Золото соблазнов. Роман в стихах
Издательство:
Автор
- -
- 100%
- +
© Петр Красноперов, 2019
ISBN 978-5-0050-2499-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Петр Красноперов
ЗОЛОТО СОБЛАЗНОВ
Роман в стихах
Я думал, что сердце из камня,Что пусто оно и мертво.И. Анненский*Ты, шум любви вечнозеленый,Братанье сосен вековых,ты ветер памяти влюбленной,слегка соленый на язык,как сквозь бутылочный осколокЗеленоглазого стекла,Я слышу гул тех дней веселых,где жизнь так яростно цвела.Как страстно мы тогда любили,как суеверно, как легкодруг в друга душами входилиВ свободе плена своего.И не Венера молодая,Не Эрос- парень удалой.Эвтерпа- девка площадная,Соединяла нас с тобой.И я бесславный переводчик,Тех вкусных образов, цевниц,Неосторожный переплетчик,Тех недописанных страниц,Еще томлюсь, греховно, немоНа этом прошлом ветерке,и ты голодная поэма,еще как птица на руке.Благослови, отец Овидий,Счастливых строчек табуныУпругий аромат событий,и детский лад моей волны.ПрологМне упиваться этим утром,Проснувшись около тебя,Как первобытным целокупнымтяжелым счастьем Бытия.Быть может сам Великий Пансегодня нас благословляет,Покуда на шоссе туман,Его свирель не умолкает,А нас, как в лучшей мелодраме,сегодня будит кот Антон,Своими лапами, усами,своим урчащим животом.Ты спишь еще, откину шторыВ болотно-золотых цветах,И солнце явит свои взоры,Войдет в табачный полумрак.Глоток осеннего зефира,Мотивы Моцарта в груди,Легка полынь, пуста квартира,И вечный праздник впереди.Веселый мир вещей тетрадок,Ты полон нежности ко мне,На стульях вечный беспорядок,и танцовщица на стене.И дышат ласкою стариннойСлоны с багровых берегов,И Сафо черные маслиныНад книжкой греческих стихов.Кошмы румянец домотканный,Струна счастливой наготы,Мир сонный чувственный желанный,Ты полон властной доброты.Ты полон мифами и снами,И толстозадый КупидонВзлетев над тумбочкой с цветамиВ трельяже нашем отражен.Эй, синеглазая лягушка,Проснись же, девочка, пора!Лесов черниговских подружка,и речек младшая сестра.Ты телом золотой подросток,Босых воспоминаний ряд,Истома жарких перекрестков,Ты дикий угловатый сад.Комар ли плачет на балконе,Сверчку ли начал говорить,Еще хочу с твоей ладони,Любовь полночную допить.А утро мягко призывает,И время к завтраку бежит,На кухне чайник закипает,И звонкой крышкой дребезжит.Прекрасно этот час короткийПосудным звоном огласить,И пять яиц над сковородкойВеселым ножиком разбить.И кофемолкой серебристойАрабик размолоть душистыйИ в ароматный порошокВонзить гремучий кипяток.Венера, ты уже одета,Светла, умыта, хороша,Полна лукавого привета,И точно яблоко свежа.«Любви младой военнопленный…»О как я счастлив целоватьПрохладу, твой изгиб коленныйЕще и снова и опять.На кухне розовые тени,Шуршанье солнечных часов,И аромат молочной лениИ малосольных огурцов.Когда из чашек кофе допит,Темно-коричневый густой,Когда никто нас не торопит,Никто не гонит нас с тобой,Мы нежной следуя привычкеС тобой садимся на тахте,И от моей зажженной спички,Уже воскурено БТ,Как фимиам родной Эрате,А вот и Анненский раскрыт,Легки тревожные тетради,И сено осени звенит.Твой низкий голос открываетСкалистый штормовой языкЕго душа еще не знаетИ слух не полностью проник.Но я вкусил скупой свободыРисунком точным изумлен.Дымятся Баренцовы воды,И сух надменный камертон.Но шепчешь книжку закрывая,Уже иным освещена:«Вот, ты вчера сходил с трамвая,А следила из окна,Как выходил ты полдень шумный,И жалость плакала звеня:Какой ты тоненький и юный,Какой ты мальчик у меня.»И ты рукою тронешь шею,И губ моих, едва – едва.