- -
- 100%
- +
Итак, Брендуэл, Вэндэл, Дрэндэл, Мэндэл, Рэндэл – в первую минуту Майкл растерялся, не зная, на кого подумать, к тому же Рэндэлов было несколько, а некоторые претенденты имели приставку «и сын». Так, а что за бизнесы – гетры, колониальные товары, ателье, пекарня, печатная продукция, юве…
Ювелирный магазин «Мендель и сын» на Сай-стрит, это уже интересно. Вероятно, имеет смысл наведаться. Кстати, избитый Паркер тоже упоминал Сай-стрит – там случилась эта неприятная история, и со слов бедолаги именно на Сай-стрит его караулили громилы в компании Морстена и Гарсии.
Не стоило туда соваться бездумно и явиться в качестве покупателя скорее всего опасно. В таком случае необходимо вспомнить милые детские забавы, когда он пролезал в любую форточку и открывал любой замок. Правда, сейчас он не в той весовой категории, да и вообще не пристало главарю заниматься рутиной. Громилы тоже не подойдут для этой роли. Он пожалел об отсутствии Мици, которой уже перевалило за тридцать, однако она оставалась такой же хрупкой, какой была в юности.
Неожиданно в голову Майкла пришла идея – подключить к этому делу Марка. Мальчик развился физически в последнее время, а его гибкости мог позавидовать цирковой акробат. Другой вопрос – как преподнести это мальчику?
Оказалось, все не так страшно, и когда Майкл попросил воспитанника помочь ему в одном деле и разъяснил суть этого дела, тот даже не удивился, а спокойно заявил:
– Я давно подозревал, что Вы не просто учитель, мистер Николсон.
– Да? И на каком основании ты сделал подобный вывод? – не изменившись в лице, поинтересовался Уиллоуби.
– Вы одеваетесь стильно. Не думаю, что на жалованье учителя можно купить эти вещи.
– А.. если я из богатой семьи?
– В таком случае, зачем Вам это нужно – возиться со мной за небольшие деньги? Значит, у Вас есть какая-то цель.
Майкл посмотрел на мальчика попристальнее: для него вдруг стало очевидным сходство воспитанника с Морстеном.
– И что ты предполагаешь насчет цели? – осторожно спросил он.
– Я думаю, дело в моем отце. Он занимает какой-то важный пост, и многие хотят ему навредить. А в остальном Вам до меня и дела нет.
Рука Марка подрагивала: он мечтал о таком друге, как мистер Николсон, и боялся, что тот скажет, да, я здесь исключительно из-за твоего отца, но учитель молчал.
– Ты и прав, и неправ, – отозвался Майкл. – Прав в том, что мы с твоим отцом, мягко выражаясь, вовсе не друзья. А неправ, что мне до тебя нет дела. Поверь мне, с тех пор как я начал работать здесь, я привязался к тебе.
Голос учителя дрогнул, и Майкл разозлился на себя: и откуда вдруг вылезла эта глупая сентиментальность?
– Я тоже привязался к Вам, мистер Николсон. Вы единственный относитесь ко мне по-человечески, и я помогу Вам, что бы Вы ни попросили, – растроганно промолвил мальчик.
– А если то, что я предложу, пойдет во вред твоему отцу? – Майкл решил выяснить все до конца и не использовать мальчишку втемную.
Глаза Марка наполнились слезами.
– Но ведь мой отец знал про Вэлша и Шэндона; знал, как они со мной обращаются, и не защитил от издевательств. Он никогда не любил меня, а взял с собой только для того, чтобы досадить моей матери, поэтому я не могу любить его.
Очевидно, он давно размышлял над всем происходящим в его жизни, и выплеснул накипевшее страдание.
– Значит ты согласен? -встрепенулся Майкл.
Мальчик кивнул. Осталась нерешенной еще одна задача: как незаметно покинуть «пряничный домик»? Марк легкомысленно отмахнулся – он уже все продумал.
