Руководство королевы красоты по убийствам
- -
- 100%
- +
На ум пришли истории о том, как мой прадедушка работал в угольных шахтах Вирджинии, чтобы заработать денег на достойную жизнь своей жены и детей в этом доме. Он умер до моего рождения, но я видела его на нескольких фото. Его руки всегда были покрыты черными полосами. Семья Грин никогда не купалась в роскоши, но мы всегда гордились тем, что имели. Вот только… теперь я могу потерять дом, который он построил, на фоне которого сделаны мои первые фото в школьной форме и в стенах которого мама испустила последний вздох. Конечно, я стояла на своем решении максимально использовать несколько кредиток и взять две ссуды в банке, чтобы оплатить экспериментальное лечение мамы. И совсем не подумала о том, как буду жить после. Когда лечение не поможет и мамы не станет. Такой вариант никогда не рассматривался.
– Твоя мама знала, что это лучший способ обеспечить тебя деньгами и не дать потерять дом. Если ты не заметила, других возможностей не то чтобы много. Так что, куколка, это твой шанс, – тетя ДиДи ободряюще усмехнулась. – И не волнуйся насчет внешнего вида: я все исправлю в три секунды.
Она все исправит. Как будто я бракованная.
Она принялась доставать тарелки из шкафа, так, словно вопрос был решен. Чувствуя, что нижняя губа начинает надуваться, я вышла на заднее крыльцо, украшенное фиалками и колокольчиками. В этом уголке восьмилетняя я строила садик для фей, а еще там было пекановое дерево, на которое я каждый день залезала после школы с «Черным Красавчиком»[2]. Я загибала уголки своего экземпляра книги, читала в дождь и солнце, так что практически каждая страница была так или иначе помечена. «Любимица твоя», – говорила мама, когда я отказывалась от предложений тети ДиДи купить мне новенький томик вместо этого.
– Это небезопасно! – сказала я, вернувшись в дом и хватаясь таким образом за еще один аргумент против.
Тетя ДиДи держала в воздухе лопатку и морщина нос.
– Небезопасно? О чем ты, черт возьми?
– О пропавшей королеве красоты, – напомнила я.
– Чушь! – она помахала лопаткой. – Чушь и ерунда!
Я сделала несколько шагов к центру кухни, раскрашенной в мягкие оттенки желтого и зеленого, насыпала корм в миску Жмурика, а потом опустилась на стул.
– Для Мисс две тысячи один это точно не ерунда, – пробормотала я.
– С ней все в порядке, – ответила тетя. Она попробовала крошечный кусочек курицы и затем как следует посолила все блюдо. – Просто не смогла оказаться в центре внимания.
– А ты об этом откуда знаешь?..
– Во-первых, я была на каждом конкурсе, а во-вторых, никто не нашел доказательств обратного, – отрезала тетя ДиДи. – Давай не будем говорить о пропавших королевах красоты применительно к нынешнему конкурсу, договорились?
Я не давала никаких обещаний, но тетя ДиДи и не спрашивала. Она вздохнула, заметив мои скрещенные руки.
– Верь мне, Дакота. Я бы никогда не заставила тебя участвовать в чем-то опасном. Ты же это понимаешь, правда?
Я знала, что тетя ДиДи любила меня как дочь, защищала меня с тем же неистовством, как мама – и, возможно, немного показушно, – но признавать это не хотелось.
– Ну что же, давай превращать тебя в принцессу, – тетя сжала руки и буквально подпрыгивала от волнения. – Будет немного похоже на отрывание пластыря… – Она замолчала и подмигнула. – Или на взятие мазка. Стиснуть зубы, перетерпеть дискомфорт, и скоро все будет кончено, наденешь трусики и вернешься обратно в свою жизнь.
Это сравнение меня ужаснуло, но, заметив свое перекошенное лицо, отражающееся в дверце духовки, я не могла не признать, что тете предстоит большая работа.
– Послушай, солнышко, красота – это боль. Но не бойся, эта боль не убивает.
До тех пор, пока не убьет, да.
Тетя ДиДи повернулась к большой сумке, которую принесла с собой, и вытащила оттуда какое-то пыточное устройство в форме палочки.
– Это еще что? – спросила я, уставившись на металло-пластиковую штуковину.
– Набор для микродембразии[3].
– И ты чисто случайно прихватила его с собой?!
– Скажем так, что я заранее знала, чем закончится этот разговор. – Она достала бутылочки чего-то липкого и разместила их по столешнице на кухне примерно как в «Тетрисе». – Когда ты последний раз делала чистку лица?
