Аккаунт

Глава 1. Осколки сердца

Дождь стучал по подоконнику ее квартиры с назойливой монотонностью аритмичного сердца. Так же неровно и беспорядочно стучала кровь в висках у Инги, пока она сидела на полу в гостиной, сжимая в пальцах телефон. Экран был темным и молчаливым, как обвинительный приговор. Всего пятнадцать минут назад этот самый экран светился яркими, ядовитыми пикселями, которые навсегда изменили ее жизнь. Фотография. Простая, бытовая, небрежная. И от этого – самая страшная.

Артур. Ее Артур. Тот, с кем она прожила три года, деля пополам радости и тревоги, думая, что строит общее будущее. Он был на снимке счастлив и расслаблен, каким она видела его все реже в последние месяцы. Его рука лежала на чужой талии. Хозяйкой той талии была рыжеволосая девушка с задорной улыбкой, чье лицо Инга видела в сторис Артура пару раз – «просто коллега по проекту, Лиза». Они сидели в уютном баре, их головы были склонены друг к другу, а в глазах стоял тот самый немой сговор, который не спутаешь ни с чем. Подпись под фото, выложенным в закрытом аккаунте Лизы, которую Инга нашла по чистой случайности, гласила: «Полгода – это серьезно?»

Полгода. Шесть месяцев. Сто восемьдесят дней лжи.

Сначала был шок. Белая, густая, ватная пелена, отключившая все чувства. Потом – стремительный, обжигающий прилив ярости. Инга чуть не разбила телефон о стену, но вовремя остановилась, судорожно сжав его так, что хрустнул чехол. А потом накатила волна боли. Настоящей, физической, выворачивающей нутро. Она сползла с дивана на пол, на ковер, который они выбирали вместе, с таким азартом, споря о оттенках. Теперь ворс впитывал ее слезы, беззвучные и горькие.

Она попыталась дышать, но воздух словно стал густым и тягучим, как сироп. Каждый вдох давался с усилием. Перед глазами поплыли картинки, обрывки воспоминаний. Вот он дарит ей на день рождения серьги, смотря при этом так влюбленно, что она краснела. Вот они на море, и он несет ее на руках в воду, смеясь. Вот он, усталый после работы, засыпает у нее на коленях, а она перебирает его волосы, думая, что счастье – это просто.

И все это время? Все эти теплые, драгоценные моменты, которые она бережно хранила в памяти, были отравлены? Он приходил к ней с поцелуями, пахну чужими духами? Говорил ей «люблю», шепча те же слова кому-то другому в телефон?

«Коллега по проекту». Как банально. Как пошло и избито.

Инга засмеялась. Горьким, хриплым, нездоровым смехом, который тут же перешел в рыдания. Она схватила первую попавшуюся под руку вещь – это была книга, которую он ей подарил, – и швырнула ее в стену. Раздался глухой удар. Ей стало легче. Ненамного.

Она подняла голову, утирая лицо рукавом старого растянутого свитера, который когда-то был Артуров. Ирония судьбы. Она была укутана в его вещь, а он в это время, наверное, обнимал ту, рыжую.

Нужно было что-то делать. Звонить ему? Кричать? Устраивать сцену? Но что это изменит? Факт был налицо, яркий и беспощадный, как вспышка фотоаппарата. Он предал ее. Системно, хладнокровно, на протяжении полугода.

Мысленно она пролистала последние месяцы. Его участившиеся «задержки на работе». Постоянно включенный беззвучный режим на телефоне. Новая привычка брать гаджет с собой в ванную. Отдаленность в постели. Она все списывала на усталость, на стресс. Была такой дурой, такой слепой, доверчивой дурой!

Еще один виток ярости, на этот раз направленной на саму себя. За что она его так любила? За что закрывала глаза на мелкие пакости, на его эгоизм, который всегда списывала на «мужскую непосредственность»? Она растворялась в нем, как сахар в воде, теряя свои границы, свои желания. Ее мир крутился вокруг Артура. А его мир, как выяснилось, стал вращаться вокруг кого-то еще.

И тут, сквозь пелену слез и гнева, в ее сознании возник другой образ. Высокий, спокойный, с тихим, немного грустным взглядом. Михаил.

