Молчание

Глава 1. Вершина мира

Утро начиналось с ощущения безупречности, словно кто-то вывел все линии ее жизни по идеальному лекалу. За окном такси медленно проплывал спящий город, окутанный предрассветной дымкой, а Ольга мысленно репетировала свою презентацию. Слова складывались в стройные, убедительные фразы, цифры и графики всплывали в сознании яркими, четкими картинками. Она чувствовала легкое, приятное головокружение от предвкушения, знакомое актеру перед выходом на сцену или спортсмену на старте. Сегодняшний день был ее большим дебютом.

«Коворкинг „Лофт“ на Саввинской набережной, пожалуйста», – сказала она водителю, и голос прозвучал уверенно, почти торжественно. Это место было ее вторым домом, храмом амбиций и свершений. Стеклянное здание, отражающее свинцовые воды Москвы-реки, было символом всего, к чему она стремилась: успеха, профессионализма, безупречного вкуса.

Ольга позволила себе закрыть глаза на секунду, наслаждаясь последними мгновениями тишины. В памяти всплыли годы учебы, бессонные ночи над проектами, бесконечные стажировки и первые, робкие попытки заявить о себе. Путь от романтичной девочки, рисовавшей замки на обоях, до ведущего архитектора в одной из самых престижных студий страны был тернист и долог. Но сегодня, в свой тридцать первый день рождения, она чувствовала, что находится ровно на той вершине, о которой мечтала.

Такси плавно остановилось. Ольга расплатилась, глубоко вдохнула прохладный утренний воздух и уверенным шагом направилась ко входу. Ее каблуки отбивали четкий, быстрый ритм на гранитной плитке – ритм большого города, который был готов ее слушать.

Ее кабинет был небольшим, но абсолютно ее пространством. Эскизы, прикрепленные к пробковой доске, макеты, пахнущие деревом и клеем, стопка любимых архитектурных журналов и фотография в рамке – она с родителями в их старой квартире, в доме, который через год после того снимка пошел под снос. Эта фотография была ее талисманом, напоминанием о том, для кого и для чего она все это делает. Для людей. Чтобы дарить им не просто стены, а дом, наполненный светом и памятью.

Она включила компьютер, отложила телефон в сторону (уведомления от подруги Марины с поздравлениями и воздушными поцелуями могли подождать) и погрузилась в последнюю проверку материалов. Проект жилого комплекса «Северное сияние» был ее детищем. Не просто очередной коробкой с квартирами, а концепцией экопоселения в черте города, с парками на крышах, системой сбора дождевой воды и фасадами, меняющими цвет в зависимости от времени суток. Она вложила в него душу, часть своей одержимости красотой и функциональностью.

В дверь постучали.

– Входите!

– Оль, с днем рождения! – на пороге стоял Максим, коллега из смежного отдела, с двумя бумажными стаканчиками ароматного капучино в руках. Его добрые карие глаза смеялись. – Готов к триумфу?

– Еще бы! – она с благодарностью приняла кофе. – Спасибо, Макс. Чувствую себя как на экзамене.

– Ты? На экзамене? – он фыркнул. – Да ты же здесь единственный человек, который на все сто уверен в своем проекте. Остальные, включая совет директоров, просто еще об этом не знают.

Максим был ее негласным союзником, тем, с кем можно было обсудить идеи, пожаловаться на заказчиков и посмеяться над абсурдом корпоративной жизни. Между ними витало невысказанное напряжение, легкий флирт, который пока не решался перерасти во что-то большее. Ольге нравилась эта неопределенность, эта сладкая надежда на что-то прекрасное, что ждет ее прямо за углом.

– Ну, я пойду, не буду отвлекать. Удачи, Оль. После совещания – мой обеденный перерыв в твоем распоряжении. Отмечать будем? – он подмигнул и вышел, оставив после себя запах хорошего парфюма и ощущение тепла.

Ольга улыбнулась и снова обратилась к монитору. Час пролетел незаметно. Наконец пришло время. Она собрала планшет, папку с распечатанными чертежами (старая привычка, Артем Сергеевич любил осязаемые вещи) и, глубоко вздохнув, направилась в зал заседаний на верхнем этаже.

