Глава 1. Космическая оранжерея и уход за ней
1. Беспорядки
Под светом восходящей дневной звезды – желтого карлика на окраине Млечного Пути – город Арильфис встречал свой новый день. Этот день обещал быть таким же приятным и безоблачным для граждан, как и все предыдущие, из которых складывались годы и столетия счастливой жизни.
Гигантский город занимал большую часть одноименной планеты – весь северный материк и прилегающие острова. Огромный, комфортный для всех обитателей, безопасный и предельно технологичный – никто из исторических предков трех разумных видов, населявших его, и мечтать не мог, чтобы так жить в бытность на родных планетах. Невидимый создатель города был в этом совершенно уверен и недалек от истины.
Сине-зеленые парки с голубыми искусственными озерами создавали восхитительный фон для малоэтажных кварталов, застроенных невысокими стильными домами из стекла и металла. Бесшумный антигравитационный транспорт сновал на небольшой высоте над гладкими дорогами. Улицы были не очень оживленны – перенаселенность городу не грозила. Тем безмятежнее протекала его жизнь.
Три вида существ, которым Арильфис служил домом, отлично совпадали по биологическим характеристикам, дышали кислородом и прекрасно соседствовали. А государство внимательно контролировало благополучие каждого из граждан.
Лига Содружества насчитывала уже несколько десятков планет. Они были очень разными по своим условиям, поэтому большинство народов знали о существовании друг друга только в теории. Все разумные виды жили, как экзотические цветы, каждый в своей теплице, составленные в композицию искусным садовником, в полном соответствии с его замыслом.
Какую бы форму жизни граждане Лиги собой не представляли, для государства они были одинаково ценны. «Сила. Стабильность. Справедливость» – гласил один из популярных слоганов и лозунг Галактического Патруля. Все с детства заучивали, что эти три ценности неразрывно связаны: сила проистекала из продуманной устойчивости общественной системы, стабильность опиралась на силу, справедливость же царила над всем, заключая вселенную в свои теплые и заботливые объятия.
Высокий темноволосый офицер в фиолетовой форме, идеально сидящей на развитой и подтянутой фигуре, шагал по одному из пустынных коридоров. Если бы он жил на планете происхождения, ему было бы тридцать пять лет, но жители Арильфиса не считали годы. Комбинезон, глубокого темного цвета со светлым отблеском, из плотной термоизолирующей ткани, и высокие ботинки были одним из вариантов стандартной формы летчиков Патруля. Оружие патрульные всегда имели при себе, поэтому массивный бластер привычно давил на грудь с левой стороны, прочно закрепленный в надетой поверх комбинезона кобуре.
Северная наземная база Патруля в Арильфисе, одна из четырех, высилась в отдалении от жилых кварталов серой громадиной, похожей на сформованную каменную глыбу. Несмотря на грубоватый вид, многоуровневое, очень высокое здание было одним их самых высокотехнологичных, здесь размещались сразу все подразделения – и управляющие офисы, и казармы, и посадочные доки со стоянками воздушных и космических судов. Внутри тот же минималистичный стиль, что и снаружи – лабиринт узких светло‑серых коридоров. Только на некоторых его фасадах, и внутри в больших залах, доках, столовых можно было увидеть украшение – эмблему Патруля; девиз «Сила. Стабильность. Справедливость», оплетал на ней старомодный овальный щит с россыпью золотых звезд. Надпись была сделана на универсальном языке Лиги Содружества. Письменность языка была буквенная, символы – очень простыми, и три слова, записанные полностью, выглядели, как лаконичный орнамент.
Большая часть коридоров пустовала. Как и на всех планетах Лиги, помещений было так много, как будто их строили с запасом, в расчете на увеличение числа граждан, которое почему‑то все откладывалось. Так как за количество жителей и строительство городов отвечал один и тот же исполинский разум, он, вероятно, имел какие‑то свои соображения на этот счет, но ни с кем ими не делился.
Сейчас было утро, и офицер направлялся из своей спальни в столовую.
