Пролог. Тени Льена
Большой красивый сейф заманчиво сверкал гладкими стальными рёбрами и таинственными отверстиями замочных скважин, настоящих и ложных. Рядом с ним возвышалось резное, благородного красного дерева, старинное бюро. На его полированной столешнице валялись бумаги, раскиданные в беспорядке.
На мозаичном рисунке паркета яркими пятнами выделялись скомканные бумажные пакеты, обрывки шпагата. В узком луче моего крохотного фонаря ярко поблёскивали кусочки сургуча.
Лорд Бонвинг оказался завзятым неряхой, но это мне даже понравилось. Зато в делах у него царил образцовый порядок.
Сейф звал и манил. Он пел мне беззвучную песню о твердых, сверхпрочных металлах и лукаво подмигивал целой системой замков. Сдержавшись с немалым трудом от невесомого прикосновения к сейфу, я бесшумно прошла через весь кабинет к противоположной стене, на которой одиноко висел фотографический портрет Его Величества.
Отличнейший, надо заметить, портрет, хотя королю он совершенно определённо бы не понравился. Хмурое лицо Их Величества выглядело одутловатым. Круглые щёки, глубокие носогубные складки, ясно видимые возрастные морщины, предательски выступающие залысины… Тяжёлый монарший взгляд, низко нависшие светлые брови. На мой женский вкус, даже нос королевской особы выглядел несолидно. Излишне мясистый и даже короткий. Никакой вам портретной гармонии.
Да уж… Хваленый технический прогресс не всегда идёт людям на пользу. Художник бы смог весьма выгодно изобразить недостатки лица Их Величества, ярко подчеркнув все редкие его достоинства.
А фотография – штука циничная и совершенно безжалостная. Она в чём-то похожа на протоколы допроса преступника. Или даже на посмертное анатомическое вскрытие. Интересно, а печень нашего обожаемого короля на фото будет выглядеть симпатично?
К счастью, моих фотографий во ловчем департаменте не сыскать. А их штатные художники – бездарности и недоучки. По тем его бесполезным творениям, что висят в нашем участке, узнать меня невозможно, и это весьма вдохновляет.
Тихо и с удовольствием фыркнув, я отодвинула королевский портрет и торжествующе ухмыльнулась. Никакого воображения! Все эти лорды… везде одинаковые, словно овцы из стада. Идеи избитые и заурядные, будто колья в заборе. Где ваше воображение, властью обласканные милорды, где полёт вашей мысли?
Одно и тоже в каждом кабинете!
Ну-ка, поглядим, что там спрятано под личной печатью Его Величества…
Блестящий наличник замка подмигнул мне отверстием скважины. Замок из мастерских Кимака? Не дурно. Очень недурно. Это вызов, Лив. Справишься ли? Содержимое сейфа должно быть достойной наградой, такие замки на клозетные двери не ставят.
Сняв широкий кожаный пояс, я достала свои инструменты. Каждый уважающий себя профессионал собирает их по крупицам, годами. Кованые и резные, универсальные ключи и специальные отмычки, пинцеты, кусачки и щупы. Тонкий, бесценный инструмент, зачастую выкупленный у бродяг на воровском чёрном рынке или же изготовленный на заказ специальными мастерами. Мой арсенал – предмет моей личной гордости и острой зависти очень немногих опасных соперников.
Просунув в замочную скважину зеркальце, я попыталась увидеть секрет новой замковой конструкции. Безуспешно. Трогая тонкий наличник замка самыми кончиками пальцев, я пыталась почувствовать мизерные выпуклости крепления. Я простукивала стену вокруг, чутко случая отзвуки сейфа.
Время шло.
Всё чаще я нервно кусала губу, поглядывая то на окно, за которым начинало светлеть, то на хитроумный сейф. Незримая дуэль с чудо-механизмом грозила закончиться полным провалом. Моим. Ну в самом деле, не уходить же с пустыми руками? Не по карманам же шарить в обширной прихожей…
– Отойди, малышка, – тихий шёпот у меня за спиной прозвучал громче грохота летней грозы. Я едва не заорала от неожиданности. – Смотрел я на тебя, смотрел и понял – нужно самому. Не сдюжишь.