– Меня отправляют спать в девять вечера. Остальные засиживаются до одиннадцати. Ждите меня на станции. В половине двенадцатого возьмите экипаж.
– Да, но как же ты выберешься? Входную дверь запирают, – засомневался мнимый Николсон.
– А это не Ваша забота, – отрезал Марк.
И снова Майкл подумал о сходстве мальчика и Морстена – вот от кого унаследовал мальчик деловую хватку.
Боевое крещение Марка прошло удачно: он проник через форточку в помещение ювелирного магазина Манделя на Сай-стрит и открыл дверь для Уиллоуби.
– Ни к чему не прикасайся, – предупредил тот своего ученика. – Не нарушай порядок.
Марк замер у входа, как статуя, пока его взрослый товарищ обследовал магазин. Его не интересовали драгоценности, он искал… сам не знал, что.
Возможно, это контрабандные камни, доставленные Гарсиа; возможно, какие-то документы. Он разобрал бухгалтерские книги и нашел в них маленький неприметный счет, в котором указывалось, что сеньор Гарсиа продал господину Манделю, ну и так далее, с указанием суммы сделки. Он пролистал сведения за последний год и обнаружил еще несколько сделок с латиносами.
– Похоже, это сеть поставщиков, – размышлял Майкл. – Но как связать все это с Морстеном? А я не сомневаюсь, что это он организовал коридор переправки камней.
Он переписал реквизиты банка и, захватив с собой счета, покинул помещение вместе с Марком.
Утром он послал добытые документы в офис адвоката Хэнстеда с просьбой проанализировать их.
Глава 27
Ночное происшествие не осталось незамеченным: явившийся утром в магазин господин Мандель сразу заметил пропажу некоторых счетов. От его внимания не скрылось то, что исчезли счета, имеющие отношение к южноамериканским «поставщикам» – дело, организованное его патроном мистером Морстеном и приносящее ощутимый доход.
Немедленно дали знать самому главарю, и тот поспешил лично убедиться в истинности изложенных ему фактов – таков был Морстен, он предпочитал видеть все своими глазами. Он обследовал замки, выдвинул ящики, в которых хранились конторские книги и другие бухгалтерские документы; проверил наличность в кассе и драгоценности в сейфе.
Замки выглядели неповрежденными, деньги и драгоценности – нетронутыми. Пропали только бумаги, но какие! По этим бумагам легко можно доказать связь между мачо и Манделем, а кто-нибудь более дотошный дойдет до понимания того, кто стоит за всем этим.
Магистр догадывался, кто лезет в его дела. А он-то думал, что его соперник Барнет успокоился, постарел и потерял былую хватку. Он стал для выпускника Оксфорда таким привычным, чуть ли не родным – во всяком случае, предсказуемым. Если это дело рук Крота, то они сумеют договориться по старой памяти.
К сожалению, существовал еще один человек, грозивший вытеснить из бизнеса и Морстена, и Барнета. Имя этого человека – Майкл Уиллоуби. О нем вспомнил Магистр, услышав сообщение Манделя. Ну кто бы мог подумать, что из дерзкого семилетнего заморыша вырастет самоуверенный мерзавец! Правда, этот наглый щенок оказался весьма талантливым и, попади ему в руки бумаги, он сумеет сделать выводы и повредить криминальной империи. Нельзя забывать, что архив, добытый Бертой, тоже находится в его руках, и, если так пойдет дальше, молодой негодяй станет очень опасен.
Морстена занимал вопрос, где сейчас обретается этот тип. Шпион, крутившийся возле дома Барнета в Кэмдене, доложил, что молодой человек съехал, неизвестно куда. Ни на старой квартире, ни у красотки Пилар, где выпускник Оксфорда встретил его в праздничный вечер Рождества, Красавчик не появлялся.