Я отрицательно покачала головой.
– А маску для лица?
Еще больше покачиваний головой.
– Ох, дорогая, – вздохнула она. – Похоже, сегодня у нас Та Самая Ночь.
Следующие двадцать минут я наблюдала за процессом установки всякой всячины. Тут была и радуга палитры лаков, и миска с дымящимся воском, и оранжевый контейнер с краской, и еще кремы с металлическими палочками – больше, чем я когда-либо могла вообразить.
Тетя подвела меня к дивану, продолжая давать распоряжения, и, как только я легла, покрыла мои икры горячим воском. Глядя на все эти ее перемещения по комнате, я не сомневалась, что Мисс 1990 в лице моей тети вернулась из прошлого. Прямая осанка, длинные ноги и идеально симметричное лицо говорили в пользу этого.
Она прицепила полоски бумаги к моим ногам и сказала:
– А теперь сделай глубокий вдох.
Я сделала так, как требовалось, но все равно завыла, когда она выдрала волосы с моей кожи.
– Дорогая, это ерунда. Подожди, пока я доберусь до более глубоких участков.
На моих глазах выступили слезы, и я их смахнула.
После нескольких минут воска и визга тетя втерла масло в мои красные ноги, а потом для закрепления эффекта обработала их тальком. Затем она сняла пластиковую перчатку и разгладила морщины на моем лбу.
– Солнышко, взносы заплачены, и я заказала все платья и костюмы в цветах, которые подчеркнут зеленый цвет твоих глаз и придадут лицу персиково-кремовый оттенок. Все, что тебе остается, – появиться, мило улыбаться и следовать распорядку. Я помогла твоей маме все организовать. – Тетя ДиДи прокашлялась и дотронулась указательным пальцем до подбородка, пристально меня разглядывая. – А теперь скажи мне, что ты знаешь о конкурсе красоты?
На этот раз мои брови остались на месте.
– Я знаю, что это шоу – инструмент патриархата и полностью зависит от токсичного мужского взгляда.
– С таким ответом ты безоговорочный претендент на Гран-при, – усмехнулась тетя ДиДи. – Пожалуйста, не забудь, что твоя тетя-феминистка, то есть я, помогает этому «инструменту патриархата». Хотя, как ты знаешь, несла вместе с вами плакаты на Женском марше несколько лет назад.
Я посмотрела на нее, не желая принимать ее точку зрения. Да, тетя раздавала печенье и носила табличку с надписью: «Относитесь к нам так же, как к мужчинам». Такой себе «патриархат», конечно. И все-таки она пришла ко мне с этим чертовым конкурсом.
– Иногда проще и правильнее внедриться в нечто устаревшее, чтобы потом что-то глобально изменилось, – тетя провела рукой по своей идеально выглаженной юбке. – Слушай, я была примерно в твоем возрасте, когда заняла первое место на этом конкурсе. Я пережила ужасный разрыв отношений, и моя мать подумала, что конкурс будет для меня хорошим опытом. И так и получилось. Победа дала мне достаточно денег, чтобы купить собственное жилье и запустить свою линию одежды. Престижная победа дала мне узнавание и связи. Это шоу может дать тебе толчок и средства, которые нужны, чтобы сохранить наш фамильный дом, возобновить обучение и начать собственную карьеру. Другими словами, – она символически обвела руками пространство, – делать все, что ты хочешь. И это самая феминистическая вещь на свете, которая только может быть.
Я повернулась на бок, положив руку под голову.
– Ты даже не знаешь, смогу ли я победить.
– С моей помощью, золотце, – тетя выпрямила плечи. – Итак, есть три вещи, которые ты обязана знать. Во-первых, судьи будут наблюдать за тобой все четыре дня, не только во время финального шоу. Они будут оценивать твою уверенность в себе, манеру поведения, как ты разговариваешь и, конечно, костюмы.
– Костюмы?
– Разумеется, талант и креативность тоже.
– Если я скажу, что считаю все это дерьмом, сойдет за креативность?
– Смешно, как всегда, – заметила тетя, даже не улыбнувшись. – Во-вторых, так как нынешний год юбилейный, сотый, призов будет больше, что означает, – она смерила меня колючим взглядом, – больше денег, чем в какой бы то ни было другой год. Первое место – триста тысяч долларов. Второе – двести тысяч. Третье – сто тысяч долларов и трактор. Согласна, это странно, но, раз дают, придется брать. А еще есть специальный приз Мисс Рози, его дают за симпатии и популярность. – Тетя ДиДи заметила выражение моего лица, которое Лэйси называла «морда отдыхающей лошади», пустое и ничего не выражающее: – Впрочем, пожалуй, Мисс Рози мы во внимание брать не будем и сосредоточимся на призовых местах.
