Возраст любви

Глава 1

Тишина обрушилась на дом внезапно, громоподобно и абсолютно. Еще вчера здесь звенел смех, хлопала дверь, слышался быстрый топот ног по лестнице и доносился из спальни на втором этаже настойчивый ритм музыки, которую Алиса считала песнями «с настроением», а Элина – бессмысленным грохотом. Еще вчера этот дом был полон жизни, шума, суеты. Еще позавчера здесь жила семья. Пусть неполная, пусть состоящая лишь из нее и дочери, но все же семья. Теперь же осталась только она. Одна. И тишина.

Элина медленно прошлась по пустым комнатам, и ее шаги гулко отдавались в прихожей, словно она шла не по собственному паркету, а по мраморным плитам огромного и безлюдного музея. Музея ее собственной жизни. Вот на стене остался едва заметный след от постеров Алисы. Вот на полке в гостиной застыли в идеальном порядке книги, которые она так любила переставлять и перечитывать, а теперь до них вечно не доходили руки. Вот ее любимое кресло у камина, стоящее точно под углом в сорок пять градусов к окну, чтобы ловить вечерний свет для чтения. Все было на своих местах. Все было чисто, прибрано, стабильно. И невыносимо одиноко.

Она подошла к огромному панорамному окну, выходящему в сад. Ранняя осень лишь слегка тронула края кленов позолотой, но до листопада было еще далеко. Сад, еще недавно такой ухоженный, которым так гордился Сергей, теперь казался немного заброшенным, печальным. Как и она сама. Элина обняла себя за плечи, ощутив под пальцами дорогой, но старый и уже слегка потертый на локтях кашемировый свитер. Ей было пятьдесят два года, и сегодня утром, впервые за долгое время, она позволила себе не красить губы и не укладывать волосы. Зачем? Для кого? Смотреть на нее было некому.

Развод с Сергеем оформили полгода назад, но последние два года их брак был лишь формальностью, красивой обложкой для давно пустой и рассыпавшейся книги. Они научились мастерски избегать друг друга в стенах этого большого дома, превратившегося из семейного гнезда в элегантную, но бездушную гостиницу для двух чужих людей. Его отъезд был тихим, цивилизованным и окончательным. Он оставил ей дом, забрав лишь свои вещи и часть мебели из кабинета. И вот теперь, после того как Алиса уехала в университет в другой город, Элина осталась с этой тишиной один на один.

Она пыталась занять себя делами. Элина Михайловна Орлова была успешным, востребованным дизайнером интерьеров. У нее был свой вкус, своя клиентура, своя небольшая, но отлаженная студия. Сегодня был выходной, и она пыталась набросать эскизы для нового проекта – реконструкции старинной квартиры в центре, но линии не слушались, карандаш выскальзывал из пальцев, а мысли упрямо возвращались к одной и той же точке: «Что дальше?»

Весь ее мир, так тщательно ею же выстроенный, состоял из работы, дочери и бесконечных забот о доме. Теперь из этого треугольника осталась только работа. Дом превратился в скорлупу, а дочь выпорхнула в собственную жизнь. И Элина с ужасом понимала, что за эти годы она растеряла не только мужа, но и подруг, и увлечения, и самое главное – саму себя. Она стала Элей для Алисы, Элиной Михайловной для клиентов и… никем для самой себя.

К вечеру тоска сжала ее сердце таким ледяным тиском, что стало трудно дышать. Нужно было отвлечься. Что-то сделать. Решение пришло само собой – разобрать наконец вещи Алисы, оставшиеся после отъезда. Снести все в одну комнату, чтобы не напоминало о себе в каждом углу. Действие, движение, цель.

Она поднялась на второй этаж, в комнату дочери. Здесь еще пахло ее духами – легкими, цветочными. Элина принялась аккуратно складывать в коробки книги, сувениры с выпускного, мягкие игрушки, которые Алиса уже давно не признавала, но почему-то не выкидывала. Она работала методично, почти с исступлением, заглушая внутреннюю боль физическим действием.

И тогда, задвигая шкаф, чтобы достать коробку с зимними вещами, она увидела его. Небольшой, запыленный картонный конверт, завалившийся в щель между стенкой шкафа и комодом. Она потянула за него. Конверт порвался, и из него на паркет выскользнула старая фотография.

Элина замерла. Она медленно, будто боясь обжечься, наклонилась и подняла ее.

