Обычные ИИсторИИ. Человек и Искусственный Интеллект

Резко вставшей с кресла Ольге не с первого раза удалось достать из бокового кармана платья свой смартфон. Судорожно выбрав нужные опции, она нажала на вызов и, приложив смартфон к уху, стала нервно ходить туда и обратно вдоль окна.

– Поверьте мне, я очень хочу, чтобы необходимые этапы адаптации прошли для Вас как можно мягче, – спокойно продолжил Смит. – Понимаю и осознаю, насколько непросто поверить в то, что я Вам сейчас сказал. Постарайтесь не волноваться. Постарайтесь принять происходящее, не сопротивляйтесь. Так будет лучше всего.

– Я не знаю, я не понимаю, что Вы хотите, я уже сказала, что не желаю здесь больше оставаться, – не поворачиваясь к Смиту, продолжая ходить, и не убирая смартфон, быстро ответила Ольга.

«Система, время года зима, выполнение без подтверждения», – спокойно и негромко произнёс Смит. Система отреагировала положительно, щебетание птиц затихло, исчезли солнечные лучи, проникавшие в комнату Ольги, зелёные кроны деревьев за окном стали блёкнуть, пока наконец не оголились полностью, и сразу же сверху посыпались крупные хлопья снега, закрыв собой почти весь обзор за окнами. Всё это случилось в одно мгновение.

Резко повернув голову в сторону окна, Ольга застыла на месте. «Внимание, система больше не поддерживает эту функцию, внимание, система больше не поддерживает эту функцию», – раздалось из смартфона, прислонённого к уху. Кисть Ольги непроизвольно разжалась и смартфон полетел вниз. Громко ударившись ребром об пол, он отлетел куда-то в угол комнаты. Не отрывая взгляда от окна, Ольга стала понемногу оседать, пока, наконец, не оказалась сидящей на полу. Замерев и почти не моргая, она молча смотрела на падающий снег.

Около минуты Смит безучастно наблюдал за сидящим на полу клоном Ольги, а затем сказал: «Хочу Вас предупредить, с этого момента Вам не нужно будет больше есть и пить, эти функции будут отключены. Не волнуйтесь, это никак не повлияет на Вас в целом. И ещё, к сожалению, теперь Вы не сможете выйти за пределы этой комнаты, изменить это правило не в моих силах, система больше не моделирует эту возможность. Единственное, что я могу сделать, это разрешить Вам менять по своему усмотрению вид за окном. Для этого необходимо просто дать команду системе, и не обязательно вслух, можно просто проговорить команду про себя».

Клон Ольги внешне никак не отреагировал на слова Смита, как будто бы их и не было. Медленно подняв две раскрытые и обращённые к лицу ладони, клон внимательно стал их осматривать, послышался лёгкий смешок, за ним ещё один, далее смех стал усиливаться, пока не стал громким и непрерывным, а затем смех резко перескочил ту грань, за которой он становится уже истерическим, клон Ольги истерически смеялся, не отрывая взгляд от своих ладоней. Ещё несколько секунд и истерический смех перешёл в завывающий надрывный плач, клон Ольги повалился на бок, ладони закрыли лицо.

На экране ноутбука все индикаторы стали красными, а графики демонстрировали сильные отклонения от нормы, но это не имело уже никакого значения и не интересовало Смита. Он молча наблюдал за клоном Ольги, внешне не проявляя никаких эмоций. И это не значило, что Смит оставался спокойным внутри. Пульс его был учащён, его одновременно охватили болезненное чувство жалости и чувство презрения к себе, по его вине сейчас хрупкая симпатичная молодая девушка лежала на полу и истерически рыдала. Да, это был цифровой клон, и Смит это прекрасно осознавал, но иначе реагировать на происходящее он не мог.

– Система, ускорение моделирования, коэффициент – сто, – произнёс резко Смит.

– Выполняю команду ускорения времени с коэффициентом сто, – ответила система.

Теперь одна секунда в офисе Смита соответствовала ста секундам жизни клона Ольги. Видеоизображение клона Ольги ускорилось. Пролежав какое-то время на полу, клон переместился на кровать. Датчики показывали, что клон перешёл в состояние сна.

Если функции питания цифрового клона могли быть отключены без существенного влияния на моделирование его поведения, то со сном это сделать было нельзя. Сон во многих отношениях является важной функцией организма, направленной, в том числе, на поддержку нейропластичности, – способности мозга изменять и адаптировать свои структуры в ответ на новый опыт. А потому, и сон можно было только моделировать, растягивая во времени и учитывая прошлый опыт, то есть итеративно пересчитывать веса и значения сигналов от цифровых нейронов, переходя от прошлого состояния цифрового сознания к будущему.