И я противиться не смеюКак ритуалу колдовства,И дымку лени разрываяСам потянусь к твоей руке,Тебя почти что не желаяВ воздушно сладостной тоске,А дальше дрема не пускает,Часы стучат. Оса играет.У наших ног свернулся кот.Все слаще солнце припекает,Высокий полдень настает.Куда плывем в изгнанье робкомНа теплом облаке любви,Под белоснежным тонких хлопкомСвивая шепоты свои?И март, и жалость об ОЛЕГЕ,И то, как остро я грустилКогда в твоей библиотекеЯ том Петрония раскрыл.Читал и таял и боялся,От книги веяло родным,Как будто сам бродягой шлялсяПо римским улочкам кривым,И выходил на козьи тропы,Теряя – обретая вновьУ бедных мазанок ЕвропыГитона нежную любовь.Как будто сам я был Гитоном,И спал в тепле овечьих шкур,И по утрам гремел бидономПугая итальянских кур.Петроний, Лонг, Овидий, Татий,И длинноухий Апулей,счастливый взгляд античных статуйИз влажной зелени аллей.Арба стучит о мостовую,спят в сене нищие друзья,В страну любви, в страну роднуюВ телеге тихой еду я.И ты мне гладишь лоб и веки,Движеньем сестринским родным:Так расскажи мне об ОЛЕГЕ,О том, как ты встречался с ним,Ты мне рассказывал так мало,я только помню твой приход,Уже почти я засыпала,Вдруг дверь сквозь сон, шаги – идет.Вошел ты, пальцы чуть дрожалиИ в поцелуи с головой,И запах комнаты чужой,его духов, его печали,И ласки горькой восковой.И сырость уличных туманов,И ты все трепетал, все мерз,казалось из борьбы титанов,Ты победителем приполз.Ты говорил – а я терялась,какой же маленькой казаласьсамой себе я в эту ночь,и гром свалившегося знанья,Был выше бедного сознанья,Чем я могла тебе помочь?В ту полночь мною, по- мужскиТы тщетно овладеть пытался,Как ни желал, как ни вжималсяЦелуя плечи, рот, соски…Но странно, именно в тот часТвоих бессильных притязаний,Я испытала в ПЕРВЫЙ РАЗ,Накат любовных содроганий,Как будто сдвинулась задвижкаВ пружинно свернутой тиши,Как будто медленная вспышкаНа миг сомкнула две души.Удар и два и полетела,Душа ль оторвалась от тела,В бездонно сладострастный страх,Птенец ли скорлупу проклюнул,ОРГАЗМ! О, кто его придумал?!И пелена любви в глазах!Рассказывай! Я вся вниманье,Я буду слушать и полдня!И мне прости непониманье,Ведь ты загадка для меня,И хоть мы празднуем с тобоюСвое духовное родство,Хоть стали мужем и женою, —Ведь что-то все-таки – НЕ ТО!Ведь я же чувствую невольно,Ты утолен не до конца.Пусть нам обоим станет больно,Не отворачивай лица!Иль мы о главном позабылиЖивые жадные птенцы,И так ПРОГРАММНО поспешилиПод новобрачные венцы?Ведь помню мужество той фразы,Где ты открылся мне в страстях,как неподдельные алмазыВ обоих показал горстях,И слову с угольным звучаньем,Латинским твердым окончанье,Тогда глупа или смела —Значенья я не придала.Да ты и сам едва ли верилВ судьбой подсказанный удел,Ты все так стройно опровергнул,Понять себя не захотел,Назвав влечение ошибкой,Которую себе внушал,Но знаешь, жестом ли, улыбкой,Себя ты все же выдавал,А в эти жаркие недели,Ты просто не способен лгать,И в наших играх на постелиТы хочешь странно поступать,Как будто раскрываясь, будишьСвою ДЕВИЧЕСКУЮ суть,По женски любишь и целуешьпо женски трогаешь мне грудь.А холмик выпуклый лобочный,А нежной кожи аромат,И сам ты весь такой «цветочек»,Хоть женский шей тебе наряд».Детство.«… Ну что ж, начну пожалуй с детства.Все ждали дочь. Родился сын.Отец торжествовал наследство.Был рад, пожалуй, он один.Я рос застенчивым ребенком,Но в дни мистичные моиУже стучались властно тонко,Инстинкты сонные любви.