Зал «Амфитеатр» оправдывал свое название. Полукруглые ряды мягких кресел спускались к сцене с гигантским интерактивным экраном. Сюда не пускали случайных людей, здесь решались судьбы многомиллионных контрактов. Воздух был прохладным и стерильным, пах дорогой полировкой для мебели и свежемолотым кофе, который разносили ловкие официанты.

Ольга заняла свое место в первом ряду, рядом с другими ключевыми специалистами. Постепенно зал заполнялся. Пришли финансовые директора, начальники отделов, партнеры. Гул голосов нарастал, превращаясь в ровный, деловой гул. Она ловила на себе взгляды – одни одобрительные, другие – с любопытством, третьи – с откровенной завистью. Проект «Северное сияние» был лакомым куском, и то, что его доверили молодой женщине, вызывало немало пересудов.

И вот дверь открылась, и в зал вошел он. Артем Сергеевич Орлов.

Его появление всегда вызывало легкую рябь в пространстве. Он не просто входил – он занимал его. Высокий, подтянутый, с сединой на висках, которая не старила, а лишь добавляла шарма и авторитета. Его костюм сидел безупречно, а во взгляде холодных голубых глаз читалась спокойная, неоспоримая власть. Он был не просто боссом. Он был демиургом этой маленькой вселенной под названием «Коворкинг „Лофт“». Его слово могло вознести на вершину или низвергнуть в небытие.

Его взгляд скользнул по залу, на секунду задержался на Ольге, и он едва заметно кивнул. Ее сердце отозвалось частым, предательским стуком. Не страх. Нет. Благоговение. Восхищение силой его интелекта, его безупречным вкусом, его умением видеть талант. Именно он три года назад разглядел в ней что-то и взял под свое крыло. Он был ее ментором, ее идеалом руководителя. Получить его одобрение значило больше, чем любую премию.

Совещание началось. Докладывались о текущих проектах, цифрах, планах. Ольга почти не слышала, что происходит вокруг. Она была целиком и полностью сосредоточена на своем выступлении, мысленно повторяя ключевые тезисы.

Наконец ведущий объявил:

– Слово предоставляется Ольге Вороновой, руководителю проекта «Северное сияние».

Она встала, поправила юбку и уверенным шагом подошла к трибуне. Ладони были слегка влажными, но голос, к ее собственному удивлению, звучал четко, ровно и убедительно.

– Уважаемые коллеги, Артем Сергеевич. Сегодня я хочу представить вам не просто жилой комплекс. Я хочу представить вам концепцию будущего, которое уже наступило…

Она щелкнула пультом, и на гигантском экране вспыхнули первые слайды – воздушные эскизы, 3D-модели, плавно сменяющие друг друга. Она говорила о свете, о воздухе, о том, как важно создать не просто здания, а среду обитания. О том, как ее проект поможет городу дышать. Она показывала графики окупаемости, инновационные материалы, результаты исследований. Она жила этим.

Зал замер. Она видела, как даже скептически настроенные финансисты перестали листать документы и уставились на экран. Она чувствовала энергию, исходящую от аудитории, и подпитывалась ею. Это была магия чистой, беспримесной идеи, захватывающей умы.

И все это время она чувствовала на себе взгляд Артема Сергеевича. Пристальный, тяжелый, изучающий. Он не сводил с нее глаз. И в этом взгляде она читала не просто оценку. Она читала глубочайший, неподдельный интерес. Он ловил каждое ее слово, каждый жест. И это придавало ей еще больше сил.

– …И поэтому мы можем с уверенностью сказать, что «Северное сияние» – это не просто инвестиция в недвижимость. Это инвестиция в качество жизни. Спасибо за внимание.

Она закончила. На секунду воцарилась тишина, а затем зал взорвался аплодисментами. Не вежливыми, а настоящими, искренними. Она увидела улыбки, кивки одобрения. Кто-то из задних рядов даже крикнул «Браво!».

Ольга отступила от трибуны, переводя дух. В глазах стояли предательские слезы счастья и облегчения. Она сделала это.

Первым поднялся Артем Сергеевич. Его аплодисменты были медленными, весомыми. Он подошел к ней, и зал постепенно затих, внимая каждому его слову.

– Ольга, – его голос, низкий и бархатный, прозвучал на всю аудиторию. – Это блестяще. Абсолютно и полностью. Я редко бываю настолько впечатлен. Вы не просто предложили проект. Вы предложили философию. Видение. То, что выделяет нас на рынке.

Он повернулся к залу.

