Брачный договор

Глава 1: Предложение на рассвете

Воздух на вершине мыса был особенным. Он был напоен не только солеными брызгами волн, разбивавшихся о скалы далеко внизу, но и тишиной, какой не бывает в городе. Здесь, на краю земли, царило безмолвие, прерываемое лишь криком чаек и размеренным, убаюкивающим рокотом прибоя. Для Ирины это место было храмом. Местом силы, покоя и… любви. Именно здесь, полгода назад, во время внезапно налетевшего ливня, под раскидистой кроной старой, кривой сосны, она и Максим признались друг другу в чувствах. Он, всегда такой собранный и невозмутимый, был промок до нитки и смешно отряхивал капли с дорогих часов, а она, хохоча, пыталась прикрыть его своим зонтиком-тросточкой. И вот сейчас они вернулись сюда.

Она стояла, закутавшись в его пиджак, с широким воротником которого пахло его парфюмом – терпким, древесным, с едва уловимой ноткой бергамота. Это был запах, который она с первого вдоха стала ассоциировать с чувством защищенности, с домом. Максим стоял сзади, обняв ее, и его теплые ладони сомкнулись на ее прохладных пальцах. Они молча смотрели, как на горизонте алеет полоса. Солнце готовилось к своему торжественному появлению, окрашивая кромку неба в нежные тона персика, лаванды и розового золота.

«Красиво, да?» – его голос, низкий и бархатный, прозвучал прямо у ее уха, заставляя ее кожу покрываться мурашками.

«Не то слово, – прошептала она, откинув голову ему на грудь. – Кажется, я могла бы смотреть на это вечность».

«Со мной?» – в его вопросе прозвучала легкая, почти детская уязвимость, которую он так редко позволял себе проявлять.

«Только с тобой, Максим. Всегда только с тобой».

Он тяжело вздохнул, и ей показалось, что это вздох абсолютного счастья. Он прижался губами к ее виску, и этот легкий, почти невесомый поцелуй был для нее дороже любой страсти. Это была клятва. Молчаливая и оттого еще более крепкая.

Он отпустил ее, и Ирине на мгновение стало холодно без его тепла. Она обернулась. Он стоял, глядя на нее с таким обожанием, таким нежным благоговением, что у нее перехватило дыхание. В его обычно серьезных, пронзительных серых глазах плясали солнечные зайчики от первых лучей, пробивавшихся из-за горизонта. Он был, невероятно красив в этот миг. Высокий, подтянутый, с идеально выглаженной белой рубашкой, подчеркивавшей его загар. Но вся его безупречная элегантность куда-то испарилась, уступив место просто мужчине, смотрящему на свою женщину.

«Ирина, – он произнес ее имя так, словно это было самое драгоценное слово в мире. – Ты помнишь, что ты сказала мне здесь, в тот день, под дождем?»

Она улыбнулась, чувствуя, как по щекам разливается румянец. «Кажется, я сказала, что ты сумасшедший, раз предложил подвезти незнакомку под таким ливнем».

Он рассмеялся, и этот звук был таким же теплым и согревающим, как и восходящее солнце. «Нет, не это. Ты сказала, что самая большая роскошь – это чувствовать себя по-настоящему живой. И с той самой минуты, – он сделал шаг к ней, – я дышу полной грудью только рядом с тобой. Ты подарила мне этот воздух. Ты подарила мне этот свет».

Сердце Ирины забилось чаще. Что-то в его голосе, в его позе, во всей этой выверенной, почти театральной красоте момента настораживало и одновременно заставляло замирать в сладком предвкушении.

Максим медленно, не отрывая от нее взгляда, опустился на одно колено. Мир сузился до размеров этой скалы, до них двоих, до оглушительного стука ее сердца в ушах.

«Я не поэт, я финансист, – сказал он, и в его глазах стояла легкая грусть. – Я привык все просчитывать, оценивать риски, искать выгоду. Но любовь к тебе – это самая безумная, самая иррациональная и самая прекрасная инвестиция в моей жизни. И я хочу вкладываться в нее всю оставшуюся жизнь».

Он достал из кармана маленькую бархатную коробочку. Щелчок был едва слышен, но для Ирины он прозвучал громче любого раската грома. Внутри, на черном атласе, лежал бриллиант. Он не был огромным, но его совершенная огранка, чистая, почти голубая вода камня, заставляли его сиять так, что он затмевал собой само солнце, которое как раз в эту секунду выплыло из-за линии горизонта и ослепительно золотыми бликами заиграло на поверхности океана. Это было чудо. Два чуда сразу – рождающийся день и рождающееся предложение.