Как будто сладостные иглыЖивот покалывали мой,Я в упоительные игрыЛюбил играть с самим собой,И помню ЗНАК что мне пророчил,И навсегда и на потом:Как глянул он, тот колокольчик,Призывным ласковым птенцомИз синих трусиков мальчишки,Когда на корточки он сел…Забыв раскиданные книжкиО как я на него глядел,О сладкий стыд подобный краже,Я одного тогда желал,Чтоб у меня вот так же, так жеМой колокольчик выпадал.То было первое волненье,А было мне, наверно пять,Полуревнивое томленье,Нельзя в те годы распознать.Но ярче акварельной краски,Вкусней подарков от гостей,Меня заворожали сказки,О превращениях людей,В цветы, животных или вещи,Я возбуждался, я дрожал.Повествованья голос вещий,Мне дивным счастьем угрожал.Я в наших комнатах пустынныхБесплотных духов ощущал,Каких-то демонов незримыхЯ под кроватями пугал.Детсада зябкие застенкиПрогорклый запах нелюбви,Я прятал голову в коленки,Я нюхал запахи свои.И напрягал украдкой тело.Что б чуть из краника текло,И чтоб на трусиках влажнелоКак бы нечаянно пятно.А как хотел я стать девчонкой!Блаженный, непонятный бред!В тоске возвышенной и тонкойЯ запирался в туалет.В солено сладком ожиданьеРодимых мне метаморфозПочти в молитвенном желаньеИ напряженье полном слез,Я заклинал предмет различийВсей детской нежностью немой,Чтоб стал он впадиной девичьейМальчишеский бутончик мой!Но как ни ждал и ни томилсяМеня он слушать не хотел,Он лишь крупнее становился,Приподнимался и твердел.Смешно? мне кажется, что нет,Я бы погиб от несвободыНо сексуальный этот свет,Живил мечтой мои невзгоды.Тихоня, троечник, неряха,Больное сонное житье,Как в легкой паутине страхамне детство видится мое.И в этой несчастливой жизниОкном, дыханием, весной,Лучом непознанной отчизныБыла мне жизнь с самим собой.А пионерские авралы,Линеек красных суетня,Все то лишь больше замыкало,И средоточило меня.Но как мучился, как билсяКогда я все-таки проник,Когда я все-таки добился,Опасных судорог своих,Журчали тихо батареи,Тянуло сквозняком вины,В мою оставленность смотрелиФрамуги ржавые весны.Нет, не «наука страсти нежной»,Глухой забор в мое судьбе,Я гул влечения утешныйкак бы размазал по себе.Но как я люто ненавиделЗа униженье, за снобизм,Всю эту школьную обитель,Полувоенный коммунизм.Засунув ноги в радиатор,Я об уроках забывал,томленьем запахом накатомТуман волшебный наплывал.В своем мечтанье одиноком,В садах болезненной тоски,Я пред зеркальным гардеробомСтал чаще замедлять шаги,Где все потерянней и жальчея сам себя не узнавал,Где худенький красивый мальчикменя все больше волновал,Мы лишь в начале чуть стеснялись,Когда ж пустел вечерний дом,Мы друг пред другом обнажалисьИ прижимались животом,Сливаясь бедрами плечами,Я с ним ресницами играл,Зеленоватой амальгаме,Я душу нежно поверял,Закрыв глаза, куда лечу я? —Так было сказочно легко,Вдыхать мне след от поцелуя,Как губы бледные его:«Мой маленький, тебе не грустноменя в моем стекле любить,Тереться, целовать, тянуться,Не губ тепло, а холод пить,Как остро, высоко, печально,томится музыка любви,Она безвинна и кристальна,ее поют черты твои.Тебя родную половинку,Найду ли где я, чтоб обнять,Поцеловать твою ложбинку,Твой стебелек к губам прижать,И эти смугленькие ноги,Уснем – мы девочки с тобой,Как мы хрупки, как одиноки,Мой томный, милый, голубой.Прогнись навстречу как наяда,Сомкнись со мной в слезах игры,Как пахнет мягкая помада,Похищенная у сестры.Пусть униженье, пусть обиды,Чернорабочий горький пот —Звезда соленая Киприды,Мой нежный, над тобой встает.»Но ниспадало напряженье,Стекала млечная смола,Я отходил без сожаленьяОт запотевшего стекла.Подросток трепетный и нервный,Чего желать я лучше мог,Я дымкой страсти эфемерной,Кормился точно мотылек.