– Я думаю, все присутствующие согласятся, что это работа высочайшего класса. Поздравляю, Ольга. Вы сегодня подарили нам всем небольшое чудо.

Он протянул ей руку для рукопожатия. Его пальцы были длинными, сухими и очень сильными. Он задержал ее руку в своей на мгновение дольше, чем того требовал светский этикет. Его большой палец едва заметно провел по ее костяшкам. Было ли это случайностью? Или игрой воображения? Но по ее спине пробежал легкий, почти неосязаемый холодок, мгновенно растворенный в волне горячей благодарности и восторга.

– Спасибо, Артем Сергеевич, – выдавила она, чувствуя, как заливается краской. – Это значит для меня очень много.

– Обедаете у себя? – спросил он тихо, так, чтобы слышала только она.

– Да… то есть, нет. У меня… встречи, – смущенно соврала она.

– Жаль. Хотел обсудить детали. Как-нибудь в другой раз, – он улыбнулся своей обаятельной, немного отстраненной улыбкой, отпустил ее руку и повернулся к остальным, чтобы объявить перерыв.

Ольга отошла к своему месту, ее окружали коллеги, жали руку, хлопали по плечу. Она улыбалась, благодарила, но ее мысли были там, у трибуны, с тем мимолетным прикосновением. Это ничего не значило, сказала она себе. Он просто эмоционален. Он глава большой компании, он привык к таким жестам. Это проявление его благосклонности, не более того.

Максим протолкался к ней через толпу.

– Ну что, я говорил же! Ты снесла им крышу! Идем, героиня, выпьем кофе, пока все не разошлись. Ты заслужила.

Они вышли в холл, и Ольга с наслаждением сделал глоток своего остывшего капучино. Она смотрела на город, раскинувшийся за огромными панорамными окнами. Он был у ее ног. Солнце окончательно разогнало туман, и золотой свет заливал башни «Москва-Сити». Она чувствовала себя на вершине мира. Все было идеально. Ее карьера, ее день, ее жизнь.

Она не могла и предположить, что этот день, начавшийся с такого триумфа, станет первым днем ее личной войны. Что ледокол ее счастья уже столкнулся с айсбергом, и тихий, едва слышный скрежет стали о лед – то самое мимолетное прикосновение – был предвестником грядущей катастрофы. Но пока она улыбалась, слыша поздравления, и думала о том, как же все-таки прекрасно, когда твои мечты становятся реальностью.

Глава 2. Первая черта

Триумф первого дня медленно, но, верно, растворялся в рутине будней. Эйфория от признания сменилась грузом ответственности. Проект «Северное сияние» был утвержден, и это означало не финиш, а лишь старт новой, еще более изматывающей гонки. Теперь каждое ее решение, каждый подписанный документ, каждая потраченная копейка имели вес. И этот вес давил, заставляя работать на износ.

Неделя пролетела в бешеном ритме. Встречи с подрядчиками, согласования с надзорными органами, бесконечные правки в рабочую документацию. Ольга чувствовала себя дирижером огромного, еще не сложившегося оркестра, где каждый музыкант пытался играть свою собственную симфонию. Она засыпала с телефоном в руке и просыпалась от его же вибрации, в голове уже крутя списки неотложных дел.

Именно в эту пятницу, когда силы были на исходе, а единственной мечтой был горячий душ и десять часов беспробудного сна, ее и настигло то самое, первое, смущающее прикосновение.

Весь день прошел в разъездах по будущей строительной площадке. Вернулась в офис она ближе к девяти вечера, промокшая под холодным осенним дождем, с промозглым холодом внутри и ноющей болью в пояснице от долгой тряски в машине. «Лофт» был почти пуст. Тишина здесь была иной, нежели днем – не деловой и сосредоточенной, а звенящей, почти призрачной. Свет горел только в нескольких кабинетах, включая ее собственный и… кабинет Артема Сергеевича. Дверь была приоткрыта, и оттуда лился мягкий свет и доносились приглушенные звуки классической музыки – казалось, Шопен.

Ольга поспешила к себе, стараясь ступать как можно тише. Ей категорически не хотелось ни с кем говорить, даже с боссом. Она мечтала лишь быстро проверить почту, ответить на самое срочное и бежать домой, в спасительное уединение.