В середине пути ожили вживленные наушники.
– Тревога. Капитан, направляйтесь в док пятнадцать-двадцать один, – безэмоционально сообщил приятный женский голос.
Офицер остановился, взглянул на локацию на крупном, в половину предплечья, многофункциональном браслете, развернулся и побежал обратно, на пересечениях коридоров сверяясь по браслету с направлением.
Система направила его в док пятнадцать, потому что тот был ближайшим. Дорогу он не знал, так как жил на этой базе недавно, а здесь были сотни терминалов для различных аппаратов, летающих как атмосфере, так и вне ее. Патрульные проводили больше времени в космосе, чем на планете, поэтому для маршрутов иногда требовались подсказки.
Эта площадка оказалась стоянкой легких глиссеров-десантных транспортников для полетов в пределах атмосферы. Несмотря на кажущуюся хрупкость, машины были хорошо защищены и даже приспособлены для воздушного боя, они были маневренными и несли мощное оружие. Наружная стена представляла собой ряд прозрачных рамп, разделенных на сектора, которые поднимались, чтобы выпустить летательные аппараты.
Как только офицер вступил в док, снова включились его наушники.
– Капитан, здесь находятся двое ваших лейтенантов и семеро летчиков, я сообщила им о вашем прибытии, сейчас они вас найдут. Рассказываю о миссии. Уличные беспорядки, вероятность возникновения девяносто восемь процентов, начнутся примерно в то время, когда вы прибудете на место. Район с преобладающей численностью морбитов, северо‑восточная часть Арильфиса. Участники могут быть вооружены. Задачи – остановка мятежа, арест организаторов беспорядков. Уничтожение разрешается в случае угрозы для жизни патрульных либо граждан, не принимающих участия в беспорядках. Прикрытие – дроны и тяжелая техника, прибудут одновременно с вами. Вам необходимо обеспечить управление глиссерами для доставки наземного подразделения.
Все это было стандартно, он понял задание, едва увидев технику, которой предстояло управлять, и услышав, что вызов на уличные беспорядки. Такие инциденты возникали время от времени, как дождь или радуга, и, пожалуй, пытаться их предотвратить было бы настолько же сложно и бессмысленно, как эти атмосферные явления, оставалось только бороться с последствиями, чем и занимался Патруль. То была забота постоянная, но не очень обременительная. Тем не менее, офицер внимательно – как и положено по инструкции – слушал зачитываемый в наушниках текст. Остановившись недалеко от входа в док, он смотрел через огромную поднятую стеклянную рампу на далекий город за зеленым полотном леса. Яркие солнечные лучи заливали весь пейзаж и бликовали на рампе и глиссерах. Небо было голубым и ясным, и снаружи все выглядело безмятежным, только вокруг была суета: строились наземные штурмовые подразделения, перемещались технические роботы и обслуживающий персонал; гул двигателей, звуки шагов и разговоры создавали какофонию.
Даже в такой обстановке найти друг друга для патрульных не составляло труда, благодаря непрерывному сопровождению со стороны искусственного интеллекта. Девять летчиков из его эскадрильи подошли к нему, двое лейтенантов немного впереди, и одновременно остановились в стойке смирно, коротко кивнув по протоколу в знак приветствия. Часть из них были одеты в лётные комбинезоны, часть – в аналогичного фиолетового цвета рубашку и брюки, другой вариант формы – все явились в том, в чем их застал вызов. Только едва заметные нагрудные знаки у каждого составляли отличия.
Он кивнул в ответ.
– Вольно.
Неподвижные фигуры вновь стали людьми.
– Привет, парни, – сейчас перед ним действительно были только мужчины. – Сегодня у нас ничего сложного, доставка десанта. Как обычно, по двое, – он отвлекся на то, чтобы сопоставить число строящихся наземников с числом глиссеров, задумавшись, хватит ли летчиков, которых собрал Помощник.
– Привет, Эмур, – шагнул вперед один из лейтенантов. – Мы все готовы. Ждали распоряжений от Помощника или от тебя.
