легче, а значит, и тебе по состоянию души надо подравняться со мной. Ты заметила, мы даже субординацию отбросили за какие-то два часа. Ещё бы стыд потерять и уйти в блаженство…

Она подчинилась его воле и выпила коньяк. В этот миг похотливому Плутону стало абсолютно ясно, что эта женщина ночью будет принадлежать ему.

– Мне нравится, что ты не стесняешься, – сказала она, отбросив кокетство. – И наверняка знаешь, что мне от тебя нужно? – смело произнесла она, бросая ему вызов.

– Ребенок, – без тени смущения ответил он, не отводя взгляда. – Маманя говорила, что у тебя несколько лет была женская болезнь, и поэтому секса у тебя ни с кем быть не могло.

– Я немного подкорректирую Светлану, – обернулась она к нему спиной, играя с его желанием. – Расстегни моё декольте, и всё поймешь.

Он дёрнул за молнию, обнажая ее загорелую спину, словно открывая тайну.

– Видишь что-нибудь перед собой?

– Изящную спину, которую я буду гладить, – прошептал он, и его дыхание опалило ее кожу, и осторожно провёл пальцами по позвоночнику, словно играя на струнах арфы, а затем, дотянувшись до выключателя, погрузил комнату в соблазнительный полумрак.

– Вот именно на моей лопатке и была проблема. Огромный опоясывающий герпес, который не позволял мне иметь близость с мужчинами. Пять лет я мучилась с этой болячкой, чего мне только поначалу не приписывали: и лепру, и псориаз… А съездила недавно на Мёртвое море, и всё как рукой сняло.

ГЛАВА 23

Он осыпал поцелуями её плечо, высвобождая от ткани, и, словно художник, обхватил обнаженное тело, увлекая за собой в мягкий плен матраса, где их дыхание слилось в едином ритме обоюдной страсти.

– Я не ошиблась в тебе, – прошептала она, касаясь его лица шелком своих волос. – Чувствовала, что в этом танце тел мы будем взаимно щедры, делясь сокровенным пламенем. С тобой я словно попала в эротическую сказку. Но… теперь нам все же стоит вернуться к реальности и обсудить наше поведение в школе.

– Зачем? – удивился он. – В этом вихре чувств не место для приземленных разговоров. Обыденность подождет до «большой перемены». Сейчас я хочу лишь тонуть в тебе, – и он вновь погрузился в ее объятия. И этот чувственный сеанс продолжался, пока капли пота не застилали ему глаза, словно пелена восторга.

– Никогда бы не подумала, что мой новый преподаватель окажется таким страстным, – прошептала она, задыхаясь, – настоящим героем любовного романа.

В этот миг он лишь молча вытирал лицо полотенцем. Закончив, он изрёк:

– Мужская сила расцветает от женщины. Чем она пленительнее, тем большую мощь ей отдает мужчина. А ты… ты великолепна! Теперь я знаю наверняка: ты та муза, к ногам которой складывают мир, и где не ищут утешения на стороне.

Она лежала на спине, лениво поглаживая его плечи. – А я знаю, что истинная сила мужчины не в бицепсах, а в неутолимой жажде, – она взглянула на часы, висевшие на стене, и вздохнула. – Утро уже стучится в дверь. Давай все-таки вернемся к нашему разговору. Пойми, я не просто учительница, я – директор.

Он сел, удобно облокотившись, чтобы видеть ее лицо, и прямо сказал:

– Если боишься пересудов, будем играть роли на публике – вежливость и солидность. Никаких пылинок с плеч, никаких двусмысленных взглядов. Не волнуйся, я не допущу, чтобы тебя скомпрометировали.

– Плевать, что подумают коллеги, – резко ответила она. – У меня среди них лишь одна настоящая подруга – Вера Сергеевна. Но она сейчас далека от морали, отбив молодого мужа у собственной дочери. Я отдалилась от нее, потому что она не желает слышать мои наставления. Ирония судьбы… теперь я сама оказалась в ее шкуре. Как я буду смотреть ей в глаза, если она узнает о нас?

– Заткни рты сплетникам Сергеем Филипповым, – посоветовал он с усмешкой.

– Сергеем Филипповым? Невероятно, но как? – она посмотрела на него с любопытством. – Расскажи им историю о том, как его первая жена сбежала в Америку, а вторая была на тринадцать лет старше. И ничего, прожили вместе до самой старости.

– Да, но у нас нет их супружеского статуса.

– Не знаю, как у тебя, но после этой ночи я уже мысленно стою одной ногой во дворце бракосочетания.

– Погорячился, дорогой, – улыбнулась она.

Он навалился на нее, осыпая лицо поцелуями, и, наконец, прошептал:

– Ты божественно прекрасна! Если хочешь осчастливить себя и начинающего педагога, беги со мной в ЗАГС. Не упусти этот космический шанс, он уже в твоих руках. Со временем ты будешь благодарить себя за это решение.