– Хорошо, – вздохнула я. – Это были две вещи, которые я должна знать о конкурсе. А что третье?
– Я говорила, что буду защищать тебя, но все же… – Тетя на некоторое время замолчала, а потом продолжила: – Прошу тебя держаться подальше от доктора Беллингема.
– Кто такой доктор Беллингем?
– Единственный судья мужского пола – и по совместительству пластический хирург доброй половины дам, задействованных в конкурсе.
– Не вполне понимаю, как избегать его, если я участвую в конкурсе.
– Ты не должна его игнорировать, просто не оставайся с ним наедине. Он давний друг конкурса, но он… как бы так сказать… небезопасен. Он скажет тебе, как восхищается тобой. Потом объяснит, что не так в твоем внешнем виде, а потом к тебе пристанет. – Тетя наверняка заметила, как меня перекосило на этих ее словах. – За эти годы я научилась с ним справляться, а вот ты, пожалуйста, держись подальше.
Должно быть, речь шла о каком-то конкретном инциденте, потому что тетя ДиДи вздрогнула, словно что-то вспомнив, и добавила:
– Этого человека нужно было бы кастрировать десятки лет назад.
– Звучит все лучше, м-да.
Тетя улыбнулась своей фирменной улыбкой.
– Все будет хорошо. Просто общайся с другими участницами. Заводи друзей. Вместе вы сила.
– Хорошо, но никаких шляпок. Эту черту я переступать не собираюсь!
Тетя поджала губы, словно говоря: «Это мы еще посмотрим».
– Никаких шляпок, – повторила я. – Разве что мой старенький стетсон[4]…
– Ни в коем случае! – взвизгнула тетя. – Это отвратительно!
Что ж, кажется, мы достигли некоторого компромисса.
Неожиданное мяуканье поблизости напугало меня, и я оглянулась в поисках моего драгоценного, старенького котика, который медленно направлялся ко мне, потягиваясь на ходу. Я бросилась навстречу и провела рукой по шерсти Жмурика, прежде чем заметила почту, которую бросили в щель входной двери. Один конверт был ярко-розовый, и, даже не открывая его, я знала содержимое этого письма. Уведомление о конфискации имущества. Черт!
Каждый прием пищи, каждый громкий смех, каждая игра в «Фазу 10»[5] проносились в моей голове. Этот дом был единственным кусочком жизни с мамой, который у меня остался. Если это письмо было похоже на предыдущее, значит, у меня меньше месяца, чтобы раздобыть кучу денег.
– Послушай, дорогая, – тетя ДиДи облизала губы и опустила глаза так, как будто собиралась в чем-то признаться. – Эти деньги могли бы помочь нам обеим. Лечение твоей мамы… она не могла его оплачивать целиком…
– Поэтому я опустошила все кредитные карты, – сказала я, думая о голосовых сообщениях от коллекторов, которые сегодня получила.
– Но поездка в Хьюстон к тому специалисту, – продолжала тетя, отводя взгляд. – Это стоило значительно больше.
У меня во рту пересохло.
– Мама сказала, что нашла на это деньги.
– Ну, в общем, да, – тетя посмотрела прямо мне в глаза. – Она нашла. А я сказала ей, что это я нашла деньги. Но на самом деле я взяла крупную ссуду на свой бизнес.
Ложь внутри лжи. Когда-то наша семья была честной, открытой и между нами все было прозрачно, но теперь, кажется, мы были настолько заняты заботой друг о друге, что забыли об одной маленькой вещице. О правде.
– На какую сумму ты оформила кредит?
– Сорок тысяч, плюс-минус, и к концу лета они мне очень пригодятся, – ответила тетя ДиДи. – Так что теперь ты понимаешь, как важно, чтобы ты участвовала в конкурсе. И не просто участвовала, а победила.
Среда
РАСПИСАНИЕ КОНКУРСА КРАСОТЫ ДВОРЦА РОЗ: ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
РЕГИСТРАЦИЯ: с 15:00 до 17:00. Пожалуйста, приезжайте в указанное время, поскольку в случае опоздания возможны затруднения при попытке попасть на территорию. Из-за репутации конкурса, а также из-за празднования столетия были приняты повышенные меры обеспечения безопасности. Сразу после прибытия и регистрации вы будете размещены в комфортабельных апартаментах и даже не заметите дополнительных мер, принятых для обеспечения безопасности наших конкурсанток, судей, персонала и посетителей.
