Тушемля. Дети Велеса

Глава 8 Утро

Глава 8

Солнце еще не взошло, лишь слегка окрасило небо первыми робкими лучами, когда Осьмуша, сладко потягиваясь, выбралась из горячих объятий спавшего рядом мужа. Он всхрапнул и перевернулся на бок, натягивая на плечи льняное покрывало, найденное в сундуке старого волхва. В ее глазах мелькнула нежность. Она протянула руку, ласково отводя в сторону упавшие на его лоб темные прядки длинных волос. Обычно Зорян собирал их в хвост на затылке, стягивая плетенной кожаной лентой.

–Петухи пропели?

Услышав его сонный голос, девушка улыбнулась и села на лавке поудобнее, потягивая к себе колени. Ее волосы рассыпались по обнаженным плечам, скрывая ее смущение и розовеющие щеки.

–Да. Вставать пора. Забот много.

Один мужской глаз слегка приоткрылся.

–А ты уже бежать удумала? Неужто не угодил? – шутливо поинтересовался он. Осьмуша почувствовала, как ее щеки вспыхнули пуще прежнего.

–Угодил, угодил, – пробормотала она, натягивая на себя свободный край покрывала, – так только уже утро. Ярило-солнышко колесницу свою запряг, и нам пора. Нечего без дела нежится.

Зевнув, мужчина перевернулся на спину, потягиваясь и раскидывая руки в сторону.

–Так то ж Ярило, – спокойно произнес он, глядя на нее, – он всегда в трудах да заботах. А нам отдыхать тоже надо. Нет у нас той силы и выносливости.

–Хватит тебе и того и другого! – хлопнула его по плечу Осьмуша. -Вставать пора. Отец в Прудках еще дня два пробудет. А нам матушке показаться надо. Да пред людьми вдвоём выйти.

Приподнявшись на локте Зорян, ухватил ее за локоть и потянул к себе. Вскрикнув, она уперлась ладошками в его грудь с деланным возмущением заглядывая в его глаза и видя в них свое отражение.

–Сегодня же и выйдем. Никому не позволю о тебе плохо думать. Да и в путь надо собраться.

–В Лучеса? – вскинула она брови.

–Ведунья старая проговорилась? – добродушно усмехнулся Зорян. Осьмуша робко кивнула, глядя куда-то поверх его плеча, – значит не против со мной идти?

–Нет, – тихий шепот и она утыкается носом в изгиб его шеи, – только собраться дай.

–Да собирайся. Не тороплю. До Лучесов к вечеру завтра доберемся. Там молвят много люда разного соберется. С Акатово да Батеков придут. Даже говорят с селища Гнездовского будут.

–Гнездово? Это то, что на Славутиче? Там, где кривичи обосновались?

–Ну да. Вроде как им там места глянулись. Решили там осесть.

Осьмуша удобно устроилась на его плече, выводя пальчиком замысловатые рисунки на его груди.

–Я как-то слышала, как Годлав жене своей говорил, что ваш стрый *( дядя по отцу) туда ушел. Еще когда совсем молодым был. Но тогда там еще ничего не было. Леса да поля.

Зевнув, Зоярн поерзал, ложась удобнее и крепче прижимая к себе жену.

–Да. Ушел. Еще до моего рождения. Что-то с братом не поделил. Говорят, сильным ведающим был. К нему со всех окрестных селищ шли, коли что надо было, али хворь какая приключалась. Лес отлично знал. В травах да кореньях разбирался. Его, говорят даже животные слушали. Сам хозяин леса голову пред ним склонял.

–И больше не воротился?

Она приподняла голову, заметив, как слегка нахмурился Зорян.

–Нет. Вроде как отец ездил потом к нему. Мириться хотел. Да что-то не получилось. Он тогда с матушкой в путь отправился. Она уже меня под сердцем носила. Воротились, когда пару месяцев от рождения было.

Осьмуша вновь положила голову на его грудь, прислушиваясь к биению мужского сердца.

–Говорят кривичи с южных земель воротились. Теперча здесь жить будут.

–Будут.

–Но это же наша земля! – в ее голосе пробились нотки возмущения. Зорян вспомнил слова старого волхва.

–Не только наша. Но ихняя тоже. Их предки отсюда. Как и наши. Мы с ними братья. Одной крови. Они просто воротились к истокам.

– Но мы же никуда не уходили.

–Каждый свой путь выбирает. Рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше. Их деды решили искать лучшие места, когда Карачун на наших землях властвовать начал. Да и сама вспомни что старые говорят. Тяжело нам тогда пришлось. Много люда погибло. Выжило слишком мало.