А остальное шло в усильяНа эту жизнь настроить слух,И образов цветные крыльяУже захватывали дух.Неповоротливый на ласкуУгрюмой внешностью своей,Внутри себя я строил сказку,Все совершенней, все светлей.Но жизнь тащила, слава Богу,В реальность из больных квартир,Душой и сердцем понемногу,Я прорывался к людям в мир.«Весна, весна на белом свете!»И шапку с головы сорвать.В громадном дедовском буфете,Сверкают книги с буквой «ять»Я открывал их, строг и светел,Дыша их пылью вековой,И строчка «СВЕТ ЕЕ ЗАМЕТИЛ»Мерцала тайной роковой.В кругу товарищей дворовых,Где нес я прозвище « Кащей»,В кругу насмешек их здоровых,Кусачих яростных клещей,Я лишь прочнее становился,Я нежность слал ко всем чертям,У них я с завистью училсяСорвиголовым злым страстям,Дрожал в испуге эскалаторВзрывая сонную молву,Спортивно хищные волчатаМы брали приступом Москву.Ах, я тогда не задавалсяКоммуникабелен иль нет!Я в мир летел, долбил, толкалсяВ преступном чаяньи побед.Но НЕЧТО властно наплывало,И сердце громыхало вниз,И в кокон женский замыкало,Бросало в милый онанизм,Как от зажиточных соседейвновь отходил я от друзей,И лез во тьму энциклопедийИ медицинских словарей,И в них «пороки» пил родные,И выходил как в океан,И длинный звук «Дисгармония»Звучал как бездна, как орган.Мне чужд был яростный и куцыйДрузей моих животный пыл,Ведь в первом сне моих поллюцийНе девочка, а мальчик был.Где мужество мое, где гордость,Одним дыханьем теплых ног,Ломая власть мою и твердость,Он рабство сладкое зажег.О первый сон! Позорный ордер,Упасть, колени обхватить,И в пойму медленную бедерГлаза и губы погрузить.Но луч из ПРАВИЛЬНОГО мираДостиг меня, предстал судьбе,И имя трепетное – Ира,Я как звезду прижал к себе,Что делать мне с той синей шубкой,С горячим светом мягких глаз,Широкоскулой, теплой, хрупкой,Любуясь, радуясь, гордясь?О, полноправное движеньеК свободе, к людям, насовсем,Души живое проявленьеНе запрещенное никем.Любить и тенью не коснуться,Любить и слова не сказать,И так возвышенно тянуться,Тобою душу наполнять.Как плотен синий воздух чувства,Как сладок первый разговор,Как отвратительно и чуждо,Все, что имел я до сих пор.Как будто я лишился тела,Все этот свет девичий пью,И я кричу – не ваше дело,Пусть слышат все, что я люблю!Но тело тайно возвращалосьНедоумением любви,Снежинка чувства растворяласьВ пахучем теплом бытии.Октябрь. Сестренка в интернате.И в отпуске отец и мать.Лежу в огромной их кровати,Лень раскладушкой громыхать.Тепло под этим одеялом,В окошке полная луна,ее серебряным металломвся комната озарена.Сегодня полночью прозренье,Сегодня с горечью пойму,Свою судьбу, свое влеченье,И не откроюсь никому.И повторю жестокий вывод,себе открывшись как врачу,И страсть живую уличу,И поклянусь не дать ей выход.И вспомню все, и тело друга,И тщетно скрытый сладкий пыл,Когда отчаянно и сухо,Я учащенный пульс тушил.И отведу насильно взоры,И образ вызову другой,Но облик девочки нагой,Не даст той чувственной опоры.В нем будет свет, душа, движенье,И красоты небесный лед,Но сладострастное теченье,Увы, пред нею опадет.И вот тогда я обнаружуВ самом себе вдруг так легкоВторую, чувственную душу,Что пьет земное молоко.Пойму, что нет милее речи,какой не подводи закон,Чем те, мальчишеские плечи,Чем тот, мальчишеский бутон.Что чем сильней я отрекаюсь,От той непрошенной любви,Тем глубже, глубже вовлекаюсьВ ее плакучие струи.Как в черной золотой купелиПод звездный свет, под лунный гул,В бездонно пуховой постелиЯ засыпал и не тонул,И два цветка благоухали,Два нежных пола предо мной,Один был мальчик- знак печали,Другой девичий – пах весной,Светились, плавно затухали,И каждый звал меня с собой.