– Хорошо. На месте действуем по обстоятельствам. Работаем, ребята, удачи, со всеми на связи. Виас, со мной, – махнул он рукой лейтенанту, заговорившему с ним.
Летчики вновь кивнули, как велел служебный протокол, и отправились исполнять приказ.
Дверь кабины ближайшего глиссера открылась, как только Эмур приблизился к нему – сработала связь с браслетом. Двое пилотов заняли свои кресла и положили по ладони на панель с тестовой консолью. Под их руками она чуть мигнула серебристым светом, двигатели стартовали. Данные о координатах подгрузились автоматически. В проекции на лобовом стекле пилоты наблюдали за посадкой отряда наземников и после ее завершения доложили о готовности к старту. Аппарат мягко поднялся в воздух, выплыл из дока и на автопилоте направился на задание.
Откинувшись в кресле, Эмур смотрел на город, который теперь мелькал под глиссером. Арильфис состоял из малоэтажных микрорайонов – компактных и почти автономных, в каждом из которых имелось все необходимое для комфортной жизни. С небольшой высоты, на которой бесшумно летел глиссер, жилые кварталы, торговые центры, муниципальные учреждения были похожи на плотно уложенную мозаику. Многие здания покрывали панели, генерирующие электричество из энергии света и ветра. Городская мозаика разделялась площадями и обширными садами и парками.
Пестрый разнокалиберный антигравитационный транспорт сновал между застройкой над самой землей. Для полетов выше домов требовались спецразрешения, которые никогда не выдавались частным лицам, поэтому патрульные летели в свободном пространстве.
Город простирался до горизонта.
При взгляде сверху на эту панораму Эмуру вспомнились социальные ролики, в которых граждане Лиги, послушные и благоразумные, сравнивались с прекрасными цветами в роскошной оранжерее, жизнь которых была счастливой, очень комфортной и беззаботной. Эти ролики ему очень нравились. Почему же, всегда думал он по дороге на подобные миссии, некоторые отказываются принять место и образ жизни, которые им предопределяют государство и рабочие союзы? Почему всегда находятся те, кто осмеливается не только быть недовольным, но и угрожать безопасности остальных?
Потому и существовал Патруль, главной задачей которого было оберегать покой. Эмур чувствовал гордость за свою причастность к чему‑то большому, в данный момент – к миссии защиты города от очередных недоумков, решивших посягнуть на его мир и благополучие.
– Как у тебя дела, Виси? – он мельком взглянул в лицо второму пилоту.
– Все хорошо, – живо откликнулся тот.
Виас был очень молодым человеком – если бы не форма, он сошел бы за несовершеннолетнего. Детскость подчеркивалась белой кожей, контрастирующей с чёрными кудрями, коротко остриженными, и большими глазами. Но внешность обманывала: несмотря на возраст, Виас был одним из лучших летчиков в эскадрилье.
– Как Дина? – теперь Эмур пристально смотрел на него.
Тот слегка усмехнулся – он по‑прежнему стеснялся разговоров о личной жизни, хотя это было необычно для взрослого гражданина Лиги, в которой даже секс в общественных местах не считался чем-то неприличным.
– Все в порядке у нее.
– Я вообще удивлен, что ты не отпросился в город. Поссорились, что ли?
– Нет, просто она до сегодняшнего утра была в отъезде из‑за работы, – теперь лейтенант отвечал, слегка отвернувшись, будто намекая, что разговор ему не нравится.
– Понятно.
Глиссер приближался к координатам миссии. Город внизу выглядел по‑прежнему безмятежно. Но искусственный интеллект, отправивший их сюда, не мог ошибаться в оценке вероятности начала беспорядков в девяносто восемь процентов. Только чудо могло повернуть события в сторону оставшихся на долю спокойствия двух процентов.
Столб черного дыма, показавшийся впереди, дал понять, что цель близко.