Она сбросила мокрое пальто на стул, включила настольную лампу, отбрасывающую теплый круг света на чертежи, и устало опустилась в кресло. Экран монитора засветился, выхватывая из полумрака ее лицо – уставшее, бледное, с синяками под глазами. Она потянулась за чашкой, чтобы налить себе хоть какого-то теплого чаю, но электрический чайник был пуст.

В этот момент в дверь постучали. Легко, почти невесомо.

– Войдите, – автоматически отозвалась Ольга, даже не обернувшись, думая, что это уборщица или служба безопасности с вечерним обходом.

В кабинет вошел он. Артем Сергеевич. Он снял пиджак и остался в темном кашемировом джемпере и брюках со стрелками. В руках он держал два хрустальных стакана и изящную, темную бутылку без этикетки.

– Ольга, а я вас ждал. Видел, что вы вернулись, – его голос звучал тихо, почти интимно, идеально гармонируя с печальными нотами Шопена, доносившимися из его кабинета. – Не позволите составить компанию?

Ольга вздрогнула и резко обернулась, застигнутая врасплох. Сердце глупо и беспомощно застучало где-то в горле.

– Артем Сергеевич! Я… я уже почти собираюсь домой. Просто доделаю последние письма.

Он мягко улыбнулся, вошел без приглашения и поставил стаканы на край ее стола, заваленного бумагами.

– Именно поэтому и нужно сделать паузу. Вы работаете на износ. Я это вижу. А ценные сотрудники требуют бережного отношения. Это не офисный пойло, – он с легким звонком наполнил один стакан янтарной жидкостью. – Арманьяк. Мой друг привозит из Франции. Согреет лучше любого чая.

Он протянул ей стакан. Делать нечего, она взяла его, почувствовав тепло хрусталя и его пальцы, едва коснувшиеся ее. От напитка шел терпкий, теплый аромат сухофруктов и дуба.

– За ваш выдающийся проект, – тихо произнес он, приподняв свой стакан. Его глаза в полумраке казались бездонными, темными. – И за вашу преданность делу.

Ольга смущенно кивнула и сделала крошечный, церемонный глоток. Жидкость обожгла горло, разлилась по телу благодатным, действительно согревающим теплом.

– Спасибо, – прошептала она. – Проект – это ваша заслуга не меньше моей. Без вашей поддержки…

– Вздор, – мягко прервал он. – Я лишь дал возможность. А вот вы – вы создали шедевр. – Он сделал еще один глоток и задумчиво посмотрел на ее рабочий стол, уставленный макетами. – Вы не против? – и, не дожидаясь ответа, подошел к одному из них, изображавшему центральную площадь комплекса.

Ольга замерла, чувствуя себя скованно и неловко. Она стояла посреди своего кабинета с бокалом дорогого алкоголя, в промокших от дождя брюках, в то время как ее босс, импозантно красивый и пахнущий дорогим парфюмом и сигаретным дымом, изучал ее работу. Ситуация была на грани сюрреализма.

Он что-то говорил о ландшафтном дизайне, о каких-то новых материалах для мощения, которые видел в Милане. Ольга почти не слышала. Она ловила каждое его движение, каждую интонацию, пытаясь понять, куда клонит этот странный, поздний визит. Деловая беседа? Не совсем. Дружеский жест? Слишком вычурно и формально для дружбы.

Он закончил осмотр и повернулся к ней. Пространство кабинета было маленьким, и теперь они стояли совсем близко. Слишком близко для субординации. Она могла разглядеть тонкую сеть морщинок у его глаз, идеально выбритую щеку, дорогую ткань его джемпера.

– Вы сегодня очень серьезны, Ольга, – сказал он, и его голос снова опустился до интимного, доверительного полушепота. – Устали?

– Немного, – честно призналась она, опуская взгляд. – День был долгим.

– Это заметно, – он произнес это с такой легкой, едва уловимой ноткой сожаления, что у нее снова похолодело внутри. – Но усталость вам к лицу. Она придает вашему взгляду… глубину.

Ольга почувствовала, как по ее шее и щекам разливается предательский румянец. Комплимент? Несомненно. Но прозвучал он как-то слишком лично, слишком по-мужски. Она сделала вид, что потягивает арманьяк, лишь бы не смотреть на него.

– Спасибо, – снова пробормотала она, чувствуя себя глупой школьницей.

Вдруг он шагнул еще ближе. Она инстинктивно отступила назад и уперлась спиной в край своего же стола. Отступать было некуда.

