Свекровь

Глава 1: Подарок с душой

Воздух в ресторане был густым и сладким, словно пропитанным самим ожиданием счастья. Аромат дорогих духов, приглушенный перелив фортепиано и шепот белоснежных скатертей сливались в единую симфонию вечера, который Маргарита хотела запомнить навсегда. Годовщина. Первая, круглая, из тех, что принято отмечать с особым трепетом. Пять лет. Пять лет, как мир перестал существовать для нее в черно-белых тонах, пять лет, как в ее жизни появился Алексей.

Он сидел напротив, и в его глазах танцевали отсветы пламени свечи. Эти глаза – глубокие, серые, с мелкими лучиками морщинок у уголков – она могла бы рассматривать вечность. В них читалась любовь, гордость, легкая усталость после тяжелого рабочего дня и та самая мальчишеская нежность, которая заставила ее сердце впервые сжаться от счастья пять лет назад.

– За нас, Рит, – его голос, низкий и бархатный, прозвучал как самая сладкая нота в музыке вечера. – За эти пять лет и за все, что ждет нас впереди.

Хрустальные бокалы коснулись с тихим, чистым звоном. Вспыхнувшая искорка шампанского попала прямо в душу, вызвав прилив безотчетной радости. Маргарита отпила глоток, чувствуя, как пузырьки щекочут небо.

– Знаешь, о чем я думаю? – прошептала она, опуская бокал и проводя пальцем по его манжете. – О том дне, когда ты, промокший до нитки, стоял под моим окном с огромным букетом таких же промокших тюльпанов и кричал что-то невнятное про забытый зонт.

Алексей рассмеялся, и от этого смеха стало еще теплее.

– А ты сделала вид, что не слышишь, и заставила меня простоять там еще полчаса.

– Я просто любовалась тобой. И боялась спугнуть. Казалось, если я приглашу тебя войти, это волшебство исчезнет, окажется сном.

Они замолчали, утонув в воспоминаниях. Казалось, ничто не может нарушить эту идеальную картину: двое влюбленных, красивый ужин, обещание долгой и счастливой совместной жизни. Их мечты были такими же, как у всех: своя квартира, дети, путешествия. Пока что они снимали уютную, но тесную двушку на окраине, и вопрос жилья был самым больным и нерешенным. Копить получалось медленно, ипотека пугала своими цифрами, а просить помощи у родителей не хотелось ни тому, ни другому. Они были взрослыми людьми и предпочитали рассчитывать на свои силы.

Маргарита уже собиралась завести разговор о том, не посмотреть ли им в выходные очередной вариант, пусть и вторичку, но вдруг ее взгляд уловил движение у входа в зал. Она узнала их сразу, и легкая тень удивления скользнула по ее лицу.

– Лёш, смотри… Твои родители?

Алексей обернулся, и его брови тоже удивленно поползли вверх.

– Папа? Мама? Что они здесь делают?

Ирина Викторовна и Виктор Сергеевич уже шли между столиков, и на лицах их играли одинаковые, немного таинственные улыбки. Ирина Викторовна, как всегда, была безупречна: строгое платье лаконичного кроя, жемчужное ожерелье, уложенные идеальной волной седые волосы. Она несла себя с тем же достоинством, с каким носила эту скромную, но явно дорогую бижутерию. Виктор Сергеевич, массивный и спокойный, следовал за ней, и в его руках был какой-то продолговатый предмет, заботливо завернутый в подарочную бумагу с серебряными звездочками.

– Ну, не смотрите на нас так, как будто мы пришельцы с другой планеты, – звонко, так, что официант у ближайшего столика обернулся, произнесла Ирина Викторовна, подходя к ним. – Можно присоединиться к вашей маленькой тайной вечеринке?

– Конечно, мам, – Алексей поспешно встал, чтобы обнять сначала мать, потом отца. – Что случилось? Мы не договаривались…

– А разве нужно договариваться, чтобы поздравить своих детей с такой датой? – мягко вступил Виктор Сергеевич, его рука тяжело и по-отечески легла на плечо сына. – Усаживайся, герой. Все хорошо.

Стулья придвинули, Ирина Викторовна заняла место рядом с Маргаритой, и та невольно потянулась носом к ее привычному, цветочному аромату духов. От этого запаха у нее всегда слегка кружилась голова.

– Вы прекрасно выглядите, Ирина Викторовна, – вежливо сказала Маргарита. Она всегда чувствовала себя немного девочкой рядом со своей свекровью, существом с другой, более высокой и безупречной планеты.

