Деньги за красоту

Глава 1: Бриллиантовый фасад

Звон будильника не нарушил утреннюю тишину апартаментов в «Престижном квартале». Он был подобен нежному переливу хрустальных колокольчиков – специально подобранный звук, который не вырывал из объятий сна грубо, а ласково приглашал в новый день. Алиса Морозова протянула руку из-под идеально отутюженного белоснежного белья, ее пальцы с безупречным маникюром цвета бургунди коснулись экрана смартфона. Тишина вновь воцарилась в просторной спальне, где царил строгий, выдержанный в бежево-серых тонах порядок.

Она не открывала глаза сразу, позволяя себе еще несколько драгоценных мгновений между сном и явью. Сегодняшний день был особенным. День презентации. День, который мог стать для нее новой ступенью на пути к вершине, о которой она мечтала. Или обернуться провалом, отбросившим ее на несколько шагов назад. Мысль о провале заставила ее сердце учащенно забиться, и она с нежностью погладила шелковистую наволочку, как бы успокаивая саму себя. Нет, провала не будет. Не может быть. Она сделала все возможное и невозможное, чтобы все прошло идеально.

Она открыла глаза. Высокие потолки, панорамные окна, с которых уже кто-то из прислуги бесшумно снял ночные шторы, впуская в комнату мягкий свет московского утра. Пыль танцевала в солнечных лучах, словно миллионы микроскопических бриллиантов. Этот вид, эта роскошь тишины и пространства стоили того, чтобы ради них просыпаться. Стоили тех сумм, которые уходили на аренду, на дизайнера, на каждую деталь интерьера.

С привычным, почти ритуальным движением Алиса потянулась к прикроватному столику из матового стекла, где рядом с заряжавшимися часами Apple Watch лежал ее ежедневник – кожаный, цвета слоновой кости, с золоченым обрезом. Она провела пальцами по тисненой монограмме «А.М.», испытывая легкое головокружение от осознания того, что жизнь, которую она ведет, – это не сон, а реальность. Ее реальность.

Дорога в ванную комнату, больше похожую на будуар кинозвезды золотой эры Голливуда, была выстелена мягким ковром, ворс которого тонул под bare ногами. Мрамор, хром и зеркала – все блестело и сверкало стерильной, бездушной чистотой. Алиса включила воду, и мощные струи хлынули из скрытого потолочного душа. Она стояла под ними, закрыв глаза, позволяя воде смыть остатки сна, смыть ночную тревогу. Вода была идеальной температуры – еще одна мелочь, за которую она ежемесячно переплачивала, настраивая систему «умный дом».

Завернувшись в плюшевый халат от La Perla, она приступила к главному утреннему таинству – созданию себя. Это был многоступенчатый ритуал, от которого нельзя было отступать ни на йоту. Сначала – сыворотки. Флакончики из матового стекла, похожие на алхимические сосуды, выстроились в строгом порядке на полке. Одни – против пигментации, другие – для сияния, третьи – для упругости. Она наносила их похлопывающими, вбивающими движениями, как учила ее косметолог Марина Львовна, чей прием стоил как хороший ужин в ресторане.

Пока сыворотки впитывались, Алиса принялась за кофе. Не просто растворимый, а свежемолотый, из зерен, которые ей привозили прямиком из Италии. Аромат свежесваренного эспрессо смешался с тонкими нотами ее парфюма – цветочно-древесный аромат Tom Ford, который она обожала. Она сделала первый глоток, стоя у окна и глядя на просыпающийся город внизу. Мир суетился, спешил, нервничал в пробках. А она стояла здесь, наверху, в своей крепости из стекла и бетона, наблюдая за этим сверху вниз. Чувство превосходства было сладким, как сахар на дне кофейной чашки.

Затем настал черед макияжа. Это была не просто рутина, а искусство. Тональный крем Armani, растушеванный до состояния второй кожи, хайлайтер от Charlotte Tilbury, ложащийся на скулы тонкой позолотой, тени для век с мерцанием, которое меняло цвет в зависимости от освещения. Каждое движение кисти было отточенным, уверенным. Она не красилась, она создавала броню. Броню безупречности, неуязвимости, успеха. В этом мире, где она вращалась, лицо было визитной карточкой, а ее визитная карточка должна была быть безупречной.