Это была их свадебная фотография. Не та большая, в резной раме, что много лет висела в гостиной и которую она убрала в день, когда Сергей забрал свои последние коробки. Это была маленькая, любительская, сделанная кем-то из гостей. Они с Сергеем стоят обнявшись, улыбаются в объектив. Ей двадцать пять, платье с рукавами-фонариками, прическа с завитками, которые тогда были в моде. Ему – двадцать семь, волосы густые и темные, глаза горят. Они смотрят друг на друга с такой безграничной верой, с такой безумной, окрыляющей любовью, что у нынешней Элины, стоящей в пустом доме с этой карточкой в руках, перехватило дыхание.

Куда все ушло? Куда подевались эти двое молодых, счастливых, полных надежд людей? Какой длинной и извилистой дорогой они шли, чтобы в конце концов прийти к молчаливым ужинам, к разговорам через адвокатов, к этой оглушающей тишине?

Она не сдержалась. По щекам покатились горячие, соленые слезы. Они текли тихо, без рыданий, без истерик. Это были слезы не сиюминутной боли, а глубокой, копившейся годами печали по всему утраченному – по любви, по доверию, по общим мечтам, по тому, кем они были когда-то и кем уже никогда не станут.

Элина опустилась на край кровати дочери, все еще сжимая в пальцах тот далекий, выцветший миг. Она плакала о своем прошедшем замужестве, о пустом гнезде, о своей внезапно наступившей ненужности. Она плакала над фотографией двух незнакомцев, которые когда-то были ею и им.

Тишина в доме впитывала ее слезы, не предлагая утешения. За окном медленно сгущались сумерки, окрашивая комнату в сизые, печальные тона. Элина сидела так долго, пока слезы не иссякли сами собой, оставив после лишь ощущение пустоты и легкой, странной легкости, как будто она наконец-то смогла выдохнуть воздух, который годами задерживала в груди.

Она осторожно положила фотографию на комод. Возвращать ее в конверт не было смысла. Выкидывать – не поднималась рука. Это была часть ее жизни. Больная, ушедшая, но часть.

Спустившись вниз, Элина включила в гостиной свет и подошла к зеркалу. Из него на нее смотрела женщина с уставшим, помятым лицом, с заплаканными глазами, с сединой у висков, которую она так тщательно закрашивала каждые три недели. Женщина, стоящая на пороге неизвестности.

«Вот ты кто, – подумала она, глядя на свое отражение. – Элина Орлова. Пятьдесят два года. Дизайнер. Мать взрослой дочери. Разведенная женщина. И совершенно, абсолютно одна».

Тишина вокруг сгущалась, становясь почти осязаемой. Но теперь в ней было не только отчаяние. В ней зарождался крошечный, едва уловимый вопрос. Тихий, как шепот, но от этого не менее настойчивый.

Глава 2

Неделю Элина жила в подвешенном состоянии, словно в густом, непроглядном тумане. Пустота в доме стала привычной, почти комфортной. Она позволяла себе маленькие слабости: читала до глубокой ночи, ела утренние бутерброды прямо над раковиной, не застилала кровать до вечера. Эти мелочи казались ей актами тихого бунта против прежней жизни, расписанной по минутам, жизни, где у каждой вещи было свое место, а у каждого действия – утвержденный временной промежуток.

Но бунт быстро наскучил. Одиночество не отпускало, оно лишь меняло свою форму: от острой, режущей боли до тупой, ноющей тяжести под сердцем. Она ловила себя на том, что вслух разговаривает с котом, а потом замолкала, сгорая от стыда за свою жалкость.

Спасением стала работа. Она с головой ушла в проект старинной квартиры, выискивая в архивах чертежи домов той эпохи, часами просиживая в библиотеках, изучая особенности лепнины и паркетных узоров. Клиенты были в восторге от ее одержимости, но для Элины это была лишь попытка убежать от самой себя, от вопросов, что стучались в виски по ночам: «Кто ты, если ты не чья-то жена и не чья-то мать?»

Именно в один из таких дней, когда она с упоением вырисовывала акварелью будущий камин в стиле модерн, раздался настойчивый звонок в дверь. Элина вздрогнула, смазав линию. Никто не предупреждал о визите. С осторожностью, оставшейся от жизни в одиночестве, она подошла к глазку.

За дверью сияло знакомое, румяное от осеннего ветра лицо. Ирина. Ее единственная и неповторимая подруга, с которой они прошли огонь, воду и медные трубы студенчества, первых браков и родов. Ирина, которая, казалось, обладала неиссякаемым источником энергии и оптимизма.