Отскочив в сторону, я воззрилась на Огюста со смесью ярости и изумления. Что он тут делает? Как попал сюда и почему я не заметила его появления?
Франкиец был моим очень старым знакомым. Не другом, не приятелем…, но и не конкурентом. У нас несколько разные сферы интересов. Я люблю золото и драгоценные камни. А он предпочитает бумаги: документы, письма, чертежи. Уверяет, что это безопаснее и куда прибыльнее.
Вероятно, он даже по-своему прав. Моё имя знают в каждом полицейском участке (не без помощи Огюста, должна признать), а о его странных привычках осведомлены только в узких кругах.
Так значит, он всё-таки уже вернулся в Льен… Только его тут и не хватало!
– Какого грязного демона, Шардан? – рыкнула я, его тыкая в бок.
– А теперь не мешай мне, малышка. Этот замок совсем новый. Последняя разработка. Кстати, зачем тебе этот сейф? Бери большой, там привычная классика, не промахнёшься.
– Этот интереснее.
– Не спорю, но учитывая стоимость замка, тут нет фамильных украшений. И быть их не может. Милые сердцу всех женщин блестящие безделушки хранят в других сейфах. И ключи от них носят супруги на тонких шнурках. Тут лежат документы.
– Ну а вдруг, – ковыряясь с замком, я успела подумать об этом уже добрую тысячу раз, но признаваться Огюсту не собиралась.
– Вдруг… Какое опасное слово… Не ворчи мне под локоть, забирай свои дамские шпильки и отойди.
Не хочет делиться секретами мастерства? Не удивительно. Я многое бы отдала за возможность взглянуть краем глаза на пальцы франкийца. И его инструменты, конечно.
Большой сейф слдался мне за какую-то пару минут. Прав был Огюст: самый стандартный замок, настоящая классика. Пара щупов, пинцет и моя любимая отмычка с зацепом. Не шпилька, конечно, но скучно. И снова франкиец был прав: на стальной гладкой полке лежали увесистый мешочек с империалами и несколько крупных старинных колец. Немного поколебавшись, я взяла два из них, привычно найдя королевскую пробу на золоте, и аккуратно закрыла сейф. Чем позже лорд Бонвинг спохватится, обнаружив пропажу, тем лучше для меня.
А Огюст всё ещё пыхтел, обложившись своими хитроумными отмычками.
– Ну я пойду? – я невинно спросила затылок франкийца.
– Проваливай.
Нет, ну каков грубиян! Дотошно пересчитав свои инструменты, затянула на талии пояс, прикрыла жилетом. Скользнула к окну, проверила верёвочную петлю (с франкийца станется её испортить) и скатилась с покатого подоконника. Повиснув на выступе кирпичной стены, за собой, аккуратно закрыла оконную раму. Бесшумно сломала задвижку. Спрыгнув на мостовую, неторопливо оправила складки измявшейся юбки, одёрнула свой расшитый жилет, сунула два пальца в рот и пронзительно свистнув во всю силу лёгких, заорала нечеловеческим голосом:
– В доме лорда Бонвинга пожар! Грабят, воры! Спасайся кто может, пожар, помогите!
В домах по соседству тут же начал загораться свет в окнах, послышался шум, грохот, сонные голоса. Совершенно довольная собой, я быстрой рысью рванула по улице. Месть, месье Шардан, может быть настоящим деликатесом. Особенно если она подаётся холодной. Теперь мы с вами квиты.
Или нет?
_______
Примечание авторов: Тени – так называет себя преступный мир Льена: воры, грабители, убийцы, торговцы поддельными бумагами. Оливия выросла среди Теней и, даже уйдя с улиц Льена, считает себя здесь своей.
Глава 1. Берлога
Свой собственный дом или даже квартира в одном из приличных кварталов столицы – недоступная роскошь для меня. И дело совсем не в деньгах. Приличное общество предполагает приличных соседей, а вовсе не тех, кто носит на поясе арсенал взломщика и возвращается утром с рассованной по карманам коллекцией драгоценностей. Так себе и представила встречу с соседом:
«Здравствуйте, мэтр Бариэль, доброе утро, извините, я очень спешу, по следам идут королевские ловчие, а у меня ожерелье с бриллиантами в заднем кармане весьма неприлично позвякивает.»
