Дорога к Алтаю

Глава 9

Основатель РВК Артём Геннадиевич Курёхин на фоне офисных сотрудников выделялся, как глыба среди пляжной гальки.

Крупный, высокий, лет тридцати пяти, он давил твёрдым тяжёлым взглядом и говорил низким раскатистым басом. Несмотря на внушительную фигуру и статус, Курёхин относился к сотрудникам с уважением вне зависимости от должности, и люди отвечали ему тем же. Когда в сопровождении личного охранника он проходил по этажу, люди невольно затихали, ловя каждую оброненную им фразу.

Истории таких людей всегда незаурядны. Случайно не основывают многомиллионные бизнесы, не становятся водочными магнатами, не скупают заводы и не строят национальные компании. За Курёхиным стояла своя история, и, как любой бизнесмен, вышедший живым из 90-х, он мог похвастаться договороспособностью, стратегическим видением и аномальным влиянием на окружающих его смертных.

Согласно корпоративной легенде, Курёхин заработал первый капитал в начале девяностых на импорте водки Absolut. К середине десятилетия, когда права на неё перешли к другому импортёру, его компания уже имела достаточно финансовых и дистрибуционных рычагов, чтобы договориться об эксклюзиве на Россию с Allied Domecq. Так в портфеле компании появились Ballantine’s, Sauza, Courvoisier и другие громкие марки, и на них было заработано достаточно, чтобы не не только перепродавать чужие бренды, но и начать разливать на собственном заводе свои.

Эх, если бы бизнес делался так просто, как я описал его выше в одном абзаце!

В начале двухтысячных конкуренция на алкогольном рынке была беспощадной. «Русский стандарт» давил рекламой в премиальных каналах, государственные заводы разливали известные с советских времён марки, региональные производители отрабатывали оставшиеся ниши ценой и связями. Лицензии, права на импорт, контроль заводов – борьба не прекращалась ни на день.

Москва была главным полем боя крупных бизнесменов, и Курёхин перемещался по линии фронта соответственно: в бронированном Lincoln Navigator размером с небольшой автобус, за которым следовал «Гелендваген» с охраной.

В качестве последнего эшелона обороны основатель РВК носил под пиджаком пистолет в коричневой кожаной кобуре – деталь, которая в затянувшихся переговорах могла оказаться на столе.

– Бок давит, – бросал он негромко, выкладывая оружие перед собой.

Разговор обрывался. На несколько долгих секунд задымлённый сигаретами воздух сгущался от скрытого напряжения. Кто-то отводил взгляд, небрежно поправляя галстук, кто-то изучал вид за окном. Близкие знакомые молча кивали, хорошо зная, что это не театр, а реальность, в которой живут люди уровня Курёхина.

Всё в этом мире имеет свою цену.

Как и у любого успешного предпринимателя, у Артёма Геннадиевича был свой ориентир в бизнесе: человек, с которым он открыто конкурировал и на которого втайне равнялся. Курёхинского альтер эго звали Рустам Тарико.

Это был легендарный основатель того самого «Русского стандарта», с чьим брендом мы пересекались ежедневно – в барах, ресторанах, на полках супермаркетов, в отчётах агентств о долях рынка. «Русский стандарт» был всюду.

Курёхин никогда не упоминал Тарико вслух. Но стоило кому-то в офисе бросить название его компании, как взгляд основателя РВК темнел.

История Тарико развивалась симметрично истории Курёхина: Рустам поднялся в начале девяностых на импорте «Мартини» – вермута, который продавался на каждом углу, в том числе в моём павильоне у «Октября». Но было очевидно одно различие: Рустам с самого начала зарабатывал больше.

Поэтому, когда в конце девяностых Тарико решил запустить собственную водку, он изначально задумывал бренд как национальный символ. От представителей конкурента, пересекаясь с ними в клубах, мы слышали, что «Русский стандарт» должен был не просто завоевать Россию – Рустам назначил его главной русской водкой во всём мире! За этим проектом стояли серьёзная команда и бюджеты, о которых в РВК могли только мечтать.

Впрочем, различия были не только в подходе. Бизнес – история в первую очередь про людей и характеры. Насколько разными были основатели, настолько отличными друг от друга вырастали и их детища.

