Странствующие по звездам. Книга 3: Восстановленное равновесие

Остановленное Время. Альтернативная вселенная

…Антону снилась Вента. Она стояла на берегу чудесного лесного озера, одетая в старинный русский сарафан, и махала ему голубеньким платочком, зажатым в руке…

По щеке быстро проползло какое-то насекомое. Антон от всей души хлопнул себя ладонью по лицу и от неожиданной боли проснулся.

Он лежал на склоне холма, в высокой зеленой траве, от которой шел знакомый с детства тягучий, дурманящий запах полевых цветов.

На ярко-синем небе висели одинокие прозрачные облака, солнце стояло почти в зените, припекая своими лучами голову Антона.

Внизу, почти у самых его ног, текла небольшая речка, сонно неся свои зеленые воды куда-то вдаль, за горизонт.

Громко трещали сверчки, жужжали снующие по своим делам пчелы, здоровенный шмель, гудя как небольшой бомбардировщик, с любопытством облетел Антона.

Он привстал и посмотрел назад. На вершине холма начинался лес.

Какое-то щемящее чувство сжало сердце…

Лес был березовый.

– « Я что, дома?» – подумал он, вставая на ноги. – « Куда это занес меня этот чертов Останавливающий Время? Он что, ошибся адресом?»

Но ответить ему было совершенно некому. Он опять оглянулся на реку. Мимо него по невысокому берегу, вдоль речки, извивалась узенькая, чуть заметная тропинка.

Пожав плечами, Антон двинулся вниз по течению ленивой реки.

Прошагав так с километр, за одним из многочисленных изгибов реки он увидел небольшой самодельный причальчик, сколоченный из кривых бревен. На таких в русских деревнях бабы стирали белье.

От причальчика вверх поднималась тропинка, а наверху, на небольшой поляне, со всех сторон окруженной стройными березками, стояла срубленная из кругляков изба-пятистенок. Рядом с избой стоял кривобокий сарайчик, за ним тянулся к лесу длинный огород, в конце которого желтели высокие подсолнухи.

Антон крякнул от неожиданности. Присев на потемневший настил причала, и свесив ноги, он достал из кармана неизвестно когда туда положенные сигареты со спичками и закурил.

Отсюда было хорошо видно, что дверь избы полуоткрыта, но вокруг не было ни души. Вдруг послышался нежный перезвон, и из-за избы медленно выдвинулась пятнистая коровенка, привязанная к вбитому в землю колышку.

Коровенка щипала траву, обмахиваясь от надоедливых мух хвостом. На ее широкой шее, повязанной кокетливым красным шнурком, висел колокольчик.

Эта идиллическая картина сразила Антона окончательно. Отбросив в сторону окурок, он встал и решительным шагом зашагал наверх к избе:

– Черт знает что такое! А где же обещанные тогоны? Я же явно на Земле, где-нибудь в Смоленской области!

Он поднялся по тропинке на холм, прошел через раскрытую настежь калитку, устроенную в невысоком плетне и остановился перед резным, давно не крашенным, крыльцом.

– Эй, хозяева! Есть кто-нибудь дома? Принимайте гостя!

Из дырявой будки, прижавшейся сбоку к избе, звеня цепью, выбрался лохматый добродушный пес, вяло пролаял несколько раз и, завиляв хвостом, выжидающе уставился на Антона.

Антон смело шагнул к псу и почесал его за ухом. Пес от счастья запрыгал на короткой цепи, стараясь облизнуть Антону лицо.

– Ну что, Шарик, где твои хозяева?

Но пес не отвечал, а только радостно скулил, пытаясь оторвать надоевшую ему цепь.

Антон постоял некоторое время в раздумье и обошел избу кругом.

Ни на огороде, ни в низеньком сарайчике никого не было, только мерно жующая корова посмотрела на него равнодушным взглядом и шумно вздохнула.

Антон вернулся к крыльцу, и, помедлив, решительно шагнул в сени, стукнувшись в темноте о какие-то мешки, развешанные вдоль стены.

В избе оказалось две комнаты, разделенные огромной русской печкой, сделанной как надо, с полатями. Одна комната была кухней и одновременно гостиной, другая использовалась как спальня.