– Ничего себе, – пробормотал капитан. – Да там веселье в разгаре. Садиться будем вручную. Лейтенант, возьмите управление.
– Управление взял, – отозвался Виас. – Автопилот выключен.
Беспорядки, о вероятности которых искусственный интеллект заявлял в задании, успели не только начаться, но и набрать обороты. Территория района частично была залита огнем и дымом. Между домами хаотично метались разнообразные фигуры – всех трех разумных видов, населявших Арильфис. Многие из них носили защитные костюмы и огнеупорные скафандры. В ходу, как обычно, были огнеметы и гранатометы, самодельные или раздобытые на черном рынке. Все началось, похоже, считанные мгновения назад, но некоторые здания уже были повреждены. Тяжелая заградительная техника еще не подъехала. Дроны над толпой громким хором требовали прекратить беспорядки, особо меткие стрелки иногда их сбивали.
Забастовщики заметили глиссеры Патруля, но явно не планировали уступать им место для посадки. Наоборот, они собрались внизу более плотной толпой, кто‑то прицеливался, пара залпов разбилась о предусмотрительно включенное Виасом силовое поле, тряхнув летательный аппарат.
– Вот тупые ублюдки, – прокомментировал Эмур и обернулся к командиру наземников, сидевшему рядом с открытой кабиной пилотов:
– Скажешь им чего‑нибудь? А то мы можем и так сесть, вам будет меньше работы.
– Не надо, после может быть взыскание.
– Они нас уже сбить попытались, какое взыскание.
– Нет, давай их нежно упакуем. С минимальной прополкой. От Помощника не было задачи запугивать больше обычного.
Эмур подключил к панели управления его браслет. То был привычный, повторяющийся из раза в раз алгоритм. Командир наземников активировал громкоговорители глиссера и поднес браслет на запястье к губам:
– Граждане Лиги Содружества, Патруль приказывает вам бросить оружие и разойтись. Освободите место для посадки глиссеров, чтобы не пострадать. Повторяю, граждане Лиги Содружества, Патруль приказывает вам бросить оружие и разойтись…
Пилоты переглянулись, Эмур сделал лейтенанту жест рукой, и тот начал очень медленно снижаться, давая возможность всем, кто находился непосредственно под кораблем, уйти. Бастующие разбежались, прежде выстрелив в днище еще несколько раз. Но силовое поле было очень мощным, рассчитанным на гораздо более разрушительные атаки, и летательный аппарат только чуть покачивался, когда заряды растекались по его защите.
– Дай знать, если надо будет забрать вас в другом месте, нам не сложно, – сказал Эмур офицеру наземников. Пока, судя по происходившему за стеклами корабля, для этого предстояло как следует поработать.
– Хорошо.
Началась высадка десанта. Наземники быстро покинули глиссер, надев непроницаемые шлемы, держа пистолеты в готовности к стрельбе на поражение и раскрыв силовые щиты. Моментально построившись, они начали оттеснять толпу. Их песочного цвета огнеупорные, хорошо защищающие от всех возможных видов поражения костюмы быстро скрылись в дыму.
Эмур включил связь с подразделением – одна машина уже стояла рядом, остальные были где‑то неподалеку.
– Говорит капитан. Мы не знаем, что за оружие есть у протестующих, потому действуем каждый исходя из того, что видит. Если сможете прикрыть десант, сделайте это, но не рискуйте ни собой, ни техникой понапрасну.
Он отключил связь, и какое‑то время они через стекло глиссера молча смотрели на происходящее: дым, всполохи огня, зависающие над головами дроны и повторяющийся призыв искусственного интеллекта на универсальном языке Лиги: «Сограждане, просим вас прекратить беспорядки и не оказывать сопротивление Патрулю». Наземный десант теснил протестующих, но тех было очень много. Патрульные, как обычно, пытались подавить восстание с наименьшими потерями, поэтому операция затягивалась. Некоторые мятежники время от времени пробегали мимо глиссера. Стена дыма подступила уже вплотную, видимость ухудшилась. Но глиссер был хорошо защищен и обеспечивал безопасность находившимся внутри.