Курёхин не выставлял себя напоказ. Он видел себя стратегом, смотрел на рынок из тени, озвучивал идеи, определяющие будущее компании, и реализовывал их через команду. На выходе, однако, появлялись продукты, рассчитанные на аудиторию среднего класса, за которую конкурировали десятки производителей.

Тарико разъезжал по Москве на первом в стране лимузине Maybach, вызывающе дорогом и излишне роскошном – демонстративном символе статуса и амбиций. Ездил без брони, без охраны. Он сам был брендом, и, надо полагать, взятая роль была осознанной частью его стратегии. Такими же получались и его продукты – дорогими, яркими, вызывающими восхищение потребителей и неприязнь конкурентов.

За месяц после встречи с Горобием мы с Любой, Малиновским и Курёхиным успели несколько раз съездить в Jet Star. Перемещались в «Линкольне» основателя, за нами – неизменный кортеж охраны.

Проблемы Горобия вскрылись быстро: денег на завершение строительства не хватало, сроки горели, кредиторы давили. Партнёрство с РВК решало несколько ключевых вопросов, в том числе с деньгами на открытие и перспективой привлечения капитала на новые проекты.

Вскоре стороны набросали два этапа сотрудничества.

Первый этап: РВК вкладывает пятьсот тысяч долларов и взамен получает четверть доли в проекте плюс эксклюзивные права на поставки алкоголя. Эта сумма позволяла Горобию достроить и запустить клуб, РВК – закрепить свою долю и права в проекте. Второй этап: если Jet Star достигает целевой выручки, РВК выкупает оставшуюся долю за дополнительные два миллиона долларов и получает полный контроль над клубом.

Когда сделка с Горобием приобрела ясные очертания, Артём Геннадиевич организовал встречу с топами РВК на своём отдельном этаже, называемом всеми «штабом», и кратко описал планы.

Руководители подразделений расселись по периметру круглого стола, заваленного бумагами от предыдущих встреч. Взглянув на основателя сквозь сигаретный дым, исходивший от половины участников совещания, финансовый директор открыл дискуссию:

– Не очень понятно, как выглядит возврат инвестиций. – Он перевел взгляд на меня, – Алексей поделился кэш-флоу их предыдущего клуба. Двух с половиной миллионов из аналогичного заведения не вытащить. Я бы подумал или о снижении размера наших вложений или, как вариант, о расширении партнёрства в рамках этой суммы на последующие проекты Горобия. – Финансовый директор играл положенную ему роль скептика в неоднозначных идеях руководства.

– На региональных оптовиков эта сделка не сильно повлияет, – включился Крагин, отвечающий за оптовые продажи, – для них Москва – отдельная вселенная со своими законами. Что тут происходит, им просто любопытно, не более. Возможно, топовая региональная HORECA зашевелится – могут спрашивать, не хотим ли мы и в них вложиться, но смысла большого для нашего бизнеса в этом не вижу. Эти деньги лучше в продвижение наших брендов с дистрибьюторами вложить.

Нужно отдать должное основателю: культура РВК позволяла руководителям открыто делиться собственным мнением, не ожидая негативных последствий для карьеры.

– Алексей, твоя команда принесла контакт, что сам думаешь о потенциальной сделке? – Курёхин обратился ко мне напрямую.

Собравшись с мыслями, я озвучил свой взгляд:

– Работа с Горобием – точно уникальная возможность. Промоутер клуба и его партнёры – проверенные ребята с репутацией, задают тон клубному бизнесу во всей Москве, и, похоже, только разгоняются. Но насколько именно выкуп клуба – правильный ход, честно говоря, не знаю. Если Горобий уйдёт из Jet Star после сделки, переключится на другой проект, за ним последует и часть тусовки. Это серьёзный риск. Но мы же, по идее, не стены покупаем, а целевую аудиторию?

Пришло время Малиновского.

– Алексей… Д-друзья… Такое дело, – в расслабленном тоне начал он. – Да, мы про аудиторию, всё верно. Вопрос: как к ней подходить, как с ней коммуницировать. «Д-дифференцируйся или умри» – читаю свежую книгу Траута. Суть: если мы всё и всегда будем делать как все, со временем склеим ласты. Просто потому, что потребителям не нужен ещё один «Русский стандарт» или «Столичная». Им нужно н-новое, совершенно иное, то, чего они не видели, и, возможно, не увидят. – Глеб оглядел присутствующих. – Приобретение клуба с полным эксклюзивом на весь ассортимент – это инновация. Такого ещё не было в России. Jet Star станет топовым заведением Москвы, и «Русскому стандарту» будет сложно объяснить партнёрам, почему это сделала РВК, а не они.