– Мистика! – поразился эсквайр. – Не придется ли мне обращаться в Скотланд -Ярд за помощью? Мои так называемые сыщики меня разочаровали – этот Уиллоуби исчез, словно никогда не рождался.
Морстен завел разговор с мексиканкой, осторожно расспрашивая о подробностях короткого романа с Уиллоуби, но его вопросы привели даму в бешенство.
– Негодяй! Подонок! Ничтожество! – орала мексиканка, картинно разбрасывая вокруг себя вещи, но следует заметить, что из создаваемого ею хаоса возникал художественный беспорядок.
– Кого ты имеешь в виду? – спросил напуганный ее порывом Морстен.
– Его! Уиллоуби! Да и тебя тоже.
– Меня-то за что?
Пилар размазывала слезы по щекам.
– Все вы так, вы только используете меня, – она судорожно всхлипнула. – А теперь он тебе понадобился?
– Понадобился, – строго сказал эсквайр. – учти, девочка, я с тобой свои дела не обсуждаю. Я лишь прошу помочь.
Твердый мужской голос парадоксальным образом подействовал на Пилар: она всхлипнула напоследок и, вытерев слезы, обреченно спросила:
– Что я должна делать, Чарльз?
Магистр усадил ее на диван и взял ее ладонь в свою. Ее пальцы подрагивали, и он крепко сжал их, чтобы прекратилось дрожание.
– Сходи по тому адресу, где живет его родственник, – предложил он.
– Этот, его дядя, что ли? – Пилар припомнила кое-что из рассказов Майкла о себе.
Морстен кивнул:
– Да, Барнет… его воспитатель. Разузнай у домашних, где находится наш общий знакомый?
Пилар освободила свою ладонь и отодвинулась от собеседника.
– Незавидную же ты мне приготовил роль, Чарльз, – вздохнула она.
Морстен снова приобнял ее.
– Ты же актриса, моя маленькая сеньорита. Что тебе стоит сыграть роль отвергнутой влюбленной, готовой бегать за бросившим ее парнем?
Он дополнил просьбу весомым аргументом – дорогим подарком – и Пилар согласилась.
На следующий день около полудня она приехала в Кэмден и позвонила в дверной колокольчик дома Джереми Барнета. Ей открыла домоправительница и на вопрос о Майкле отозвалась вопросом – ее интересовало, кем незваная гостья приходится мистеру Уиллоуби и почему разыскивает его по этому адресу? Пилар, раздосадованная въедливостью этой чопорной англичанки, тем не менее улыбнулась, как можно приятнее, и смущенно проговорила:
– Простите, я не представилась. Меня зовут сеньорита Каварубия. Мы познакомились с мистером Уиллоуби на корабле. Мы вместе плыли из Южной Америки в Ливерпуль. Он просил меня зайти и сообщил Ваш адрес. Если я ошиблась, то простите мне мою рассеянность.
Мексиканка старалась говорить, как можно убедительнее, и по виду миссис Томсон поняла, что та поверила и не намерена углубляться в расспросы.
Пожилая дама вздохнула:
– Он уже две недели не появляется у нас.
– «Не две, а по крайней мере три». – подумала сеньорита Каварубия.
– Я даже не знаю, что Вам сказать. – растерянно продолжала домоправительница. – Может быть, Вы хотите передать ему что-нибудь? Не сомневайтесь, я это сделаю.
– Пожалуй, я написала бы записку, – попросила Пилар.
Миссис Томсон пригласила посетительницу войти внутрь, и мексиканка вступила в небольшую уютную гостиную, главным украшением которой был камин. Будучи южанкой, Пилар постоянно мерзла в зимнем промозглом Лондоне, и сейчас обрадовалась возможности согреться. Она прислонилась к теплой стенке и замерла.
Миссис Томсон достала из шкафчика чернильный прибор и красивый бювар с почтовой бумагой. Пилар поблагодарила и уселась за низкий столик. Домоправительница ей не мешала – она стояла поодаль и изображала жутко занятую особу. На самом деле пожилая дама пристально изучала незнакомку: ее встревожила непривычная знойная красота девушки.