Две плоти, два благоуханья,Та сладостна, та солона,Зачем на каждое дыханьево мне настроена струна.А звездный ветер слушал мессу,Как инструмент меня держал,И обрывал мужскую пьесу,И пьесу женскую играл.Прости возвышенная Ира,Я бы хотел любить тебя,Но мне не выбежать из мира,Но мне, нельзя сломить себя.Сон в зимнем лагере.Костер трещит, и ельник дымныйтак странно мне глаза слезит.Прощай, прощай, наш лагерь зимнийМир солнца, радостей, обид!Синеют зимние дорожки,Созвездья первые зажглись,Уж развернул меха гармошкиНаш хромоногий баянист.Прощальный бал, прощальный танец,играем в «почту» допоздна.А ночь исполненная таинств,Прошла поземкой вдоль окна.Наш дом бревенчатый и прочныйпо окна занесенный в снег,Наверно в этот час полночныйпохож на маленький ковчег.И мы в нем 20 человек.13 лет – опасный возраст,Глаза на девочек косят,А клуб в бумажных лентах, звездах,Ах, мы давно не детский сад.И на смешном клочке бумажкиОт общей взбалмошной тоскиСтрочу записочки НаташкеПро то, да сё, про пустяки,И жду ответ, и нет ответа,И на рассыльного сержусь,Он обижается на это:«Я добросовестно тружусь!»Шум, бег, хихиканье девчонок,Записки, хлопанье дверей.А скрип полуночных поземокВдоль наших окон все слышней.В последний раз с тобой танцуюНаташа, словно бы рискуюТвою ладонь в своей сжимать.Себя стыдиться, понимать,Что так ущербен, что карманыДо бедер продраны у брюк.Что часто в глупые туманыВпадаю от своих же рук.А серые глаза НаташиВ волшебной клубной духотеБлестели, звали жить иначе,О жесткой пели чистоте!Но – время! Славкою – вожатым,Бал остановлен. Быстро спать.Нас разгоняют по палатам.Кто колобродит? Марш в кровать!…Мне веки сон смежал легонько,Но я еще не засыпал,Как дверь открылась вдруг тихонько,И я рассыльного узнал.Он мне протягивал записку.Как? От Наташи? Вдруг? Сейчас?Ты что? Но поклонившись низкоОн тихо за дверьми погас.Давно спала палата наша.Я глянул, что там на листе.Письмо писала не Наташа.Оно светилось в темноте!И знаки языка чужогоГорели руку серебря,Но понял я три сладких слова,Три знака: Я люблю тебя!И сила вдруг в меня дохнула,Я всплыл с постели голубой,Дверь точно ветром распахнулоВ пустынный коридор ночной.Почти что не касаясь полаЯ шел беззвучно вдоль палатНа зов певучего глагола,Шел как лунатик наугад.Но мгла рассыпалась опала,И вот мне комната предстала,Свеченье голубых снегов,И запах плоти и цветов.И как под пологом прозрачнымМерцаньем трепетным омытПредстал он мне на ложе брачном,Свет, Божество, Гермафродит.И синих глаз девичий стыд.Смуглела золотая кожа:Ко мне, ко мне! Я твой удел! —И к теплому дыханью ложаЯ тихо-тихо полетел.Он как бы вверх поплыл всем теломВ лучах томленья своего,И на губах зашелестелаплоть шелковистая его,Я ничего не видел краше,Когда как мрак могучих грозкак свет, как жизненную чашуОн Лоно мне свое поднес.И я упал лицом как в счастье,Дыша предобморочно им,в провал влагалища сладчайший,С приросшим фаллосом мужским.Как в самый эпицентр СЛИЯНИЙ,Как в корень – Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ,А грозы сытных содроганий,Уже качали плоть мою.…И долго, долго я дивилсяУставясь в темный потолок,Кто это был? Кто мне приснился?Но ничего понять не мог.Муза– Итак, построились по росту!Начнем разминку. И, раз-два! —Сквозь лет наносную коросту,Ловлю, ловлю твои слова.Гляжу почти благоговейноИсполнить так как ты велишь,У края гулкого бассейна,Живая, сильная стоишь.Я весь в твоей чудесной власти,Пробежка, поворот, подскок,Небесно голубой эластик,Тугие линии облек.И аромат созвучий пряных,непостижимо светлый гнет,И глаз, зеленоватых, странных,почти что равнодушный лед.