Лучший друг Артура. Тот, кто всегда был рядом. Тот, чье присутствие на всех их общих вечеринках заставляло Ингу чуть чаще биться сердце. Тот, с кем можно было говорить о чем угодно – о книгах, о музыке, о смысле жизни, – и он всегда слушал внимательно, не перебивая, а потом выдавал какую-нибудь точную, ироничную или неожиданно глубокую фразу.

Она вспомнила, как однажды, года два назад, они засиделись за разговором на кухне, пока Артур играл в приставку в гостиной. Михаил рассказывал о своей поездке в Италию, и его глаза горели таким искренним огнем, что она не могла отвести взгляд. Он коснулся ее руки, передавая сахарницу, и на ее коже осталось жгучее, долгое тепло. В тот вечер она поняла, что чувствует нечто большее, чем просто симпатию к другу своего парня. Но она загнала это чувство глубоко внутрь, назвав его «глупой инфантильной влюбленностью». Она была с Артуром. Она была верна ему.

А теперь она думала о Михаиле с какой-то щемящей, болезненной нежностью. Вспоминала, как Артур, с его ревнивым, цепким взглядом, постоянно подтрунивал: «Ты чего на Михаила так смотришь? Влюбилась что ли?» Она отмахивалась, краснея, а внутри все сжималось от стыда и сладкой тревоги. Он ревновал ее к человеку, который никогда не позволил бы себе даже намека, к другу, который хранил их отношения, как нерушимый святой Грааль. А сам в это время спокойно заводил роман на стороне.

Горькая, просто издевательская ирония ситуации заставила ее снова застонать. Она была верна призраку, который уже давно ее предал.

Инга встала с пола, ее ноги были ватными. Она подошла к окну. Город тонул в серой дождевой пелене. Окна соседних домов были тусклыми, слепыми глазами. Мир казался чужим и враждебным.

Что она теперь будет делать? Как жить с этой дырой в груди? С этим ощущением, что тебя использовали, вытерли об тебя ноги и выбросили, как ненужную тряпку.

Она взяла телефон снова. Палец дрожал, когда она провел по экрану, разблокируя его. Галерея. Прокрутка вниз. Десятки, сотни их общих фото. Они улыбались, целовались, строили рожицы. Она щелкала по ним, удаляя одно за другим. Каждое удаление было похоже на отрезание куска собственной плоти. Больно, но необходимо. Нужно было очистить пространство. Выжечь инфекцию.

Но просто удалить его из своей жизни было мало. Этого было недостаточно. Он должен был почувствовать то же, что чувствовала она сейчас. Ту же боль, то же унижение, то же чувство, что тебя обманули и осмеяли.

Мысль пришла не сразу. Она зрела где-то в глубине, как спора ядовитого гриба. Сначала это была просто смутная фантазия о мести. А потом она обрела форму. Четкую, кристальную, безупречную в своей порочности.

Фейковый аккаунт.

Идеальная женщина. Недосягаемая, красивая, желанная. Та, мимо которой он не сможет пройти. Та, которая заставит его забыть обо всем на свете. Которая влюбит его в себя, а потом разобьет его сердце так же жестоко, как он разбил ее.

План начал складываться в голове с пугающей скоростью. Она знала его вкусы, его слабые места. Он был тщеславен. Он любил внимание красивых женщин. Он поверит. Он обязательно поверит.

Инга подошла к зеркалу в прихожей. В отражении на нее смотрела бледная, заплаканная девушка с распухшими глазами и растрепанными волосами. В ее взгляде была пустота. Но где-то в глубине, на самом дне, уже тлела искорка. Не надежды. Нет. Искорка холодного, расчетливого гнева.

«Хорошо, Артур, – прошептала она своему отражению, и голос ее звучал хрипло и незнакомо. – Ты хотел игры? Ты ее получишь. Но правила буду устанавливать я».

Она повернулась от зеркала и твердыми шагами направилась к ноутбуку. Слезы высохли. Осталась только твердая решимость. Ей было больно, унизительно и невыносимо горько. Но теперь у этой боли появилась цель. Фокус.

Она открыла браузер. Первым делом нужно было найти подходящие фотографии. Идеальное лицо для ее мести.

Глава 2. Яд в пальцах

Тишина в квартире стала густой, звенящей, давящей. После дождя наступила мертвая, безветренная ночь, и казалось, весь город замер, прислушиваясь к стуку ее сердца. Инга не двигалась, уставившись в экран ноутбука. Синий свет монитора отбрасывал призрачные блики на ее лицо, выхватывая из темноты неподвижные руки на клавиатуре и белый лист открытого документа. Он был пуст. Так же пуста, казалось, была теперь и ее жизнь.