Она вновь приподняла голову, уперевшись локтями в его грудь и положив подбородок на ладони.

–Так зачем воротились, коли нашли, где лучше?

Зорян ласково отвел ее волосы в сторону, нежно скользя взглядом по ее лицу.

–Не может быть лучше на чужбине. Нас эта землица породила. И нам с ней по жизни идти. Заботиться о ней. Прославлять. Да детям беречь, чтобы и им было где жить. А чужбина…она никогда родной не станет. Как бы хорошо там не было.

–Но ведь твой стрый не воротился…

–Так он и не далече ушел. Все одно родная сторона.

Зорян перевернулся, подминая ее под себя и вглядываясь в ее румяное лицо.

–К чему все эти разговоры? – подозрительно спросил он.

–Да все с головы не выходит, что тогда у Тушемли услыхала…

–Про то, что моей женой она стала? – приглушенным голосом спросил он. Осьмуша кивнула.

–И про то, что я женой Слаутича стану. Значит на чужбину уйти надо?

Его взгляд скользнул по ней, вглядываясь в каждую черточку.

–Уже не станешь, – сердито произнес он, – и думать о том забудь.

–Но, что если это боги нам говорили?

–Возможно. Но в гневе Перуна ты не так могла что-то понять. Нас же они благословили. И потом волхв говорил, что нам с этих мест тоже уйти придется.

–Куда? – ахнула девушка, широко распахивая глаза.

–Кто ж знает, – пожал он плечами, – сказал, Велес нам другую землю приготовил.

–Велес…А ведь мы на почитание хозяина леса идем. Он с Велесом повсюду ходит. Да и он сам зачастую бером * оборачиваться любит.

*( так славяне называли медведя. От слова «берлога». Собственно слово «медведь» – мед ведающий, прижилось несколько позднее и скорее использовалось для защиты настоящего имени тотемного животного)

Его взгляд стал задумчивым и тревожным. Рывком усевшись на лавке, свесив ноги на земляной пол, Зорян потянулся к порткам.

–Верно молвишь, жена. Пойду-ка на капище схожу. Костер разожгу, да богам поклонюсь.

–Потом в поле? – закутываясь в покрывало и глядя на его широкую спину поинтересовалась она. Зорян кивнул.

–Посевы обойти надо. После вчерашнего ливня могло много полечь.

–Я тогда в дорогу с собой что-то из посуды возьму. Вдруг продать получится.

Он встал, натягивая через голову холщовую рубаху и завязывая поверх нее плетеный из разноцветной тесьмы пояс.

–Возьми. Лепишь ты знатно. Твоя посуда всегда на расхват.

По губам Осьмуши пробежала улыбка. Ей была приятна его похвала. Зорян склонился к ней, уперевшись руками в лавку по обеим сторонам ее тела. Их глаза оказались на одном уровне.

–Не тяни долго. Когда Ярило над деревьями подымится выйти нам надобно.

Она кивнула, и тут же губы мужа прижались к ее. Легкое, мимолетное прикосновение, заставившее ее кровь вскипеть. А Зорян уже выпрямился и подхватив со стола вчерашнюю амарантовую лепешку шагнул к двери.

Стоило ему скрыться, как Осьмуша откинула покрывало в сторону и что-то мурлыча себе под нос подбежала к кадке с водой. Наскоро умывшись, натянула нижнюю рубаху с вышивкой по подолу и горлу. Завязывая тесьму на горловине невольно вспомнила вечер, то как ласково и нежно скользили по ее коже руки мужа, распуская завязки на ее одежде. Закусив губу, она потянулась к легкому льняному платью. В нем и в жару в прохладу комфортно. Закрепив пояс, просунула руки в навершник и заплела косу. И только потянувшись к лентам замерла.

–Ох, дурная ты, осьмушка, – ударив себя ладонью по лбу отчитала саму себя, – ну кто же так делает?

Она быстро расплела косу, и разделив волосы надвое заплела уже две косы. Она ведь теперь замужняя. Ей теперь две косы носить надобно. Оглядевшись, она с сожалением поняла, что прикрыть голову и нечем. Впрочем …схватив рубаху Зоряна соорудила из нее на голове нечто вроде косынки. Вот так. Теперь можно и во двор выйти. И людям показаться.

Глава 9 Избранник богов

Глава 9 Избранник богов

С ветки сорвалась ворона, осыпав на землю труху и засохшие листья.

–Ох, не спокойно на душе у меня, Осьмуша. Коли его Сварог выбрал, ему за ним идти надобно. А ты куда лезешь? Осталась бы дома. А то накличете беды на свои головы бедовые.