– Вы знаете, – начал он, заглядывая ей в глаза, – я всегда восхищался не только вашим талантом, Ольга. Но и вашей… внутренней силой. Эта хрупкость обманчива. За ней скрывается стальной стержень. Редкое и прекрасное сочетание.

Он поднял руку. Ольга замерла, не в силах пошевелиться, парализованная странным, смешанным чувством лести, страха и острого, почти животного смущения.

Его пальцы, длинные и ухоженные, нежно коснулись ее руки, лежавшей на столе рядом со стаканом. Он не взял ее за руку. Он просто положил свою ладонь поверх ее, накрыл ее своей теплой, тяжелой кожей. Прикосновение было настойчивым, властным и в то же время… ласковым. Оно длилось мгновение, одно-два биения ее бешено колотящегося сердца. За это время он успел провести большим пальцем по ее костяшкам – медленно, оценивающе, почти с нежностью.

– Вам нужно беречь себя, – произнес он все тем же низким, бархатным голосом, полным неподдельной, казалось бы, заботы. – Вы нам очень нужны. Мне вы очень нужны.

Он подчеркнул последнее слово. Легко, почти неуловимо, но она это услышала. Прямой намек. Проверка границ.

Потом его рука исчезла. Так же внезапно, как и появилась. Он отступил на шаг, словно ничего и не произошло, и допил свой арманьяк.

– Прекрасный напиток, не правда ли? Ну, я не буду вам мешать. Еще раз поздравляю с блестящим стартом. Спокойной ночи, Ольга.

Он кивнул ей, повернулся и вышел из кабинета так же бесшумно, как и появился, оставив после себя лишь запах дорогого парфюма, аромат арманьяка и висящую в воздухе невысказанную угрозу.

Ольга осталась стоять, прислонившись к столу, как вкопанная. Она смотрела в пустой дверной проем, а в ушах у нее стоял оглушительный звон. Она медленно, очень медленно подняла руку и посмотрела на нее. Кожа на тыльной стороне ладони, там, где он провел пальцем, горела, словно от ожога. Она сжала руку в кулак, пытаясь стереть это ощущение.

Что это было? Проявление отеческой заботы? Попытка установить более тесный, неформальный контакт с ценным сотрудником? Или нечто большее? Нечто… неприятное и скользкое?

«Ты все выдумываешь, – тут же строго сказала она себе. – Он просто был в хорошем настроении. Выпил. Решил похвалить. Он ментор. Он имеет право на такое обращение. Это знак высшего доверия».

Но почему тогда по спине бежали мурашки? Почему внутри все сжалось в тугой, тревожный комок? Почему ее тело, еще секунду назад расслабленное от усталости, теперь было напряжено до предела, будто готовясь к обороне?

Она резко оттолкнулась от стола, схватила свою сумку и мокрое пальто, почти выбежала из кабинета, даже не выключив свет. Ей нужно было уйти. Немедленно. Оказаться на улице, под холодным, очищающим дождем, в гуле машин, в толпе, где она была просто еще одним незнакомым лицом.

Лифт спускался мучительно медленно. Она стояла, прижавшись спиной к холодной стенке, и вглядывалась в свое отражение в матовых дверях. Испуганные глаза, раскрасневшиеся щеки. Она выглядела растерянной и… виноватой. Но в чем виноватой? Она ничего не сделала.

Или сделала? Своей увлеченностью? Своим восхищением? Своим желанием понравиться, доказать, что он не ошибся в ней? Могла ли он неправильно истолковать ее преданность работе?

Она вышла на улицу. Дождь уже почти прекратился, оставив после себя лишь мокрый асфальт, отражающий огни ночного города, и свежий, промозглый воздух. Ольга глубоко вдохнула, стараясь успокоить дрожь в коленях.

Она шла быстрым шагом, не замечая ни прохожих, ни витрин. В голове прокручивала тот момент снова и снова. Его рука на ее. Его палец на ее коже. Его взгляд. «Мне вы очень нужны».

Лесть и ужас смешались внутри нее в ядовитый коктейль. Ее польщенное эго боролось с нарастающей паникой. Он – Артем Сергеевич Орлов! – обратил на нее такое внимание. Разве это не то, о чем тайно мечтает каждая сотрудница? Но почему это внимание было таким… тяжелым? Таким посягающим?