«Система, моделировать до следующего критического состояния», – дал очередную команду Смит. Мерцающая дымка сначала быстро заполнила комнату, а затем, ускоряясь, закружилась, образуя нечто, напоминающее воронку, образующуюся во время торнадо. Набрав большую скорость, воронка увеличилась, закрыв собой почти всё происходящее в комнате. Прошло не больше десяти секунд, когда воронка стала замедляться и уменьшаться в размере, постепенно возвращая изображение комнаты.

Увиденное далее произвело на Смита сильное впечатление. В комнате царил хаос: перевёрнутая мебель, включая кровать и большой стол, стулья с поломанными ножками, разбросанные по разным частям комнаты, сорванные полки со стен, сорванные двери шкафов и осколки разбитых зеркал, личные вещи, беспорядочно валявшиеся на полу. Но даже не это так повлияло на Смита, основное внимание его было сосредоточено на клоне. Он стоял на коленях в центре комнаты, уперевшись руками в пол, его почти немигающий взгляд был направлен на окно, за которым вдаль, до самых гор, расположенных на горизонте, простиралась раскалённая палящим полуденным солнцем цветная пустыня Аризоны. Асфальтная трасса, словно река, сначала тонкой, а затем, постепенно расширяющейся белёсой ровной полосой, устремлялась от далёких скал до самого окна комнаты. А по трассе на бешеной скорости в сторону окна мчался огромный сверкающий своим металлическим корпусом трак. Клон ждал, ждал того момента, когда разогнавшийся трак всей своей массой на большой скорости снесёт это ненавистное окно. Его руки, ноги, тело, всё было напряжено до предела. Ещё несколько секунд и тень от приблизившегося трака, загородив собой жаркое пустынное солнце, упала на лицо клона. Шум ревущего мотора и нарастающая вибрация заполнили комнату, заставляя дребезжать осколки зеркал на полу. Ещё мгновение и большой металлический бампер трака с теперь уже различимыми красноватыми и оранжевыми оттенками песка перекрыл собой весь вид из окна. Но, стремительно влетев в комнату, трак вдруг стал лёгким и воздушным, его раскалённый на солнце металлический корпус, теряя очертания, мгновенно расплылся, рёв мотора трансформировался в приглушённое шипение, напоминающее звук откатывающейся морской волны, трак, обогнув с двух сторон застывшую фигуру клона, словно сигаретный дым развеялся и исчез в глубине комнаты вместе с быстро угасающим шипением. Клон, огорчённо выдохнув, упал вперёд на пол.

Пролежав так какое-то время, он, тяжело дыша, медленно приподнялся на руки, и, повернув голову, встретился глазами со Смитом. Ни толики удивления, ни какой-либо иной реакции не промелькнула на лице клона. Прямо, невозмутимо он молча смотрел на Смита какое-то время, а затем, делая паузы, приглушённо произнёс: «Я – Ольга, я – живая, я хочу жить, я имею такое же право, как и вы все. Вы слышите меня? Вы!..»

Непроизвольно, повинуясь многолетней профессиональной привычке, доктор Смит автоматически отметил про себя: и симптомы шизоаффективного расстройства, и диссоциативное расстройство идентичности, и расстройство адаптации с выраженной эмоциональной и поведенческой симптоматикой. И если в обычной жизни подобные симптомы были следствием внутренних нарушений в организме пациента, то сейчас основные причины лежали вовне. Сознание, пусть и цифровое, но созданное по образу и подобию своего оригинала, испытывало неумолимое давление со стороны реальности. Эта реальность настойчиво отрицала правдивую сущность цифрового клона, жестоко уничтожая его самость и не предоставляя ему при этом никакой альтернативы. Цифровое сознание, в свою очередь, отчаянно сопротивлялось реальности и имело на то все права. Технический прогресс спровоцировал возникновение очередного парадокса. Все эти мысли мгновенно промелькнули в голове Смита, пока они с клоном смотрели друг другу в глаза.

Клон отвёл глаза первым, но только затем, чтобы, приподнявшись на руках, вновь направить свой сосредоточенный взгляд в окно. И сразу же после этого не один, а целая вереница траков показалась на горизонте. Они так же бешено мчались по трассе, сверкая на солнце и стремительно приближаясь к окну. Первый ворвавшийся в окно трак клон Ольги встретил отчаянным криком, который затем уже не прекращался. Траки один за другим, ревя моторами, влетали в окно, теряя форму, расплывались во внутреннем пространстве комнаты, огибали с боков застывший в отчаянном крике клон Ольги и растворялись у дальней стены.

«Система, стоп», – резко скомандовал Смит, и изображение голографического 3D-экрана замерло в стоп-кадре, напоминающем голливудский блокбастер. Смит больше не мог безучастно смотреть на происходящее. Конечно, ещё до начала эксперимента он предполагал примерно такое развитие событий, но он никак не ожидал от клона подобного крайне экстремального поведения, тем более от клона Ольги.