– Спасибо, милая. А ты просто сияешь. Брак тебе явно к лицу, – ответила та, и ее взгляд, острый и проницательный, скользнул по лицу невестки, будто проверяя, насколько искренне это сияние.

Заказали кофе. Неловкая пауза повисла в воздухе. Было ясно, что визит не случаен. Ирина Викторовна не из тех, кто появляется просто так, без повода и, главное, без плана.

– Ну, что ж, – начала она, отпив глоток эспрессо и ставя чашку на блюдце с таким звоном, что он показался Маргарите невероятно громким. – Мы с отцом долго думали, что же вам подарить на пять лет. Деньги? Скучно. Путевка? У вас и так мало времени вместе. И потом, нам захотелось подарить вам что-то… вечное. То, что останется с вами навсегда.

Виктор Сергеевич молча протянул сыну тот самый продолговатый сверток. Алексей взял его с легкой усмешкой.

– Пап, мам, вы что, купили нам камаз дров? Чтобы мы зимой не замерзли в нашей съемной берлоге?

– Открывай, умник, – улыбнулся отец.

Алексей стал медленно, чтобы продлить интригу, снимать упаковку. Бумага упала на пол, и в его руках оказалась… старая, потрепанная картонная трубка. Он вопросительно посмотрел на родителей.

– Открывай, – повторила Ирина Викторовна, и в ее глазах вспыхнул тот самый огонек, который всегда предвещал что-то важное.

Алексей вытащил из трубки свернутый в рулон лист бумаги. Он развернул его, и Маргарита, заглянув через его плечо, ахнула. Это был не рисунок. Это был чертеж. План квартиры. Просторной, с огромной гостиной, двумя спальнями, современной кухней-столовой.

– Что это? – голос Алексея стал хриплым от непонимания.

– Это, сынок, – голос Виктора Сергеевича дрогнул, и он прокашлялся. – Это ваш новый дом.

Тишина. Абсолютная, оглушительная. Маргарита перестала дышать. Она смотрела то на чертеж, то на лица свекров, пытаясь понять, не розыгрыш ли это. Но лица были серьезными, полными торжествующей радости.

– Я… я не понимаю, – наконец выдохнул Алексей. – Вы купили нам квартиру?

– Мы купили вам квартиру, – подтвердила Ирина Викторовна, и ее рука легла поверх руки Маргариты. Ладонь была сухой и прохладной. – В новом доме, в том самом ЖК «Цветущий парк». Трехкомнатную. С чистовой отделкой. Вам останется только расставить мебель и начать жить.

Слезы брызнули из глаз Маргариты сами собой, предательские, горячие, смешанные с тушью. Она не успевала осознать, проанализировать, подумать. Только шквал эмоций. Невероятное, оглушительное, ошеломляющее счастье. Ее собственная мечта, исполненная вот так, в один миг, щедрым взмахом руки.

– Боже мой… – прошептала она, и голос ее сорвался. – Ирина Викторовна… Виктор Сергеевич… Это же… Это слишком щедро. Мы не можем…

– Можете, – твердо перебила ее свекровь, сжимая ее пальцы. – Вы наша семья. Это ваш дом. Ваше гнездо. Место, где вы будете растить наших внуков. Где вы будете счастливы. Мы с отцом всегда мечтали об этом. Дарить не что-то временное, а что-то настоящее. Фундамент.

Алексей молчал, сжав в руках чертеж. Он смотрел на отца, и Маргарита видела, как наворачиваются слезы и на его глаза. Он всегда был маминым сыном, и для него одобрение и щедрость родителей значили очень много.

– Папа… – он встал и обнял отца, похлопывая его по широкой спине. – Мама… Я… Я не знаю, что сказать.

– Говори «спасибо» и будь счастлив, – тихо сказал Виктор Сергеевич, и в его глазах тоже блестели слезы.

Ирина Викторовна тем временем вынула из элегантного клатча не ключи, а целую связку ключей. Она положила ее на стол, поверх чертежа. Металл звякнул о скатерть, и этот звук показался Маргарите самым красивым на свете.

– Вот. Хозяйкам на заметку, – сказала она с легкой улыбкой. – Все ключи подписаны. От входной двери, от подъезда, от кладовки в подвале… Ничего не потеряйте.