–Матушка, ну что ты, право? – Осьмуша потянувшись обняла мать за плечи, прижавшись к ней всем телом, – какие беды? Я же за любым иду. Не даст он меня в обиду. Да и вдвоем-то легче, глядишь будет в пути. Да и Лучеса всего-то в паре-тройке дней пути. Что с нами может приключится?

–Ох, не знаю…не знаю, – причитала женщина, похлопывая дочь по руке и глядя перед собой полупустым застывшим взглядом, – только вот сердце материнское неспокойно. Останься дома, – она развернулась к дочери, умоляюще глядя в ее лицо, и хватая за руки, – вернётся твой Зорян, а ты пока под нашим присмотром побудешь.

–Не могу, матушка. Да и бабушка Агидель о том же молвит. Что с мужем мне идти надобно…

–Вот-вот…– закивала головой женщина, – бабушка эта твоя. Где она? Что-то кроме вас ее и не видел никто.

–Матушка, так может она в лес пошла. Все ж чуждо ей тут все. К вечеру воротиться.

–Не правильно это, Осьмуша. Ей бы сначала с Годлавом потолковать. Да предкам поклониться. С нами на вечевом месте встретиться, коль в наше селище зашла. Сама знаешь, так дОлжно быть. Уважать других надо. А она ни с кем не видится. Странно это, Осьмуша.

–Матушкаааа…– протянула девушка, закатывая глаза, – ты ищешь зло там, где его нет. Агидель уже стара. Ей может уединения и тишины хочется. А предкам да богам и в лесу поклониться можно. Волхв то наш старый тоже вон все в лес жить уходил. В Тушемле нашей редко появлялся.

–Так то волхв, – вздохнула мать, – они по своим законам живут. Да и наш он уже стал. За столько лет. А пришлым не гоже так себя вести.

–Матушка, так может и бабушка эта ведающая. Вот и ведет себя так. Она же первым делом к Зоряну пошла. Значит ее боги к нему вели, а не к Годлаву.

–Ах ты…дурная! – мать ласково толкнула ее ладонью в висок, вызвав улыбку на губах девушки, – не против я твоего Зоряна. И отец тоже согласие дал. Да только…когда это было, Зорян твой простым пахарем был. А сейчас вон…избранник богов.

–Но ведь это и неплохо, да? – немного заискивающе взглянула Осьмуша на мать.

–Кто знает… У ведающих говорят путь сложный…может и не стоит с ним судьбинушку делить?

–Поздно, матушка. Не отступлюсь от своего. За ним по любым тропинкам и чащобам пойду. С любым зверьем лесным встречусь. Но не отпущу его от себя. Мой он. Понимаешь? Мой.

Взгляд матери понимающе и нежно скользнул по лицу дочери. Порывисто обняв ее, прижала к себе.

–Понимаю…ты только лунницу с собой взять не забудь…ту, что бабка тебе оставила.

–Не забуду. Она со мной всегда, – рука девушки прижалась к груди, где поблескивал в лучах солнца небольшой амулет. Трехрогая лунница, символично показывающая единство трех миров – Прави, Нави и Яви, а так же указывающая на взаимосвязь между прошлым, настоящим и будущим. Это талисман всегда дарили девочкам на их первый день рождения. Он нес своей обладательнице мудрость и женственность, позволял привлечь в жизнь любовь и гармонию.

Пальцы Осьмуши сжались на амулете. Сама богиня Макошь покровительствует Луннице. Богиня, плетущая нити их судеб.

Осьмуша улыбнулась матери. Это талисман достался ей от бабушки, матери отца, которая у них знахаркой сильной была. Любую хворь вылечить могла. Осьмуша невольно вспомнила утренний разговор с мужем.

–Матушка, а ты стрыя Зоряна помнишь?

–Плохо, – брови женщины слегка сдвинулись, а взгляд стал задумчивый, – помню, что он у бабки твоей многому научился. Но она всегда говорила, что он сильнее ее. Ему сам Велес покровительствует, что в нем дух хозяина леса живет.

–Дух бера? – веселье исчезло с ее лица. Не слишком ли много совпадений?

–Тебе то это зачем? – не скрывая удивления спросила мать.

–Да так…Просто получается, что мы с Зоряном еще до рождения связаны были…его стрый…моя бабка…– Осьмуша задумчиво посмотрела на камешки под ногами. Подцепила один пальцем ноги, – матушка, а волхв наш, когда к нам пришел?

–Когда? – женщина вновь нахмурилась, вспоминая давние события, – да Зоряну твоему тогда пятая весна шла. Матушка их уже давно к предкам отошла. А отец еще год прожил, после того. Как раз тогда он и объявился. Вот после этого волхв то наш за Зоряном и стал приглядывать. Говорил, что в нем сила есть.