Пред нашим злым несовершенствомстоишь с хронометром в руке,Слилось девическое с женскимв твоем привольном голоске.И веет яблочною силойОт рук, и розоватых щек,И от волос головки милойРезинкой стянутых в пучок.В бассейне блики как стрекозки,Ты дышишь нежно горячо,Бретелек узкие полозкиВонзились в мягкое плечо.Еще не стала мне судьбою,Но как блаженную бедуя смутно чую над тобоюБессмертья строгую звезду.И чувства нового рожденье,Мне слышится в моей груди,Ты майских гроз предупрежденье,Ты голос утра- « выходи!»Моих страстей ПРЕОБРАЖЕНЬЕ»И пахнет садом ДЕВЯТИ.Не прекращай, руководиМой тренер, мой руководитель,Из душных комнат выводи,Грядущих строф освободитель.Я плотью чувствую своей-Всего меня к ногам положишьИ своеволию страстейканалы певчие проложишь,И совершением любви,Полней животного сращенья,мне станут отзывы твоиВ запретный час стихосложенья.Грядешь в свободно синем звоне,предтечей, музыкою сфер,И в грозной маленькой ладони,Стучит стальной секундомер.Но ты не слишком поощряла,Меня, но впрочем, иногда,мое усердье отмечала,Усмешкой глаз, усмешкой рта.И я напрасно тратил пыл,Для ободряющего слова,в те дни твоим любимцем был,какой-то хилый мальчик Лева.Мы все смеялися над ним,но он владел счастливым «блатом»,Ты наклонялася над ним,Так нежно, как над младшим братом.О, нет, тебя я не любил!Тот гул был слишком не по летам.Как рыба воздух я ловил,Едва лишь думалось об этом.Едва глаза я отдавалтуманам чувственных мгновений —Я еле сдерживал обвалпочти смертельных наслаждений.– Прямее ноги! Выдох в воду!Не забывайте, через нос! —Взлетая к бисерному сводусырое эхо понеслось.– Не так, не так. – Присев на кафель.– А так! Прямее локоток! —Опять тебе я не потрафил,Но этот нежный голосок,но эта ласка снисхожденья,твое, твое руковожденье,вливает в нитки детских жилГустую плазму звездных сил.Почти у самых глаз моихДыханье ног твоих чудесных,Все десять пальчиков нагих,все десять ноготков прелестных.Я глажу взором мимолетнымИх беззащитность их молчок,И между пятым и четвертым,Купальный втянут ремешок.И мне почти не вероятно,Что ты близка как никогда,– Да, – я твержу! – Мне все понятно.О темных корточек беда!Ты женщина или богиня,или бутон в котором свет,Живая теплая святыня,Вишнево яблоневый свет.И там где таинством вселенноймерцает девичья звездакуда от ласковых коленокВтекают линии стыда,Где кожу нежно золотуюстянули трусики твои,Я сердцем падающим чую,Взрывную проволоку любви.Тугую проволоку страсти!Вот кто всего меня возьмет!И обоймет мои две власти,И все застенки разметет.Пробьют часы в воскресном мартеИ этот зал покинем мы.на подсыхающем асфальтесгорает влажный след зимы.Беспечно школьная прогулка,И синева и черный снег,и метромост летящий гулкоКуда-то в двадцать третий век.Друзья, пойдем болтать, смеятьсяЗакинув сумки за плечо,беспечно радостно влюбляться,О жизнь, целуй, еще, еще!О я родился не напрасно,Но небесам твои пропеть,одно, одно, как ты прекраснаИ в эти небеса ВЛЕТЕТЬ!Мне снился вечер грозовой,Листва дворов едва дышала,На нашей пыльной мостовойТолпа кого то окружала,Казалось в странную лаптуиграет улица кривая,Уди- уди держа во ртуСмеясь, куражась, приседая,– Гермафродит, гермафродит!Визгливый хохот раздавался.И кто то загнаннный навзрыдВ толпе насмешливой метался,И я вдруг встретил взгляд его,И понял в трепете гонимом,Родней не будет никого,Он был моим, он был родимым,Тот мальчик сфинкс, тот нежный сон,В слезах валящийся к прохожимНевинный, в том, что он рожден,Таким чужим и непохожим,Я понял, это не игра,И только я его спасеньеИз арки серого двораЯ вышел в круг его мученья,Под смех, и крики- Погляди!