На периферии показались мощные аппараты, предназначенные для разнообразных хозяйственных работ, в том числе тушения пожаров. Благодаря своим размерам они были идеальными заграждениями и на спецоперациях встречались нередко. Бастующим теперь стало гораздо сложнее убежать. Толпу должны были скоро окончательно рассеять, пожары потушить, и тогда все закончится. На этот раз.
Пилоты в своих креслах молча ждали новостей, чтобы вновь начать действовать. Болтать уже не хотелось: несмотря на вынужденную паузу, обстановка была напряженной.
Вдруг Эмур произнес:
– Виси, посмотри туда, ты видишь то же, что я? Справа, – он показал рукой.
Второй пилот присмотрелся.
– Ух ты, ребенок?
Эмур хмыкнул.
– Я уж решил, что мне кажется.
На замусоренной дороге, рядом с горой хлама, сваленного сюда в попытке создать баррикаду, действительно копошился человеческий ребенок – маленький, в первом возрасте, еще нетвердо стоящий на ногах, одетый в запыленный светлый костюмчик. Он и передвигался на четвереньках, хотя иногда пытался встать. Это было жалкое и тревожное зрелище, ребенок выглядел совершенно одиноким. Казалось, он хочет отползти подальше от дыма и шума, но не понимает, куда, и полностью дезориентирован.
Пилоты смотрели на него как на диковинку.
– Кажется, с ним никого нет, – сказал наконец Эмур, поднимаясь с кресла. – Убьют его там, просто не заметят, еще и техника подошла. Пойду заберу.
– Давай лучше я? – отозвался Виас.
– Я заметил, я и схожу, – Эмур хлопнул его по плечу, надел шлем, вынул из кобуры пистолет, приведя его в боеготовность, и вышел из глиссера.
Обстановка снаружи контрастировала со спокойной безопасностью летательного аппарата. Здесь было шумно и удушливо. Дым горящих баррикад сильно ограничивал обзор, и, стоя на земле, ребенка можно было найти, только ориентируясь по направлению. Гул двигателей огромных хозяйственных машин, ползущих к эпицентру событий, фоном звучал вокруг.
Очередной выстрел разбился о силовой щит глиссера. Эмур отпрянул, пригнулся, укрылся за выступом корабля. Стрелка не было видно. Но тот обнаружил себя, выстрелив еще раз.
Ребенок ползал где‑то совсем рядом, но выйти к нему означало оказаться в зоне поражения.
Эмур включил громкоговоритель в шлеме.
– Приказываю вам бросить оружие и выйти с поднятыми руками. Повторяю, приказываю бросить оружие и выйти с поднятыми руками.
Еще два выстрела. Эмур чуть переместился вперед, по‑прежнему прячась за глиссером и пытаясь разглядеть стрелка – тот, похоже, был один. Фиолетовая униформа летчика делала его чрезвычайно заметным: ее цвет предназначался, чтобы облегчить поиски пилотов на любой местности, а вовсе не для боя на поверхности.
– Виси, ты его видишь? – спросил Эмур, переключив канал связи.
– Один раз увидел, – ответил лейтенант, его голос сбивался от волнения. – Судя по росту, морбит. Прямо перед кораблем баррикада, вроде бы за ее высокой частью. Если ударить из глиссера, ему конец, но боюсь ребенка накроет тоже.
– Не надо, —Эмур вновь включил громкоговоритель. – Вы препятствуете спасению гражданского. Приказываю вам бросить оружие и выйти с поднятыми руками.
