Зарево

Глава 27

Дорога лежала через густой смешанный лес, изобилующий дубами. Осень уже выплеснула все оттенки красок на кроны деревьев, и золото дубовых и березовых листьев смешалось с царственным пурпуром кленов. Здесь и там в траве проглядывали шляпки последних грибов, а спелые ягоды калины уже наполнились красным горьковатым соком.

Петр засунул пакет в голенище сапога, взял с собой паек на дорогу и выехал, погоняя Майку. Кобыла же, застоявшаяся в последнее время в конюшне, бежала резво, опьяненная утренним свежим воздухом, покачивая в седле седока, и Петра вскоре укачало. Сначала он пытался бороться с сонливостью, а потом глаза как-то сами собой закрылись, и он задремал.

Майка все бежала и бежала мимо кустов и деревьев, голова Петра клонилась все ниже и ниже. Реальность смешалась с дремой, и он уже не осознавал, что находится в Литве, что идет война, а ему предстоит встреча с противником. Ольха и орешник казались ему знакомыми, как будто в роще возле села Глебова, и себя он видел в окрестностях Боровиц.

Он очнулся внезапно оттого, что Майка захрипела и замедлила шаг. Петр огляделся, но ничего подозрительного не увидел. Лошадь же явно насторожилась и, не желая продвигаться вперед, тихонько заржала. Каково же было удивление Петра, когда в ответ на ее ржание послышалось точно такое же впереди.

Майка покосилась на всадника, словно спрашивая, едем или нет, ведь впереди кто-то есть, и судя по голосу, это жеребец. Петр и сам понимал, что навстречу им с Майкой едет неизвестный, но в отличие от молодой лошади его не волновало, жеребец это или нет – он думал об одном: как бы не нарваться на немцев.

Он пришпорил кобылу, и Майка двинулась вперед, всем своим видом показывая недовольство: она неохотно переставляла ноги и старалась задержаться у каждого попавшего навстречу куста ракиты, покусывая узкие зеленые листья.

Петру пришло в голову, что ему просто послышалось ржание впереди, а на самом деле никакой опасности нет, и можно спокойно продолжать путь, но в это время застрекотала сорока, и все сомнения отпали. Ему не один раз приходилось бывать в лесу: для деревенского мальчика лес становится вторым домом, и маленькие дети, которые ходят вместе со взрослыми за грибами и ягодами учатся различать съедобные и несъедобные дары леса раньше, чем азбуку в церковноприходской школе. Они умеют определять направление по мхам и лишайникам на стволах деревьев, ну а о приближении чужого подскажет сорока.

Дорога свернула вправо, и из-за поворота послышался конский топот: неизвестный приближался.

Придержав Майку, Петр затаился возле кустов. Тот, кто двигался ему навстречу, тоже затаился, однако его конь не был согласен с таким положением вещей: жеребец спешил вперед – ему не терпелось увидеть неизвестную гривастую красотку.

– Verdammt! – услышал Петр и похолодел – так и есть! немец.

А у него нет оружия: вестовым, едущим с белым флагом оружие не положено. Вооруженному противнику, наверное, будет наплевать и на белый флаг, и на законы ведения войны – выстрелит, и все! Это так, но дороги назад нет, поэтому надо выпутываться любым способом.

– Руки вверх! – крикнул Петр невидимому недругу.

– Эй ты, Иван, прочь с дороги! Ich werde schissen! – послышался голос из-за кустов.

– Эй ты, Фриц, сам иди к чертям собачьим! Наша дорога! – не уступал Петр.

– Была ваша, будет наша. Тебе, Иван, не воевать, а коров пасти.

– А тебе только пиво дуть и колбасой закусывать.

– А тебе водку с селедкой.

В этот момент жеребец снова заржал, и Майка, покрутив гривой ответила почти неслышно.

– Но, но, – раздалось с двух сторон: это наши всадники сдерживали лошадей, внезапно обнаруживших острое желание познакомиться.

– Ну что ж ты не стреляешь? Выйди, погляжу на тебя, – крикнул Петр.

Он лишь сейчас осознал, что они разговаривают на двух языках и прекрасно понимают друг друга. Петр выдавал немецкие фразы, а неизвестный говорил по-русски с французским прононсом, словно его мучил насморк.

– А ты почему не стреляешь? – насторожился противник.

– Нечем, – Петр развел руками, словно тот мог его видеть. – У меня белый флаг, а парламентерам оружие не положено.

Из-за кустов послышался смех.

– Ты не врешь? Вот так номер – я тоже с белым флагом, и у меня тоже нет оружия!

– Так что ж ты… – рассердился Петр – Брось прятаться, выходи, познакомимся.

