Глава 1. Не самый удачный день
День не задался с самого утра.
Элианна, моя любимая и единственная дочь, в последнее время грустит и тоскует. Ее можно понять: первая большая любовь, первая разлука. Ещё учеба. Хотела учиться на дизайнера, но в последний момент передумала и подала документы на госуправление. И снова – я ее понимаю.
Но не вмешиваюсь. Большая девочка, сама пусть строит свою жизнь. Не хочу, чтобы она потом говорила: «Ты за меня решила».
Как много раз говорила в своей жизни я.
Кофе расплескался по стеклянной варочной панели, крошки хлеба рассыпались по столу. Я не терпела неряшливости, но было рано, всего шесть. Будить рабов из-за такой малости не стала, убрала сама. Конечно, обожглась, да ещё жакет испачкала. Пришлось переодеваться в последний момент.
Потом подвезла Ли в колледж – и в ратушу на работу. По дороге – две аварии. Прекрасно, сегодня это будет в отчёте. Кто виноват? Конечно, власти. Знаки не те стоят, дорога узкая, покрытие нехорошее. Дождь, опять же, ночью был. А может, машины неисправные – куда смотрит правительство?
Местная власть – это я. Стратор. Верховный судья города и окрестных хозяйств. Работа не простая и не сложная, обычная. Как и любая другая. Балеринам и военным, пожалуй, тяжелее приходится. У них нет возможности запереться в кабинете и молча выпить ещё пару чашек кофе, бездумно глядя в окно.
Про военных я знаю не понаслышке: сама с юности в этой сфере крутилась. Военная академия, армия, потом боевые действия.
Смешно звучит: «в юности». Мне всего тридцать шесть. А ощущаю я себя на все шестьдесят. Это из-за войны, там год за десять, наверное, идёт. Хотя в личном деле считается только за пять. Ну и ранения мне здоровья точно не прибавили. Я ветеран десятилетней войны.
Не потому десятилетней, что она десять лет длилась, нет. Всего два года – и мы выкинули захватчиков и закрыли к сиськам планету. Но с момента прихода к власти либералов и частичной отмены рабства как раз десять лет и прошло. Учитывая, что творилось на планете – отсчёт военных действий принято начинать именно с того момента.
После войны власть перешла к традиционалистам, и все вернулось на круги своя. И рабство тоже.
Я стратор уже второй срок. Почти восемь лет. И за эти годы нам исподволь, очень аккуратно, удалось повернуть общественное мнение против рабства. Моя дочь и ее ровесники морщат носы, когда им предлагают купить раба. Они с детства умеют сами заправлять постель и готовить завтрак. Знают, что молоко берут из коровы, а коровы живут на ферме. И готовы сами работать и зарабатывать, а не жить на родительские деньги. Это хорошо. Они другие, лучше, чем были мы, самостоятельнее.
Но довольно раздумий. В дверь уже стучит Ровенна, моя секретарша.
– Сьенна Алекс, я могу впустить посетителей?
– Да, Ро. Уже половина девятого. Начинаем.
До одиннадцати у меня приёмное время. Потом совещание по вопросам строительства. Потом, после обеда (если я успею пообедать, конечно) нужно съездить в дорожное управление и задать пару вопросов. Слишком много аварий в последние дни. И если уж очень повезёт, добраться до фермы Мильтонов, на них три жалобы поданы.
Не повезло.
Проблемы начались после совещания, которое, как я и ожидала, безобразно затянулось.
А потом я решила съездить на перекрёсток Малиновой и адмирала Грант, туда, где я утром видела разбитые машины. Вряд ли уже успели убрать, это было бы слишком хорошо. Дорожное управление так быстро не работает.
Машину оставила за углом, на парковке. Там же остался и жакет: для него уже жарковато.