ПРИВЕТСТВЕННЫЙ СБОР: с 18:30 до 20:00. Мы приглашаем всех в Главный бальный зал для знакомства и общения с другими участниками конкурса красоты этого года. Вы также увидите победительниц прежних лет, встретитесь с судьями и получите возможность обрести новых друзей. По традиции на этот вечер нужно надеть вашу самую лучшую шляпку!
ВЕЧЕРИНКА ДРАГОЦЕННОСТЕЙ И САМОЦВЕТОВ с 21:00 до полуночи. Мы счастливы пригласить вас Зал цветов на вечеринку Всего, Что Блестит, где вас будут ждать напитки, легкие закуски и, конечно, танцы.
Список дел Дакоты:
Победить. Ха-ха.
Три
Истинные участницы конкурсов красоты по всему миру готовы убить за то, чтобы кто-то оплатил им регистрационные взносы на мероприятие уровня Дворца Роз. Так что, честно говоря, я должна была быть благодарна за то, что Лэйси вытолкала меня на главное мероприятие года в нашем городе.
Когда я собирала в сумку все необходимое для ночевки, в том числе резинки для волос, запасные носки и потрепанный блокнот, в котором иногда что-то записывала, взгляд упал на стопку книг, пылившихся в углу спальни. Вопреки всем моим усилиям игнорировать учебник по лабораторным процедурам и «Руководство ветеринара» Мерка[6], мой разум отсчитывал месяцы с тех пор, как я покинула свою программу. Пятнадцать. Именно столько времени прошло с тех пор, как я уведомила администрацию Корнелла о том, что беру отпуск, чтобы уехать домой и заботиться о маме, – несмотря на ее протесты. Я планировала вернуться, но этого не произошло. А теперь я собиралась заменить то, что могло бы быть докторской степенью, на корону – если, конечно, повезет. Едва ли я могла ожидать, что жизнь пойдет в таком направлении.
Наконец я швырнула в сумку платье и расческу, а затем плюхнулась на крыльцо в своих перепачканных красных джинсах с жемчужными кнопками дожидаться Лэйси.
Она подъехала к дому минуту спустя, и я тут же швырнула сумку на заднее сиденье ее машины.
Лэйси вышла из машины и вытаращилась на меня, раскрыв рот от изумления.
– Это что, мелирование?! И погоди, тетя ДиДи что, брови тебе выщипала?..
Я не стала отвечать, хотя нашла ее реакцию даже приятной. Кто знает, может старания моей тети и впрямь увенчались успехом?
Лэйси вернулась в машину и посмотрела на мою сумку.
– Ты прекрасно выглядишь, но, – она кивнула на мои вещи. – Это все, что ты берешь с собой?
– Я взяла платье для социализации, а тетя ДиДи позаботилась обо всем остальном.
Лэйси прищурилась.
– И какие именно качества платья в твоей картине мира соответствуют термину «социализация»?
Миг спустя ее глаза расширились. Она поняла.
– Это же не то мятое зеленое безобразие в горошек, которое ты надевала на ужин в прошлом месяце? Когда я пригласила того парня, которому ты и слова не сказала?!
Я посмотрела на нее, но не ответила. Мне и так было стыдно за себя.
– И где твоя шляпка? – спросила Лэйси.
Я скрестила руки на груди.
– Я не надену шляпу.
– Даже какую-нибудь милую ковбойскую шапочку? Это было бы очаровательно!
– У меня нет никакой милой ковбойской шапочки, – напомнила я. – У меня настоящая ковбойская шляпа, но, как несложно догадаться, она не годится.
Она оставила мою реплику без внимания – по крайней мере, на какое-то время.
– Радуйся, что твоя тетя на работе, – пробормотала Лэйси, переключая передачу в машине.
Несмотря на категоричное нежелание принимать все это, я начинала чувствовать благодарность за свое преображение, особенно потому, что нервы уже переставали шалить. По крайней мере, я не буду выглядеть слишком глупо, даже если внутри буду чувствовать себя именно так.
Я меняла радиостанцию раз в минуту или две, чтобы отвлечься, пока мы не проехали под высоким арочным металлическим знаком с надписью «Дворец Роз, колыбель самого давнего конкурса красоты в мире», где нас остановил охранник.