Внезапно на экране телефона, лежавшего рядом с косметикой, всплыло уведомление от банка. «Напоминание о платеже по кредитной карте». Сердце Алисы на мгновение замерло, а затем забилось чаще. Она быстро провела по уведомлению в сторону, чтобы оно исчезло. Не сейчас. Сегодня нельзя ни о чем таком думать. Сегодня только презентация. Только успех. Она глубоко вдохнула, взяла кисть для румян и аккуратно нанесла на яблочки щек легкий розовый оттенок, вернувший лицу живость.

Одежда была выбрана с вечера и уже висела на специальной вешалке на дверце гардеробной. Костюм – строгий, но с изюминкой. Брюки со стрелками от Max Mara и шелковая блуза с тонким, почти невидимым рисунком от Brunello Cucinelli. Туфли-лодочки на высоченном, но удобном каблуке – ее тайное оружие, добавлявшее ей десять сантиметров роста и невероятной уверенности в себе. Она одевалась медленно, наслаждаясь тактильными ощущениями: шелк скользил по коже, шерсть тончайшей выделки идеально сидела по фигуре. Одежда была ее второй бронёй.

Раздался звонок. Алиса взглянула на умную панель у входной двери – на экране была улыбающаяся физиономия Кати, ее лучшей подруги и коллеги по несчастью в мире гламурного PR.

– Впусти! – голос Кати звучал бодро. – Я с кофеином и моральной поддержкой!

Алиса улыбнулась и нажала кнопку домофона. Через минуту в квартире появилась Катя – вихрь энергии в ярком пальто и с двумя стаканчиками кофе из ближайшей сетевой кофейни, что было немыслимым мезальянсом на фоне итальянского эспрессо.

– Ну, показывайся! – с порода потребовала Катя, оценивающе осматривая Алису с ног до головы. – О да! Богиня! Максим сегодня просто рухнет к твоим ногам. И клиенты тоже.

Алиса покрутилась перед большим зеркалом в прихожей.

– Не уверена насчет Максима, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал легко. – А клиенты должны подписать контракт. Это главное.

– Главное – это произвести впечатление, – парировала Катя, протягивая ей стаканчик. – А ты его производишь. Всегда. Я вообще не понимаю, как ты всё успеваешь. Работа, ты всегда выглядишь на миллион, эта квартира… У меня вчера был аврал, я даже маскирующий крем под глаза забыла нанести, была похожа на панду-алкоголичку.

Алиса приняла кофе с благодарностью, хотя внутри всё сжалось. Она знала, какую цену платила за этот «миллион». Цену, измеряющуюся не только в часах у косметолога, но и в долгах. В долгах, которые росли как снежный ком.

– Да ладно, прекрати, – отмахнулась она, делая глоток слишком сладкого капучино. – Просто дисциплина.

– Дисциплина, говоришь? – Катя закатила глаза. – Дорогая, это не дисциплина, это дар свыше. Или твой кредитный лимит просто побольше моего? – она фыркнула, произнося это как шутку.

Сердце Алисы ушло в пятки. Она заставила себя рассмеяться, но звук получился каким-то неестественным, фальшивым.

– Кать, ну что ты! – выдохнула она, отводя взгляд к своим идеальным туфлям. – Просто… приходится расставлять приоритеты. На чем-то экономить, чтобы позволить себе что-то другое.

Она произнесла эту заученную фразу, которую часто повторяла сама себе, оправдывая очередную безумную трату. Но сегодня, услышав ее вслух от себя самой, она почувствовала привкус горечи. Экономить? Она экономила на еде, заказывая дошираки под прикрытием «диеты», чтобы через день позволить себе процедуру за сто тысяч. Она экономила на такси, пробираясь в час пик в метро в своем Brunello Cucinelli, чтобы выплатить очередной взнос по кредитной карте.

– Ну, твои приоритеты явно на высоте, – беззаботно заключила Катя, не заметив её замешательства. – Ладно, побежали? Нельзя заставлять будущих партнеров ждать. Особенно таких капризных, как эти.

Алиса кивнула, накидывая пальто – лаконичное, струящееся, цвета беж. Она бросила последний взгляд на свое отражение. Идеальный макияж. Идеальная прическа. Идеальная одежда. Со стороны – картинка абсолютного успеха. И только она одна видела крошечную трещину в этом бриллиантовом фасаде. Трещину, в которую уже просачивался холодный ветер страха.