– Эль! Открывай! Я знаю, что ты дома! Не прячься от мира в своей скорлупе! – ее голос, громкий и радостный, пробивался сквозь толстую дубовую дверь.

Элина с облегчением улыбнулась и отворила.

– Как ты меня нашла? – спросила она, попадая в крепкие, пахнущие дорогими духами и свежестью осени объятия.

– Я звонила тебе три раза. Потом позвонила Алисе, та сказала, что с тобой все в порядке, но ты «в творческом процессе». Я знаю, что это значит. Значит, ты варишься в собственном соку. И я пришла тебя спасать, – Ирина, не снимая пальто, прошла в гостиную, окинула критическим взглядом разбросанные эскизы и чашку с остывшим чаем. – Боже, Эль, тут пахнет одиночеством и печалью. Так не пойдет.

– У меня все прекрасно, – слабо возразила Элина, следя за тем, как подруга снимает пальто и устраивается на диване с таким видом, будто именно она здесь хозяйка. – Работа есть, здоровье тоже. Чего еще надо?

– Жизни, дорогая моя! Жизни! – Ирина выпалила, сверкнув глазами. – Ты похожа на прекрасную картину, которую убрали в чулан и завесили тряпкой. Пора на свет, солнышко.

– Не надо, Ира, – Элина села напротив, сжимая в коленях руки. – Я не картина. И мне не нужен свет. Мне нужен покой.

– Покой нам только снится, цитирую классика, – отмахнулась Ирина. – Слушай сюда. У меня для тебя миссия. Вызов. Если хочешь – квест.

Элина с подозрением посмотрела на подругу. Иринины «квесты» обычно заканчивались либо незапланированной покупкой, либо ночными танцами до упаду, либо знакомством с какими-нибудь эксцентричными личностями.

– Я слушаю.

– Ты регистрируешься на сайте знакомств. Нет, лучше в приложении. Это современнее.

Предложение повисло в воздухе, такое нелепое и оглушительное, что Элина сначала не поверила своим ушам. Потом она расхохоталась. Искренне, до слез.

– Ты с ума сошла? Мне пятьдесят два! Какие приложения? Я бабушка скоро буду!

– Во-первых, бабушкой ты станешь ой как не скоро, Алиса еще сама ребенок, – строго сказала Ирина. – Во-вторых, посмотри на себя! Ты красивая, ухоженная, умная женщина. Ты в прекрасной форме. Что в твои пятьдесят два? Сейчас сорок – это новые тридцать. А пятьдесят – новые сорок! Ты в самом расцвете сил!

– Это сил-то? – Элина махнула рукой на свои эскизы. – Я сил едва хватает, чтобы до постели доползти.

– Потому что ты не видишь цели. А цель – новая любовь. Новые впечатления. Новые мужчины.

Слово «мужчины» прозвучало так вызывающе и неприлично, что Элина покраснела.

– Ира, это не для меня. Это унизительно. Выставлять себя на витрину, как товар… Нет. Ни за что.

– А что унизительного? – Ирина придвинулась к ней. – Ты же не для интимных услуг регистрируешься. Ты ищешь знакомства. Возможность встретить интересного человека. Ты же не в поле пойдешь с коромыслом, чтобы на тебя кто-то глаз положил. Время другое. Все цивилизованно. Ты сама выбираешь, с кем общаться. Это как каталог. Каталог интересных людей.

– Каталог, – с горькой усмешкой повторила Элина. – А если я никому не понравлюсь в этом каталоге? Что тогда? Окончательно убедиться в своей невостребованности?

– Элина Орлова! – Ирина встала и уперла руки в боки. – Хватит ныть! Хватит хоронить себя заживо! Сергей ушел. Свет клином на нем не сошелся. Ты свободна, черт возьми! Ты должна радоваться! Впереди целая жизнь! И мы сейчас же, сию секунду, начнем ее менять.

Она вытащила из сумки свой смартфон, новый, блестящий, с огромным экраном.

– Давай, доставай свой. Устанавливаем приложение. Я помогу.

– Я не буду, – уперлась Элина, но в ее голосе уже не было прежней уверенности. Слова подруги действовали, как камень, брошенный в гладь стоячего озера. Они рождали круги. Круги сомнения, любопытства и какого-то щемящего, забытого чувства – а что, если?

– Будешь, – Ирина говорила уже не так воинственно, а скорее по-дружески, убедительно. – Эль, послушай меня. Я тебя знаю сколько лет? Мы с тобой две капли воды. Я прошла через это. После развода с Димой я думала, мир рухнул. А оказалось, он просто стал другим. И в этом новом мире есть масса возможностей. Да, сначала страшно. Неловко. Но это как прыгнуть в холодную воду. Потом привыкаешь и даже получаешь удовольствие.