Маргарита взяла один из ключей. Он был холодным и тяжелым. Реальным. Она сжала его в ладони, чувствуя, как металл постепенно нагревается от ее кожи. Это был ключ не просто от квартиры. Это был ключ к новой жизни. К жизни без духоты съемного жилья, без вечных счетов за чужую собственность, к жизни, где на стенах будут висеть их с Алексеем фотографии, а в комнате будет стоять запах их будущего ребенка.

– Спасибо, – прошептала она, и это было единственное слово, которое она могла выговорить. – Огромное, бесконечное спасибо. Это самый лучший подарок в нашей жизни.

Она подняла глаза на Ирину Викторовну и встретила ее взгляд. И в этот миг что-то кольнуло ее внутри, какой-то крошечный, ледяной осколок, затесавшийся в общую бурю восторга. Во взгляде свекрови, помимо радости и удовлетворения, было что-то еще. Что-то властное, глубокое, бездонное. Взгляд хозяйки, которая не просто дарит подарок, а вручает нечто, имеющее огромную ценность, и ожидает за это… чего? Благодарности? Послушания? Любви?

Это был взгляд человека, который только что купил их счастье. И теперь считал его своей собственностью.

Маргарита мгновенно отогнала от себя эту мысль. Глупости! Она просто перевозбудилась, не спит ночами из-за работы, вот и видит то, чего нет. Это естественная материнская гордость. Ничего более.

– Мы завтра же поедем смотреть? – с надеждой спросила она, изо всех сил стараясь вернуть себе первоначальный восторг.

– Конечно, завтра! – обрадовано воскликнул Алексей, наконец приходя в себя. – Мам, пап, вы просто гении! Я до сих пор не верю!

Они снова заговорили все сразу, засыпая родителей вопросами о районе, о доме, о ремонте. Ирина Викторовна охотно рассказывала, давала советы по выбору мебели, упомянула, что «стены нужно перекрасить в более нежный цвет, этот слишком холодный», и что «на кухне просто отличное место для моей старой буфетной горки, она туда впишется идеально».

Маргарита снова почувствовала легкий укол, уже на этот раз от слова «мой». «Моя горка». В «их» квартире. Но она снова отмахнулась. Мелочи. Сущие мелочи по сравнению с тем чудом, что с ними произошло.

Она снова сжала в руке ключ. Твердый, ребристый, он впивался в ладонь, напоминая о реальности происходящего. Ее сердце пело. Оно пело гимн свободе, будущему, невероятной удаче. Оно пело благодарность свекру и свекрови.

Но глубоко внутри, в самом потаенном уголке души, где живут все самые темные и необоснованные страхи, уже шевельнулась и притаилась крошечная тень. Тень от того самого властного, всевидящего взгляда. И тихий, едва слышный шепот: «Ничего не бывает просто так. За все нужно платить».

Маргарита отогнала и шепот, и тень. Она улыбнулась своей ослепительной, счастливой улыбкой и подняла бокал.

– За вас! За самых щедрых и любящих родителей на свете!

Бокалы вновь встретились, и их звон казался ей теперь не просто красивым, а судьбоносным. Он возвещал начало новой жизни. Какой она будет, эта жизнь? Она боялась даже гадать. Она просто хотела верить, что будет счастливой.

А холодный ключ в ее ладони постепенно становился теплым, почти горячим, словно живым. Ключ от двери. Которая должна была распахнуть перед ними рай. Или наглухо захлопнуть за ними засов.

Глава 2: Розовые очки

Утро, наступившее после того памятного ужина, было ярким и звонким, словно сама природа разделяла их ликование. Солнечные лучи, игриво отражаясь от хромированных поверхностей еще не распакованных коробок, рисовали на голых стенах причудливые блики. Воздух в новой, незнакомой еще квартире был напоен запахом свежей краски, древесной пыли и чего-то неуловимо нового, своего, обещающего безграничные возможности.

Маргарита стояла посреди просторной гостиной, заложив руки за голову, и медленно поворачивалась вокруг своей оси, пытаясь объять необъятное. Пустота огромного помещения, гулко отзывавшаяся на ее шаги, казалась ей не пугающей, а волнующей. Чистый лист. Их общий чистый лист.

– Ну что, хозяйка, – обнял ее сзади Алексей, прижимаясь щекой к ее виску. Его голос был густым от счастья и легкой усталости после почти бессонной ночи, полной планов и восторженных шепотов. – Нравится?