Она взяла свою сумку – лаковую, жесткую, безупречной формы – и выпрямила плечи.

– Поехали, – сказала она, и ее голос вновь зазвучал уверенно и твердо. Она была Алисой Морозовой. Она справится. С презентацией. С клиентами. С долгами. С жизнью.

Она запирала дверь своей прекрасной, дорогой, золотой клетки, на мгновение задумавшись о том, что ключ от нее находится не у нее в кармане, а в руках у банковских менеджеров. Но мысль эта была мимолетной, как вспышка света на поверхности идеально отполированного алмаза. Сегодня не день для страхов. Сегодня день для побед.

Глава 2: Игра на повышение

Конференц-зал на двадцать восьмом этаже бизнес-центра «Серебряный город» был образцом безупречного, но бездушного вкуса. Гигантская панорама Москвы за стеклянной стеной служила единственным украшением, подчеркивая статус тех, кто мог позволить себе диктовать условия с такой высоты. Воздух был прохладен и напоен едва уловимыми нотами цитрусового ароматизатора, маскирующего запах страха и амбиций. За длинным столом из полированного черного дерева сидели те, от кого зависело очень многое.

Алиса стояла у флипчарта, чувствуя на себе тяжесть их взглядов. Но это не был давящий груз – это было топливо. Каждый взгляд, полный скепсиса, интереса или простой усталости, она превращала в энергию, которая заставляла ее голос звучать еще увереннее, а улыбку – еще лучезарнее. Она не просто представляла новый медиаплан для люксового швейцарского бренда часов. Она продавала им мечту. Мечту о том, как их продукция, благодаря ее усилиям, будет сиять на запястьях кинозвезд, мелькать в кадрах самых рейтинговых сериалов и становиться предметом вожделения каждого, кто считает себя частью мира роскоши.

Ее пальцы, украшенные единственным, но безупречным кольцом с бриллиантом-солитером, уверенно водили по воздуху, иллюстрируя ключевые моменты презентации. Она говорила о охватах, о вовлеченности, о правильной аудитории, но на самом деле она говорила на универсальном языке успеха и красоты. Она сама была живым подтверждением концепции – воплощением того идеала, к которому должен был стремиться их потребитель.

– Мы не просто размещаем рекламу, – ее голос, низкий и бархатистый, заполнял комнату, не нуждаясь в микрофоне. – Мы создаем историю. Историю, в которую захочется поверить. Историю, частью которой захочется стать.

Она закончила. На секунду в зале повисла тишина. Алиса замерла, улыбка застыла на ее идеально накрашенных губах. А потом раздались аплодисменты. Не бурные, не восторженные – это были сдержанные, одобрительные хлопки людей, которые редко чем-то впечатляются по-настоящему. Но это была победа. Самый главный человек за столом, седовласый швейцарец с лицом, как у высеченной из горной породы глыбы, кивнул, и на его губах дрогнуло нечто, отдаленно напоминающее улыбку.

– Очень убедительно, фрау Морозова, – произнес он на ломаном, но вполне понятном английском. – Очень… страстно.

В этот момент ее взгляд поймал взгляд Максима Орлова. Он сидел во главе стола, откинувшись на спинку кресла, и смотрел на нее с нескрываемым интересом. Не как начальник на удачливую сотрудницу. А как мужчина на женщину, которая только что продемонстрировала не только профессиональный ум, но и невероятную, почти хищную грацию. В его глазах читалось одобрение, смешанное с любопытством и тем самым особым блеском, который появляется, когда встречаешь что-то, что хочешь заполучить.

Эйфория ударила в голову, как бокал шампанского, выпитый натощак. Она сделала это. Она покорила их. Все эти ночи без сна, бесконечные правки, тревога, которая грызла ее изнутри все утро, – все это окупилось в один миг. Она чувствовала себя на вершине мира. Сияющей. Непобедимой.

Последовали рукопожатия, обмен визитками, обещания связаться на следующей неделе. Комната постепенно пустела. Алиса собирала свои материалы, стараясь, чтобы руки не дрожали от переизбытка эмоций.

– Морозова.

Она обернулась. Максим стоял рядом, его дорогой парфюм – смесь сандала и чего-то бодрящего, мятного – смешивался с ароматом ее духов, создавая странно гармоничный букет.