«Ирина, – голос Максима дрогнул, и это крошечное проявление слабости растрогало ее до слез. – Ты согласна стать моей женой? Согласна дать мне возможность просыпаться рядом с тобой каждое утро и засыпать, обняв тебя, каждую ночь? Сделать меня самым счастливым и самым богатым на земле человеком?»

Слезы текли по ее щекам, неконтролируемо, счастливо. Она не могла вымолвить ни слова, лишь кивала, зажав рот ладонью, словно боясь выпустить наружу весь тот восторг, что переполнял ее. Она кивнула снова, уже увереннее, и тогда он с сияющей, победной улыбкой снял кольцо с бархатного ложа.

Его пальцы были удивительно теплыми и твердыми. Он с нежностью надел кольцо на ее безымянный палец. Оно село идеально, будто было всегда ее частью. Он поднялся и привлек ее к себе, прижав так сильно, словно хотел вдохнуть ее в себя, впитать ее радость, ее слезы, ее смех, который наконец вырвался на свободу.

Он поцеловал ее. Это был не просто поцелуй. Это было торжественное скрепление договора, заключенного не на бумаге, а в сердцах. В нем была и нежность первого признания, и страсть всех их встреч, и безграничная благодарность, и обещание будущего. Ирина утонула в этом поцелуе, в его запахе. Она чувствовала, как холодный металл кольца прижимается к ее щеке, и это ощущение было самым реальным и самым волшебным в ее жизни.

Когда они наконец разомкнули объятия, чтобы перевести дух, мир вокруг взорвался красками. Солнце палило вовсю, превращая океан в миллиарды сверкающих бриллиантов. Казалось, сама природа аплодирует им.

«Я люблю тебя, – выдохнула она, глядя в его сияющие глаза. – Безумно, безнадежно, навсегда».

«И я тебя, моя девочка. Больше жизни».

Он снова обнял ее, и они еще долго стояли так, молчаливые и безмерно счастливые, наблюдая, как новый день вступает в свои законные права. Ирина ловила себя на мысли, что ее жизнь теперь разделится на «до» и «после» этого утра. На «до» этой секунды, когда она была просто Ириной, и на «после», когда она стала его невестой. Ее сердце пело, разум ликовал, и все тревоги мира казались такими мелкими и незначительными.

Они уже собирались идти к машине, когда Максим, все еще не выпуская ее руку из своей, вдруг сказал с легкой, почти деловой ноткой в голосе, которая так контрастировала с только что пережитым блаженством:

«Кстати, о нашем „навсегда“… Мой юрист, Андрей, на следующей неделе подготовит для нас кое-какие бумаги. Необходимые формальности, просто чтобы обезопасить наши активы. Ничего особенного».

Он произнес это так легко, мимоходом, словно говорил о бронировании столика в ресторане на помолвку. И столь же мимоходом, не глядя на нее, поцеловал в макушку.

Ирина на мгновение замерла. «Бумаги? Какие бумаги?» – пронеслось в голове. Но эйфория была еще слишком сильна. Лучи солнца играли в гранях великолепного кольца на ее пальце, слепили глаза, наполняя все вокруг сиянием и уверенностью в безоблачном будущем.

Она улыбнулась, прижалась к его плечу. «Конечно, мой любовный банкир. Что угодно».

Она отмахнулась от легкой, едва зародившейся тени недоумения, как от назойливой мошки. Сейчас не время для бумаг и юристов. Сейчас время для любви. Ей и в голову не могло прийти, что эта случайная, брошенная словно бы невзначай фраза – и есть первая маленькая трещина на безупречном фасаде их сказки. Трещина, которая очень скоро превратится в бездонную пропасть, разделяющую «да» и «нет», «любовь» и «недоверие», «мечту» и «суровую реальность». Но пока она просто сияла, уткнувшись лицом в его плечо, и думала о платье, о цветах, о музыке и о том, как невероятно ей повезло в этой жизни.

Ведь это же просто формальность. Пустая формальность. Не так ли?