Мысль о мести, возникшая как спасительная соломинка в водовороте отчаяния, теперь разрослась до чудовищных размеров. Она витала в комнате, как настоящий, осязаемый призрак. Инга чувствовала ее вкус на языке – металлический, как привкус крови от прикушенной щеки. Она слышала ее шепот в тишине, нашептывающий детали, рисуя картины будущего унижения Артура.

Но между замыслом и его воплощением лежала пропасть. Пропасть, заполненная осколками ее собственного «я». Кто она теперь? Обманутая дура, сидящая в темноте? Или холодная мстительница, способная на жестокий, изощренный план? Она не узнавала себя в зеркале – там была незнакомка с лихорадочным блеском в глазах и сжатыми в тугой узел нервами.

Она встала, чтобы налить себе воды. Руки дрожали. Вода пролилась на стол, и это мелкое неудобство вызвало у нее приступ иррационального гнева. Она швырнула стакан в раковину, и тот разбился с удовлетворяющим хрустом. Хорошо. Пусть все разбивается. Как разбилась ее жизнь.

Ей нужен был совет. Нет, не совет. Ей нужно было озвучить свой безумный план, чтобы он обрел плоть, чтобы кто-то другой, кроме призраков в ее голове, признал его существование. Она взяла телефон, долго листала список контактов, пока палец не остановился на имени «Катя». Единственная подруга, которая не терпела глупостей и всегда говорила правду в лицо.

Инга набрала номер. Раздались длинные гудки. Она уже хотела бросить трубку, когда послышался хриплый, сонный голос:

– Инга? Ты в курсе, который час? Что случилось?

– Он изменил мне, – выдохнула Инга, и снова, как ножом, порезало горло. – Полгода. С какой-то Лизой.

На другом конце провода наступила тишина, а затем последовал длинный, многоэтажный мат.

– Ты где? Дома? Не двигайся, я через двадцать минут буду.

Катя появилась еще через пятнадцать, взъерошенная, без макияжа, в накинутом на пижаму пальто. Она пахла ночным городом и дорогими духами. Не говоря ни слова, она обняла Ингу. И от этого простого, человеческого жеста в Инге снова все оборвалось. Она разрыдалась, уткнувшись лицом в грудь подруги, как в последнее прибежище.

– Ну, рассказывай, – Катя усадила ее на диван, сама села напротив, закуривая сигарету прямо в квартире, чего никогда не позволяла себе раньше.

Инга, захлебываясь и сбиваясь, рассказала все. Про фотографию, про полгода лжи, про свою боль и унижение. Катя слушала молча, лишь изредка выпуская струйки дыма и крепче сжимая пальцы на коленях. Когда Инга закончила, Катя потушила сигарету.

– Так. Ясно. Козел. Теперь скажи, что ты хочешь делать? Плакать? Разбить ему машину? Или, может, ты уже что-то придумала? Я вижу по твоим глазам – ты не просто плачешь. В тебе что-то варится.

Инга глубоко вдохнула. Сказать это вслух было страшнее, чем думать.

– Я хочу его унизить. Так же, как он унизил меня. Хочу, чтобы он почувствовал, каково это – быть дураком.

– Конкретнее, – потребовала Катя, ее взгляд стал жестким, деловым.

– Фейковый аккаунт. Я создам образ… идеальной женщины. Красивой, успешной. Он добавит ее, влюбится по уши, а потом она его бросит. Публично. Жестоко.

Катя долго смотрела на нее, оценивая. Потом уголки ее губ поползли вверх, складываясь в медленную, хищную улыбку.

– Блин, Инга. А ты темная лошадка. Я думала, ты будешь реветь и умолять его вернуться. А ты… Мне нравится. Мне очень нравится. Это гениально и по-настоящему подло. Именно то, что он заслужил.

Облегчение, странное и горькое, волной накатило на Ингу. Ее план, ее безумие, получило одобрение. Теперь это была не просто фантазия обиженной девушки, а реальная операция.

– Но это сложно, – тут же остудила ее Катя. – Фотки, история, поведение. Все должно быть идеально. Он не дурак.

– Я знаю его вкусы, – тихо сказала Инга. – Я знаю, какая женщина может свести его с ума.