Она добралась до дома, механически поздоровалась с вахтером, поднялась на лифте. В своей квартире, наконец, в безопасности, она прислонилась к закрытой двери и закрыла глаза.

Тишина. Только тиканье настенных часов и отдаленный гул города. И это прикосновение. Оно не уходило. Оно впилось в ее кожу, в ее память, как заноза.

Ольга подошла к раковине, с силой повернула кран и подставила руку под ледяную струю воды. Она терла тыльную сторону ладони, словно хотела смыть с себя невидимую грязь, стереть навязчивую память о его прикосновении.

Вода была холодной, почти ледяной, но странное тепло на коже не исчезало.

Она выключила воду и посмотрела на себя в зеркало.

– Прекрати, – сказала она своему отражению строго, почти зло. – Ничего не было. Ты устала. Ты все придумала. Он – джентльмен, профессионал. Он твой начальник. Завтра ты придешь на работу, и все будет, как всегда.

Она говорила это убедительно, с силой. Но глубоко внутри, в самом потаенном уголке ее души, уже поселился крошечный, холодный червячок сомнения. И он начал точить ее изнутри, шепча тихо-тихо, на грани слышимости: «А что, если это только начало?»

Глава 3. Нарастающая тревога

Неделя, последовавшая за тем вечером, превратилась для Ольги в подобие странного, размытого сна. Каждый день был похож на предыдущий, но в его ткань вплеталась все более густая и липкая паутина тревоги. Она ловила себя на том, что постоянно настраивается, как чувствительный приемник, улавливая малейшие вибрации в пространстве офиса, пытаясь предугадать, расшифровать, защититься.

Первым изменилось ее отношение к собственному телефону и компьютеру. Раньше уведомления от рабочего чата вызывали легкое раздражение или деловой азарт. Теперь же каждый раз, когда на экране всплывало имя «Артем Сергеевич», ее сердце совершало неприятный кувырок где-то в области горла. Его сообщения, всегда безупречно выверенные и формальные на первый взгляд, теперь казались ей полными скрытых смыслов и двусмысленностей.

Он мог прислать в десять вечера: «Ольга, добрый вечер. Посмотрите, пожалуйста, свежие цифры по смете от подрядчиков. Жду ваших мыслей до утра». И тут же следом: «И выспитесь наконец. Выглядеть нужно на все сто, моя звезда не должна меркнуть».

Фраза «моя звезда» обжигала ей кожу сквозь экран телефона. Она сидела в тишине своей спальни, уставившись в яркий прямоугольник, и не знала, что чувствовать. Лесть? Да. Но лесть, которая была похожа на поглаживание по голове с одновременным ударом под дых. Он напоминал ей, что она «звезда», и тут же грузил работой, которая заставит ее бодрствовать до полуночи. Он проявлял «заботу» и одновременно демонстрировал свою власть распоряжаться ее временем, ее покоем, ее жизнью.

Она часами могла составлять ответ на его безобидное, казалось бы, сообщение. Стирала смайлики, показавшиеся ей слишком игривыми. Убирала слова, которые могли быть истолкованы двусмысленно. Пиша сухие, выхолощенные, предельно профессиональные тексты, она чувствовала, как ее собственная индивидуальность, ее тепло и энергия уступают место безликому, защитному механизму.

Ее кабинет, когда-то бывший крепостью и местом силы, теперь стал потенциальным полем боя. Она ловила себя на том, что инстинктивно прислушивается к шагам в коридоре. Глухой, уверенный мужской шаг, прерывающийся то у одного кабинета, то у другого, заставлял ее замирать, как заяц, почуявший лису. Она невольно выпрямляла спину, поправляла прическу, делала серьезное, сосредоточенное лицо, готовясь к возможному вторжению.

И вторжения случались. Он стал заходить к ней чаще. Всегда – по делу. Принести какой-то дорогой журнал по архитектуре, обсудить новость с биржи, спросить мнение о кандидате на вакансию. Но каждый его визит длился дольше необходимого. Он непринужденно устраивался в кресле напротив ее стола, закидывал ногу на ногу, и его взгляд, тяжелый и оценивающий, медленно скользил по ней, по ее вещам, по ее пространству, присваивая их себе.

– Ольга, а это новое? – как-то спросил он, указывая взглядом на скромную вазочку с живыми цветами на ее столе (ей на день рождения подарила Марина).