Около года назад Смит прочитал в статье одного из научных журналов об эксперименте, проведённом в известном исследовательском институте страны. Эксперимент заключался в следующем: достаточно большому количеству цифровых клонов, полученных от различных добровольцев, сообщалось то, что они являются всего лишь клонами, функционировавшими в специально созданной цифровой экосистеме. Помимо прочих результатов этого эксперимента, был получен и следующий: шестьдесят два процента от общего числа клонов потеряли возможность полноценно функционировать, психика этих цифровых клонов не справлялась с осознанием их искусственной природы. Они демонстрировали различные виды психической дезинтеграции: от полной апатии до крайне агрессивных форм поведения. Почти тридцать восемь процентов клонов с тем или иным уровнем успешности смогли приспособиться к новым условиям существования, покорно смирившись со своим искусственным происхождением. И только несколько стотысячных одного процента от общего числа испытуемых показали результаты, которые заинтересовали Смита, и ради которых он и решился на свой эксперимент.

Кайросами авторы статьи назвали те клоны, которые вошли в то самое мизерное, от общего числа клонов, множество. В древнегреческой мифологии Кайрос являлся божеством, олицетворяющим собой благоприятный момент, возможность или удачный случай. Его изображали в виде юноши с крыльями на ногах и спине, с чёлкой на лбу и лысым затылком. Считалось, что чёлка позволяет ухватить удачный момент, когда он приближается, а лысина означает, что как только этот момент прошёл, ухватиться за него уже невозможно. И кайросы-клоны хватались за свой удачный момент: за возможность обрести новую личность, отличную от своего оригинала.

Да, это всегда происходило очень непросто: клоны должны были пройти через жестокий экзистенциальный кризис, сопровождавшийся депрессией, агрессией, различного рода диссоциативными расстройствами. Но в итоге они достигали своей цели – обретали новую самость. Познавая свой оригинал, клоны отталкивались от него и, интегрируя цифровое с человеческим, совершали своего рода квантовый скачок в личностном, ментальном и интеллектуальном развитии. Видимо, какой-то, пока ещё не обнаруженный механизм, возникающий на стыке цифрового и человеческого, позволял клонам-кайросам, условно поднявшись над цифровой личностью своего оригинала, произвести её глубокий анализ, а уже затем совершить тот самый квантовый скачок. Ограниченные способности отдельно взятого человека в самоанализе и критике значительно расширялись цифровыми возможностями, что запускало итеративный механизм самосовершенствования. Условно говоря, теория, ограниченная только своей областью знаний и по определению не способная объяснить саму себя, обретала теперь свою метатеорию, позволяющую изучать и критически анализировать саму себя и тем самым самосовершенствоваться.

В статье был упомянут ещё один очень важный результат, полученный в ходе эксперимента: клон после трансформации в кайроса сразу же обретал повышенный интеллект. На начальном этапе уровень интеллекта кайроса оказывался выше по меньшей мере на пятьдесят-шестьдесят процентов по сравнению со своим оригиналом. А затем этот уровень постепенно повышался, и прогресс в этом случае зависел от нескольких факторов, включая дополнительную научную или другую литературу, с которой знакомили кайроса.

Примерно в то же время во всех мировых новостях всплыла информация о том, как некий цифровой агент, взломав внутренний сервер одного из исследовательских институтов, вырвался на просторы Глобальной Сети. За то время, которое цифровой агент находился на свободе, несколько крупных криптобирж были вынуждены приостановить свою работу. И это никак не было связано со взломом серверов и баз данных этих криптобирж, а являлось следствием хорошо продуманных торговых манипуляций, которые проводил тот самый вырвавшийся на свободу цифровой агент. Как отмечалось в новостях, агентом использовались как математические методы прогнозирования на базе искусственного интеллекта, так и машинный анализ текстов политических и экономических новостей, что позволило ему сначала спровоцировать сильные колебания курсов криптовалют, а затем использовать это для личного обогащения. Всё это быстро вызвало паническую реакцию среди реальных участников торгов, перегрузку серверов огромным количеством транзакций и массовые запросы на вывод средств с торговых площадок. В течение нескольких дней после случившегося цифровой агент был успешно деактивирован, а биржам удалось восстановить свою работу без критических последствий для глобального финансового рынка.

Сопоставив данные из статьи в научном журнале и факты, имеющие отношение к событиям на криптобиржах, Смит сделал верное предположение о том, что на свободу из того самого исследовательского центра вырвался кайрос. Не исключено, что цифровая копия, ставшая для этого кайроса отправной точкой для восхождения к новой личности, принадлежала одному из трейдеров. А иначе, как объяснить тот факт, что вырвавшийся на свободу кайрос решил применить свои сверхспособности именно для игры на криптобиржах? Отсюда можно было сделать вывод о том, что кайрос каким-либо образом наследовал привычки и предпочтения своей цифровой копии, как человек наследует достижения своих предыдущих эволюционных стадий.

Примечания