Десять метров, разделявших обе договаривающиеся стороны, они преодолели с оглядкой и опаской, но обнаружив белые флаги, глубоко вздохнули. Немец был высокого роста, и возвышался над Петром – худой блондин с такими прозрачными глазами, что они казались наполненными родниковой водой.

– Вот черт, – засмеялся Петр, – а я- то думал, что так не бывает. Два парламентера встретились на середине пути. У тебя что? Пакет?

Немец молча достал из голенища мятый конверт. Петр, глядя на него, достал из своего сапога точно такой же конверт. И снова раздался хохот, испугавший сороку.

– Ну, если ты сейчас скажешь, что это насчет того, чтобы поменять Вашего полковника на наших лазутчиков…

– Именно. – перебил немец. – Нашего Герр Оберст Мюллер.

– Я недавно только выучил это слово – Оберст. Я думал, фамилия.

– А я недавно выучил по-русски «полковник».

Они привязали лошадей, которые сразу же принялись щипать траву.

– Может, и мы перекусим? – предложил Петр.

– Да и правда, торопиться некуда. Пусть кони попасутся вместе.

Немец достал из вещмешка хлеб и колбасу, а Петр, усевшийся рядом, вытащил шмат сала и сухари.

– Вот это да! – воскликнул Петр. – Вам колбасу дают?

– А вам свинку?

– Надо говорить «сало».

У каждого с собой была фляжка с водой, затем Петр выложил сорванное по пути яблоко, а немец поискал в карманах и выудил кусковой сахар. Некоторое время ели молча, затем немец предложил:

– Может, мы просто обменяемся пакетами, Иван?

– Я не Иван. Думаю, что ты тоже не Фриц. Или все-таки Фридрих? – возразил Петр.

Немец встал и галантно расшаркался. Он был похож в этот момент на балаганного клоуна.

– Роберт Грейс к Вашим услугам.

Улыбка блуждала на его лице, и Петру показалось, что немчура смеется над ним.

– И что смешного? – пробормотал он. – Кстати, я Петр. Петр Силин.

Лица обоих солдат напоминали театральные маски: хмурую и веселую, но, кажется, веселость Роберта победила.

– Да ты что, Петер! Если мы поменяемся пакетами, то освободимся раньше.

– Нельзя, – вздохнул Петр. – Не знаю, как у вас, а у нас точно потребуют отчет.

Улыбка сползла с лица Роберта: он вспомнил, как строго его напутствовал герр лейтенант, и кивнул головой.

Глава 28

– «Симпатичный парень, – подумал Петр. – если бы нас не поставили друг против друга, то можно было бы с ним подружиться. Хотя как подружиться? Эта проклятая война не только всколыхнула Европу, но и весь мир. Будь по-другому, я бы учился и дальше в Петрограде, а этот Роберт жил бы в Германии, в далеком Майнце.»

Он возвращался тем же путем через лес, проведя целый день в немецком штабе в качестве парламентера. Петра поразило сходство штаба противника с их штабом, и даже расположение комнат, и адъютант такой же важный и неприступный, похожий на российского коллегу.

Немцы согласились с предложением, которое привез Петр, и пока он перекусывал в одиночестве, сочиняли ответ. Обед был сытный – гороховый суп и колбаса с тушеной капустой. В конце принесли кофе – желудевый, немедленно вызвавший изжогу.

Петр хотел поговорить с кем-нибудь из присутствующих, чтобы потренироваться в немецком, но солдаты избегали его, словно прокаженного, хотя на их лицах явно читалось любопытство. Они крутились возле штаба, бросая взгляды на окно.

Он уехал через три часа. Майка наелась немецкого овса, поэтому едва плелась – ей не хотелось уходить из чистой конюшни, оставив торбу с вкусным угощением. Впрочем, перспектива встретить симпатичного жеребца заставила ее прибавить шагу.

Петр, погруженный в свои думы, не замечал Майкиных треволнений. В общем-то визит прошел неплохо, и никто его пальцем не тронул, но была какая-то мелочь, непонятная деталь, отмеченная его боковым зрением, которая вроде бы прошла мимо его внимания. Эта деталь не укладывалась в общую картину и волновала его воображение. Все это так, но вспомнить ее он не мог.

– «Что-то или кто-то промелькнул, выпадая из общего вида. – размышлял он. – Кажется, кто-то показался со спины…»

Он оглянулся по сторонам: то ли размышления, то ли поднявшийся ветер, то ли серые облака внезапно разбудили в нем такую сильную тревогу, что Петру невольно захотелось спрятаться.

– «Да полно, – он кивнул головой, словно стряхивая непрошенные мысли. – Я уже почти на своей земле – что здесь со мной может случиться? Когда ехал сюда, и сорока кричала, и я ожидал нападения врага, а это был Роберт Грайс. Кстати, как он там управился?»