– Привет, Лэйс, – сказал мужчина в рубашке с надписью «Служба безопасности». Я узнала его, как и практически каждого жителя города. Правда, мы с ним учились вместе и даже встречались целых три недели в предпоследнем году перед выпуском.
Я взглянула на приборную панель и увидела шипы на асфальте и какую-то лазерную систему. Видимо, она должна отфильтровывать нежелательные транспортные средства.
– Привет, Джо, – Лэйси протянула ему бейдж и мои права. – Петух уже в курятнике?
– Ответ утвердительный, – ответил Джо Ларсон с улыбкой. Он подошел с моей стороны и наклонился к окну. – Как дела, мисс Грин?
– Цвету и пахну, – ответила я сухо. – Разве незаметно?
Он засмеялся и взял мою руку в свою, как будто собирался поцеловать, прежде чем я ее отдернула. Он усмехнулся и протянул сканер. После минутного замешательства я прижала к нему палец.
– Твой отпечаток нужно внести в систему, – сказал он. – Вернусь в мгновение ока. Не скучай без меня.
– Что это было?! – спросила я Лэйси, когда он неторопливо вернулся к своему посту.
– Повышенные меры безопасности. Мистер Финч выдумал все эти дурацкие кодовые слова, которые нам нужно запомнить на случай, если нас кто-то прослушивает. У его жены кодовое слово «бриллиант», а у дочери «роза». Сам он «петух», а «курятник» – это место.
– Стало быть, мы куры, – я поморщилась. – И как Савилла к этому относится?
Лэйси помотала головой, когда я упомянула дочь мистера Финча, девочку, которую мы знали с невинных начальных классов, на прыщавой стадии средней школы и, конечно, в эру поиска себя, то есть в старших классах. Семья Савиллы была здесь элитой, и, как у всех представителей «королевских кровей», все было непросто: ее биологическая мать исчезла вскоре после рождения дочери, а отец женился на одной из победительниц конкурса красоты пару лет спустя. Насколько я знала, Савилла жила – и с удовольствием тусила – в фамильном пентхаусе в Нью-Йорке, так что я лет пять с ней не общалась.
– Без понятия, – ответила Лэйси. – Я ее еще не видела.
После двух сканирований, короткого звонка и пары серьезных взглядов Джо вернулся к моей стороне машины и выдал мне удостоверение.
– В главном доме уже были беспорядки, – сказал он, обращаясь к нам обеим. – Полчаса назад сюда проехала куча полицейских машин.
– Может быть, машин службы безопасности? – уточнила Лэйси. Джо отрицательно покачал головой.
– Что-то пропало. Смотрите в оба, подмечайте все подозрительное.
– Обязуемся, – ответила Лэйси подчеркнуто официальным тоном.
– Все чисто, – резюмировал он, постучав по крыше машины. Шипы опустились в землю, и мы проехали через ворота.
Машина Лэйси подпрыгнула, и я обернулась осмотреться.
– Как считаешь, что там пропало?
– Здесь куча дорогостоящих вещей, так что есть чем поживиться. Ювелирка, короны, кое-какие произведения искусства… Дворец Роз здорово изменился с тех пор, как мы были детьми. Теперь он меньше похож на дом и больше на музей.
– Безопасник Джо слишком серьезно относится к своей работе, – улыбнулась я. – Думала, он вот-вот потребует отдать ему моего первенца… или вживит мне чип под кожу.
– Это они сделают, когда ты будешь спать, – Лэйси проехала мимо персикового сада. – Говорят, по всему периметру установили первоклассную систему с невидимым лазером.
– Зачем? Что они пытаются скрыть?
Лэйси смерила меня многозначительным взглядом.
– Правильнее задаться вопросом, что они пытаются сохранить.
Мы проехали по обрамленной деревьями дорожке к дворцу. Несмотря на мои смешанные чувства по поводу конкурса, я не могла не залюбоваться фасадом этого здания. Настоящий шато!
Дворец из выветренного белого камня высотой в четыре этажа с остроконечной крышей. Гротескные горгульи выстроились вдоль здания, шпили возвышались над орнаментами камнем, обещая величественные променады и путешествия по тайным ходам тем, кто осмелится переступить порог. Низкие облака висели в ранних вечерних сумерках, придавая этому шедевру архитектуры поистине неземное величие. Впрочем, силуэт голубоватых горных пиков все еще затмевал рукотворное сооружение, каким бы впечатляющим оно ни было. Самая верхняя часть здания напомнила мне башню Рапунцель, и я задалась вопросом, не наблюдает ли за мной кто-то – например, злая королева.