На последних словах он сделал шаг за корабль и выстрелил по высокой части баррикады. Та вспыхнула и рассыпалась. Темная фигура метнулась из‑за укрытия, забастовщик не ожидал прямой атаки. В тот короткий миг, когда он рванулся к соседней горе мусора, Эмур выстрелил вновь, уже прицельно, и, хотя он был не очень искусным стрелком, благодаря небольшому расстоянию все‑таки попал с первого раза. Противник коротко вскрикнул и упал. Трудно было определить, выжил ли он – казалось, заряд попал ему в плечо, и, если прошел скользящим, то мог и не сжечь его целиком, но любое попадание наносило местным разумным видам такой урон, что продолжение сопротивления оказывалось невозможным. Других выстрелов не последовало, и Эмур, горячо надеясь, что стрелок на самом деле был один, метнулся к ребенку, подхватил его одной рукой и бегом вернулся на корабль. Ранеными и убитыми занимались отдельные службы, в компетенцию Патруля граждане в этих состояниях не входили.
Виас встретил его у люка, он выглядел бледнее обыкновенного.
– Эм, это было опасно. Ты цел?
– Все в порядке, – он протянул ему ребенка, висящего на руке, как кукла, убрал оружие и снял шлем.
Виас очень бережно взял малыша подмышки и сразу усадил в ближайшее кресло, словно боясь прикасаться к нему слишком долго.
Эмур подошел к нему, и они вдвоем просто стояли и смотрели на ребенка, а тот широко раскрытыми глазами смотрел на них, смирно сидя в глубоком кресле.
– Мальчик, кажется, да? – нарушил молчание Виас.
– Хороший вопрос, надо попробовать установить личность, – Эмур стряхнул с себя оцепенение, вызванное непривычным зрелищем, опустился на колени перед креслом, так что глаза оказались на одном уровне с глазами ребенка, и спросил его на универсальном языке:
– Как тебя зовут?
Тот глядел ему в лицо и молчал.
– Может, он еще слишком маленький, поэтому не говорит? – с сомнением предположил лейтенант.
Эмур часто заморгал – пять быстрых морганий привлекали внимание Помощника, искусственного интеллекта, к изображению на вживленных линзах, – не спуская глаз с лица малыша.
«Личность не установлена», – откликнулись несъемные наушники.
– Личность не установлена. Нелегальный он, что ли?
– От этого района всего можно ожидать, сорняков немеряно, – пробормотал Виас.
– Мне казалось, на Арильфисе все более‑менее, с окраинами Лиги не сравнить.
– Здесь преобладающее население – морбиты. Ты же знаешь, что они странные. Хорошо, что у нас их мало среди сослуживцев, но я от Дины о них наслышан, у нее много таких коллег.
– Она тебя плохому научит, – Эмур поднялся на ноги и взглянул на него выразительно, – это что за ксенофобия?
Виас искоса глянул на него и усмехнулся:
– Прости, это я в частном порядке сказал.
– Да и вообще, ребенок‑то человеческий. Среди людей тоже хватает придурков, и морбиты здесь ни при чем.
Виас выдержал паузу, демонстрируя отсутствие возражений, после перевел тему:
– Мне кажется, я в последний раз видел таких детей, когда сам был такого возраста. Вообще своим глазам не верю до сих пор.
– Да, – согласился Эмур. – И ему повезло, что мы его сразу заметили.
В этот момент вышел на связь офицер наземников и скинул координаты, куда нужно подать корабль. Летчики пересадили мальчика в кресло за своей кабиной, пристегнули ремнями безопасности и сразу стартовали.
При взгляде на происходящее с высоты полета глиссера было понятно, что с уличными беспорядками покончено. Двумя ровными рядами стояли крупные хозяйственные машины, заливая очаги возгораний. Те из бунтовщиков, кто не успел сбежать, теперь смирно загружались в патрульные корабли. Их дальнейшая судьба будет решаться позже и зависеть от множества факторов, от их социального рейтинга в первую очередь.
Пилоты приземлились в указанной точке, их уже ждали, сразу началась посадка. Когда она закончилась, Виас поднял глиссер в воздух и передал управление автопилоту.
Офицер наземников уселся рядом с открытой кабиной экипажа и присвистнул, увидев мальчика. Тот спокойно дремал, утопая в глубоком кресле под ремнями, которые были ему слишком велики.
– Как дела? – спросил Эмур.
