Легенда о Юн Ми

Перед тем, как уложить малыша спать, а даже божественные малыши спали и видели красочные сновидения, Юн Ми рассказывала тому сказки, как ей когда-то в детстве рассказывала ещё её бабушка. Сказками были легенды с земель смертных, что не лишало их мифического очарования, и божественный малыш слушал их так внимательно, что даже иногда забывал дышать, сидя с открытым ртом и доверчиво хлопая своими ресничками, обрамляющими ясные голубые глазки. Иногда во время таких сказок в покои младшего брата заходил и Цян Шу, спокойно оставаясь стоять у прохода, не желая нарушать магический мир сказки и просто созерцая, как девушка‐тёмный дух склоняется над Цян‐Цянем, с полным самозабвением рассказывая тому небылицы смертных, а потом накрывает уже засыпающего малыша тёплым одеялом из облаков и мягко целует в детский лобик. И не было милей картины во всех царствах, чем такая неприкрытая и искренняя нежность. И Цян Шу выходил прочь, так и не сообщив о себе, унося с собой увиденный украдкой образ.

Так тихо и спокойно протекло несколько месяцев, Юн Ми сама не заметила, как дворец Пурпурных облаков Седьмого неба стал для неё новым домом, настолько здесь было хорошо и беззаботно. Она вовсе позабыла о своём желании отправиться в мир смертных, как и дождаться лекаря Цао.

И мелкий тёмный дух буквально купалась в небесной благости. Юн Ми сама себе не верила, что в итоге так хорошо обустроилась в Небесном Царстве. Кому расскажет, не поверят!

Заняв крепкое положение друга божественных господ, она чувствовала себя чуть ли не на полу-хозяйском положении. Все слуги исполняли её пожелания, а стражи буквально растворялись, когда она куда-то шла, не смея беспокоить новую важную служанку. Юн Ми всегда помнила об опасности, что эти золотистые драконьи доспехи несли в себе, и не любила чувствовать их присутствие. Молодой хозяин дворца как‐то заметил напряжение Юн Ми при стражах и отдал приказ не беспокоить девушку своим присутствием. Что же касается самого молодого хозяина дворца, то Юн Ми видела его не так часто, а если и видела, то он лишь садился за молочного цвета гостевой нефритовый столик, заставленный такими же нефритовыми кубками для нектара бессмертных из небесных капель и пыльцы, и просто молчаливо наблюдал за игрой Юн Ми и его младшего трёхлетнего брата Цян‐Цяня.

Юн Ми не докучала сиятельному небожителю, продолжая весело играть, резвиться и смеяться. Понимала, чувствовала всей кожей, что он приходит посмотреть именно на неё. Она знала, что была красива. Вот только не знала, что обладала какой‐то особой тягучей, манящей красотой иссине-тёмных глаз и чёрных, с вороным отливом длинных густых волос, такими же пышными ресницами и прозрачной белоснежной кожей с губками, алеющими словно спелые сладкие вишни на снегу. И своей столь тягучей, томной, непростительно томной красотой могла приворожить любого. Но Юн Ми была слишком юна, чтобы это осознавать. И всё же её главными отличиями от небожительниц были особая живость в движениях, поступках и речах. А ещё какая-то неуловимая чувственность в каждом её взоре, вдохе, улыбке. В этом перманентно-прекрасном сияющем небесном мире, где чем важнее был небожитель, тем он был спокойнее, мудрее и сосредоточеннее, Юн Ми была единственным по-настоящему живым существом, что не могло не привлекать.

И оборачиваясь на внимательный с некоторой тоской взгляд небесно-голубых глаз сиятельного Цян Шу, Юн Ми может быть и хотела улыбнуться молодому небожителю в ответ, что так тихо заботился о ней, улыбнуться более, чем просто по‐дружески, но не решалась. Тот всегда был вежлив с ней, приветлив и ласков, но никогда не переходил черту учтивой сдержанности. И может быть Юн Ми и желала где-то глубоко внутри, чтобы он хоть раз перешёл эту черту, ибо чувствовала, как молодая жизнь юной девы бьёт всё больше и больше в ней живительным ключом, а этот благородный и сиятельный небожитель был так прекрасен, заботлив и внимателен, но… Со временем Юн Ми привыкла к его внимательным, но не более, взглядам, решив, что так даже лучше. Всё-таки она тёмный дух, а он верховный небожитель самого Седьмого неба, настолько сильна была его духовная сила, что даже Юн Ми распознала в нём ярую противоборствующую энергию. И то, что Цян Шу приютил её и позволил вольно и припеваючи жить в своём дворце, умалчивая о её тёмном происхождении и продолжая исполнять роль гостеприимного хозяина, уже за это можно было быть бесконечно благодарной. Быть просто служанкой на самом Седьмом небе не так уж и плохо!