Она села рядом, обняла Элину за плечи.

– Давай попробуем. Хотя бы ради интереса. Не понравится – удалим. Обещаю, я не буду тебя мучить. Но ты должна сделать этот шаг. Ради себя. Ради той Элины, которая где-то там внутри еще верит в чудеса.

Элина молчала, глядя на свои руки. Вера в чудеса… Она, кажется, растеряла ее где-то между пеленками, родительскими собраниями и бесконечными спорами с Сергеем о ремонте. Но Ирина была права. Она хоронила себя заживо в этом прекрасном, пустом склепе.

– Какое приложение? – тихо, почти неслышно спросила она.

Ирина взвизгнула от восторга.

– Ура! Я знала! Я знала, что ты не сдашься! Давай самое популярное. «Сердце к сердцу». Символичное название, правда?

Процесс начался. Элина с чувством глубочайшего стыда и неловкости достала свой телефон. Ирина, бурля и сверкая, руководила процессом.

– Так, регистрируемся… Номер телефона… Фото! Самое главное – фото! Давай выбирать.

Это оказалось самым мучительным. Они устроили настоящую фотосессию прямо в гостиной. Ирина требовала «естественности» и «искры».

– Нет, это слишком официальное, ты как на паспорт! Давай улыбнись! Нет, не так, будто тебе делают операцию, а счастливо! Вспомни что-нибудь хорошее!

Элина пыталась «вспомнить что-нибудь хорошее», но в голову лезли только образы из прошлого, которые сейчас причиняли боль. В итоге после двадцати минут мучений они выбрали относительно свежее фото, сделанное прошлым летом на даче. Элина сидела на веранде с книгой, была без макияжа, улыбалась спокойно и немного задумчиво. Получилось естественно.

– Отлично! – одобрила Ирина. – Теперь анкета. Имя, возраст… Ой, возраст. Ну, ничего не поделаешь, ставим честно. Мы не будем врать.

Элина с содроганием поставила «52». Она чувствовала, как ставит на себе крест.

– Описание… Ну, тут напиши что-нибудь о себе. Чем занимаешься, что любишь.

Элина замерла. Что написать? «Разведенная женщина, дизайнер, люблю одиночество и тишину»? Звучало как приговор.

– Дай я, – Ирина выхватила у нее телефон. Ее пальцы полетели по экрану. – Так… «Ищу интересного собеседника и, возможно, большего. Люблю искусство, старые фильмы, тихие вечера и умные разговоры. Не люблю пафос и ложь». Идеально! Кратко, ясно и со вкусом!

– «Большего»? – с ужасом переспросила Элина. – Что значит «большего»?

– Ну, как что? Любви, отношений! Не будешь же ты только беседовать! – Ирина беззастенчиво нажала «Сохранить». – Все! Готово! Теперь ждем!

Элина взяла у нее телефон, как будто держала в руках раскаленный уголь. На экране сияло ее собственное улыбающееся лицо, а под ним – кричащая цифра 52. Ей захотелось немедленно все удалить, выключить телефон и зарыться под одеяло.

– Я не могу, – прошептала она. – Это ужасно. Это как на рынке.

– Успокойся, – Ирина похлопала ее по руке. – Никто тебя сейчас с торгов не уведет. Теперь самое интересное. Ты сама можешь смотреть анкеты. Листать, как журнал. Если кто-то понравится – ставишь лайк. Если понравишься ты – тебе придет уведомление. Все просто!

Элина с тоской посмотрела на экран. Он казался ей порталом в другой, чужой и пугающий мир.

– Я не буду никому ставить лайки. Это унизительно.

– Как знаешь. Но посмотреть – не запретишь. Давай, листай. Прямо при мне. Я буду твоим гидом в мире цифровой романтики.

С неохотой, с чувством, будто она подглядывает в замочную скважину, Элина ткнула пальцем в экран. Приложение открылось. Первая же анкета вызвала у нее приступ клаустрофобии. Улыбающийся мужчина с неестественно белыми зубами на фоне яхты. Подпись: «Успешный предприниматель, ищу спутницу для путешествий по миру».

– Фу, брак, – тут же прокомментировала Ирина. – Листай дальше.

Следующий был с фото в тренажерном зале, с обнаженным торсом, залитым потом. Элина поспешно пролистнула.