– Это не то слово, – выдохнула она, закрывая глаза и откидываясь на его грудь. – Я все еще думаю, что проснусь сейчас в нашей старой квартирке и пойму, что это был сон.

– Не сон, – он рассеяно поцеловал ее в макушку и отпустил, с интересом оглядывая периметр. – Реальность. Массивная, бетонная и наша. Я уже представляю тут наш диван у окна, проектор напротив, а тут… большой ковер, чтобы можно было валяться на полу.

– А я представляю, что вот здесь, – она отбежала в угол, где из стены торчала одинокая розетка, – будет моя мастерская. Мольберт, палитра, коробка с красками… И свет падает с северной стороны, идеально.

Они смеялись, строили воздушные замки, их голоса звенели под высокими потолками, и эхо подхватывало их мечты, разносило по комнатам, наполняя безжизненное пространство теплом и будущим.

Эту идиллию нарушил резкий, требовательный звонок в дверь. Сущий пустяк, щелчок, который позже, много позже, Маргарита будет вспоминать как первый щелчок взведенного курка.

Алексей пошел открывать. На пороге, как торнадо, заряженное энергией и решимостью, стояла Ирина Викторовна. За ее спиной, скромно переминаясь с ноги на ногу, маячил Виктор Сергеевич с огромной картонной коробкой в руках.

– Ну, что, новоселы, я не ошиблась? – без всяких предисловий, бодро войдя в прихожую, заявила свекровь. Она была одета в практичный льняной костюм, на ногах – странные матерчатые бахилы, которые она тут же нацепила, протягивая такие же им. – Надевайте, полы, я смотрю, рабочие не сильно церемонились. Грязи полно. Я созвонилась с управляющим, сегодня же пришлю клининговую службу. Нельзя же в такой пыли жить!

Маргарита и Алексей переглянулись, слегка ошарашенные таким ранним визитом и стремительным погружением в быт.

– Мам, мы сами… – начал Алексей.

– Что «сами»? – отрезала Ирина Викторовна, уже снимая с руки изящную перчатку, чтобы провести пальцем по подоконнику. Она поморщилась, увидев пыль. – У вас работы по горло. А я сегодня свободна. Виктор, проходи, не задерживайся в дверях.

Виктор Сергеевич с виноватым видом внес коробку и поставил ее посреди зала.

– Это мама немного… подготовилась, – сказал он, избегая взгляда детей.

– Не «немного», а основательно, – поправила его жена, снимая пиджак и закатывая рукава блузки, как полководец перед решающей битвой. – Итак, план действий. Первым делом – генеральная уборка. Пока я буду руководить уборщицами, вы, дети, начинайте распаковывать коробки. Но ничего не расставляйте! Я помогу все грамотно разместить.

Маргарита почувствовала, как легкая тень разочарования скользнула по ее радостному возбуждению. Она так мечтала сегодня именно с Алексеем, вдвоем, покричать от восторга, повозиться с коробками, поцеловаться, завалившись на пол среди груды упаковочной бумаги… А не работать под чьим-то чутким руководством.

– Ирина Викторовна, не стоит себя утруждать, – вежливо сказала она. – Мы справимся. Это же такое удовольствие – самим обустраивать свой дом.

– Удовольствие? – свекровь удивленно подняла бровь. – Милая, это тяжелый труд. И чтобы он не превратился в кошмар, нужен опыт и четкий план. Я не позволю вам наделать ошибок, которые потом будет не исправить. Вот, к примеру, – она подошла к коробке, принесенной мужем, и с торжествующим видом начала извлекать оттуда завернутые в пузырчатую пленку предметы. – Смотрите, что я вам привезла.

Она вынула старинный фарфоровый сервиз с нежным цветочным рисунком и тончайшими, почти прозрачными золотыми ободками.

– Боже мой… – прошептала Маргарита, не в силах скрыть восхищения. Это была действительно антикварная вещь, прекрасная и хрупкая. – Какая красота…

– Это сервиз моей бабушки, – голос Ирины Викторовны стал мягче, в нем зазвучали ностальгические нотки. – Он пережил войну, эвакуацию… Я его всегда берегла. Для особого случая. И вот он настал. Теперь он ваш. Он должен занять центральное место в вашей столовой. Он задаст тон всему интерьеру.

Маргарита осторожно взяла в руки чашку. Она была холодной и невероятно легкой. И безумно дорогой. Не в денежном эквиваленте, а в историческом, в эмоциональном. На нее дышать было страшно.