– Хорошо. Тогда работаем. Но запомни главное правило – никакой жалости. Ты сейчас на войне. А на войне чувства – это роскошь, которую ты не можешь себе позволить.

После ухода Кати в квартире снова воцарилась тишина, но теперь она была другой. Наполненной решимостью. Инга села за ноутбук. Пора было создавать оружие.

Первым делом – имя. Оно должно быть красивым, звучным, немного иностранным, но не вычурным. «Алиса»? Нет, слишком просто. «София»? Классически, но… подходяще. София. Звучало уверенно и элегантно. София Воронцова. Фамилия придавала солидности, намекала на некую историю, возможно, на аристократические корни.

Теперь самое сложное – внешность. Инга открыла несколько сайтов со стоковыми фотографиями и начала поиск. Она искала не просто красивую девушку. Она искала идеал Артура. Высокая, стройная, но с формами. Длинные темные волосы, которые он так любил. Большие глаза, чувственные губы. Взгляд – томный, немного надменный, обещающий тайну.

Она листала сотни лиц. Блондинки, рыжие, брюнетки. Улыбающиеся, серьезные. Все были красивы, но не то. Нужна была не просто красота, а харизма. Та, что пронзает экран. И вот, спустя почти час, она нашла.

Девушка на фото была именно такой. Она сидела в кресле патио где-то на побережье, за ее спиной синело море. Темные волосы развевались на ветру, а в ее карих глазах читалась смесь загадочности и легкой грусти. Она не улыбалась, лишь чуть тронула губы краешком изящной фарфоровой чашки, которую держала в руках. В ней была утонченность и какая-то внутренняя сила. Идеально.

Инга скупила несколько десятков фотографий этой модели. Они были выдержаны в одном стиле: София в дорогих ресторанах, София за рулем спортивного автомобиля, София в студии на фоне мольберта с кистью в руках (намек на творческую натуру), София в спортзале в обтягивающей форме (намек на то, что она следит за собой). Каждая деталь должна была складываться в безупречный пазл.

Следующий шаг – биография. Инга создала новый электронный ящик на имя Софии Воронцовой. Затем приступила к регистрации в социальной сети. Она тщательно продумала каждый пункт.

Город: Санкт-Петербург. Достаточно далеко, чтобы исключить неожиданные встречи, но и не за границей, что могло бы вызвать лишние вопросы.

Образование: Европейское. Сорбонна, факультет искусств. Это объясняло бы определенный шарм и эрудицию.

Работа: Арт-директор в галерее современного искусства. Профессия звучала модно, творчески и подразумевала достаток.

Интересы: Живопись, вино, путешествия, психология, яхтинг.

Инга писала это с холодной, почти клинической точностью. Она создавала не человека, а продукт. Идеально сбалансированный яд, созданный специально для отравления сердца Артура.

Она начала загружать фотографии. Каждую она сопровождала лаконичной, но емкой подписью, стилизованной под записи светской, немного уставшей от внимания женщины.

Под фото с морем: «Шум прибоя как лучший советчик. Сан-Тропе, ты подарил мне покой».

Под фото в мастерской: «Белый холст еще не знает, какая буря на нем родится. Работа над новой серией».

Под фото с бокалом вина: «Каберне Совиньон 1990 года. Вкус, в котором утонуло столько воспоминаний…»

Она вживалась в роль. С каждой написанной фразой, с каждым загруженным изображением настоящая Инга как бы отдалялась, а ее место занимала София – холодная, прекрасная и безжалостная. Это был странный, почти шизофренический акт. Она надевала маску, которая начинала прирастать к ее лицу.

Когда профиль был готов, Инга откинулась на спинку стула и внимательно изучила результат. На нее с экрана смотрела другая женщина. Уверенная, самодостаточная, живущая той жизнью, о которой Инга могла только мечтать. Возникло странное чувство – смесь гордости за безупречно выполненную работу и острой, щемящей зависти. Она завидовала собственному творению. Этой идеальной картинке, которой никогда не существовало в реальности.

Было уже под утро. За окном посветлело, город начинал просыпаться. Инга чувствовала себя абсолютно опустошенной, как будто она не сидела всю ночь на месте, а пробежала марафон. В глазах стояла сухость, голова гудела от усталости, но внутри больше не было той разрывающей боли. Ее место заняла холодная, тяжелая решимость.