– Блестяще, – сказал он просто, глядя на нее прямо, без улыбки, но с той самой пронзительной интенсивностью, от которой у нее перехватило дыхание. – Я знал, что не ошибся в выборе.

– Спасибо, Максим Игоревич, – она кивнула, стараясь сохранить профессиональную дистанцию, хотя внутри все ликовало и кричало от восторга.

– Максим, – поправил он мягко. – После такой работы вы заслужили право называть меня по имени. Вы свободны сегодня вечером?

Вопрос прозвучал так естественно, так непринужденно, что у Алисы не сразу нашлась ответная реакция. Сердце застучало где-то в горле.

– В смысле? – выдавила она, чувствуя, как глупо это звучит.

– В прямом, – он улыбнулся, и его лицо, обычно строгое и сосредоточенное, преобразилось, став моложе и доступнее. – Есть один закрытый ужин. Неформальный. Собираются интересные люди из индустрии. Будет полезно. И, надеюсь, приятно. Я бы хотел, чтобы вы составили мне компанию.

Это был не приказ. Это было предложение. Приглашение в свой круг. В тот самый круг, в который она так отчаянно стремилась. Это было больше, чем признание ее профессиональных качеств. Это было признание ее как личности. Как равной.

Мысль о том, чтобы провести вечер с Максимом один на один, в нерабочей обстановке, вызывала у нее приступ одновременно паники и жгучего любопытства. Он был объектом тайных вздохов половины сотрудниц агентства – успешный, видный, холостой и с репутацией человека, который не разменивается по мелочам.

– Я… – она запнулась, чувствуя, как заливается краской. – Да, конечно. Буду рада.

– Отлично, – его взгляд скользнул по ее деловому костюму, задержался на лице. – Дресс-код… неформальный шик. Думаю, вы знаете, что это значит. Заеду за вами в восемь.

Он кивнул и вышел из зала, оставив ее одну с бушующими эмоциями и внезапно нахлынувшей тревогой.

Неформальный шик.

Три простых слова, которые обрушились на нее как снежная лавина. Ее гардероб, столь идеально подобранный для работы в агентстве, для встреч с клиентами, для создания образа строгой и успешной деловой женщины, не содержал ничего подходящего для «неформального шика» на закрытом ужине с боссом и «интересными людьми». Ее лучшее вечернее платье было куплено два сезона назад и уже безнадежно устарело. Надеть его – значит опозориться, выставиться на посмешище перед теми, чье мнение для нее сейчас значило всё.

Паника, холодная и липкая, начала подбираться к горлу. Она быстро вышла из конференц-зала, почти бегом направилась к лифту, стараясь ни с кем не встречаться глазами. Войдя в пустую кабинку, она прислонилась к зеркальной стене, чувствуя, как дрожат колени.

«Восемь вечера. У меня есть меньше четырех часов», – пронеслось в голове.

Она вытащила телефон. Палец сам потянулся к иконке модного мульти-брендового бутика в центре, того самого, где одевались все, кого она видела в соцсетях у Максима. Она пролистала раздел «Новинки». Платья. Были идеальные. Шелк, атлас, кружево. Каждое – произведение искусства. И каждое – с ценником, от которого слезились глаза.

Еще одна мысль, быстрая, как удар кинжала: ее кредитные карты. Она почти физически ощутила их в своем кошельке, почувствовала их предельно напряженный, исчерпанный до дна лимит. СМС от банка, которое она проигнорировала утром, всплыло в памяти с пугающей четкостью.

Но что было альтернативой? Прийти в чем-то старом? Опозориться перед Максимом? Упустить свой шанс? Нет. Это было невозможно. Это было бы профессиональным и социальным самоубийством.

«Это инвестиция», – сказала она себе твердо, выходя из лифта в холл и направляясь к выходу. – Это не просто платье. Это вложение в мое будущее. В мою карьеру. В новые связи.

Мысль звучала убедительно. Практически. Она вложила в нее всю свою волю, всю свою веру в то, что эта покупка станет переломным моментом, после которого все наладится. Контракт со швейцарцами будет подписан, ее ждет повышение и бонусы, а значит, она легко закроет этот долг. Легко.

Она поймала такси и назвала адрес бутика. Всю дорогу она смотрела в окно, но не видела улиц. Она видела себя в новом платье. Видела восхищенный взгляд Максима. Видела, как кивают ей в знак уважения важные гости. Она строила воздушные замки, чтобы заглушить голос трезвого рассудка, который шептал что-то о безрассудстве, о долговой яме, о том, что один вечер не стоит таких жертв.