– Он… он слишком ценный для повседневного использования, Ирина Викторовна, – осторожно сказала она. – Мы можем его разбить…

– Всякое бывает, – парировала свекровь. – Но вещи должны служить людям, а не пылиться на полках. Это ваше семейное достояние теперь. Ваша история. И, – ее взгляд стал тверже, – я настоятельно не рекомендую вам покупать какой-то безвкусный современный фаянс. Он просто не будет смотреться в таком доме.

Тень на сердце Маргариты стала чуть плотнее и холоднее. Она посмотрела на Алексея. Тот восхищенно разглядывал супницу.

– Мам, это просто потрясающе! Спасибо! Рита, мы будем как короли завтракать!

Его восторг был искренним и заразительным. Маргарита снова попыталась загнать подальше неприятное ощущение. Она благодарна. Очень. Просто она устала. Или слишком впечатлительна.

День превратился в странный, сюрреалистичный марафон. Вскоре действительно приехала бригада уборщиц, и Ирина Викторовна взяла командование на себя, указывая, какие средства использовать для кафеля, какие для паркета, куда поставить пылесосы. Ее звонкий, уверенный голос не умолкал ни на минуту.

Маргарита и Алексей тем временем начали распаковывать свои, скромные коробки. И тут началось самое интересное.

– А это что? – Ирина Викторовна подошла к разобранному паку с книгами и подняла одну из них, современный роман в яркой обложке. – Охота, я слышала, неплохой автор, но… – она окинула взглядом пустые, строгие полки встроенной горки в гостиной. – Не думаю, что это то, что должно быть на виду у гостей. У нас же есть классика. Достоевский, Толстой, Бунин. Я привезу. Это солидно выглядит.

Маргарита молча положила книгу обратно в коробку, ощущая легкий укол под сердцем. Ее любимый автор, ее вкус… оказались не подходящими для полок в ее же доме.

Затем дело дошло до плакатов. У Алексея была небольшая, но ценная коллекция постеров с репродукциями картин современных художников. Они вместе выбирали их для старой квартиры, долго спорили о том, куда что повесить.

– Нет, нет и еще раз нет, – категорично заявила Ирина Викторовна, едва взглянув на свертки. – Алексей, ну что это такое? Мазня. Это же несерьезно. У меня как раз есть несколько прекрасных гравюр и акварелей дедушки-художника. Они в идеальном состоянии, в паспарту. Настоящее искусство. Они прекрасно впишутся в эту гостиную. Создадут настроение.

– Мам, но это же наши вкусы, – попытался было возразить Алексей, но уже без былой уверенности.

– Вкусы нужно воспитывать, сынок, – мягко, но не допуская возражений, сказала она. – А дом – это лицо семьи. Мы не можем позволить себе выглядеть… небрежно.

Слово «мы» резало слух. «Мы» – это кто? Они с мужем? Или это уже включало Ирину Викторовну?

Кульминацией стал диван. Их большой, уютный, немного потертый на углах диван, на котором они так любили валяться вдвоем, смотреть фильмы, засыпать под мерный гул телевизора. Его внесли грузчики и поставили посередине гостиной, как указала Маргарита – спинкой к окну, чтобы был виден телевизор на противоположной стене.

Ирина Викторовна, только взглянув на эту расстановку, всплеснула руками.

– Нет, что же это такое! Немедленно переставить!

– В чем дело, мам? – устало спросил Алексей. Он уже был весь в поту, помогая грузчикам.

– Он закрывает весь свет! И смотрите – вы садитесь спиной к входу. Это дурная примета и вообще не фэн-шуй. Диван нужно повернуть на девяносто градусов, спинкой к стене. Так комната визуально разделится на зоны, и свет из окна будет падать правильно.

– Но тогда телевизор будет сбоку, смотреть будет неудобно, – возразила Маргарита, чувствуя, как в груди закипает маленький, но упрямый пузырек протеста.

– Телевизор – это такая мелочь! – отмахнулась свекровь. – Главное – энергетика пространства и правильное освещение. Поверьте мне, я чувствую это. Виктор! Помоги сыну переставить!

И диван, с огромным трудом, под возгласы «левей!», «прямей!», «я же говорила!», был перемещен. Комната и правда стала смотреться иначе. Возможно, даже лучше. Но это было не их решение. Это было решение Ирины Викторовны. И Маргарита, глядя на уставшего, но покорного Алексея, впервые почувствовала не благодарность, а щемящую, тоскливую обиду.