– Ты про операцию? В порядке, это было не сложно. Чуток пропололи сорняки.
– Пострадавших нет?
– Среди моих ребят нет. А где это вы ребенка нашли?
– Ползал перед кораблем. Нелегальный, судя по всему.
Наземник покачал головой.
– Выселять бы этих беспредельщиков подальше после первого раза. Всех сразу, мало ли планет у нас. Но нет же, цацкаются с ними.
– А что они на этот раз хотели?
– Ничего конкретного, как обычно. Чего им хотеть, гадам, жизнь идеальная, не то, что было до того, как к Лиге их присоединили. Судя по всему, у морбитов их сезонное сумасшествие началось, и под это дело они сумели завести ближайших соседей, у нас вон задержанных людей половина. Сформулированных требований мы не слышали, тупой протест против непонятно чего.
Эмур хмыкнул.
– Да, неблагодарные твари. Надо было оставить их в том диком состоянии, в котором они жили. Лига так много делает из чистой благотворительности, но присоединенные не ценят.
Глиссер автоматически припарковался в том же доке, из которого вылетел. Пилоты дождались, пока все пассажиры покинут корабль, и вышли последними, Виас с ребенком на руках. Снова было очень многолюдно. Еще не успели разойтись отряды наземников, прибывшие раньше. Толпились задержанные, которых требовалось оформить и сопроводить в камеры. Возбужденная суета, шум голосов и техники, хаотичные, но деловитые перемещения заполняли пространство.
Двое пилотов пробирались через толпу к посту дежурного по доку. На их пути встретился выдающихся физических габаритов офицер с копной рыжих волос, усами и бородой под цвет прическе, который приветствовал Эмура хлопком по спине, а их обоих басом:
– О, ребенок? Кого это из вас угораздило, парни?
Эмур похлопал его по плечу в знак приветствия.
– Идер, хорошо, если тебе самому от твоих шуток смешно.
Они добрались до дежурного, офицера в черной форме внутренней службы Патруля. Виас вручил ему мальчика одновременно с тем, как Эмур давал пояснения:
– Нашли в зоне беспорядков. Личность не устанавливается, скорее всего, рожден нелегально. Возможных родителей не видели.
– Спасибо, – кивнул дежурный, – разберемся.
Выйдя из дока, летчики не спеша пошли по коридору.
– Интересно, что будет с этим ребенком дальше, – задумчиво сказал Виас.
– А какие варианты? Проверят генотип и пристроят к делу. Может, еще с ним на службе встретимся. Виси, ты позавтракать успел с утра?
– Нет.
– Я тоже нет. Жутко голодный. Составишь мне компанию?
– С удовольствием.
2. Разговоры
Ближайшая столовая, одна из многочисленных на базе, представляла собой большое светлое помещение с разнообразным набором мебели – столы, стулья, диваны, кресла, высокие, низкие – на разное количество народу и разные предпочтения, как разместиться во время еды. Как и везде в Лиге, приёмы пищи предполагались исключительно в компании. Самостоятельное приготовление блюд строго запрещалось, и продукты для этого не продавались. «Наше единство – сила Содружества и смысл жизни», – выучивали граждане с малолетства, и трапеза являлась одним из средств, служивших единению как нельзя лучше, наравне с профессиональной деятельностью и сексом.
Сейчас столовая была почти пуста, несколько патрульных сидели за тремя столиками вдалеке. Пилоты подошли к стене, в пять рядов заполненной закрытыми ячейками – автоматическими постами для приготовления еды, и дотронулись до активирующих пластин. Спустя мгновение две ячейки открылись, и каждый из них получил завтрак, сервированный на подносе, сугубо индивидуальный, созданный исходя из тех физиологических параметров каждого, которые были известны Помощнику. А ему было известно почти все, поэтому он мог не только поддерживать здоровье граждан с помощью состава рациона, но и корректировать его и предвосхищать возможные проблемы.