И вопреки железным силам,И он припал к моей груди,Лицом заплаканным и милым,И мы прижались не стыдясьхулы и уличного хая,Слезами сладкими делясь,Друг другу души согревая,И жизнь как музыка лилась,И это были звуки Рая.Алик.А время шло, недели плыли,Зима придвинулась опять.В квартиру нашу поселилиСоседей новых. Сын и мать.Сын знал меня. И сердце сжалось,Так очень странно получалось:Ведь дама сердца моегоУчилась в классе у него.Нет, нет – не Ира, а другая,иная высшая тоска,Владела мной не затихая,Нежна, стыдлива, глубока.Я полюбил ее надменностьИстому, вялость, худобу,И губ загадочную бледность,И рост, и прыщики на лбу.Она являлась мне в аллеях,Среди нежданной тишины,Как тонкий сон об асфоделях,Как слабый ветерок весны.Она совсем меня не знала,Не имени, и не лица,Когда с подругами сбегалаВо двор со школьного крыльца,Как часто я, ее походку,Улыбку, легкость, светлый плащ,Лелеял шепотом, вдогонкуИз подворотни неудач.И я не мог вчерашний школьник,не мог навстречу ей шагнуть,С высот влюбленностей окольныхСвиданьям руку протянуть.Да нужно мне все это было?Я твердо знал, что я люблю.ее явленье окрылилоКазалось, будущность мою.Я влекся к ней не страстно, вяло,Дыша, как запахом цветка,Ее присутствие рождалоБесплотных строчек облака.Но вот сосед мой новый, Алик…Я рассказал ему про все,О ней, и о своих печалях.Да, да. Он знал меня в лицо.Он помнил вид мой невеселыйВ потоке школьников живых,Когда торчал я возле школы,Лицо упрятав в воротник,Он был помладше на 2 годаГлаза, веснушек нежный дым.«Зазноба княжеского рода» —Она училась вместе с ним.Он говорил о ней не мало,Но для меня она былаВсегда в сиянье идеала,И стать обычной не могла.И он, что с ней соприкасался,Хохмил, и даже дрался с ней,В своих признаниях казалсяСветлей, загадочней, нежней.И та простая напоенность,Ее сияньем слов егоБудила чистую влюбленность,Коснуться друга моего.Ее отметки и проказы,Ее друзья, снежки, кино,Я полюбил его рассказыО ней, как легкое вино.Так мы дружили, все же странныйБыл Алик, этот мой сосед,Застенчивый, слегка жеманный,В свои 15 с лишним лет.Похожесть или просто жалось,меня он чем-то привлекал,И наша дружба поощрялась,ведь он по школе отставал,Мы запирались в комнатушкеВключали старый КВН,Блеск глаз, слова, его веснушки,И сладкого волненья плен.И хоть сознанье не мутилось,И я в руках себя держал,Но так в тот вечер получилось,Что я его поцеловал,Припал с поспешностью неверной,Едва коснулся теплых струй.О мой нечаянный, мой первый,Живой бездумный поцелуй!Приник, как будто бы балуюсь,Прижал, как будто бы шутил.– Скажи, я правильно целуюсь? —Я еле шепотом спросил.Все настроенье этой встречиВсе говорило: Можно, тронь,Я опустил сутуло плечи,Я в руки взял его ладонь,Родную в ссадинах, чернилах,Безвольную, к себе прижал,Дыханье мне перехватило,И гром по телу побежал.Что сны! Что девушки в аллеях!Как эти пальцы солоны,Я нюхал стертые в коленяхЕго суконные штаны,Я мерз в дрожащем цепененьи,Я свился в ждущую струну,сглотнуть пытаясь напряженье,Я тщетно сглатывал слюну.– Прости, я голову теряю,Когда о ней тебе шепчу! —Я лгу, и жмусь, и повторяю:Я целовать тебя хочу!А он, устроившись с подушкой,Глядит с улыбкой равнодушной,Лежит, лежит податливым таким:Ты все же слишком возбудим.Целуй, ты знаешь, мне приятно,Я как во власти полусна,хотя мне все же не понятно,ведь я же вовсе не она! —Но я уже спешу рукамиему ковбойку расстегнуть,Спешу, чтоб бледными губамиК его живой воде прильнуть,…Сначала рот, упругий, светлый,Соски, подмышек милый пот,