Она нашла в поиске Артура. Его аватарка – он с гордым видом на фоне своей новой машины. Сердце ее не дрогнуло. Лишь сжалось в холодный комок. Она нажала кнопку «Добавить в друзья» от имени Софии Воронцовой.

Палец не дрожал. Теперь это был не жест отчаявшейся девушки, а хладнокровное движение диверсанта, закладывающего бомбу.

«Ну что ж, Артур, – мысленно произнесла она, глядя на его фото. – Встречай любовь всей своей жизни».

Она закрыла ноутбук. Миссия на сегодня была выполнена. Оставалось только ждать. Ждать, когда приманка сработает. Но вместо ожидаемого чувства удовлетворения ее вдруг охватила тоска. Такая глубокая и беспросветная, что захотелось выть. Она уничтожала не только его. Она уничтожала и ту себя – ту, что верила в любовь, в честность, в добро. Теперь на месте той Инги зияла пустота, которую заполнила ядовитая, красивая ложь по имени София.

Инга погасила свет и легла в постель, но сон не шел. Перед глазами стояло лицо Михаила. Его спокойный, понимающий взгляд. Что бы он подумал, узнай он о ее плане? Она представила себе его разочарование, его осуждение, и ей стало невыносимо стыдно. Но было уже поздно. Машина запущена. Остановить ее могло только полное уничтожение цели.

Она натянула одеяло на голову, пытаясь загнать обратно и эти мысли. Никакой жалости. Правило номер один. Но почему-то именно мысль о Михаиле больно ранила ее сильнее, чем все предательства Артура.

Глава 3. Первая зацепка

Трое суток. Семьдесят два часа. Четыре тысячи триста двадцать минут. Каждая из них тянулась с мучительной, резиновой медлительностью, словно время решило помучить ее особо изощренным способом. Инга существовала в странном, подвешенном состоянии между двумя реальностями. В одной – она была собой, пыталась ходить на работу, отвечала на вопросы коллег сквозь туманную завесу равнодушия, механически жевала еду, не ощущая вкуса. В другой – она была Софией. Мысленно она постоянно возвращалась к тому профилю, к той идеальной картинке, что она создала. Она жила в ожидании.

Первые двадцать четыре часа были самыми тяжелыми. Инга не находила себе места. Она проверяла телефон каждые пять минут, включая и выключая экран, хотя звук уведомлений был выставлен на максимум. Ее пальцы сами собой набирали адрес страницы Софии, и она с замиранием сердца смотрела на счетчик заявок в друзья. Ноль. Пустота.

Сомнения начали разъедать ее изнутри, как ржавчина. А что, если он не добавит? Что, если ее идеальная женщина не так уж идеальна? Может, он заподозрил неладное? Или, что было еще горше, ему просто все равно? Он так увлечен своей Лизой, что слеп к любым другим женщинам, даже к виртуальным богиням? Эта мысль была невыносима. Она означала, что он по-настоящему влюблен. И ее месть терпела крах, даже не успев начаться.

К вечеру второго дня ее охватила настоящая паника. Она почти убедила себя, что провалилась. Что все ее затея – это жалкие потуги обиженной девочки, не стоящие и выеденного яйца. Она сидела на кухне, смотря, как закипает чайник, и чувствовала, как волна отчаяния снова накатывает на нее, грозя смыть всю ее хрупкую решимость. Она была готова все удалить. Стереть Софию Воронцову из цифрового небытия, как досадную ошибку.

И в этот самый момент раздался звук, от которого у нее остановилось сердце. Не общее уведомление, а конкретный, тот самый, что она настроила для аккаунта Софии. Звонкий, многообещающий щелчок.

Инга бросилась к телефону, лежавшему на диване. Руки дрожали так, что она едва не уронила его. Она запустила приложение. Загрузка показалась вечностью. И вот она видит: на иконке заявок в друзья красуется красная единица.

Вдох. Резкий, порывистый. Она нажимает на нее.

И видит его. Артура.

Его аватарка, его имя. Он принял заявку.

Сначала не было никаких эмоций. Только пустота и оглушительный звон в ушах. Потом, медленно, как расползающееся пятно, по телу разлилось мстительное, сладкое, ядовитое удовлетворение. Да! Получилось! Крючок проглочен. Рыба клюнула.

Он не просто принял заявку. Он тут же, через несколько секунд, написал сообщение. Инга щелкнула по нему, и на экране всплыла строчка, от которой ее бросило в жар и в холод одновременно.