К вечеру, когда уборщицы и Виктор Сергеевич с женой наконец уехали, оставив их в почти идеальной чистоте и с массой «ценных указаний на будущее», в квартире воцарилась неестественная тишина. Было чисто, пахло лимоном и хлоркой, но не было уюта. Было стерильно и чуждо.

Они сидели на том самом диване, поставленном по фэн-шую, и ели пиццу из картонных коробок, потому что на новой, сверкающей кухне не было еще ни кружки, чтобы выпить воды.

– Ну что, – Алексей обнял ее за плечи и потянулся к ней, чтобы поцеловать в висок. – Устала?

– Еще бы, – она прикрыла глаза, наслаждаясь его близостью. – Твоя мама – это ураган в юбке. Я под таким натиском еще не бывала.

– Она просто хочет как лучше, – он сказал это легко, автоматически. – Она же всю жизнь строила и обустраивала. У нее глаз намётан. И потом, она же права – сервиз шикарный, диван и правда лучше так стоит.

Пузырек протеста в груди Маргариты лопнул, и от него стало горько.

– А как же мои плакаты? Мои книги? Наш диван у окна?

– Рита, ну что ты как маленькая, – он рассмеялся, но в его смехе не было злобы, лишь легкое снисхождение. – Книги мы уберем в шкаф, будем читать – достанем. Плакаты… Ну, мама права, дедушкины акварели – это искусство, а это… так, развлечение. Не стоит делать из мухи слона. Мы же в раю живем! – Он широко взмахнул рукой, указывая на огромную комнату. – Мелочи какие-то.

Для него это были мелочи. Для нее – кирпичики, из которых складывалось их общее пространство, их общий мир. И эти кирпичики кто-то уже без спроса вынимал и заменял на другие, чужие.

Она хотела сказать ему об этом. Хотела объяснить, что чувствует себя не хозяйкой, а гостьей в музее, где куратор Ирина Викторовна. Что боится дотронуться до сервиза, потому что он «слишком ценный», что ей неловко за свои, «неподходящие» книги.

Но она посмотрела на его счастливое, усталое лицо. Он сиял. Он был в восторге от квартиры, от подарка, от заботы матери. Он не видел проблемы. Только благодарность.

И она промолчала. Просто прижалась к нему крепче, вбирая его тепло, его знакомый запах, который пока еще пах домом больше, чем все эти стерильные стены и чужие фарфоровые сокровища.

– Да, – прошептала она, глядя в темнеющее за огромным окно небо, в котором зажигались первые звезды. Звезды над их новым домом. – Мы в раю. Просто я… я очень устала.

Она закрыла глаза. И ей почудилось, что по квартире, уже остывающей без людского гомона, все еще разносится легкий, цветочный аромат духов Ирины Викторовны. Словно призрак, который остался сторожить свой подарок. Словно невидимая метка, говорящая: «Это мое. И вы – мои».

Она отогнала и этот навязчивый образ. Она устала. Просто устала. Завтра все будет выглядеть иначе. Завтра они начнут обживать этот дом сами. Обязательно начнут.

Но где-то глубоко внутри уже поселился крошечный, холодный червячок сомнения. А будут ли?

Глава 3: Незваная гостья

Прошла неделя. Семь дней, которые должны были стать самыми счастливыми в их жизни, превратились в странную смесь восторга и постоянного, подспудного напряжения. Квартира постепенно обрастала вещами, но процесс этот шел не так, как мечтала Маргарита. Он напоминал скорее не свободное творчество, а сборку сложного конструктора по четкой, не ими придуманной схеме.

Они с Алексеем вышли на работу, и их дни приняли новый ритм. Утро начиналось с чашки кофе на кухне, где уже стоял бабушкин сервиз, вызывая у Маргариты не трепет, а легкую нервную дрожь. Она боялась сделать неверное движение, разбить что-то, оставить царапину на идеальной поверхности обеденного стола, который тоже был подарком Ирины Викторовны.

Однажды вечером, вернувшись после тяжелого дня, она сняла пальто и по привычке бросила его на спинку стула в прихожей. Через минуту она вернулась, чтобы повесить его в шкаф, и застыла на пороге. Пальто висело на вешалке. Аккуратно, на плечиках, лицевой стороной наружу. Рита нахмурилась. Она была абсолютно уверена, что бросила его. Она так всегда делала. Она посмотрела на Алексея, который разбирал почту.