Были милые, ничем не примечательные лица. Были слишком молодые. Были слишком старые. Были те, кто писал в анкете банальности: «люблю жизнь и хорошую кухню», и те, кто пытался быть оригинальным и выходило еще хуже.

Элина чувствовала себя все более подавленной. Этот «каталог» лишь подтверждал ее самые худшие опасения. Она здесь чужая. Ей не место среди этих улыбающихся, старающихся понравиться незнакомцев.

– Ну как? Никого? – не унималась Ирина.

– Нет, Ир, это не мое. Честно. Давай удалим.

В этот момент телефон тихо, но очень отчетливо вибрировал у нее в руке. На экране всплыло уведомление.

«Вам понравился Александр, 55 лет. Посмотрите, кому понравились вы!»

Элина замерла. Сердце ее бешено заколотилось, ударяя по ребрам, как птица, попавшая в капкан. Кровь прилила к щекам. Она смотрела на это сообщение со смесью ужаса и какого-то дикого, первобытного любопытства.

– О-па! – торжествующе воскликнула Ирина. – Процесс пошел! Ну же, открывай! Смотри, кто тебя лайкнул!

– Нет, – Элина чуть не выронила телефон. – Я не могу.

– Да ты трусиха! Дай сюда! – Подруга снова выхватила аппарат и ловко ткнула в уведомление.

На экране появилась анкета. Мужчина лет пятидесяти с небольшим, с умными, немного уставшими глазами, в очках. Он был сфотографирован на фоне книжных полок. Улыбка сдержанная, не натянутая. В описании: «Преподаватель истории. Ценю ум и чувство юмора».

– О, симпатичный! – оценила Ирина. – Интеллигентный. Лайкай его в ответ!

– Но я же его даже не знаю! – растерянно прошептала Элина.

– Для того и знакомство, чтобы узнать! Лайкай! Не будь занудой!

Дрожащим пальцем Элина нажала на значок сердца. На экране всплыла надпись: «Это взаимно! Вы можете начать диалог».

У нее перехватило дыхание. Где-то там, в другом конце города, незнакомый мужчина по имени Александр только что увидел ее фото и нажал на ту же кнопку. Между ними возникла эта хрупкая, невидимая нить. От этого стало одновременно страшно и… невероятно интересно.

– Вот видишь! – Ирина сияла, как новогодняя елка. – Ты востребована! Ты нужна! Теперь пиши ему.

– Что писать? «Здравствуйте, давайте познакомимся»? – с горькой иронией спросила Элина.

– Нет! Ни в коем случае! Напиши что-нибудь оригинальное. Задай вопрос про книги. У него же на фото библиотека.

Элина смотрела на открывшийся чат. Мигающий курсор в строке ввода казался ей обвинительным приговором. Она чувствовала себя девочкой-подростком, которую заставили написать записку симпатичному мальчику. Это было смешно и глупо.

Но что-то внутри нее, давно уснувшее, начало шевелиться. Что-то, что отозвалось легким, почти забытым щекотанием нервов – волнением перед чем-то новым.

Она медленно, снова чувствуя глубочайшую неловкость, начала набирать сообщение: «Здравствуйте, Александр. У вас на фото замечательная библиотека. Не подскажете, какая книга на вас произвела самое большое впечатление в последнее время?»

Она посмотрела на написанное. Звучало нормально. Вежливо, не навязчиво, с интересом к его личности.

– Отлично! – одобрила Ирина. – Теперь жди. А пока – листай дальше!

Элина не стала листать. Она смотрела на экран, ожидая ответа. Она снова была той девочкой, ждущей у телефона. И этот момент был наполнен странным, противоречивым чувством: жгучим стыдом за свою уязвимость и трепетным, слабым огоньком надежды, который она уже и думала в себе навсегда похоронила.

Вызов был принят. Игра началась.

Глава 3

Три дня пролетели в странном, двойственном состоянии. Элина ловила себя на том, что то и дело бросает взгляд на телефон, лежащий на рабочем столе рядом с эскизами. Молчание Александра из приложения было оглушительным. Он так и не ответил на ее вопрос о книге. Ирина пыталась утешить: «Занят, наверное, работа, дела. Не зацикливайся на одном! Листай дальше!» Но Элина не листала. Эта первая, крошечная неудача больно ранила ее и подтверждала худшие опасения: она неинтересна, ее подход старомоден, ее возраст отпугивает.