Глава 2: Тень сомнения

Прошла неделя. Неделя чистого, ничем не омраченного эйфорического бреда. Ирина парила над землей, и казалось, ничто не может заставить ее спуститься с этих небес. Ее мир сузился до размеров сверкающего камня на безымянном пальце левой руки. Она ловила себя на том, что в самые неподходящие моменты – во время совещаний с заказчиками, за рисованием эскизов, за утренним кофе – ее взгляд затуманивался, а пальцы сами тянулись к кольцу, чтобы повертеть его, почувствовать холодную, идеальную гладь бриллианта, острые грани огранки. Это было физическое доказательство ее счастья. Талисман.

Они с Максимом проводили каждый вечер вместе. Он был нежен, внимателен, остроумен и казался таким же окрыленным, как и она. Они засиживались допоздна в ее уютной квартирке, заставленной образцами тканей и макетами, устраивали пикники с крабами и авокадо прямо на полу гостиной, листая свадебные каталоги и журналы, смеясь над самыми нелепыми нарядами женихов и выбирая те, от которых перехватывало дух. Максим, к ее удивлению, проявлял живейший интерес к подготовке. Его деловая хватка удивительным образом сочеталась с внезапно открывшимся романтизмом.

«Только не розовые лютики, – заявил он однажды, с гримасой откладывая в сторону журнал с пышной свадьбой в стиле „прованс“. – Это похоже на похороны русалки. Давай что-то… вневременное. Белое. Зелень. Много свечей».

Ирина смеялась, целуя его в щеку. «Ты оказываешься полон сюрпризов, Максим Орлов. Где твой прагматичный подход? Где твои таблицы Excel со стоимостью одного тюльпана?»

Он притянул ее к себе, прижал лоб к ее виску. «Мой прагматизм говорит, что это один из самых важных дней в моей жизни, и он должен быть безупречным. Для тебя. Для нас».

Эти слова грели ее лучше любого камина. Она чувствовала себя понятой, любимой, желанной. Он строил с ней не просто брак, он строил общее пространство, общее видение. И это было прекрасно.

Вечер пятницы они решили провести в его доме. Вернее, в его «пентхаусе с видом на всю жизнь», как шутя называла его Ирина. Пространство было выдержано в строгих, мужских тонах: бетон, полированный металл, темное дерево, панорамные окна от пола до потолка, открывавшие головокружительный вид на ночной город, похожий на рассыпанную кем-то коробку с драгоценностями. Здесь все было идеально, стерильно и немного… бездушно. Как дизайнер, Ирина уже мысленно прикидывала, как смягчить эту холодность текстурами, добавить уюта с помощью книг, живых растений, ее собственных эскизов в рамах…

Максим готовил ужин. Он, к ее постоянному восторгу, прекрасно готовил. Сейчас он с сосредоточенным видом шеф-повара колдовал над стейками, а Ирина, сидя на высоком барном стуле на кухне островного типа, с бокалом насыщенного красного вина в руке, болтала ногами и рассказывала о своем дне.

«…и представь, эта клиентка всерьез хочет совместить в гостиной ампир и минимализм! Я пыталась намекнуть на то, что это стилистическое самоубийство, но она настаивает на „синтезе эпох“! Я уже вижу этот кошмар…»

Максим улыбался, помешивая соус. «А что ты предложила?»

«Сбежать из проекта и сменить имя», – мрачно пошутила она, и он рассмеялся.

«Непрактично. Ты теряешь клиента и репутацию. Надо было предложить ей третий, полностью ее вариант, но такой дорогой, что она либо отказалась бы, либо согласилась, и ты бы с лихвой окупила свои моральные страдания».

«Ты всегда ищешь выгоду», – поджала она губы, но в душе признавала его правоту.

«Всегда, – легко согласился он. – Это моя работа. И мой принцип». Он выключил плиту, снял фартук и разлил соус по тарелкам с идеально прожаренными стейками. Его движения были точными и экономными. Таким он был во всем. Ничего лишнего.

Они устроились в гостиной, на огромном диване, поставив тарелки на низкий стол из черного дерева. Город пылал внизу, и казалось, что они парили над ним в своем маленьком, идеальном мире.

Разговор тек плавно и легко. Говорили обо всем, кроме свадьбы. О новом фильме, который стоит посмотреть, о том, что пора бы съездить в отпуск, может быть, на Бали или Сейшелы, о смешном видео с котом, которое она прислала ему утром. Ирина чувствовала себя абсолютно счастливой. Это была та самая простота бытия, которой так не хватает в начале отношений, когда все еще пахнет страстью и новизной, но уже есть и комфорт, теплота привычки.