Лужи, лужи на дороге! Их быть не должно. Где водостоки? Я достала телефон, намереваясь сфотографировать этот кошмар и отправить гневное письмо начальнице Дорожного управления, но не успела. Проезжающая мимо машина окатила меня грязью из пресловутой лужи. Моя белая рубашка! Бежевые льняные брюки! И номер не запомнила, только модель и цвет: розовый «жучок – 22». Ничего, камеры есть, разберёмся. И оштрафуем.
Телефон мигнул и вырубился. Прекрасно!
Злая как подземный демон, мокрая, грязная, я быстро добежала до перекрёстка и замерла от изумления.
На дороге работал мужчина. Полуголый, в одних только штанах, подвернутых до колен. Сильная широкая спина лоснилась от пота. Рыжеватые волосы завязаны в куцый хвостик на затылке. А вокруг стояла толпа женщин и снимала видео… Признаюсь, я и сама загляделась, как складно этот мужчина двигается, как красиво перекатываются мышцы под влажной кожей. И руки… сильные, жилистые… Очнулась, когда какая-то тетка толкнула меня сумкой.
Стыдоба! Стратор города стоит и пускает слюни на полуголого чужого мужика! Только бы никто не снял видео…
– Эй! – я шагнула на дорогу. – Чей это раб?
Молчание.
Я личность приметная, меня узнают даже в грязной одежде. Толпа как-то быстро рассасывается. Мужчина же разгибается и поворачивается ко мне. У него грудь, поросшая рыжими волосами. И борода.
– Что за нарушение порядка? – возмущаюсь громко я. – Ты не бритый!
– И чо? – насмешливо спрашивает раб, даже не думая смущаться.
– Все рабы обязаны бриться! Кто твоя хозяйка? Я выпишу штраф! Почему ты тут один, без присмотра?
На самом деле не один, женщины ещё не разбежались. Самые любопытные остались. Старухи, молодёжь и… мать твою, репортёрша с желтым знаком на рукаве. Городские новости. И тут я – грязная как свинья. Спорю с рабом. Позорище!
– А я свободный, – заявляет мне мужик.
Остаётся только хлопать глазами.
– Не поняла?
– Чего ты не поняла, детка? Але, я не раб, сечёшь? Свободный. Полноправный гражданин Варриана. Ещё с…
И он называет дату. До меня не сразу, но доходит. Десятилетняя война. Один из пришлых, которых тогда пускали без разбора. Я думала, их уже не осталось. Во всяком случае, в моем округе.
Тогда да, он имел право носить бороду. И работать тоже имел право.
– Ты официально трудоустроен?
– Ну. Ещё вопросы есть? Я могу продолжать?
– Да, продолжай… те. Приятного дня.
– И тебе того же.
Совершенно оглушенная, я возвращаюсь на тротуар, бросая журналистке:
– Только попробуй выкинуть материал без согласования со мной.
Та отшатывается.
Ну да, я не красавица, после боевых-то действий. Но и не ужас-ужас, наверное.
А вообще у меня теперь ещё больше вопросов к дорожному департаменту.
©Марианна Красовская специально для ЛитРес
Глава 2. Стратор
В дорожный департамент я ворвалась как на вражескую станцию: решительно и с желанием убивать. Здесь работает одна из моих «боевых подруг». Не то, чтобы прямо подруг, но уж точно – боевых. Нас таких много во всех местах. Меньше, чем детей и старух, конечно. С войны вернулись не все. Но кто вернулся – их чтили. Девять лет прошло всего, мы были ещё полны сил, отчаянно хотели жить, растить детей и больше никогда не допустить, чтобы на нашу планету напали. Война быстро вымывает из головы лишнее, знаете ли. Оставляет только самое важное.
Дебора Брук была старше меня на десяток лет, но это было неважно. Мы все равны, а у меня ещё и должность выше. К тому же ее департамент явно накосячил, а ещё я вся в грязи, что не добавляет мне настроения. И поэтому я могу позволить себе орать.
– Какого подземного демона на улице Гранта нет водостоков? – рычу я на совершенно спокойную женщину в строгом розовом костюме и белоснежном шейном платке.