В спальне, небольшой прямоугольной комнате, стояли две деревянные кровати, застланные стеганными ватными одеялами, со множеством подушек в изголовье, положенных одна на другую. Два окна выходили в лес позади избы, в простенке между ними висели большие старинные часы с кукушкой и мерно тикали, размахивая маятником. Больше в спальне ничего не было, не считая небольшого серванта под часами, тоже деревянного, да разноцветных половичков на полу. Антон хотел уже было пройти на кухню, как вдруг в глубине серванта, за стеклянными дверцами, что-то привлекло его внимание.

Он подошел, открыл одну дверцу и увидел на полке темный, матово поблескивающий шар. Шар как две капли воды походил на те, что были у Одина и у Матери-Прорицательницы.

– Старый знакомый! Интересно! – Антон протянул руку, чтобы достать шар, но передумал и тихонько прикрыл скрипнувшую дверцу.

На кухне было веселее: стоял аппетитный запах свежевыпеченного хлеба и каких-то неизвестных пряностей. На печи стояли несколько чугунков, прикрытых крышками, всевозможные ухваты и прочие старинные приспособления, о которых Антон знал только понаслышке. На полатях лежал толстый матрас со смятой подушкой, застеленный старым козлиным тулупом с облезлым воротником. На тулупе, свернувшись калачом, дремал здоровенный рыжий котище. Видно было, что хозяева предпочитают спать здесь, а не на кроватях в спальне.

Напротив печи, у окна, выходившего на реку, стоял длинный стол, сделанный из грубо обструганных досок, за ним стояла длинная лавка из таких же досок. Дополняли обстановку пузатый, неуклюжий буфет, заставленный разнообразной утварью, большей частью кустарного производства, да два массивных табурета.

Стол был чисто вытерт, стоял на нем кувшин с молоком, жестяная помятая кружка и круглый высокий хлеб на глиняном блюде, накрытый кокетливым полотенцем, вышитым красными петухами.

Антон потрогал печь. Она была еще теплая. Он заглянул в самый большой горшок. В лицо ударил такой ароматный запах, что у него потекли слюнки. Горшок был полон чем-то, сильно похожим на грибной суп. Только тут он понял, как сильно проголодался:

– Ну раз хозяев нет, придется похозяйничать самому! – решил он.

Налив до краев еще горячий суп в глубокую глиняную миску, он поставил ее на стол, достал из буфета нож и деревянную ложку, отрезал от каравая солидную горбушку и с аппетитом стал есть.

Доев суп до дна на одном дыхании, он перевел дух и, отодвинув от себя миску, налил в кружку молоко до краев.

– Изумительный суп! Интересно, что это такое-этакое они в него добавили? Что-то непередаваемо вкусное! – подумал он вслух, откинувшись на спинку лавки. Рыжий котище поднял голову и внимательно на него посмотрел.

Выпив душистое, пахнущее скошенной травой молоко, Антон зевнул и задумался.

– Суп-супом, ну а что же дальше? Я тут сижу, хлебаю молочко, а там, на Канопусе, мои друзья в опасности! Самое главное, что никто из них не знает, куда же я делся, даже джинн! Решат еще, что я в самый важный момент струсил!

Он сложил руки перед собой на столе и опустил на них подбородок.

– Но куда же все-таки закинул меня этот железный дровосек со своим дурацким хронококоном? Какие тут, к черту, тогоны! Ими здесь и не пахнет, и, самое главное, как мне попасть отсюда назад в замок?

Ответов на вопросы не было…

Антон вспомнил про медальон, достал его из-под ворота рубашки, сжал рукой и сосредоточился, представляя себе замок, Венту, Зильбуса и даже широкое лицо джинна.

Но ничего не происходило, медальон все так же был холоден и никак не реагировал на его усилия. Оставив бесполезный медальон в покое, Антон, зевнув пару раз и почувствовав, как от приятной сытости у него слипаются глаза, плюнул на все мучающие его проблемы, встал с лавки, подошел к печи, подвинул к стене жирного кота и, сняв ботинки, залез на полати.

Поерзав и устроившись поуютнее, он укрылся тулупчиком и через минуту сладко спал, положив обе ладони себе под щеку…

Остановленное Время. Балин

…Антон стоял на крепостной стене, опершись рукой о шершавый камень, и смотрел вниз, сжимая в руке длинный прямой меч, покрытый кровью по рукоятку. Вокруг стоял яростный шум битвы.

Рядом, между соседними зубцами стены, стоял барон Эдуардо, в измятых доспехах, без шлема, и яростно колол кого-то, скрытого зубцами стены, длинной алебардой.