Днём моё племя не встретишь на фешенебельных улицах престижных кварталов столицы. Воровки, блудницы и попрошайки на вид неприятны и смущают взоры благонравных галлийцев. Нас всегда ненавидели, презирали и никогда не жалели.
И пусть времена изменились. Жительниц Льенских трущоб не казнят на городских площадях и не отправляют на рудники, но…
Волею короля нынче «ночных работниц столицы» ждал Исправительный дом. И долгие годы воспитательных работ во славу короны. Воздержание, умеренная во всех отношениях жизнь праведников и тяжёлый труд на благо Галлии.
Та же каторга, только с принципами и идеями. Каторжанам хотя бы не читают морали и не «перевоспитывают»: в зубы кирку – иди отрабатывай совершенные преступления и постарайся не сдохнуть. Никаких пресных рож, никаких благостных, восхваляющих короля песнопений перед приёмами пищи и обязательных молебнов. Магическое клеймо на плече, и будьте любезны, страдайте, трудитесь и держите приличное лицо.
По самым оптимистичным подсчётам я уже заработала лет двадцать «воспитательных работ». Раздери дохлые крысы этого изобретательного демона Оберлинга с его «гениальными» идеями!
Пнув грязную дверь, ведущую в глубь моих личных «покоев», я хмыкнула. Простейший замок—“лягушка» легко останавливал всякую любопытную мелочь и просто любителей поживиться. Поизносился народишко, поистёрся.
Галлия уже не та, что при Браенге, ох, не та. Не сказать, что я тоскую по прежним временам, но покойный наш канцлер мне нравится куда больше, чем господин, которого нынче называют Оком Короля.
Старый кот Лорд Браенг всегда отличался умеренной гибкостью в принципах. Попасть в сети ловчих ещё лет десять назад в наших кругах считалось пусть и досадной, но не смертельной оплошностью. Канцлер легко соглашался на встречу и с удовольствием торговался, заключая весьма выгодные для обеих сторон сделки. И все были довольны!
Достав из пояса универсальную отмычку, я щёлкнула старым замком. Ключ от двери у меня тоже был. Но так привычнее. Толкнув свою дверь, я шагнула в потёмки «меблированной комнаты». Острый запах парфюма, замешенный на ароматах протухшего мяса. Дохлые крысы, я снова забыла отдать хозяйским кошкам остатки своего ужина. Когда я уже научусь не оставлять на ночь еду на столе? Никогда. С этим сто́ит смириться.
По младости лет я не попадалась в когтистые лапы покойного канцлера, но Огюст мне рассказывал, как именно ему пришлось отработать свой должок. За «случайно найденные» в сейфе загородного дома одного из высоких чиновников документы канцлер выписал ему индульгенцию, да ещё и приплатил.
При нынешнем короле Алистере подобное было немыслимо. Редкостный зануда. Мне сразу вспомнился фотопортрет на стене. Нет, с таким точно не выйдет договориться. Тяжёлый взгляд Их Величества словно бы вопрошал: «А достаточно ли ты скромна и прилежна, моя дорогая Оливия?» Честное слово, уж лучше общаться кем-нибудь из господ Оберлингов. Тем более что по Льену ходили упорные слухи о слабости братьев к женскому полу.
Хотя оба они – страшные люди. Боюсь, моих достоинств не хватит, чтобы их впечатлить. Лучше не попадаться им в руки…
Зажёгся тусклый светильник под потолком. Тихо скрипнули половицы дощатого пола. Тёмные шторки на узком окне кивнули приветственным взмахом. Ну… хоть кто-то мне рад.
Наверное, жильём стоило озаботиться при прежней власти, но тогда я летала ещё не столь высоко. А сейчас уже поздно. Мой удел – тёплый угол в меблированных комнатах мадам Росси, в сером доме на углу двух грязных улиц Старого Квартала. Я ей исправно плачу в положенный срок, а она не спрашивает, почему я вернулась серьёзно за полночь и где меня дохлые крысы носили. Деньги-то не пахнут.