На этих словах Глеб посмотрел на Курёхина – в ожидании финального одобрения.

Безумная идея Малиновского на тему вхождения в клубный бизнес, на удивление остальных топов РВК, получила безоговорочную поддержку основателя.

По привычке он выложил кобуру на стол, закурил сигарету и завершил совещание такой речью:

– Стоять на месте нельзя. Нужно двигаться. – Артём Геннадьевич обвёл сидящих за столом медленным взглядом. Говорил он не торопясь, каждую фразу доносил до аудитории низким гулким голосом. – Где бы мы были без своих марок сейчас – с одним импортом? Где будем без свежих идей лет через пять? – Снова длинная пауза, которую мог позволить себе единственный человек в этом кабинете. – У нас годовой оборот под пятьдесят миллионов долларов, деньги у компании есть. Я проинвестирую в этот проект и выжму из него всё, что получится. Посмотрим, чем ответят конкуренты.

На этих словах он затушил сигарету, смял её в пепельнице. Дискуссия была закончена.

Я узнавал фирменный стиль РВК – мыслить по-предпринимательски, не бояться крутых решений, оставаться открытым к неортодоксальным идеям, какими бы странными они поначалу ни казались.

Однако, вежливо отодвигая в сторону смелость и прогрессивность, на сцену выходил главный мотив принимаемого Курёхиным решения – личная конкуренция!

На наших глазах разворачивалась не просто борьба за рынок или тривиальная делёжка полок и контрактов в HORECA. Водочные магнаты вели войну за статус, за влияние и признание. Я понимал, что Курёхин хотел обойти Тарико – если не в лоб, то неожиданным, асимметричным ходом. Чем эффектнее, тем лучше! Не удивлюсь, если и вопрос личного бренда волновал основателя РВК больше, чем ранее.

Через день после подписания бумаг и перевода первого транша на счёт клуба московские деловые издания вспыхнули крупными заголовками. Индустрия обсуждала неожиданную сделку: на водочном рынке писалась новая глава!

«Покупка Jet Star – логичный шаг для алкогольной компании, – пояснял Курёхин в прессе. – Мы вкладываем схожие суммы в промоакции в ночных заведениях, так что вполне естественно было бы задуматься об управлении этими клубами. На этом проекте мы не остановимся, смотрим и другие точки».

Основатель «Русского стандарта» ответил на сделку едким комментарием: «Я не знаю ни одного примера, когда представители алкогольного бизнеса реализовывали удачный проект в бизнесе ресторанном. Поэтому я рассматриваю это не как бизнес, а как развлечение. Развлекаться может каждый!»

Словно в подтверждение тезиса Тарико, первый этап сделки Курёхин отметил празднованием дня рождения в только что открытом Jet Star, пригласив на вечеринку знакомых бизнесменов и друзей. «Деньги деньгами, но жизнь-то одна!» – читалось в этих событиях.

Уверен, поздравления и восхищения гостей там были вполне искренними. Но помогало ли клубное начинание основному бизнесу?

Чем глубже я погружался в бизнес РВК, тем яснее понимал: эта компания с невероятным предпринимательским духом и талантливыми людьми страдала от отсутствия системы и, что хуже, от недостатка правильного, подтверждённого результатами опыта.

Одно дело – живой бизнес с незаурядными решениями, построенными на харизме и личном влиянии, другое – стратегическая системность, эффективность процессов и стабильно высокие результаты на выходе.

Становилось ясно, что упёртость Курёхина и поддерживавшего его Малиновского с продвижением «Адмирала» в топовые клубы Москвы не имела иных оснований, кроме поддержки имиджа РВК и его владельца. Водка среднего ценового сегмента не предназначалась для заведений премиального класса. Топовым местам был нужен по-настоящему элитный продукт со всеми присущими ему атрибутами: премиальной ценой, известностью, статусом. Что касается производителя, то он должен быть готов инвестировать много и вдолгую в строительство такого бренда – и не в отдельном выкупленном клубе.