Бутик встретил ее торжественной, почти церковной тишиной. Воздух пахло кожей, дорогими духами и деньгами. Очень большими деньгами. Консультант в идеально сидящем черном платье подошла к ней с безошибочно угаданной смесью почтительности и снисходительности.

– Мне нужно платье. Для неформального вечера. Чтобы произвести впечатление, – выдохнула Алиса, чувствуя себя школьницей на первом свидании.

– Конечно, я совершенно вас понимаю, – голос консультантки был медовым. – Позвольте мне кое-что предложить.

Она принесла три платья. Алиса примерила первое – слишком кричащее. Второе – слишком простое. И тогда она увидела его. Третье. Вишневого цвета, из плотного шелка, с драпировкой на одном плече и открытой спиной. Оно было одновременно скромным и невероятно соблазнительным. Оно сидело на ней так, будто было сшито именно для нее, подчеркивая каждую линию, каждую изгиб.

Она вышла из примерочной и посмотрела на себя в зеркало. И замерла. Это была не она. Это была та женщина, которой она всегда хотела быть. Уверенная, роскошная, недосягаемая. Женщина, которая без слов говорит о своем статусе и вкусе. Женщина, с которой такой мужчина, как Максим Орлов, не стыдно появиться где угодно.

– Это именно оно, – прошептала консультант. – Вы выглядите потрясающе.

Алиса медленно повернулась перед зеркалом. Ее пальцы дрожали, когда она потянулась за биркой, спрятанной в боковом шве. Цифры, которые она увидела, заставили ее кровь похолодеть. Это была не одна ее зарплата. Это были три. Три ее зарплаты. За один кусок ткани.

Горло сжалось. В ушах зазвенело. Она посмотрела на свое отражение – на женщину в вишневом шелке, которая смотрела на нее с вызовом и надеждой.

«Инвестиция, – повторила она про себя, как мантру. – Это инвестиция в меня. В мое будущее. Оно того стоит. Оно должно того стоить».

– Я беру его, – сказала она голосом, который ей не принадлежал. Она достала из кошелька кредитную карту. Та самая, с которой утром пришло напоминание. Рука не дрогнула, когда она протягивала ее консультанту. Та приняла карту с профессиональной улыбкой.

Ожидание, пока оформляют покупку, показалось вечностью. Алиса стояла, глядя на витрину, но не видя выставленных на ней туфель. Она видела цифры на экране банковского терминала. Она мысленно молилась, чтобы карта не отказала, не опозорила ее в самый последний момент.

Раздался щелчок. Чек медленно выполз из терминала. Консультант протянула ей фирменную сумку с платьем, упакованным в тончайшую папиросную бумагу.

– Приятного вечера! Вы будете самой прекрасной, – прозвучало где-то далеко.

Алиса взяла сумку. Тяжелая, глянцевая, она висела на ее руке как кандалы. Она вышла на улицу, где уже зажигались вечерние огни. Эйфория от успешной презентации полностью угасла, ее сменила странная, леденящая пустота. Она сделала это. Она купила себе пропуск в тот мир. Заплатила за него самую высокую цену, какую только могла себе позволить. И какую не могла.

Она поймала такси и, забираясь внутрь, судорожно сжала ручку сумки. Платье внутри казалось живым, пульсирующим от той цены, что была за него заплачена. Оно было уже не просто тканью. Оно было символом. Символом ее мечты и ее безумия. Ее надежд и ее страха.

«Все будет хорошо, – убеждала она себя, глядя на мелькающие огни. – Просто нужно пережить этот вечер. Произвести впечатление. А там… а там видно будет».

Но где-то в глубине души, под слоями самообмана и отчаяния, уже шевелился крошечный, холодный червячок сомнения. А что, если эта инвестиция не окупится? Что если единственное, что она получит за эти безумные деньги, – это всего лишь один вечер в красивом платье?

Глава 3: Первая трещина

Лимузин был таким же черным и бесшумным, как ночь за тонированными стеклами. Алиса сидела на мягком кожаном сиденье, стараясь дышать ровно и не думать о том, сколько стоит каждая минута этой поездки. Вишневое шелковое платье лежало на ее коленях изящной тяжелой складкой, и каждый раз, когда пальцы непроизвольно касались гладкой ткани, ее сердце сжималось от приступа паники, которую она яростно глушила.