Определенно мадам считает меня одной из «ночных пташек» Льена. Она в чем-то права – я птица ночная. Вот только пока я ласкаю замки крепких сейфов, клиенты мои крепко спят. До тех пор, пока хозяйка об этом не подозревает, можно жить спокойно. Но это, увы, не вечно. Вполне вероятно, что уже через пару месяцев это жильё тоже придётся сменить. Никто не рискнёт связываться с настоящей воровкой.
Свет под потолком становился всё ярче. Щедро засиженная мухами тяжёлая сфера магического светильника под серым потолком плавно мерцала, подобно ночному светилу на утреннем небе. Из темноты проступали предметы. Я медленно оглянулась вокруг и вздохнула.
Моя «берлога» если честно, ужасна. Царство вечного беспорядка. Платья, плащи и пальто кучей свалены в дальнем углу прямо на пол. Разномастная женская обувь затолкана под кровать, с книжной полки свисает до пола разноцветное тонкое кружево дорогого белья. На подоконнике башней составлена грязная посуда и лежит целый ворох газет.
Дощатые полы в своей комнате я не мыла ни разу, единственное окно прикрывается плотными шторами, и грязных стёкол не видно. Постель хозяйка меняет всегда своевременно, мелкой живности в комнатах нет – и прекрасно. Меня всё устраивает, всё равно я бываю здесь редко.
И если даже исчезну – доподлинно знаю, знаю, что мадам Росси претензии мне потом предъявлять не будет. Такие как я не забирают багаж, не уезжают на нагруженных бричках. Мы исчезаем бесшумно и незаметно, всегда налегке, держа в руках лишь один неизменный саквояж. Все мои туалеты останутся здесь вместе с нехитрой посудой и обувью. Пусть мадам они и не по фигуре, но в лавках подержанного платья в Старом квартале за них очень неплохо заплатят.
Есть у меня один недостаток характера: я люблю жить красиво. Есть только деликатесы, покупать только самые модные женские ароматы в сезоне, обшиваться у тех мастериц, которые за хорошую плату не задают неудобных и лишних вопросов.
Свой улов я всегда быстро трачу на роскошь и сделать с собой ничего не могу. Хотя надо бы начинать и откладывать уже что-то на будущее. Сундук, что ли, зарыть на каком-нибудь кладбище…
Проблема в том, что у меня нет никаких документов. В Льене попросту не существует воровки по имени Лив. В банке счёт не открыть. Можно, конечно же, выправить фальшивые с фотопортретом и стать, например, молодой безутешной вдовой. Купить миленький домик в пригороде столицы, закопать все отмычки в своём цветнике, улыбаться соседям и жить скромной жизнью. Ходить на молебны и променады, где с мэтрессами обсуждать новый фасон юбки вдовствующей королевы… Когда-нибудь, очень возможно, я сделаю именно так. И спустя уже несколько месяцев меня снова потянет на тёмные улицы Льена. Я достану свой пояс, надену широкополую шляпу и плотный жилет и… утром встречу какого-нибудь бдительного соседа. И – здравствуйте, лорд Оберлинг, а следом и работный дом.
Не хочется как-то.
Да и носить с собой много золота тоже чревато. Даже меня совершенно несложно ограбить. Я всего лишь свободная женщина. Я всегда буду слабее мужчин, хотя бегаю быстро и метко стреляю. Поэтому от мужчин в последнее время я стараюсь держаться подальше. Покровительство сильного пола всегда может стать очень крупной проблемой. Нет уж, увольте. Я – сама по себе.
Расстегнув свой увесистый пояс, бросаю его за кровать. Стягиваю любимый жилет и, бросив прямо на пол удобную юбку, выскакиваю из мягких туфель, падая на постель в одной шелковой блузке.
Увесистый мешочек приятно ложится в ладонь. Империалы… Новые, только что отчеканенные, ярко блестящие и тяжёлые. Как приятно считать свой улов! Их ровно сто, сто прекраснейших, сияющих, точно летнее солнце, двойных золотых империалов Чистый восторг!