– Я проверю, – отвечает она, с интересом меня разглядывая. – Кофе, влажные салфетки, виски, топор?
– Да уж проверь! – не ведусь я на провокацию. – И ещё: почему ты мне не доложила, что у тебя работает мужик?
– Бернард? А разве должна? Он такой же гражданин Варриана как ты и я. В инструкциях не написано, что работать в дорожном департаменте могут только женщины.
– Дебора, ты инструкциями не прикрывайся. Это здравый смысл. У нас не так много мужиков, чтобы их на дороги отправлять.
– А куда ещё? Он сильный. И грязи не боится. Пусть убирает… все, что после аварии осталось.
– Деби, там собралась толпа поглазеть. Он что, будет у нас местной достопримечательностью?
– Почему нет? Свободный мужчина – это тебе не домашний раб. Это, знаешь ли, диковинка. Ну и пусть посмотрят, что такие бывают. И вовсе это не страшно.
Я замолчала, вспоминая, как рьяно поддерживала меня Дебора на последнем совещании у домины. Я тогда говорила, что рабов стоит интегрировать в общество, расширять их сферы деятельности. Они ведь все что-то умеют, кем-то работали в прошлой жизни. Но мне возражали, что ни за что мужики не интегрируются, скорее уж, будут искать возможности сбежать. И ткнули в меня пресловутым капитаном Севером, который едва не сошёл с ума в моем же доме.
В принципе, я понимаю, зачем Дебора приволокла этого свободного. Он – протест. Он – транспарант нового мироустройства. Но почему мне не сообщила?
– Откуда ты его вообще взяла?
– Сам пришёл. Приехал из Кронота. Искал работу.
– Давно?
– Три недели как.
Я снова начала злиться. Нужно было сообщить, поставить в известность. Какую игру ведёт Дебора? А может…
– Он твой любовник? – прямо спрашиваю я.
– Рехнулась? Он на десять лет меня младше!
– Когда тебя это останавливало?
– Душенька, ты свободного гражданина с рабами не путай. Это рабу можно приказать… да ты и сама знаешь, что я тебе говорю!
Вот за что я все же люблю мужиков и терпеть не могу женщин, так это за искусство полутонов и намеков. Дебора била в больное место, но делала это нежно и с улыбкой, даже вроде как сочувствуя. Мужик не будет заморачиваться, просто вдарит со всей дури молотком. А женщина укусит исподтишка, да ещё с ядом.
Мда, я думала, сегодняшний день хуже уже не будет. Но – сюрприз, Алекс. Получите ещё привычную боль, которая как-то позабылась в последние дни.
Ты не женщина. И не мужчина, уж это точно. И даже не андроид, раз тебе больно. Ты оно.
Бесплодное, некрасивое, с титановыми костями в руках и пластиной в черепе. И ни один мужчина по доброй воле на тебя не взглянет. Можно купить раба. Молодого, красивого и сильного. Как это делали многие из тех, что вышли вместе со мной из госпиталя. В конце концов, наши матери и бабушки так и делали.
Но видеть каждый раз отвращение и страх в глазах любовника? К демонам! Лучше одной.
– Кстати, ты бы хоть глаз себе нормальный сделала, – равнодушно заметила Дебора.
– На Варриане нет таких технологий. Пока.
– Возьми билет до Н’илуны. Там все можно сделать за деньги.
– Я столько не зарабатываю.
– Мне-то не рассказывай. Ты просто жмот. Скряга. И трусиха.
Насчёт первых двух пунктов я не уверена, но последнее – правда. После госпиталя и всех тех операций, которые я перенесла, врачи вызывают у меня настоящий страх. Отчаянно боюсь белых халатов и боли. А вот космических перелётов не боюсь, хотя и горела, и в лобовом столкновении побывала.
– Завтра чтобы на Гранта была комиссия, – строго сказала я, игнорируя предыдущую беседу. – Возьму под контроль. И в следующий дождь я за тобой приеду, вместе поедем по городу. Проверим, что с ливневками.