«Инвестиция, – снова и снова твердила она про себя, глядя на мелькающие огни ночной Москвы. – Это того стоит».

Максим сидел напротив, откинувшись в кресле. Он был расслаблен, его длинные пальцы лениво обхватывали бокал с коньяком, который он налил себе из встроенного в интерьер мини-бара. Он не сводил с нее глаз, и его взгляд, тяжелый и оценивающий, заставлял Алису чувствовать себя одновременно и драгоценностью, и объектом тщательного изучения на предмет изъянов.

– Вы не нервничаете? – спросил он наконец, и его голос, низкий и бархатистый, заполнил пространство салона, заглушая даже тихий гул мотора.

– Немного, – призналась она, решив, что наигранная уверенность будет выглядеть фальшиво. – Все лица будут незнакомыми.

– Пустые лица, – он махнул рукой, и золотые часы на запястье блеснули в мягкой подсветке. – Люди, которые важны ровно до тех пор, пока могут быть полезны. Как и мы для них. Главное – не показывать своего пиетета. Они это чувствуют, как акулы кровь в воде.

Его цинизм слегка ошеломил ее, но в то же время и притягивал. Он говорил о мире, в который она так отчаянно рвалась, с холодной, почти хирургической точностью, без всякого романтического флера. Это была игра, и он знал все правила.

– А как нужно себя вести? – спросила Алиса, ловя себя на том, что ловит каждое его слово.

– Так, как ведете себя сейчас, – он улыбнулся, и в уголках его глаз собрались лучики морщинок. – Естественно. Умно. Красиво. Этого достаточно. И помните, вы там со мной.

Эти слова – «вы там со мной» – прозвучали как заклинание, как охранная грамота. Они согрели ее изнутри, придав уверенности. Она откинулась на спинку кресла, позволив себе наконец расслабиться. Может, он прав? Может, это всего лишь игра, и ее новое платье и его внимание – всего лишь ее козыри?

Машина бесшумно остановилась у невзрачной двери в одном из арбатских переулков. Никакой вывески, только камера над входом и темное стекло. Максим вышел первым, помог ей выйти, его рука на несколько секунд задержалась на ее локте, и это простое прикосновение заставило ее кожу вспыхнуть.

Дверь открыл невозмутимый швейцар, и они шагнули в другой мир. Тихий, погруженный в полумрак, где пахло старым деревом, дорогими сигарами и ароматом экзотических цветов. Звуки джаза, живого, негромкого, текли из глубины заведения, обволакивая гостей, как шелковый шарф. Здесь не было золота и кричащей роскоши – здесь была подлинная, старая деньги, не нуждающаяся в демонстрации.

Максим положил руку ей на спину, легким, почти невесомым касанием направляя ее за метрдотелем. Его ладонь казалась раскаленной через тонкий шелк платья. Алиса шла, высоко держа голову, чувствуя, как на нее смотрят. Не все, но многие. Узнавали его. И с интересом вглядывались в нее – новую, незнакомую.

Ужин прошел как в прекрасном, немного сюрреалистичном сне. Стол на двоих в уединенной нише с бархатными банкетками. Изумительная еда, которую подавали крошечными, изысканными порциями, – больше для наслаждения видом и ароматом, чем для утоления голода. Дорогое вино, которое текло по стеклу бокала густыми рубиновыми слезами.

И главное – Максим. Он был очарователен. Не как начальник, а как собеседник. Он рассказывал забавные истории из мира бизнеса, щедро сыпал именами, которые она знала только из глянцевых журналов, тонко и ненавязчиво удостоил комплимента ее. Он спрашивал ее мнение и действительно слушал ответы. Он смеялся ее шуткам, и его смех был искренним и заразительным.

Алиса ловила себя на том, что забывает о цене платья, о кредитах, о нависших долгах. Она забывала обо всем, кроме сияния его глаз при свете свечи, кроме звука его голоса, кроме чувства полной, абсолютной принадлежности этому моменту, этому месту, этому человеку. Она чувствовала себя Золушкой на балу. Не той, что из сказки, а той, что сама проложила себе путь во дворец, и теперь принц смотрел на нее не с снисхождением, а с восхищением и уважением.