Этого хватит на билет на паровоз, увозящий подальше от Льена, и пару месяцев безбедной жизни. Конечно, снова нужны будут документы, но вокзал не банк. Там достаточно старой потрёпанной карточки о рождении. И никаких тебе фото. Проверять их в билетной кассе никто особо не будет. Утащу у какой-нибудь рассеянной барышни, и дело с концом.
Только где оно, это место «подальше от Льена?» Уже очень скоро наступит тот час, когда мне в столице покажется тесно, за последнюю пару лет я явно здесь примелькалась. Да ещё и Огюст умудрился вернуться. И кто его звал? Заподозрить его в благородстве у меня причин не было. Он и раньше всегда умудрялся топить конкурентов, всегда выходя сухим из воды, а теперь вон, и вовсе на меня страшно зол…
Боюсь, что уже очень скоро мне придётся отсюда уехать.
Может быть, дёрнуть во Франкию? Там есть тёплое море и полиция, говорят, не такая зловредная, как у нас ловчая служба. И меня там не знают…
Или Славия? Там, должно быть, полно́ всяческих простофиль. Страна тоже богатая, тёплая, сытая. А может, с чем дохлые крысы не шутят, и вовсе уехать в Катай? Сколько там интересного можно добыть!
Правда, для жителей далёкого и таинственного Катая я слишком приметная, но в этом и весь интерес. Можно добыть поддельные документы на имя какой-нибудь вдовы франкийского маркиза и поселиться в столице.
А что, соблазню какого-нибудь чиновника побогаче и заживу на широкую ногу. Говорят, что китайцы падки на экзотику. А золото одинаково во всех частях света и странах.
Игра бликов на золотых рёбрах монет меня успокаивала.
Задрав ноги на стену, я лежала на узкой кровати и просто мечтала. Все женщины нашего мира умеют мечтать… Сквозь тёмные шторы скользили широкими лентами первые солнечные лучи. Яркие искры пылинок порхали в спёртом воздухе комнаты.
А может быть, мне залечь на дно где-нибудь на востоке Галлии, ближе к горам? Там ведь тоже теперь очень весело. Промышленные посёлки, металлургия, электрификация и прочие интересные вещи. Не то чтобы я интересовалась механикой и техникой, но где прогресс – там и деньги, и интересные мужчины без всяких глупых условностей, и золото, золото, золото. И никаких тебе документов.
Утро в столице всегда начинается с криков мальчишек-газетчиков. С громкой ругани дворников, с воплей «Ограбили, помогите!». Входные двери дома мадам Росси приветливо заскрипели, встречая работниц ночных Льенских улиц. Перестук каблучков в коридорах, шуршание юбок, запах свежего кофе. Обычное утро. Нужно поспать.
Уже вечером я почищу свои нарядные пёрышки, навещу знакомого ростовщика, заберу у него весь остаток своих кровных денег, продам перстни лорда Бонвинга, пусть по дешёвке, но быстро.
Пора собирать саквояж. Тёмный бог-покровитель ночного народа Фатум – подаст знак, куда дальше ехать.
С этой, несомненно правильной мыслью, я и уснула.
Фатум – мой проводник. Он единственный в этом свете мужчина, который меня никогда не подводит.
_______
Примечание авторов: в Галлии почитают Пресветлую мать всего сущего, но без особого фанатизма. По легенде Мать создала весь мир, а потом отпустила его в самостоятельное плаванье. Докричаться до неё, возможно, и получится, но ни чудес, ни знамений никто не ждёт. Священники здесь, скорее, следят за благочестием прихожан, кормят нищих и увечных и благословляют браки. Храмов в Галлии немного, посещают их лишь по праздникам и по необходимости.
Фатум, он же Судьба или Рок, считается покровителем Теней.
Глава 2. Неприятные неожиданности
Женщине, знающей себе цену, жить много проще. К счастью, неведомые родители оставили мне в наследство яркую внешность. А большего я и не видела от них никогда. Уж не знаю, каким предкам я обязана правильными чертами лица, кошачьими зелёными глазами, вполне женственными формами и изящной фигурой – но спасибо им за это. Точёные ножки, красивые руки, роскошные волосы – мой арсенал, моё действенное оружие.