Она уже почти смирилась с мыслью, что эксперимент с приложением провалился, как тихий щелчок уведомления нарушил утреннюю тишину ее студии. Не Александр. Совсем другой мужчина. Артем.

Его сообщение было кратким и вежливым: «Элина, здравствуйте. Прочитал вашу анкету. Вы выглядите человеком удивительно целостным и спокойным. Мне бы хотелось предложить вам встретиться на чашечку кофе, если вы, конечно, не против».

Она прочла сообщение раз пять, выискивая подвох, двусмысленность, намек. Но там не было ничего, кроме прямолинейной и даже немного деловой вежливости. Его профиль был лаконичным: «Артем, 54 года, финансы, ценю ум, порядок и искренность». На фото – мужчина в строгой рубашке, с хорошей стрижкой, с умным, немного усталым взглядом. Никаких яхт, голых торсов и глупых ужимок. Солидно. Надежно.

Сердце снова застучало с той же предательской частотой. Страх и любопытство вступили в бой. Любопытство победило. После недолгой внутренней борьбы она ответила: «Здравствуйте, Артем. Спасибо за предложение. Кофе – хорошая идея».

Они договорились о встрече на следующий день в небольшой, но уютной кофейне в центре города. И теперь Элина стояла перед своим гардеробом, охваченная паникой, сравнимой разве что с выбором платья на выпускной бал двадцать пять лет назад.

Что надеть? Костюм? Слишком официально. Платье? Слишком нарядно и намекающе. Джинсы и свитер? Слишком небрежно. Она металась по спальне, срывая с вешалок одну вещь за другой, бросая их на кровать в растущую кучу малу.

«Ты идешь на кофе, а не на смотрины!» – сурово говорила она себе вслух, но это не помогало. Этот выбор казался ей символическим. Выбором между той, кем она была – Элиной, женой Сергея, матерью Алисы, – и той, кем она могла стать. Незнакомкой самой себе.

В итоге она остановилась на темных узких джинсах, которые сидели безупречно, дорогой белой блузке из шелка и легком кашемировом пальто цвета беж. Элегантно, но не вычурно. Стильно, но не броско. Макияж – только тушь и чуть-чуть помады, чтобы не выглядеть бледной. Волосы, уложенные в привычную гладкую волну. Она смотрела на свое отражение и видела все ту же Элину Орлову. И это ее успокаивало.

Дорога до кофейни заняла сорок минут. Сорок минут внутренней дрожи и бесконечного прокручивания в голове возможных сценариев. А если он окажется скучным? А если грубым? А если она ему не понравится? А если он просто хочет развлечься? А если…

Она заставила себя выдохнуть. «Всего лишь кофе, – твердила она про себя. – Всего лишь час времени. Никаких обязательств».

Кофейня оказалась именно такой, какую она любила: негромкая джазовая музыка, приглушенный свет, запах свежесмолотых зерен и сладкой выпечки. Она пришла на десять минут раньше – привычка, выработанная годами. Выбрав столик у окна, откуда открывался вид на пешеходную улочку, она заказала латте и старалась дышать ровно.

Он появился точно вовремя. Вошел уверенной, но неспешной походкой, огляделся, заметил ее и направился к столику. В жизни он казался выше и солиднее, чем на фото. Хорошее пальто, дорогие часы на запястье. Уверенность человека, привыкшего к определенному уровню жизни.

– Элина? – у него был приятный, низкий голос. – Очень приятно. Артем.

– Взаимно, – она улыбнулась, чувствуя, как губы ее подрагивают. Пожали руки. Его рукопожатие было твердым, сухим, кратким.

Он сел, снял пальто, заказал эспрессо. Все движения выверенные, экономные. Ничего лишнего.

– Благодарю, что согласились на встречу, – начал он, сложив руки на столе. – Признаться, я нечасто пишу первым. Но ваша анкета меня заинтересовала.

– Чем же? – искренне удивилась Элина.

– Отсутствием пафоса. И фото… Вы на нем выглядите… настоящей.

«Настоящей». Странный комплимент. Но, кажется, искренний.

– Я старалась, – она снова улыбнулась, на этот раз чуть свободнее.

И понеслось. Разговор завязался легко, почти сам собой. Он оказался прекрасным собеседником: умел слушать, задавать правильные вопросы, поддерживать беседу. Они говорили о работе – он оказался управляющим партнером в крупной инвестиционной компании. Говорили о книгах – он предпочитал нон-фикшн, биографии успешных людей, экономические бестселлеры. Говорили о путешествиях – он любил комфортные отели и структурированные экскурсии.