Позади горел замок Рюгге, из окон всех трех главных башен вырывалось пламя и клубы густого, черного дыма, как будто горели резиновые покрышки…

У стены, в луже крови, на грязных каменных плитах, утыканный стрелами, лежал молодой граф Канеш, беспомощно раскинув руки…

– Если они подкатят башню к стене, нам конец! – завопил, обращаясь к Антону, барон Эдуардо, ловко увернувшись от короткой арбалетной стрелы.

Антон, облаченный почему-то в тесные неудобные доспехи, поднял мешавшее ему забрало шлема и выглянул из-за каменного зубца вниз.

Все пространство перед стенами замка было черно от осажда- ющих. Приставив длинные штурмовые лестницы, тучи черных воинов лезли на стены, снизу их подпирали все новые и новые полчища врагов. Немногочисленные защитники крепости кидали со стен камни вниз, на штурмующих, лили кипящую смолу.

Кое-где черные воины прорвались на стену, и там шла жестокая рубка, было трудно рассмотреть, где свои, а где чужие…

На поле, позади наступающих полчищ, стояли метательные машины, похожие на средневековые требушеты. Они по очереди, высоко вверх, метали огненные шары, которые, перелетая через стены, падали на замок позади Антона и взрывались с оглушительным грохотом, разрушая и без того сильно пострадавшие здания…

Прямо перед Антоном, метрах в двадцати от стены замка, высилась большая осадная башня на огромных колесах, которую, прикрывшись щитами, неприятель упорно двигал к вперед.

Вдруг в проеме стены, откуда-то снизу, вынырнула уродливая морда голана и, уцепившись когтистыми лапами за край стены, попыталась влезть прямо на Антона. Отскочив назад от неожиданности, Антон завопил и изо всей силы рубанул мерзкую рожу мечом. Раздался хруст, меч развалил голову голана пополам, и тот, не успев даже крикнуть, камнем рухнул вниз…

Откуда-то снизу, со стороны замка, появился Бельгутэй в изрубленных, покрытых кровью, доспехах, с тремя своими соплеменниками. Они подкатили к зубцам небольшую мортиру, и, зарядив ее, стали ловко наводить на осадную башню.

До осадной башни осталось метров пятнадцать, когда на ее верхней площадке, защищенной от стрел невысокими щитами, появились люди.

Антон вдруг четко увидел, как два отвратительных скролла пинками вытолкали снизу на площадку двух человек…

Это были Вента и Зильбус, в грязных и изорванных одеждах, связанные одной веревкой, и с руками, скрученными за спиной…

– НЕ СТРЕЛЯЙ!!! – завопил Антон и, бросив в сторону меч, бросился к Бельгутэю…

Не слыша Антона, хан поднес к мортире горящий факел – фитиль чихнул и загорелся. Раздался грохот, мортира присела от натуги и выплюнула в облаке дыма ядро, которое стремительно понеслось к башне…

Антон вскрикнул от ужаса, вскочил и, крепко треснувшись головой о низкий деревянный потолок, проснулся.

Потирая ушибленную макушку, он смотрел с полатей вниз, силясь понять, где он находится…

В сенях раздался какой-то шум, звякнуло ведро, раздались уверенные шаги, дверь широко распахнулась, и на кухню шагнул невысокий мужичок, с трудом тащивший за собой большой мокрый мешок.

Дотащив мешок до стены, он поставил его там и сел на табурет, шумно дыша и вытирая мохнатой шапкой пот со лба.

Антон в изумлении вытаращился на него. После кошмара, приснившегося ему, он ожидал увидеть кого угодно, только не этого совершенно лубочного мужичка в рваном синем ватничке, грязных домотканых штанах и огромных неуклюжих яловых сапогах, по голенища прокрытых засохшей зеленой грязью.

У мужичка была лысая голова, по бокам которой остался венчик длинных, давно не стриженных седых волос, длинная же, окладистая белая борода с желтыми усами, нос картошкой и хитренькие синие глазки, весело смотрящие на Антона из-под густых бровей. На вид мужичку было далеко за шестьдесят, однако в его худощавом, ладном теле чувствовалась скрытая сила. Мужичок достал из надорванного кармана ватника кожаный кисет с табаком, осьмушку пожелтевшего газетного листа и, с ухмылкой разглядывая Антона, ловко стал сворачивать козью ножку.

– Я-то думал, чего это пыхи с утра расшумелись? А это оказывается к гостям! – мужичок зачем-то посмотрел в окно на реку и непонятно добавил. – Да и грибы вчера скрипели как оглашенные! Видно, время пришло принимать гостей.