И вот, когда она сделала глоток вина, наслаждаясь его бархатистым вкусом, Максим произнес ту самую фразу. Легко, непринужденно, словно продолжая разговор о погоде.

«Кстати, насчет практичности… Мой юрист, Андрей, в понедельник вышлет тебе на почту кое-какие бумаги. Пустая формальность, просто защита активов на будущее. Посмотришь, если будут вопросы – скажешь».

Он не смотрел на нее, а накалывал на вилку кусочек мяса. Его тон был настолько обыденным, настолько деловым, что потребовалось несколько секунд, чтобы слова дошли до ее сознания сквозь дымку вина и счастья.

Ирина замерла с бокалом в руке. «Бумаги? Какие бумаги?» – в голове пронесся тот же вопрос, что и на скале неделю назад, но на этот раз он прозвучал громче и отчетливее.

«Какие еще бумаги? – спросила она вслух, стараясь, чтобы ее голос звучал так же легко. – Мы что, будем оформлять ипотеку?» – она попыталась пошутить.

Максим наконец поднял на нее глаза и улыбнулся. Улыбка была теплой, но в его взгляде читалось что-то другое. Легкая, едва уловимая сталь.

«Нет, конечно. Это брачный контракт. Стандартная практика. Ты же знаешь, у меня сложная структура активов, доли в бизнесе… Это как страховка. Ее заключаешь, но никогда не хочешь воспользоваться».

Он произнес это слово. «Брачный контракт». Оно повисло в воздухе между ними тяжелым, холодным облаком. Оно казалось таким чужеродным в этой уютной атмосфере, таким резко контрастирующим с только что звучавшими словами о любви, об отпуске, о совместном будущем.

Ирина медленно поставила бокал на стол. Внутри у нее все похолодело, хотя снаружи она старалась сохранять спокойствие.

«Брачный контракт? – переспросила она, и ее голос прозвучал чуть более напряженно, чем ей хотелось бы. – Серьезно? Я… я как-то не думала об этом».

«Вот и хорошо, что не думала, – мягко сказал Максим, протягивая руку и касаясь ее пальцев. Его прикосновение было по-прежнему теплым, но оно уже не несло того электрического заряда, что секунду назад. – Пусть этим голова болит у моего юриста и у меня. Тебе не о чем волноваться. Это просто юридическая формальность, чтобы обезопасить нас обоих в будущем».

«Обезопасить от чего?» – вырвалось у нее, и она тут же пожалела. Она не хотела звучать как обиженная девочка или, что еще хуже, как меркантильная дура, которая уже увидела угрозу своим будущим правам на его состояние.

Максим помолчал, изучая ее лицо. Его взгляд стал внимательным, аналитическим. Таким, каким он, должно быть, смотрел на графики биржевых котировок.

«От всего, Ирина, – наконец сказал он тихо. – Жизнь непредсказуема. Я человек осторожный. Я привык просчитывать риски. Даже самые маловероятные. И особенно когда дело касается тебя».

Это должно было прозвучать как забота. Как проявление его мужской ответственности. Но почему-то в ее душе оно отозвалось тонким, ледяным эхом.

«Но… мы же любим друг друга, – произнесла она, и ее слова показались ей удивительно наивными и хрупкими в этом суперсовременном интерьере, рядом с этим рациональным мужчиной. – Разве это не главная страховка?»

Максим снова улыбнулся, и на этот раз в его улыбке было что-то печальное, почти отеческое. Он сдвинул тарелку, подвинулся к ней ближе и взял ее обе руки в свои. Его пальцы сомкнулись вокруг ее ладоней, крепко и надежно.

«Любовь – это самое главное, что у нас есть, – сказал он искренне, глядя ей прямо в глаза. – И именно поэтому все остальное должно быть в порядке. Чтобы ничто не могло омрачить наше счастье. Чтобы никакие внешние обстоятельства, никакие… неожиданности не смогли разрушить то, что мы строим. Этот документ – не про недоверие, Ирина. Он про мою ответственность за тебя. Даже в самом худшем сценарии, который никогда не случится, я хочу быть уверен, что с тобой все будет хорошо. Понимаешь?»