Из собственного портфеля РВК живым был один «Адмирал». Подавал надежды коньяк «Цитадель». Остальные бренды страдали от конкуренции, недостатка вложений и расфокусировки стратегии. Кроме того, хаотическое развитие портфеля в среднем ценовом сегменте ослабляло позиции пакета Allied Domecq: методы взаимодействия с премиальной аудиторией фундаментально отличались от способов продвижения собственного портфеля.

Объединить предпринимательскую страсть с сильной стратегией у РВК не получалось, и причина этого проявлялась всё отчётливее. Окружающие меня коллеги и руководители, включая основателя компании, опирались на здравый смысл и отголоски западных практик, просачивающихся в РВК с отдельными новыми сотрудниками или через встречи с иностранными партнёрами. Главным же источником знаний становились собственные эксперименты, успехи и ошибки. На каждое неординарное решение, поражавшее своей эффективностью, находилось другое, часто списывающее в ноль результаты предыдущего.

Я ловил себя на странном ощущении! Бизнес компании вроде в порядке, моя карьера тоже (под конец года мне выделили личный кабинет!), но в голове всё чаще крутилась мысль: в плане развития я взял от РВК всё, что эта компания могла дать.

«Молодость – недостаток, который быстро проходит», – вспоминал я слова Малиновского. Сейчас, в возрасте от двадцати до тридцати, строится каркас моих взглядов, навыков и мышления – на нём мне предстоит держаться все последующие годы. Разменивать амбициозное будущее топового руководителя на благополучие менеджера среднего звена в российской компании мне не хотелось.

Сентябрьский вечер. В привычной спонтанной манере Глеб предложил «заехать отдохнуть» в стрип-клуб Dolls на Новом Арбате.

– Приятное местечко! – С такими словами он усадил меня, Любу, Макса и Татьяну в свой просторный «Мерс», и наша компания прибыла в центр.

Отдав ключи парковщику, Глеб прямо в кассе разменял доллары на рубли и заплатил за вход примерно по сотне баксов с человека – чтобы просто попасть в заведение. В зале нас усадили за круглый стол с видом на танцевальную площадку, где лучи красных софитов выхватывали сверкающий шест и силуэты женских фигур.

Кажется, всё только начиналось!

Стройные полуголые девушки проходили парадом, затем подсаживались к клиентам за столы, выставленные вокруг площадки. Две стриптизёрши вышли на сцену, закружились на шесте, двигаясь в такт мерному биту.

– На прошлой неделе здесь Жириновский зависал, тоже любит это заведение. – Глеб, похоже, был завсегдатаем Dolls, хотя наши марки здесь не продавали: ставка за попадание в меню была слишком высока.

К нам подсела красотка в ярком макияже. Вела она себя на удивление скромно. Присев поближе к Глебу, она не отводила от него влюблённого взгляда и за первые минуты не произнесла ни слова.

Я хорошо изучил эту фишку некоторых московских заведений. Имя ей – консумация. Задача девушки – расположить клиента, заказав за его счёт несколько ударных позиций из самой дорогой части ассортимента. К слову, никакого самоуправства: заказ подтверждает сам клиент!

Девушка обвила рукой шею Глеба и, мурлыча ему что-то на ухо, ткнула пальчиком в меню. Глеб жестом позвал официанта, и вскоре на нашем столе появилась бутылка шампанского «Дом Периньон» и тарелки с закусками.

– Так, друзья, ваши предположения: что празднуем? – спросил Глеб, держа бокал правой рукой и не отпуская талии девушки-консуматорши левой.

– Повышение зарплаты? – толсто пошутил Максим.

– Б-бери выше! – не смутившись, ответил Глеб.

– Покупаем второй клуб? – подхватила Люба, следившая за корпоративной повесткой.

– Тепло! – засмеялся Глеб. – Ладно, слушайте! – Поддатый весёлый Малиновский, похоже, собирался всех удивить, – Вы в курсе, что Тарико запустил собственный б-банк? Под крылом группы “Русский Стандарт”. Потребительские кредиты выдает под д-десятки процентов в год, и люди берут! В каждом магазине можно в рассрочку купить хоть чайник, хоть стиральную машину.