Как всякий действенный инструмент, женская внешность требует качественного ухода. Пока я ещё могла позволить себе не сидеть на изнурительных диетах, ограничивая себя лишь в алкоголе и сладостях. Здоровый и продолжительный сон, обязательное посещение фехтовальных салонов, верховые прогулки.
Но красота – это еще не залог счастья и успеха, к тому же тяжелый труд и болезни очень быстро убивают ее. А лохмотья и грязные ботинки с чужой ноги никому не добавят привлекательности.
Правильно пошитый наряд творит чудеса. Он может подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки, а может и до неузнаваемости изменить внешность женщины. Один и тот же драгоценный камень в разных оправах сверкает по-разному…
У меня тоже есть свои недостатки. Я всегда смотрела с завистью на миниатюрных красоток. Лёгкие и невесомые, словно бабочки, выпрыгивая из окна, они не рискуют сломать подоконник. А грудь? Маленький бюст так легко увеличить кружевом или специальными подкладками. К тому же в корсаже куда больше места для всяких тайников. В моем же случае о такой возможности можно забыть. Ну, зато мужчины смотрят на декольте и не замечают остального…
Разумеется, всю одежду я шила на заказ. К моему счастью, подвалы столицы изобиловали маленькими мастерскими, где творили свою непревзойдённую магию волшебницы острой иглы и напёрстка. И делали они это ничуть не хуже всех известнейших кутюрье Их Величеств.
– Платья, блузы и юбки из последней коллекции самого Рюлеваля?
– Пожалуйте! На любой вкус, фасон и размер.
– Мужские костюмы, подогнанные по женской фигуре?
– Заберите в четверг.
– Пальтовая ткань на жилет, два десятка карманов, три слоя подкладки?
– Нет, нам совершенно не сложно, благодарим за заказ.
Шляпки – как от мадам Ботондэ. Кстати, порой ничуть не дешевле. Но мадам Ботондэ принимает только аристократок, да еще и строго по рекомендации. И уж точно в ее шляпках нет никаких полезных секретов. А вот шелковые чулки и изящное кружевное бельё у меня такое же, как у самых знатных леди, потому что белошвейка Лоли наша, из Теней. И что с того, что у нее лавка в центре Льена?
Когда-то Огюст преподал мне житейскую истину: любая красивая женщина – настоящая драгоценность. Как бы там у нас ни сложилось, нужно признать, что именно с ним я научилась любить себя, ухаживать за лицом и телом и создавать сложные образы-роли. Наряд и прическа – это тот же набор хитроумных отмычек, открывающий самые прочные запоры и крепкие двери.
Безутешная молодая вдова была одной из моих самых любимых ролей.
Тонкий слой рисовой пудры придаст лицу скорбную бледность. Гладкая прядь волос на виске подчеркнёт печальный взгляд. Дорогой бархат строгого платья, чёрный, как тёплая летняя ночь, мягкий, как нежные прикосновения опытного любовника как нельзя лучше расскажет опытному взгляду о материальном положении.
Никаких лишних складок на юбке. Скоромное кружево воротника, плотно облегающего шею, неброская брошь с хрусталём – искуснейшая подделка, такие же серьги в комплекте. Чёрные кружевные перчатки и шляпка с вуалью. Молодая вдова, безусловно, нуждается, но не в отчаянном положении. Бросив критический взгляд в потемневшее зеркало на стене, я осталась собою довольна.
Хороша. Просто прелесть как хороша!
И ничто мне не может испортить прекрасное настроение.
Дождь за окном? Это прекрасно. Городские улицы опустели, а те немногие прохожие, кто во веской причине рискнул выйти наперекор непогоде, прячутся под широкими капюшонами и зонтами.
Пахнет влажной свежестью, с окраин не тянет тяжёлым едким дымом, а нищие и попрошайки не высовываются из своих грязных нор.
Я сегодня могу позволить себе редкую, а оттого такую ценную роскошь: прокатиться на магмобиле. На мягком теплом сиденье и под крышей. Не на извозчике! Вытирать чистым бархатом подола мокрую пролётку мне совершенно не хотелось.
Таксомоторы появились совсем недавно и даже в столице ещё были редкостью. По центральным улицам Льена магмобили передвигались довольно резво. У многих аристократов был свой такой транспорт.