– Ох уж эти страторы маленьких городков, – закатила глаза Дебора. – Комплекс бога, не иначе.
– Ох уж эти дорожники, – не осталась в долгу я. – Сразу две проблемы в одном: дураки и дороги. Кстати, у тебя нет девочки умненькой на примете? У меня секретарша давно мечтала о дочке. И вот, получилось. Переведу ее на удаленку, сидеть в офисе с восьми утра до девяти вечера ей точно сейчас не стоит. А я без неё как без рук.
– Я подумаю.
Вышла из кабинета Деборы, тоскливо поглядев в окно. Небо. Синее. Солнце опять же. Как же хочется просто посидеть в саду! А может даже на море сгонять на пару дней, сейчас самый сезон. Но некогда совершенно. Раньше хоть на неделю можно было слинять, Ровенна прекрасно справлялась с текучкой. А теперь все, забыть можно.
В коридоре столкнулась с тем самым свободным Бернардом. Теперь он хотя бы был одет в рубашку и ботинки. Выглядел даже прилично. В отличие от меня. Я-то по-прежнему грязная, как поросёнок.
– Что, неудачный день? – спросил он сочувственно. – Хочешь, кофе угощу? Полегчает.
Я гневно посмотрела на него: ну и наглец! Даже если на мне не написано, что я стратор, вот так приставать к женщине – совершенно недопустимо! Раба уже хорошо так приложило болевым импульсом. А этот стоит, улыбается.
А ещё у него веснушки на носу и щеках.
– Ну так что насчёт кофе, женщина-ураган?
– Да пошёл ты, – злобно бросила я и позорно сбежала. И стыдно было – женщине я б никогда так не сказала. И трясло от ярости – да за кого он меня принял? И очень странно: он что, слепой?
Лицо мне в госпитале сделали прекрасно, тело вполне прилично, а вот часть головы и руку… слишком уж дорого бы обошлось мое лечение государству. За лица домина платила всем. Женщина, она все понимала. А остальное как получится.
Ну так сегодня на мне блузка на бретелях (пиджак так и валяется в машине) и этот… хам не мог не заметить шрамы. Их даже татуировками не перекрыть, впрочем, я сделала только тату на черепе – от отчаяния. И боль пережила лишь потому, что стыдно было орать и плакать после того, как сама же и заплатила. А на руку у меня уже не хватило мужества.
Зачем он вообще обратил внимание на такого крокодила как я?
На поездку за город не осталось ни сил, ни времени. А завтра ещё суд. Раз уж я стратор – верховный судья Тэмпла, раз в неделю мне приходится разбирать дела, за которые районные судьи не берутся. Или те, где гражданки подают аппеляцию. К счастью, такое бывает редко. Тэмпл – спокойный город. Но три-четыре раза в месяц находится бабулька, которой кажется, что ее обманывают. Или две соседки, не поделившие кота (честно, и такое было!). Или что-то с наследством. А однажды мне нужно было разбирать иск от собственной матери – она хотела вернуть недавно купленного раба обратно продавцу. Полагаю, сьенна Леона даже не подавала документы в районный суд, сразу обратившись ко мне. Ох, сколько было криков, когда я, сославшись на законы, отправила ее иск к стратору Веньер, моей коллеге из соведнего городка! Кстати, суд матушка выиграла.
Дела с рабами я не люблю больше всего, если честно. Не все согласны с новыми законами. Пожилые сьенны и вовсе считают рабство идеальным укладом жизни. Некоторые из них воевали, с ними даже спорить невозможно, начинается это вот все «Десятилетняя война, попрание устоев, все мужчины – маньяки и убийцы». Хорошо, что у меня есть список всех медицинских диагнозов. С контуженными нужно быть очень осторожной. Они – мой электорат, между прочим. Мое боевое прошлое и шрамы – самая лучшая рекомендация.
Надеюсь, через пару десятков лет мой мозг не начнёт отказывать… как у некоторых горожанок.