Этот дом был неотъемлемой частью образования в Оберджине почти всю мою жизнь. Из экскурсии, совершенной в пятом классе, я помнила, что это квинтэссенция Позолоченного века площадью сто тысяч квадратных футов. Савилла Финч скучала на протяжении всей экскурсии. Она постоянно бегала на кухню за кусочком сыра или пакетиком «Читос», прежде чем наконец ускользнуть в свою комнату. Мы с Лэйси не были уверены, демонстрировала ли она таким образом, что живет в столь удивительном поместье, или же искренне считала, что ее дом не представляет собой ничего особенного. Скорее всего, второе.
Дворец Роз, построенный в 1896 году семьей Финч, алмазодобытчиков из Нью-Йорка, был назван так из-за кустов болотных роз, которые в большом количестве росли на этой земле до застройки. Финчи девятнадцатого века решили построить дом в Оберджине из-за очарования этого городка и потому что хотели конкурировать со славой поместья Билтмор в Северной Каролине, которое было построено годом ранее. Этот дом был подарком тогдашнего мистера Финча жене, а она как раз и устроила первый в истории конкурс красоты во Дворце Роз в 1925 году. К тому моменту ей было семьдесят два года, но, судя по фотографиям, она была одета в оборки и кружева, как и конкурсантки. Все это время дом принадлежал семье Финч, в нем проводились свадьбы и похороны и каждый год без исключения – даже во время Великой депрессии, Второй мировой войны, Вьетнама и кризиса 2008 года – проходил конкурс красоты.
Лэйси высадила меня у входа, где, конечно же, выстроилась шеренга полицейских машин. Прежде чем отправиться на парковку, она положила руку мне на плечо со словами:
– А, да, еще кое-что. Здесь есть парень, с которым я хочу тебя познакомить.
Я вытаращилась на нее.
– Если это очередной мистер «Я собираю фигурки аниме», то нет, спасибо.
– Я устрою тебе плохое свидание и не узнаю, чем оно закончилось, – усмехнулась Лэйси.
– А что насчет мистера «Я ношу обувь в тон трусам»?
– Я по-прежнему считаю, что с ним могло быть весело, – парировала Лэйси. – Это не подстава. Просто кое-кто, на кого тебе, на мой взгляд, стоит обратить внимание. Ты голосовала на последних окружных выборах?
Я прищурилась, задумавшись. Я всегда была поклонницей исполнения гражданского долга, но никак не могла понять ход мыслей моей подруги.
– Ты хочешь, чтобы я баллотировалась?!
– Новый шериф в эти выходные будет работать здесь волонтером службы безопасности. И детка, он что надо. Если ты не займешь призовое место, сможешь хотя бы привезти его домой в качестве утешения.
– Кто был его оппонентом? – спросила я в надежде, что это освежит мою память.
– Джо, – ответила Лэйси.
– Джо Ларсон? Безопасник Джо?!
Лэйси пожала плечами. Я понятия не имела, что этот парень победил от нашего города. Когда мы закончили учебу, Джо Ларсон едва мог завязать шнурки и, насколько я знала, с тех пор перебивался случайными заработками. Тем не менее Оберджин был сплоченным сообществом, лояльным к своим.
– Шериф живет в двух городах отсюда, в Маунт-Седаре, так что это была напряженная гонка, – сказала Лэйси. – Думаю, он хочет познакомиться с людьми, завести друзей в Оберджине и попытаться убедить, что хорошо справится.
– Тогда ему придется попотеть, – ответила я. Так или иначе, никак не могла представить, что в этот период жизни хоть какой-то мужчина способен произвести на меня впечатление. – Ты уверена, что сама не хочешь с ним встречаться? Я уверена, твой парень поймет.
Два года назад на одной конференции Лэйси познакомилась с парнем, и у них завязались отношения – сперва на расстоянии. Она решила открыть свой бизнес и потому хотела получить все контакты, связи и ресурсы, которые только могла найти, чтобы обеспечить себе наилучший старт. Лэйси действительно вернулась домой со всем необходимым набором, но еще и с номером телефона официанта, который случайно подал ей вегетарианскую тарелку вместо стейка, который она заказывала. Через несколько месяцев Антон оставил свою огромную семью в Техасе и переехал в Вирджинию перебиваться на случайных работах, просто чтобы быть рядом с ней. Они жили вместе последние шесть месяцев, и я ожидала, что он сделает Лэйси предложение со дня на день.