– Слышали конечно, – откликнулась Люба. – Я у них одним из первых клиентов в “М-Видео” была, по специальной ставке пылесос купила в начале года.

– И не разорили тебя? Как впечатления? – поинтересовался Глеб.

– Да всё нормально получилось, несколько месяцев выплачивала проценты, потом поднапряглась и всю сразу сумму закрыла. Головной боли меньше.

– Точно! Однако тариковский проект п-проспонсировать успела! – засмеялся Малиновский. – Так вот, – он обвел нас взглядом, притянул поближе девушку-консуматоршу, – мы с Курёхиным эту тему обсуждали недавно. Он заинтересовался экспериментом. К-короче, друзья, возможно и мы банк откроем!

Ого! Новая бизнес-идея? Курёхин переключается с FMCG на финансы? Кажется, всепоглощающая личная конкуренция не дает покоя людям на таких высотах. Но какое отношение это имеет к нашему недостроенному алкогольному бизнесу?

Мы выпили по бокалу, поклевали закуски. Глеб заказал что-то ещё, и следующий час прошёл в вечерних разговорах под лёгким градусом.

Глядя на сменяющих друг друга девушек на шесте, мы делились пристрастиями: кому больше зашла недавняя «Матрица», кого впечатлил «Бойцовский клуб»; уточняли, кто из какого города родом (Глеб оказался из Владивостока, Крагин – из Харькова, да и я далеко не москвич в третьем поколении). Тут же выяснилось, что один из сотрудников крагинского отдела в молодости пел в раннем составе группы «На-На». Перед теми, кто не верил, он с гордостью разворачивал скрученную в рулон афишу, где среди солистов можно было узнать его молодую версию, в теперешней жизни отправляющую вагоны водки по стране.

«Мы – компания гениальных самоучек!» – осенило меня. Людей, которые на своём таланте и энергии создали весь этот бизнес под руководством гения весом побольше, но происходившего из тех же советских времён, где само понятие бизнеса было под запретом.

Я почувствовал себя матросом на странствующем корабле, том, что прокладывает курс в бушующем океане и, возможно, будет искать свой путь вечно. Да, когда-то такая непредсказуемость и драйв привлекали меня, но времена менялись и становилось ясно, что на одной смелости и креативности что-то по-настоящему крупное и на века не построишь.

Я не хотел изобретать велосипед. Ведь где-то уже работают заводы, которые делают их идеально – без хаотичного пересмотра приоритетов и пересборки конвейера каждые полгода. Взять тот же Olive Garden с расчётом количества оливок в салате – знала же компания формулу успеха!

Как я ни любил РВК и её людей, в тот вечер я понял: пора уходить.

В идеале – на позицию в западной компании с хорошей бизнес-родословной, где меня научат эффективным практикам, подходам и процессам. Иначе есть риск навсегда остаться однобоким специалистом с предпринимательским флюсом. Если я продолжу работать здесь, без актуальной, подтверждённой результатами практики, под крылом ребят с избытком фантазий и желаний, но с недостатком опыта и шаткой теоретической базой, то усвою именно такой способ ведения бизнеса. Но разве это то, что мне нужно?

Вечеринка с боссом превратилась в прощальный ужин с компанией, в которой я не видел своего будущего.

Завершая вечер, Малиновский оплатил счёт – пачкой обменянных рублей, ждавших своего часа в портфеле. В переводе на зелёные – восемьсот баксов за нашу компанию и консумацию! Шальные деньги!

Глеб весело отсчитывал бесчисленные купюры, делая комплименты девушкам на сцене, наша компания, смеясь, допивала шампанское, кто-то за соседним столиком в экстазе швырнул на пол бокал с коньяком – тот разлетелся со звоном, пустив по залу волну терпкого аромата. Всё это напоминало гипертрофированную иллюстрацию дикого капитализма: шампанское, деньги, стриптизёрши, празднующие сомнительный успех люди.

Эта картина, красочная и зажигательная снаружи, но зыбкая и ненастоящая внутри, лишь усилила ощущение отчуждения – я будто досматривал спектакль, который потерял для меня смысл.

Пора было двигаться дальше.

Глава 10

К концу моего первого года в Москве я ощущал себя начинающим, но вполне полноправным жителем столицы. В этом статусе я брал от жизни всё.