Но родовитые и высокопставленные владельцы мобилей жалели свои весьма дорогие четырёхколёсные игрушки и пока ещё редко испытывали их прочность на разбитых окраинных мостовых. И все же технический прогресс уверенными шагами покорял нашу Галлию.
Особенно после того, как во главе техномагического департамента встал лорд Стерлинг. Про него говорили, что он редкостный зануда и сноб, что суёт свой длинный аристократический нос в те дела, которые его вовсе и не касаются. Но факт остаётся фактом: после его назначения на улицах Льена засияли электрические фонари, осветившие самые тёмные и злачные подворотни и переулки. Огромные мусорные кучи, с их зловонием и засильем крыс, извечные, как Восточный хребет, и такие же прочные, бесследно исчезали буквально на глазах изумлённых горожан. А там и мостовую начали чинить. Ведь зияющие в ней жуткие ямы и рытвины в ярком свете фонарей смотрелись особенно гнусно.
Так вместе с фонарями появились и дороги. Даже в нашем Старом квартале заделали ямы и выровняли мостовую, и поэтому таксомобиль нашёлся довольно быстро. Толстый таксист, чем-то похожий на старую крысу, неторопливо открыл дверь в салон, приглашая меня. Приняв его руку, я едва удержалась от шалости. Захотелось запрыгнуть на переднее сидение рядом с водителем, а потом с ветерком прокатиться по мокрому Льену, подставляя лицо влажному ветру.
Но… увы. Сегодня я – настоящая дама, вдова и практически леди. А это значит: короткий поклон, опущенные глаза, трепещущие ресницы и мягкая улыбка на лице.
– Улица Трёх Ветров, дом двадцать три. И, будьте любезны, как можно скорее, я очень спешу.
– Пятнадцать суров, госпожа.
– Прекрасно.
Даже шум тут же взревевшего мотора не смог заглушить скрип моих зубов. Пятнадцать! В пять раз дороже, чем самая дорогая пролётка! Да за эти деньги я заставила бы извозчика вытереть насухо весь экипаж его собственной шляпой!
Ну… зато быстро, комфортно и чисто. Ты этого достойна, Лив. Ты хорошо поработала и заслужила награду. Езжай молча и думай об этом…
Ломбард на улице Трёх Ветров принадлежал моему старому знакомому, господину Грамонну. Он, конечно, ростовщик и скупщик всякого… но мужчина исключительной порядочности, если вообще это слово уместно в ломбарде. К нему можно было всегда отнести диковинки и драгоценности, старые книги, необычные игральные карты или серебряный портсигар славской работы и рассчитывать на достаточно справедливую цену. А ещё старый Грамонн знает меня очень давно, с самого детства. Уже много лет мы с ним играем этот странный спектакль: я прикидываюсь безутешной вдовой, он же делает вид, что мне верит. Зачем? В приличных кварталах столицы даже у стен есть уши. Мне не хотелось бы здесь наткнуться на ловчих. Ростовщику, впрочем, тоже.
Принеся ему два добытых тяжёлых кольца, добытых мной накануне из сейфа милорда Бодвинга, я была совершенно уверена в том, что мы снова разыграем с ним прежнюю партию: я совру, что нашла эти вещи в шкатулке покойного мужа. Он спросит, не знаю ли я, кого они могут заинтересовать. Я намекну на настоящего хозяина и получив свой залог, тут же покину ломбард. Спустя несколько дней ростовщик через подставных лиц и за немалое вознаграждение вернёт фамильные ценности их владельцу. Все довольны и счастливы.
Но в этот раз что-то пошло не так.
Я толкнула тяжёлую дубовую дверь. Мелодично зазвенели серебряные катайские колокольчики, извещая ростовщика о моём появлении. Метр Граммон, коренастый мужчина солидных лет с ухоженной короткой бородой и роскошными усами поднял голову от прилавка и приветливо мне улыбнулся.
– Госпожа Эльвинг, рад вас видеть. Вы давно ко мне не заглядывали. Смею надеяться, что ваши финансовые дела стали немного поправляться?
– Ах, господин Граммон, вы же знаете, что мой покойный муж оставил мне лишь долги! Мне иногда кажется, что я никогда с ними не расплачу́сь!