– «Конечно, такая окрутит, кого угодно, – с неприязнью подумала она. – А мой мальчик такой нежный, неопытный… Только бы не вздумал на ней жениться.»
Она вспомнила книгу, прочитанную вчера. Это была детективная повесть о приключениях сыщика Алана Пинкертона о том, как тот разоблачил коварную испанскую графиню, имевшую скверную привычку убивать своих мужей из-за наследства. В последнее время старая дама стала увлекаться подобным чтивом, отодвинув любовные романы на второй план.
Черные, как смоль, локоны; смуглая кожа, гортанный акцент Пилар – в посетительнице все напоминало коварную испанку из книги. Наблюдая за тем, как Пилар с усилием выписывает трудные для нее английские фразы, домоправительница решила прочитать записку прежде, чем она попадет в руки Майкла.
– «Читать чужие письма нехорошо, но кто, кроме меня, позаботится о мальчике? А уж я-то спасу ребенка от этой хитрой лисы,» – подумала миссис Томсон.
В коридоре послышались чьи-то быстрые шаги, дверь распахнулась, и в гостиную влетела раскрасневшаяся хорошенькая девушка, почти подросток. Ева Барнет, услышав звон дверного колокольчика, спустилась полюбопытствовать, кто пришел. Она приехала в Лондон, чтобы провести дома конец недели – повидаться с папой, походить по магазинам и, возможно, встретиться с Майклом: должна же она набрать материала для нового хвастовства перед подругами. Разочарованная отсутствием мнимого возлюбленного, она с нетерпением ждала его возвращения, поэтому неотступно следила за входом.
– Тетушка, к нам кто-то пришел? – весело спросила она и опешила, заметив мексиканку.
Кукольно-голубые глаза Евы встретились с угольно-черными очами сеньориты Каварубия. Девицы смотрели друг на дружку ревниво и оценивающе, и так же, не отводя остановившегося взгляда, молча кивнули.
– Сеньорита Каварубия пришла справиться о Майкле, – заметила домоправительница.
– Вот оно что, – протянула Ева, задирая нос.
– Маленькую сеньориту что-то смущает? – вставая из-за стола и так же задирая нос, спросила Пилар.
– Отнюдь. Мне нет никакого дела до Майкла и его девушек, – ответила Ева. – Их так много было, и не сосчитать.
Она выставила руки по бокам и приблизилась к мексиканке.
– А малышка все же пыталась считать? – не унималась Пилар.
Она тоже подбоченилась и встала напротив Евы. Две девушки, блондинка и брюнетка, ходили по кругу, одна за другой, фыркая, словно кошки. Со стороны это напоминало танец.
Пилар вспомнила, что Уиллоуби рассказывал о маленькой Еве, только разве она маленькая? А та сразу догадалась, кто такая эта сеньорита Каварубия. Но как она осмелилась явиться к ним в дом? Разве Майкл не дал ей отставку?
– Короче, Майкла нет и не будет, – сквозь зубы процедила Ева.
– А Ваша тетя сказала, что будет, и даже вызвалась передать записку, – Пилар с улыбкой сунула свернутый лист бумаги в руки миссис Томсон.
Ева подернула плечами, не сказав ни слова, а мексиканка быстро распрощалась. Единственное, чего она добилась этим посещением – увидела предполагаемую соперницу, и угасшая искра ревности разгорелась снова.
Глава 28
Магистру не понадобились героические усилия со стороны Пилар, чтобы обнаружить убежище заклятого врага. Все получилось само собой в тот день, когда любящий папаша собрался, наконец, навестить отпрыска и осведомиться о его успехах.
Поезд из Лондона прибыл за минуту до того, как к соседней платформе подошел состав, идущий в столицу. Морстен вышел из вагона и остолбенел. Он увидел Уиллоуби. Тот садился в вагон, начавший движение в противоположном направлении. Пассажиры один за другим покидали платформу, а криминальный главарь все стоял и смотрел вслед уходящему поезду.