Когда ослепительно‐яркое солнце вновь взошло на Востоке, а в Небесном Царстве оно не заходило вовсе, лишь касаясь своим оранжевым сводом кромки небес и, словно отталкиваясь от неё, восходя снова, малыш Цян-Цян тут же прибежал в покои своей старшей подруги:

– Юн Ми! – весело визжал мальчик.

Девушка уже не спала, приводя свои волосы в порядок. В Небесном Царстве всегда было светло, и она уже привыкла обходиться практически без сна, который ранее считала настоящей сладостью в своём тёмном мире.

– Цян Цян, что на сегодня? – радостной улыбкой поприветствовала она своего маленького друга, смотря в отражение хрустального, оформленного изысканной серебряной филигранью, зеркала, подаренного ей самим хозяином дворца.

– Расцвели Небесные аврелии! Пойдём быстрее собирать пыльцу!

Небесные аврелии были редким цветком благородного тёмно‐красного бархатистого оттенка, расцветающим лишь раз в тысячу лет. И считалось, что их пыльца, собранная на рассвете, придаёт сразу десять тысяч лет духовных сил. И если выпить такой пыльцы побольше, то сразу можно набрать сотни тысяч!

Юн Ми такой способ пополнения сил был мало интересен, потому что у неё, как у тёмного духа, духовных сил не было вовсе и те никогда бы не появились, но посмотреть столь редкое цветение было интересно.

Она наспех уложила свои волосы и заколола на макушке простой деревянной заколкой, тут же побежав с малышом в Пурпурные сады.

Сады дворца были очень красивым местом для любования цветами. Здесь повсюду, колышимые едва заметным ветерком, летали нежные лепестки цветов всех мастей и расцветок. Словно цветочный дождь они кружились в своём упоительном танце. Юн Ми очень любила этот сад, наполненный утончённым благоуханием и волшебными красками от нежно розового до нежно голубого и золотистого.

Они с малышом быстро нашли редкое дерево. Воистину цветы Небесной аврелии были прекрасны. Они были не просто бархатисто-красного цвета, они переливались словно ожившие! Цветы рассвета, они излучали солнечное сияние и словно какую-то едва уловимую музыку, перекликаясь между собой.

– Юн Ми, пыльца! – одёрнул её за длинный рукав божественный малыш, протягивая лаковую красную коробочку.

Юн Ми тот час взобралась на дерево. Но цветы не так просто было достать, уже не говоря о том, чтобы стряхнуть с них пыльцу, потому что те лукаво расположились на самих окончаниях тонких ветвей. И чтобы стряхнуть пыльцу, непременно придётся рискнуть и попытаться при этом не упасть.

Но Юн Ми не спасовала. Не из таких была. Она крепко обхватила ветвь цветущего дерева руками и ногами, словно обезьяна, повиснув на ней снизу, и медленно поползла, как змея, к распускающемуся в приветствии восходящему солнцу, цветку. Одной рукой и босыми ногами держась за ветку, другой рукой она протянула коробочку к бархатисто-красному бутону. Имея уже достаточно большой опыт в собирании пыльцы для лекаря Цао, она уже поднаторела в этом искусстве. Стоило лишь одним пальчиком ударить по бутону цветка, как из него в коробочку посыпется золотистое заветное содержимое. Так и случилось. Из переливающихся золотым светом бархатисто-красных цветов словно лёгким, едва уловимым водопадом посыпалась золотистая пыльца и посыпалась прямо в коробочку.

Юн Ми так обрадовалась, что не заметила, как наспех вставленная в пучок густых волос заколка выскользнула под своей естественной тяжестью и упала на облака, служившие в Небесном Царстве вместо земли.