Через дорогу от моего дома раскинулся парк со спортивной площадкой и дорожками для бега – туда я заглядывал каждые выходные; по пути в офис работала недавно обновлённая заправка «Лукойл» с ручной мойкой; у станции метро «Октябрьская», поездка до которой занимала не больше десяти минут, до позднего часа работали несколько приятных кафешек.

Мне повезло найти парковочное место на охраняемой стоянке в ста метрах от дома; там я ставил свой японский автомобиль. «Марк» превзошёл все мои ожидания: быстрый, уверенный, ни единой поломки с покупки! Когда на мойке с него смывали пену, и по чёрному бликующему металлу стекали струи воды, он казался мне инопланетным кораблём!

Арендованная мною квартира, напротив, не представляла собой ничего особенного: стандартная однушка из восьмидесятых, не видевшая современного ремонта. Но всё главное в ней имелось. В Москве открылась первая «ИКЕА» – в ней горожане среднего класса решали любые проблемы с мебелью, от покупки кресел и растений до обновления кухни. Так что на тему несоответствий в моём быте я не переживал.

Однако перспективы лучшей жизни лезли из всех рекламных щелей – перемещаясь в машине, невозможно было отделаться от радиорекламы жилого комплекса «Алые паруса», строящегося где-то в Строгинской пойме с видом на Москву-реку. Маркетинговое мышление этих ребят поражало дерзостью: каждый месяц они по всем каналам с гордостью трубили об очередном повышении цен на квартиры, поддерживая таким образом подобие ажиотажа. И, нужно признать, это работало: про «Алые паруса» шутили, о них говорили всерьёз, и да – там покупали квартиры! Город менялся, рос, люди обзаводились современными метрами. «Когда-нибудь, – думал я, – о московском гнезде предстоит позаботиться и мне».

Пока же, не обременённый крупными расходами, я мог позволить себе гонять на ужин в любимую «Чайхану» на Садовом бульваре, заглядывать в Zeppelin с последующим афтепати до утра в «Джаз-кафе» и даже находить время на концерты, в том числе любимого когда-то БГ, ставшего живой бородатой легендой. Акустический Fender, привезенный мною из США, скучал без дела в углу комнаты, на грифе под струнами скопилась пыль. К гитаре я почти не притрагивался – всегда находились дела, на фоне которых мои музыкальные потуги отступали на задний план.

Как бы мне ни нравилась столичная круговерть, подлинную свободу я ощущал не в ресторанах и не на концертах, а на заснеженных склонах. Там я нашёл своё настоящее увлечение – сноуборд!

В конце девяностых в подмосковном посёлке Яхрома, что в часе езды от МКАД, открылся спортивный клуб «Волен» – сначала для сотрудников одноимённой компании, затем и для всех желающих. Первой же зимой после переезда в Москву я опробовал там горные лыжи, затем сноуборд и остановился на последнем – так мне понравилось скользить по склонам и менять траекторию лёгким поворотом коленей!

С того момента я ждал зимы, как ребёнок ждёт Нового года!

Дикое чистое удовольствие: снег, ветер и восторг от скорости! Поначалу мне было до жути страшно – но в том-то и состоял кайф! Каждые выходные, а иногда в будни после работы я спешил на своём «Марке» в Яхрому, дрожащими от нетерпения руками затягивал крепления на ботинках, задерживал дыхание и нырял на доске со склона – снова и снова: в снежной пыли, разгорячённый, потный, счастливый!

Сноуборд стал для меня не просто развлечением, а спортивной медитацией. Скольжение по склону напоминало полёт, приземление после прыжка отзывалось в теле мурашками адреналина. Стоило доске встать на кант, как я ощущал абсолютный контроль – лёгкое давление носков или пяток, плавный наклон коленей и корпуса, и весь мир смещался в нужном мне направлении!

И такие эмоции я получал на каких-то подмосковных холмах! Что будет, если я выберусь в настоящие горы?

Ладно, спорт, машина и сноуборд, теперь у меня находилось время и на девушек! Хотя, по-честному, больше времени уходило не на них, а на поиски привлекательного человека. Онлайн-сервисы в России только вставали на ноги; сайтов, посвящённых знакомствам, в начале 2000-х в явном виде не было, так что приходилось проводить вечера в чате «Кроватка» или знакомиться с интересными девушками за соседними столиками в кафешках.