Шэндон опоздал на несколько минут. Он прибежал, запыхавшись от быстрой ходьбы, и поразился растерянности хозяина – таким он не привык его видеть, во всяком случае нагоняя за опоздание он не получил.
– Все в порядке, мистер Морстен? – спросил дворецкий и взял в руки его небольшой багаж.
– Да, я в порядке. Скажите, Шэндон, Вы ведь знаете всех местных? – Морстен озирался по сторонам, словно высматривая кого-то.
– Знаю, – в недоумении отозвался Шэндон. Интересно, кто мог заинтересовать невозмутимого главаря?
– А… кто этот молодой человек – высокий, с каштановыми волосами, в черном пальто и шляпе?
– Ах, этот… Это учитель Вашего сына, мистер Николсон. Помните, Вы просили нанять учителя по французской борьбе? Я выполнил Вашу просьбу, мистер Морстен.
Главарь лишился дара речи: все время, пока он разыскивал Уиллоуби, этот наглец проживал в его доме, ел его хлеб и каждый день занимался с его сыном. Это было невероятно! Пока Магистр задавался вопросом, что замышляет его соперник, тот уже выполнял свои коварные задумки, прикинувшись бедным учителем.
– Кто принимал на службу этого молодчика? – сердито поинтересовался Морстен, направляясь с платформы к экипажу.
– Я принимал. Не беспокойтесь, босс, мистер Николсон – прекрасный спортсмен, – безмятежно улыбаясь, ответил Шэндон.
Морстен пристально посмотрел на него и сел в экипаж. Дома он едва поздоровался с сыном, а затем собрал всех слуг. Пришел и «Франкенштейн», бессменно охранявший дом.
– А где же Вэлш? – спросил хозяин, осматривая выстроившихся в ряд служащих.
– Его уволил… мистер Николсон, – ответил «Франкенштейн».
– Что же, мистер Шэндон уже не главный над вами? – Морстен окинул недовольным взглядом потупившегося дворецкого.
– Так Вэлш Вашего сына обижал, вот Эдвард ему и врезал, – простодушно ответил тот же «Франкенштейн».
– Он сам стал гувернером Вашего сына за ту же оплату, тут Вы даже сэкономили, – поддакнул Шэндон, старавшийся во что бы то ни стало реабилитироваться в глазах главаря.
Эсквайр помолчал, прикрыв глаза.
– И как он справляется со своими обязанностями? – устало проговорил он.
– Мистер Николсон так натренировал Марка, что теперь он вполне может постоять за себя, – сказал Шэндон. – Я думаю, мистер Николсон для нас просто находка.
И тут разразилась гроза: Морстен стучал ногами, размахивал кулаками и устроил разнос по всем правилам.
– Идиоты! Кретины! Скоты! Деньги мои они вздумали экономить, крохоборы! Кого вы впустили в дом, кого вы наняли учить моего сына, недоумки? Это же мой злейший враг, ослы!
Шэндон, «Франкенштейн» и безмолвные повар с садовником хлопали ресницами и недоуменно переглядывались. Собравшись с духом, слуги дождались паузы в монологе хозяина и принялись дружно каяться и обещали исправиться.
– Мы хотели, как лучше. Он сам нас обманул, – скулили несчастные.
– Ладно, – махнул рукой Морстен. – Но Эдварда Николсона извольте подать мне на блюдечке: я слишком долго искал этого типа, чтобы ждать еще дольше.
На следующее утро мнимый Эдвард Николсон прибыл на занятия со своим подопечным. Они разминались в спортивной комнате, когда в дверь внезапно ворвались Шэндон с какими-то неизвестными головорезами. Молодчики дружно набросились на Майкла, а дворецкий заломил руки рвущемуся на помощь учителю храбрецу Марку.