– Да-да, ох уж эти аристократы! Все они одинаковы, живут одним днём! Но, я вас смею заверить, что приложу все усилия… Что прекраснейшая из всех женщин решила мне предложить в этот раз? Смелее, миледи.
Я медленно выложила на гладкий прилавок из красного дерева два кольца и театрально вздохнула:
– Вот, нашла в столе Жоржа. Должно быть, эти перстни имеют некоторую ценность.
Ростовщик вооружился лупой и ловко сцапал кольца. Некоторое время он громко и недовольно сопел, а потом со стуком бросил их обратно. Что не так? Обычно Граммон ведёт себя по-другому!
– Где вы это взяли, Оливия?
– Мой покойный муж…
– Послушайте! Я никогда не спрашивал, чем забиты подвалы вашего безвременно усопшего супруга. Я никогда не считал, сколько у него пальцев и карманов в жилете. Меня не волнует, когда он успевал играть в шахматы, карты и изучать катайские трактаты. Но сейчас я прошу вас ответить: откуда эти кольца?
Граммон был предельно серьёзен, и я вдруг испугалась.
– Да что с ними не так?
– Оливия… посмотрите.
Под ловкими пальцами ростовщика одно из колец, то, что с лиловым камнем, вдруг словно разломилось пополам. С одной стороны показалась небольшая игла, а сам камень откинулся в сторону. Он был полым и пустым.
– Это что, кольцо с секретом? – догадалась я.
– Да. Сюда, в камень, можно положить яд. В кристаллах. И потом в нужный момент просто повернуть его. А можно налить яд жидкий, и нажать вот тут. Появится игла. Один мужчина пожимает руку другому и случайно царапает его кольцом. После этого второй мужчина заболевает и умирает. А может, у него случается сердечный удар. С кем не бывает, верно?
– Ах!
– Но это не так уж и страшно, право слово. Такие вещи мне попадают в руки гораздо чаще, чем я бы хотел. Второе кольцо волнует меня гораздо больше.
Почему-то совершенно не хотелось спрашивать, что с ним не так. Догадывалась, что ответ мне не понравится.
– Ещё раз, Оливия, где вы взяли эти кольца?
– В вещах покойного мужа, – упрямо ответила я. Признаваться в воровстве – это уж совсем немыслимо. Я не самоубийца.
– Хорошо, будь по-вашему. Я бы рекомендовал вам прямо сейчас взять экипаж и отправиться в департамент к Оберлингу. И показать эти кольца ему.
– Вы, должно быть, шутите!
– Нисколько. Это дело государственной важности.
– А может, это сделаете вы? – с надеждой спросила я.
– Нет. Я не смогу ответить ни на один вопрос.
– Я вас поняла.
Сгребла со стола кольца вздохнув. Ни к какому Оберлингу я, конечно, не собиралась. Глупости какие. Просто я продам их Хромому Хью за сумму в три раза меньшую, чем могла бы выручить у господина Грамонна. Ну не хранить же мне их у себя, право слово, тем более, если они такие приметные?
Хью отдаст их на переплавку, и дело с концом.
Утешив себя таким образом, я вышла на улицу. Странное дело, день больше не казался мне прекрасным, напротив, всё стало раздражать: и мокрая мостовая, и серое небо, задевающее своим надутым брюхом шпиль ловчего департамента, самого высокого здания Льена, и грохочущие по улицам маг-мобили, и силуэт аэростата где-то над краем города.
Уеду!
Уеду в солнечную Славию, сбегу от ветров и дождей туда, где золотятся поля пшеницы и шумят сосновые леса. Или во Франкию, к ласковому морю и любвеобильным красавцам-мужчинам.
Захотелось горячего шоколада и сказочных приключений. Желание разочарованной женщины – непреложный закон.
_______
Примечание авторов: фамилии знатных родов в Галлии оканчиваются на -инг или -енг. Но знать тоже бывает разная. Есть высшая аристократия, приближенная к королю. Это потомки двенадцати родов – основателей Галлии. У Оливии и вовсе нет фамилии и документов, она сирота, выросшая на улице. Но ростовщику она представляется как аристократка