Он говорил так убедительно, так логично, что ее тревога начала понемногу отступать, уступая место чувству вины за свою первоначальную реакцию. Может, она действительно слишком драматизирует? Может, это и вправду просто формальность? Как страховка от пожара для квартиры, в которой ты никогда не собираешься поджигать занавески. Просто здравый смысл.

Она глубоко вздохнула и кивнула, заставляя себя улыбнуться. «Да, конечно. Я понимаю. Просто… неожиданно как-то. Я об этом не думала».

«Вот и отлично, – он поцеловал ее в лоб, как ребенка, которого только что успокоил. – Дай волю подумать мне. А тебе я советую думать о платье и о том, куда мы поедем в свадебное путешествие. Договорились?»

«Договорились», – прошептала она.

Он обнял ее, и она прижалась к его груди, слушая ровный, уверенный стук его сердца. Оно билось спокойно и ритмично. В нем не было ни тревоги, ни сомнений.

Но в ее сердце, которое еще несколько минут назад пело от счастья, теперь поселился крошечный, холодный камешек сомнения. Он был мал и почти неощутим, но он был тяжел. И он лежал там, на самом дне, портя идеальную картину ее счастья.

Они допили вино, досмотрели фильм, который Максим включил для фона, и разговор больше не возвращался к контракту. Максим был ласков и внимателен, как всегда. Но когда он повел ее в спальню, и его поцелуи стали страстнее, а прикосновения – настойчивее, Ирина поймала себя на мысли, что наблюдает за происходящим со стороны. Часть ее, самая главная и самая эмоциональная, все еще была там, на диване, застывшая перед вопросом: «Брачный контракт?»

Она откликалась на его ласки, целовала его в ответ, но впервые за все время их отношений между ними возникла невидимая стена. Очень тонкая, почти эфемерная, но стена. Он говорил о доверии, но своим поступком первым его нарушил. Он не обсудил с ней это заранее, не спросил ее мнения, не поинтересовался, как она к этому относится. Он просто поставил ее перед фактом. Красиво упакованным в обертки заботы и ответственности, но фактом.

Когда он уснул, крепко обняв ее за талию, его дыхание было ровным и спокойным. Ирина же лежала без сна, уставившись в потолок, отражавший огни города. Она смотрела на свое кольцо, которое слабо поблескивало в полумраке. Оно вдруг показалось ей не символом любви, а… предоплатой. Авансом за что-то, что от нее ожидали, но о чем пока не сказали.

Она с усилием отогнала от себя эту мерзкую мысль. Она не справедлива. Максим любит ее. Он заботится о ней. Он прав – жизнь непредсказуема. Она взрослый человек и должна понимать такие вещи.

«Пустая формальность, – повторила она про себя его слова, как мантру. – Просто формальность».

Но почему-то именно эта «формальность» пахла не чернилами и бумагой, а холодным ветром одиночества и предчувствием беды. И этот запах был гораздо сильнее, чем аромат дорогого мужского парфюма на его подушке.

Глава 3: «Просто бизнес»

Понедельник начался с яркого, почти наглого солнца, которое заливало ее спальню золотым светом. Ночные тревоги отступили, растворившись в утренней суете. Ирина, напевая себе под нос мелодию, что крутилась у нее в голове с того самого утра на скале, варила кофе. Аромат свежемолотых зерен смешивался с запахом цветущего за окном жасмина. Жизнь была прекрасна.

Она проверила телефон. Никаких сообщений от Максима, лишь милый мем с котиком от Ольги. Она улыбнулась. Возможно, он передумал. Возможно, это была просто шутка, неудачная попытка пошутить, которую она неправильно поняла. Она так хотела в это верить, что почти убедила себя.

Кофе был готов. Она налила его в свою любимую кружку – большую, керамическую, с нелепым рисунком лисы, которую она купила на ярмарке мастеров. Устроилась на балконе, подставив лицо теплым лучам. Птицы пели. Где-то вдалеке шумел город, но здесь, в ее уютном зеленом дворике, царил мир.

Она потянулась за ноутбуком. Время проверить почту перед тем, как погрузиться в работу. Деловые предложения, рассылка от любимых магазинов, приглашение на вебинар по дизайну… Ничего особенного.

И тут ее взгляд упал на одно письмо. Отправитель: «Андрей Волков, Юридическая группа «Волков и партнеры». Тема: «Документы для ознакомления».

Сердце на мгновение замерло, а затем забилось часто-часто, как птица, бьющаяся о стекло. Крошечный холодный камешек сомнения, застрявший в душе с прошлой пятницы, вдруг вырос в ледяную глыбу.