«Ого. Я редко пишу первым, но ваша красота просто обязывает. Вы потрясающе выглядите. Откуда такая фея в моих скромных друзьях?»

Она прочла это сообщение раз, другой, третий. Каждое слово било точно в цель. Его самоуверенный, немного панибратский тон. Комплимент, звучащий как неоспоримый факт. В этом был весь Артур. Тот самый, что когда-то подобными же фразами завоевывал ее. Теперь он повторял их, как заезженную пластинку, для кого-то другого. Только вот этот «кто-то» был ею же.

Инга позволила себе улыбнуться. Злорадной, хищной улыбкой. Она представила его выражение лица, когда он увидел фотографии Софии. Его жадный, оценивающий взгляд. Его тщеславие, которое она знала так хорошо. Он не мог пройти мимо. Он никогда не мог устоять перед красивой оберткой.

Она отложила телефон. Не стоит отвечать сразу. Пусть подождет. Пусть понервничает, подумает, что прочитал и забыл. Нужно держать дистанцию, играть в недоступность. Это его заводило. Всегда заводило.

Она провела вечер в приподнятом, почти эйфорическом состоянии. Она готовила ужин, напевая себе под нос. Казалось, вернулись краски, вернулись вкусы. Она чувствовала себя не жертвой, а режиссером, кукловодом, который дергает за невидимые ниточки. Это была опасная, опьяняющая власть.

Перед сном она снова зашла в аккаунт Софии, чтобы еще раз полюбоваться на сообщение Артура. И тут ее взгляд скользнул чуть ниже, в раздел «друзья». София была новая, друзей у нее было всего несколько – случайные фейковые профили, созданные для правдоподобия. И потому новое имя бросилось в глаза сразу. Ярко, как вспышка.

Михаил.

Его фотография. Он был снят крупным планом, улыбался своей сдержанной, немного застенчивой улыбкой, которая всегда заставляла ее сердце биться чаще. Рядом с ником горела зеленая точка – «в сети».

У Инги перехватило дыхание. Весь воздух словно выкачали из комнаты. Она смотрела на экран, не в силах поверить. Нет. Этого не может быть. Этого она не просчитывала. Этого она не хотела.

Он тоже принял заявку. Михаил. Лучший друг Артура. Тот самый парень, в которого она была тайно, безнадежно влюблена все эти годы.

Паника, стремительная и всесокрушающая, сменила эйфорию. Что он там делает? Почему? Он же не из тех, кто добавляет в друзья первых попавшихся красивых девушек! Он был осторожен, избирателен в виртуальном общении. Это был не его стиль.

И тут пришло уведомление. Не от Артура. От Михаила.

Сообщение было коротким, вежливым, но с той самой примесью интеллигентного юмора, который был его визитной карточкой.

«Здравствуйте. Признаюсь, ваша красота буквально ослепила мою ленту. Решился написать, чтобы выразить свой восторг. Надеюсь, не сочтете за наглость».

Инга отшвырнула телефон, как раскаленный уголь. Он отлетел на ковер и мягко стукнулся о ножку дивана. Она вскочила, начала метаться по комнате, сжимая виски пальцами. Нет, нет, нет! Все пошло не так! Ее идеальный план дал трещину, и трещина эта была огромной, угрожающей разрушить все.

Она думала только об Артуре. О его боли. О его унижении. Она с наслаждением представляла, как он страдает. Но Михаил… Мысль о том, чтобы причинить ему боль, чтобы обмануть его, была невыносима. Он был невиновен. Он был тем светлым пятном в этой грязной истории.

Она подняла телефон. Сообщение Михаила горело на экране невинным, но роковым огоньком. Что ей делать? Игнорировать? Но тогда это будет выглядеть странно. Она сама послала заявку. Удалить его из друзей? Это вызовет еще больше вопросов.

А если… Если ответить? Соблазн был велик. Страшный, запретный, сладкий соблазн. Поговорить с ним. Не как Инга, зажатая, скованная условностями и верностью нестоящему человеку, а как София – свободная, уверенная, блистательная. Узнать, что он на самом деле думает, что чувствует. Позволить ему влюбиться в этот призрак.

Эта мысль была такой же порочной, как и весь ее план, но от этого не менее притягательной. Это была ловушка, в которую она попала сама. Она создала монстра, и теперь этот монстр начинал жить своей жизнью, вовлекая в свою орбиту тех, кого она меньше всего хотела задевать.