Майкл ответил упреждающим ударом, а затем резко подался назад, чтобы уйти от кулаков «боевиков». Он сделал обманное движение и в мгновение ока появился за спинами неповоротливых парней. Те даже не сразу заметили это, и противник стукнул обоих под дых, но в этот момент получил удар по затылку.
Стоило ему отключиться на долю секунды, как он обнаружил себя связанным и поваленным на пол. Краем глаза лжеучитель заметил того, кто нанес ему коварный удар: в проеме отворенной двери стоял Морстен – в черном костюме, с белой жемчужной булавкой в галстуке. Бледное лицо заклятого соперника внешне казалось спокойным, а глаза метали молнии. Прижатый к полу Уиллоуби задергался, и кто-то из «боевиков» наступил ботинком на его спину.
Морстен протиснулся вперед и, свысока глядя на лежащего перед ним противника, глухо спросил:
– Что тебя привело в мой дом, Красавчик?
– Т-ты всерьез ж-ждешь, что я т-тебе отвечу? – проскрипел Майкл, с трудом разжимая губы.
– Поднимите его, – распорядился Морстен.
«Боевики» бросились выполнять распоряжение главаря и повисли на Майкле с двух сторон, словно моллюски на днище корабля. Майкл покосился на своего воспитанника, зажатого в тисках рук негодного Шэндона.
– Мистер Николсон, что происходит? – воскликнул Марк.
Он обернулся к отцу, однако тот даже не взглянул в его сторону.
– Так это и есть тот самый учитель, которому вчера вечером ты пел дифирамбы? Что-то не верится, что он может держать удар, -насмешливым тоном сказал Морстен.
– Папа, отпусти мистера Николсона, он всегда был добр ко мне. Ты же не знаешь, как тут со мной обращались, и особенно Вэлш, которому ты доверял. Я никогда не жаловался тебе, но, поверь, мистер Николсон совсем другой.
В глазах мальчика появились слезы. Он дергался, пытаясь освободиться из плена, и плакал от собственного бессилия. Морстен не обращал внимания на попытки сына защитить учителя, он пропустил слова мальчика мимо ушей.
– Ты обнаглел до последней степени, Красавчик, если осмелился втереться в мой дом, – продолжал он, глядя в глаза поверженному противнику. – Ты все сделал, чтобы понравиться моему сыну. Моему! Объясни, зачем это тебе нужно, скотина?
– Это ты – «скотина», Морстен, – с ненавистью произнес Уиллоуби, – Даже скотина заботится о своих детях, а ты предоставил подонкам полную возможность издеваться над твоим сыном – я не узнаю тебя, разве так должен поступать главарь?
– А я тебя прекрасно узнаю, Уиллоуби. Ты задумал похитить моего сына и взять за него выкуп. Кстати, – Морстен поискал взглядом Марка, – Ты снова познакомься со своим учителем, только его фамилия не Николсон, как он тебе представился, а Уиллоуби, Майкл Уиллоуби, и это мой заклятый враг. Это из-за него я лишился жены… И тебя он обманывал, так что перестань дергаться.
– О Берте лучше молчи, – вскрикнул Майкл. – Ты еще слезу пусти, лжец.
– Босс, можно дать ему в морду? – грубым басом спросил один из «боевиков».
Он влез в разговор, чтобы показать личную преданность боссу, кроме того, не хотел упустить возможность поглумиться над связанным врагом.
– Он свое получит, – зловеще пообещал главарь и снова посмотрел на Майкла так, словно хотел просверлить того насквозь. – Ты проиграл, Красавчик. Даже твоему престарелому воспитателю в голову не приходило шантажировать самого Морстена. И ты от меня ни фартинга не дождешься.
= Это я уже понял, – отозвался Майкл. – Ты берешь пример с моего дяди и экономишь на всем. Даже на учителе пытался сэкономить. Ты сам посмотри, кого ты нанял… И где ты их набрал, выпускников Принстонской тюрьмы?