Она потянулась за кружкой, сделала большой глоток обжигающего кофе, словно пытаясь согреть внутренний холод. Пальцы не слушались, когда она щелкала по тачпаду.

Письмо было сухим и лаконичным.

«Уважаемая Ирина Сергеевна! По поручению Максима Игоревича Орлова направляем Вам для ознакомления проект брачного договора. Прошу Вас внимательно изучить представленные материалы. В случае возникновения каких-либо вопросов, я готов обсудить их в удобное для Вас время. С уважением, Андрей Волков, управляющий партнер».

Никаких «поздравляю», никаких «всего наилучшего». Только голый, лишенный эмоций деловой тон. «По поручению… направляем… изучить…»

Внизу была ссылка на файл в облачном хранилище. Защищенный паролем. Пароль был указан ниже: «Maxim_Alice_2023».

Ее собственное имя в этом контексте выглядело кощунственно.

Она скачала файл. Документ был тяжелым, pdf на несколько десятков страниц. Название гласило: «Брачный договор между Орловым Максимом Игоревичем и Ириной Сергеевной Вороновой».

Она начала читать. Первые страницы были стандартными юридическими формулировками: стороны, предмет договора, общие положения… Сухие, безликие фразы, пестрящие словами «собственность», «активы», «обязательства». Она пролистывала их, чувствуя, как тревога нарастает, сжимая горло.

А потом она дошла до сути. До статей, которые описывали режим собственности.

И мир перевернулся.

Это был не просто «жесткий» контракт. Это был унизительный, кабальный, почти враждебный документ. Он не «защищал активы». Он строил между ними стену. Колючую проволоку. Охранные вышки с снайперами.

С пункта 4.1 у нее перехватило дыхание.

«Вся собственность, принадлежащая каждой из Сторон на момент заключения настоящего Договора, а также любое имущество, приобретенное каждой из Сторон в период брака в результате возмездных сделок, дарения, наследования или иным образом на имя каждой из Сторон, является раздельной собственностью той Стороны, на имя которой оно приобретено или зарегистрировано.»

Она перечитала несколько раз. «Приобретенное… в период брака… является раздельной собственностью…» Это означало, что, если он купит ей на день рождения машину, но оформит ее на себя, это будет его машина. Если он подарит ей драгоценности, но чек будет на его имя, они останутся его собственностью. Все, что она заработает сама, разумеется, будет ее. Но все, что касалось его мира, его денег, оставалось за железным занавесом.

Но это было только начало.

Пункт 4.3.

«Доходы от предпринимательской деятельности, дивиденды, проценты по вкладам, иные доходы от использования раздельного имущества каждой из Сторон являются раздельной собственностью той Стороны, которой принадлежит имущество, от использования которого получен данный доход.»

Он будет получать миллионы со своих инвестиций, и они никогда не станут общими. Они всегда будут «его». Они будут жить в «его» доме, ездить на «его» машинах, пользоваться «его» деньгами. Она всегда будет гостьей в его финансовой империи.

Ее руки начали дрожать. Она листала дальше, и с каждой страницей ее охватывало все большее отчаяние и гнев.

Пункт 5.7. о расторжении брака.

«В случае расторжения брака, Сторона Воронова А. С. добровольно отказывается от права на получение содержания (алиментов) от Стороны Орлова М. И., даже если будет нуждаться в таком содержании и иметь право на него в соответствии с действующим законодательством.»

Он не просто лишал ее прав на свое состояние в браке. Он лишал ее всякой поддержки после него. Он предполагал, что она может «нуждаться», но заранее заставлял ее отказаться от помощи. Это было беспрецедентное проявление недоверия. Он заранее видел ее не просто чужой, а потенциальной иждивенкой, от которой нужно отгородиться юридическим щитом.

Но самый страшный удар ждал ее в разделе, касающемся детей. Он был написан с ледяной, бесчеловечной расчетливостью.

«В случае рождения общих детей, на них распространяется режим раздельной собственности. Сторона Орлов М. И. обязуется открыть на имя каждого ребенка номинальный счет, пополняемый ежемесячно на сумму, эквивалентную 10 (десяти) прожиточным минимумам, установленным в г. Москве на дату перечисления. Данные средства являются собственностью ребенка и не могут быть использованы Стороной Вороновой А. С. для собственных нужд.»