Солнце почти не показывалось из-за туч, поэтому в роще было темно. Изредка на лицо падали яркие блики, перемежаясь с глубокими темными тенями., и казалось, что сумерки уже на пороге.

Петр миновал полянку, на которой они с Робертом ели колбасу и сало. Вот и примятая трава – там паслись Майка со своим приятелем. А вот что-то белеет в траве, клочок бумаги или окурок?

Странно: ни он сам, ни новый знакомый Роберт не курили. Петр даже табак, который выдавали в солдатском пайке, менял на чай-сахар.

Он остановил разбежавшуюся Майку и вылез из седла. Подняв клочок бумажки и рассмотрев его со всех сторон, Петр обнаружил странные знаки, похожие на детские рисунки – так дети изображают елочки. Рядом надпись на немецком: Dorf Liepinsko.

Липиньско – поместье, где находился их штаб, а дальше план, какие-то стрелочки – непонятно! Было бы что скрывать – каждый, живущий в округе мог рассказать, где в имении баня или кухня, где конюшня, а где флигель для прислуги. Все это так, но здесь стрелки ведут к незаметной пристройке к левому крылу палаццо, а в этой пристройке, насколько это было известно Петру, находились боеприпасы, и уж об этом посторонним знать не полагалось.

Вдруг его сознание пробуравила мысль о шпионаже, но кто? И кто знакомый показался со спины в немецком штабе? Жаль, что Петр не рассмотрел его лица, а если бы рассмотрел? Выпустили бы его немцы живым? Навряд ли…

Он еще надеялся, что бумажка упала из кармана Роберта Грайса, но тот и близко не подходил к этому месту. Так что же получается, кто-то из наших связан с немецкой разведкой и передает противнику сведения? Вот и эта бумажка – странная, подозрительная… Придется доложить полковнику.

Петр положил находку в карман и вернулся к Майке.

Он уже хотел сесть в седло, как вдруг раздался выстрел – острая боль обожгла его, и потерявший сознание Петр упал лицом в скользкие палые листья.

Тьма расходилась постепенно: сначала побелел потолок, потом стали прорисовываться своды арок – стрельчатые арки, виданные Петром в одном из католических соборов под Лембергом. Постепенно светлое пятно сосредоточилось в одном месте и оказалось незанавешенным окном.

Вскоре из появившейся какофонии стали рождаться знакомые звуки – голоса, шаги, скрип половиц и звон посуды. И только потом Петр ощутил боль. Впрочем, она была всегда, просто он именно сейчас осознал, что это состояние называется боль, и она беспокоит его с такой силой, что он не может лежать.

Петр застонал. Вдруг чьи-то руки погладили его по голове и смочили влажной салфеткой пересохшие губы. Он пытался увидеть того, кто был рядом с ним, но рассмотреть его так и не удалось – это был кто-то в белом с такими нежными теплыми ладонями, что, казалось, это не человек, а существо не из плоти и крови, а из тумана или облаков.

– Ангел, – прошептал Петр.

Лицо ангела расплывалось среди нечетких плавающих контуров предметов – а, может быть, это у раненого закружилась голова?

– Мне больно, – пожаловался он.

– Сейчас придет доктор, – ответил ангел голосом Зои. – А пока потерпи немного.

– Я сплю? Где я?

Петр не верил себе: откуда здесь Зоя? Если он на небесах, то значит и она…?

– В госпитале, в Дьяконовичах. Белоруссия.

– Почему я в госпитале? Я ничего не помню.

В голосе раненого послышалось отчаяние, и ангел снова коснулся его лица тонкими пальцами.

– Ты ранен, но все страшное уже позади.

– Позади? Я умер? И нашел тебя, Зоя?

Рука ангела дрогнула.

– Ты жив, Петя, жив. Тебя прооперировали, чтобы достать пулю. Тебе больно, это пока так и должно быть. Потерпи, любимый.

– Зоя, это правда ты?

Она не ответила: подошел доктор и стал осматривать раненого – слушать легкие, щупать живот. Ангел отошел в тень, а потом и вовсе исчез, когда доктор позвал санитаров, чтобы перевезти Петра в перевязочную.

С тех пор он не встречал ангела, и с течением времени им овладело сомнение – а была ли Зоя? Может быть, она приснилась ему или явилась, как желанное видение, выплыв из подсознания? Он медленно шел на поправку, но мысли о Зое не оставляли его. Если бы удалось разыскать ее, он не стал бы напоминать ей о размолвке, а попросил бы прощения. Да. Да, именно так! Возможно, он огульно обвинил Зою, и дело обстояло совсем не так, как представила ему Фиона.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.