«Боевики» недовольно зароптали.
– Босс, он нас оскорбляет. Можно дать ему в морду? – спросил тот же боевик, а стоящий рядом «Франкенштейн» рубанул кулаком по воздуху.
Морстен тоже махнул рукой: в эту секунду он напоминал дирижера, и голоса подчиненных смолкли.
– Да что вы все «в морду», да «в морду»? – рассердился он. – Я сам изуродую твое лицо, Красавчик, если не ответишь на два вопроса: что ты хотел от моего сына, и где бумаги, которые тебе передала Берта?
– Не смей произносить ее имя, – вскинулся Майкл и обвел взглядом вцепившихся в него «боевиков». – Если бы я не был связан, я бы тебе отомстил за Берту.
– Кишка тонка, – парировал его враг, а затем небрежно махнул рукой, – Впрочем, ты уже покойник, и никто не боится твоих угроз. Скоро ты встретишься со своей Бертой. На том свете.
Майкл снова дернулся, но получил короткий удар под колени. А Морстен, сочтя разговор законченным, сделал знак Шэндону следовать за ним вместе с мальчиком.
– Босс, а с этим что делать? – спросил Шэндон, тыкая пальцем в Уиллоуби.
– Я допрошу его в своем кабинете, а потом, если он ничего не скажет, бросим в подвал.
Марк отчаянно посмотрел на учителя: он не верил, что мистер Николсон замышлял что-то ужасное против него, но, подталкиваемый сзади Шэндоном, вышел из комнаты.
Как и следовало ожидать, допрос закончился ничем, и разочарованный молчанием Уиллоуби главарь уехал в Лондон, предоставив «боевикам» расправиться с противником.
Глава 29
Связанного порукам и ногам мнимого Николсона бросили в подвал «пряничного домика». Он очутился в кромешной тьме, холоде и сырости; к тому же больно ударился коленом при падении на каменный пол. Полежав минуту без движения, Майкл почувствовал, как холодный камень вытягивает теплоту его тела, это означало, что через час-другой здесь будет валяться его труп. Постепенно глаза пленника привыкли к темноте, и он заметил, что слабый сумеречный свет льется из вентиляционного отверстия, и в его неверных бликах он стал различать очертания предметов. Каменные стены подвала были липкие и грязные, они пахли водяной гнилью, а на полу ровным слоем лежал ил, в котором Майкл извозил свой костюм.
Воздух, очевидно, все-таки свободно поступал через вентиляцию, потому что пленник не чувствовал удушья. Постепенно он стал задумываться о возможности побега: после того, как разъяренный Морстен пообещал расправиться с ним, это было единственное, что могло его спасти. Уиллоуби вспомнил расположение комнат в доме, местонахождения отверстия, в которое его запихнули, и осторожно, держась руками за стены, начал двигаться в направлении налево.
Он сообразил, что, если люк в подвал расположен в коридоре рядом со спортивной комнатой, то каморка Марка должна быть севернее, примерно в трех метрах от входа в подземелье. Он также вспомнил, что слева и справа от двери спортивной комнаты он заметил вентиляционные отверстия – в нынешнем полумраке они послужат отличным ориентиром.
Пока Майкл Уиллоуби разбирался с новой обстановкой, его подопечный одиноко сидел в своей комнате, покинутый всеми – и отцом, и воспитателями. Он размышлял о случившемся – о том, что мистер Николсон не является таковым, Марк почувствовал неладное в тот момент, когда мнимый учитель попросил его влезть в форточку и открыть дверь магазина на Сай-стрит. Это было всего лишь подозрение, не подкрепленное фактами, а сейчас после сцены, разыгравшейся в спортивной комнате, мальчик задумался о том, что настало время решить, на чьей он стороне – отца, отдавшего его воспитание на откуп негодяям, или мистера Николсона, то есть Майкла Уиллоуби, по словам отца, его злейшего врага.