Приятели сели за столик и с интересом посмотрели на содержимое подносов друг друга. Это являлось вечной темой для всеобщего любопытства и обсуждения, поскольку состав блюд явно показывал состояние здоровья заказчика.
У обоих пилотов в одноразовой посуде оказалась похожая еда, разнообразная, легкая, не очень калорийная.
– За что я люблю базирование на планете, так это за настоящие продукты, – сказал Эмур, изучая овощи у себя на тарелке, часть из которых действительно была выращенной в почве.
– Как ты их отличаешь? – спросил Виас.
– Да видно же. И пахнут они иначе. Смотри, вот это точно из земли, а это точно из лаборатории.
– Ведь состав тот же самый, что у синтетики.
– Состав да. Но сами они нет.
Некоторое время они ели в тишине. Вновь заговорил Эмур, которому, как обычно, было скучно молчать:
– О чем задумался, Виси?
– Я все думаю про того ребенка, – быстро откликнулся тот, не поднимая глаз.
– Да? Что тебя так впечатлило?
– Мне кажется, он очень сильно отличается от нас. Ты сказал, что может быть, мы с ним встретимся на службе. Но представляешь, насколько он другой? Ты когда‑нибудь думал, как это, быть рожденным от женщины и жить в семье из нескольких человек? С отцом и матерью, и, возможно, братьями и сестрами? И когда эти люди тебя воспитывают, наказывают, кормят…
Эмур пожал плечами.
– Наверное, все об этом в какой‑то момент задумываются. Например, когда впервые про живородящих узнают. Ты прав, такое начало может оставить след на всю жизнь. Кроме того, поскольку он рожден нелегально, не известно, какой там набор генов и какие проблемы со здоровьем. Он, может, и не доживет до возраста, чтобы начать служить. Да и, если уж на то пошло, само общение с ним опасно, у него могут быть любые инфекции и любые болезни, по‑хорошему его надо было сразу в изолирующий бокс упаковывать, а не в салон сажать. И если у такого сильный собственный иммунитет, его счастье, а иначе в любой момент от простуды умрет, да и все.
– Ну нет, – рассудительно ответил Виас, – все-таки теперь он будет гражданином Лиги, а у нас неплохая медицина. Помощник уж, наверное, справится с его болезнями.
Эмур пристально глянул на него.
– Насколько я помню, у тебя высокий репродуктивный рейтинг. Тебе ничто не мешает получить лицензию на рождение ребенка. Давай, Виси, ты у меня будешь первым знакомым с живорождением, это интересно.
Тот вздрогнул, сильно покраснел и взглянул офицеру в глаза.
– Да что ты такое говоришь, – пробормотал он.
Эмур очень старался не улыбнуться.
– Ну а чего. Все же можно сделать легально, не как родители этого бедного мальчика, которые прятали его неизвестно где, а после и совсем потеряли. Государство тебе разрешит. Ведь ты же сдаешь сперму, а так поучаствуешь в процессе сам, и заодно узнаешь, что такое воспитание в семье. Отцом семейства станешь.
Виас, опустив голову, ковырял еду, краска с его лица не сходила.
– Престань, пожалуйста.
Эмур рассмеялся, давая понять, что прежде сказанное было провокацией.
– А вот будь с нами сейчас кто‑то живородящий, ты потерял бы с десяток баллов социального рейтинга за свое смущение. Надо уважать чужой законный выбор, Виси. И надо рассматривать все возможности, которые тебе доступны, мало ли, в чем ты найдешь счастье.
Виас улыбнулся и покачал головой.
– Подловил. Но я не стану отрицать, что думал об этом. Это тем интереснее, что очень трудно примерить на себя. Но, когда такой выбор есть, не размышлять о нем невозможно. Хотя, меня полностью устраивает мое происхождение и то, как меня воспитали. Да и пару под создание семьи с детьми найти… не просто.
При упоминании пары Эмур на мгновение впал в задумчивость, его взгляд остановился в одной точке на лице собеседника так, как будто он мыслями был где‑то далеко. Виас это заметил и отвел глаза.