–Да, знаю, – задумчиво проговорила Осьмуша и тут же спохватилась, – ох и заболталась я с тобой. Мне-то собраться еще надо. Ярило-то вон уже над макушками деревьев. А нам еще на капище надо.

–Так уже потянулись туда все, – взгляд матери скользнул к невысокому частоколу, за которым то и дело проходили жители селища, направляясь в сторону капища под сенью берез, – еще бы новости. Новый ведающий у нас. Да еще и жену себе взял, – мать тихонько хихикнула, – ох и разочаруются некоторые девицы.

Вскочив Осьмуша, посмотрела на мать с высоты своего роста.

–Вот и пускай по вечерам локти кусают. Знали, что мы с Зоряном гуляем. Нечего теперь на него заглядываться.

–Так теплилась то надежда, что не станет он божьим избранником. Другого нам пошлют. Вот и надеялись девицы.

–А тепереча пусть надежды свои подальше спрячут. Других вон парней полно. Не у нас, так в Прудках можно посмотреть. Али в тех же Лучесах. Да заезжие тоже бывают.

Мать покачала головой, с любовью глядя на свою младшую дочь. Восьмым ребенком она у нее родилась. После трех братьев и четырех старших сестриц. Вот и назвали Осьмушей. Волхв тогда только усмехнулся, когда они к нему пришли. Подросла девочка. А имя не поменяла. Хотя многие, как в девичество вступали брали себе новое имя. А она уже тогда с Зоряном по лесам бегала. Да в поле ему еду носила. На вопрос родителей о смене имени твердо заявила, что другое брать не будет, потому что Зоряну это нравится. Так и осталась Осьмушей. Шумной, шустрой девчушкой, чуть ли не с первых шагов влюбившейся в своего старшего товарища. Мать вздохнула, глядя на идущую чуть впереди дочь. Может и правда их судьбы с Зоярном еще до их рождения были связаны? Позаботилась о младшей ее бабка. Как и обещала, умирая, да лунницу своей любимице передавая.

Обойдя небольшие жилища с двускатными крышами и выйдя на центральную улочку, они слились с толпой, идущей к капищу-святилищу, расположенному здесь, в Тушемле.

Святилище представляло собой ровную круглую площадку, с выкопанной по ее периметру канавкой. В этой канавке стояли вкопанные вертикально в землю, плотно примыкающие друг к другу деревянные плахи- расколотые пополам бревна. В центре святилища была вырыта глубокая яма, обложенная небольшими камнями, принесенными с речки. В яме был закреплен массивный дубовый столб. На столбе сегодня красовался череп медведя. Праздник хозяина леса приближался. И поклониться ему надо было непременно. Особенно тем, кто постоянно на охоту или рыбалку ходил. Ну и конечно перед тем, как бортничать в лесу, надо было задобрить бера, дабы не отобрал золотистый дар леса.

Осьмуша протиснулась через толпу, стоявшую полукругом между центральным столбом и плахами. Несколько женщин принесли мед в небольших глиняных горшочках, среди которых Осьмуша признала те, которые сама делала. Слегка улыбнувшись, она обернулась, ловя взгляд мужа, стоявшего рядом с Годлавом у идола медведя в каменном кругу, куда простым смертным заходить запрещалось.

–Братья и сестры! – звучно прозвучал голос старейшины над святилищем, – отцы и матери! Свершилось то, чего мы так долго ждали. У нас теперь новый ведающий, избранный самим Сварогом на служение богам и людям. Предсказание старого волхва сбылось. Мой брат отныне посланник Сварога и наш защитник пред богами.

По толпе пронесся одобрительный гул. До Осьмушки донеслись смешки и хихиканье. Она обернулась, глядя на девиц, застывших чуть поодаль и с восхищением взирающих на ее Зоряна.

–Он же пока женой Осьмушку не назвал, – донесся до нее сквозь гул толпы голос одной из девиц, – может нам повезет и он на нас обратит внимание?

–Да брось ты, Зимавушка, – ответила вторая, – они с Осьмушкой с младенчества не разлей вода. Вот увидишь, не сегодня – завтра Любомир назначен будет.

–Ну до Любомира времени много. Кто знает, может я ему больше глянусь. Чай он теперича вон как высоко. Даже Годлав его слушаться будет. Младшего брата!

–Ой и дурная ты. Помяни мое слово. Осьмуша его женой станет.

–Тихо, Зорян что-то молвит…

Девицы притихли, вслушиваясь в слова нового волхва. Осьмуша вновь обернулась к нему. Стоя в толпе, она любовалась мужем. Ее взгляд скользил по его сильному, закаленному тяжелой работой телу. Вслушиваясь в его твердый с бархатными вкраплениями голос, она понимала. Что каждое произнесенное им слово, каждая клятва, озвученная перед сородичами будет им исполнена.

–А теперь, кога все решилось, – Годлав с легко полуулыбкой обернулся к толпе, когда Зорян замолчал, – прошу принести дары и можно расходится…

–Погоди, брат, – остановил его Зорян и вновь нашел взглядом ее в толпе, – у меня еще одно сказать надо…

Осьмуша видела, как напрягся Годлав, проследив за взглядом брата, а потом принялся что-то ему негромко говорить. Зорян опустил на его плечо руку, заставив замолчать. Отставив посох волхва в сторону, он вышел из священного круга и направился к ней. Толпа перед ним разделилась и теперь никто не стоял на пути между ними. Подойдя к ней, Зорян взял ее руку, крепко сжав пальцы и развернувшись направился к обратно. Толпа притихла. Осьмуша бросила взгляд на стиснувшего зубы и бросающего на нее гневные взгляды Годлава, стоило ей ступить в святая святых. Обхватив ее за плечи, Зорян обернулся к соплеменникам.

–По нашим обычаям, волхв может выбрать себе спутницу жизни и жену. Испросив благословение богов, своей женой отныне величаю Осьмушу.

В повисшей вокруг тишине, было слышно, как шелестит изящная листва березок над святилищем.

–А что, кто-то удивлен? – раздался мужской голос из толпы. – Они же глаз друг с друга не сводят. Да и судя по тому, что Осьмушка наша в платке, вопрос уже решенный. Поздравляю, Зорян!

По толпе понесся смех и послышались поздравления. Осьмуша тихонько выдохнула, чувствуя приятную тяжесть его руки на своих плечах.

–Главное, чтобы на мир одинаково смотрели, – бросил в их сторону взгляд Годлав, – обратного пути у вас нет. Живите в мире и ладу.

–Спасибо, брат, – Зорян, прижал руки к груди и склонился в одновременном с ней поклоне. Потом они повернулись к толпе и так же поклонились жителям Тушемли. Это последний раз, когда Зорян им кланяется, как их сородич. И единственный, когда пред ними склоняет голову избранник богов.

Глава 10 Инициация

Глава 10 Инициация

Скинув с плеч котомку, Осьмуша приподняла подол сарафана и медленно зашла в речку. Здесь она совсем мелкая была, чуть выше щиколоток. Но все равно прохладная. Девушка блаженно прикрыла глаза, наслаждаясь прохладной лаской Тушемли.

После собрания в святилище они с Зоряном отправились в путь. Да только вот погода, судя по всему, не особо им благоволила. По небу бежали темные тучи, ветер усиливался, а в воздухе пахло грозой.

За спиной послышались шлепки. Обернувшись, Осьмуша смотрела, как Зорян идет к ней по руслу реки, разбрызгивая в стороны, искрящуюся в пробивающихся сквозь заросли лучах солнца, воду.

–Нам до Сожа добраться надо, – остановившись рядом проговорил он, бросая хмурые взгляды в прогалки между ветвями на стремительно темнеющее небо, – там в жилище волхва непогоду переждать можно.

Она кивнула, полностью согласная с ним. Выбравшись на берег, отжала воду с подола и подхватив котомку пошла вслед за мужем по едва приметной извилистой тропинке, ведущий на невысокий, но обрывистый берег Сожа. В этих местах, где он сливался с Тушемлей, места были холмистые да овражистые. И глины много было, которую она часто ходила собирать для своей дальнейшей работы.

Располосовавшая темное небо молния и раздавшейся буквально следом рокот гнева Перуна, заставил их напряженно переглянуться и поторопиться. Последовавшие следом многочисленные удары молний и раскаты грома, вынуждали их двигаться все быстрее. А обрушившиеся на них потоки летнего ливня, практически полностью лишили возможности видеть тропинку.

–Сюда, – донесся до нее окрик Зоряна сквозь шум ливня, вой ветра и следовавшие буквально друг за другом раскаты грома. Моргая намокшими ресницами и утирая с лица воду, Осьмуша попыталась в темноте стихии разглядеть силуэт мужа. Где-то рядом слышалось, как ревет Сож, в который с огромной скоростью врезаются небесные потоки. Она, оскальзываясь на мокрой траве и размокшей глине шагнула вперед, туда, где, как ей показалось мелькнула тень, поманившая ее рукой.