– Ой! – только вскрикнула девушка, пытаясь поймать заколку, а водопад шелковистых чёрных волос уже рассыпался вокруг неё густыми локонами.

Такой её и застал вошедший в сад небожитель, удивившись в сердцах, что узрел в столь ранний час столь необычное видение: небесная юная красавица, с босыми ногами, на ветке и с россыпью густых чёрных волос, ниспадающими до земли.

А в то время потянувшаяся за заколкой Юн Ми не заметила, как ослабила хватку и в миг соскользнула с ветки, лишь успев воскликнуть: «Ах!».

Небожитель словно ветер тут же оказался подле падающей девушки, успев подхватить ту на руки и смягчив падение.

Юн Ми подняла на своего неожиданного спасителя взор своих удивлённых с густой синевой глаз. Это был молодой бессмертный муж, такой же красивый, как и все небожители. Но всё же совсем другой. От него веяло такой мощью и силой, а его тело, Юн Ми никогда прежде так близко не соприкасалась с небожителями, малыш Цян-Цян не шёл в расчёт, его тело было таким горячим, словно само солнце сейчас держало её в своих объятиях. Но, несмотря на весь внутренний жар, его величественно – благородное лицо было, напротив, сосредоточенно холодным, а взгляд отличался буквально пронизывающей требовательностью ясных серых глаз под тонкими чёрными взлетающими бровями, словно крыльями небесных орлов. Его белоснежное заострённое волевое лицо божественного красавца оттеняло решительной суровостью. Этот неизвестно откуда взявшийся так неожиданно незнакомец явно привык повелевать и не терпел возражений.

А в то время рядом упала деревянная коробочка и ещё в полёте своём разметала в воздухе всю собранную пыльцу, что золотым сиянием ниспадала на подоспевшего спасти Юн Ми небожителя и девушку на его руках, окутывая их обоих каким-то волшебным золотистым облаком и ароматом, словно они были в той самой сказке, что так часто девушка-служанка рассказывала своему маленькому божеству.

Невольно от всего происходящего щёки Юн Ми запылали пунцовой краской, а её густо‐синие глаза широко распахнулись, не во сне ли она?

Суровый красавец‐небожитель также внимательно и пристально, не отрываясь, смотрел на девушку, словно вовсе и не хотел ту отпускать, как вдруг, что-то в его взгляде переменилось. Его взор и так был изначально холоден, а сейчас от него повеяло настоящей стужей, а суровое лицо приняло черты даже некоторого ожесточения.

Небожитель тут же резко опустил девушку на облака и буквально одёрнул руки. После чего уничтожающе посмотрел на удивлённую такой перемене настроения Юн Ми и, резко развернувшись, широкими и разрывающими облака шагами устремился прочь из сада.

Юн Ми ничего не оставалось, как только чувствовать, как её тело бьёт мелкая дрожь от столь пугающего взгляда, и она лишь машинально стряхивала с себя золотистую пыльцу, поглощённая мыслями, кто же это был? Наверняка божество войны, не иначе, судя по его решительным повадкам и суровому сосредоточенному лицу. Но как только к ней подбежал малыш Цян-Цян, странный небожитель со столь переменчивым поведением её уже не волновал, она больше переживала, что пыльцу придётся собирать вновь.

Когда же они с Цян-Цянем ещё раз собрали новую пыльцу, то весело вместе направились к главным покоям хозяина дворца – небесного генерала Цян Шу, что должен был уже вернуться с раннего просмотра небесных войск и наверняка бы порадовался первой утренней пыльце столь редкого цветка, распустившего лишь раз в тысячу лет.

И когда они уже подходили к главным покоям молодого господина, Юн Ми сразу увидела, что Цян Шу не один. Тот распевал утренний эликсир с кем-то ещё, явно с небожителем‐мужчиной, судя по характерным просторным шёлковым одеяниям и мужской причёске, где распущенные по пояс длинные густые чёрные волосы сочетались с завязанным на макушке пучком, сомкнутым жёстким широким кольцом золотистой заколки и такой же остроконечной шпилькой.

И уже на подходе Юн Ми поняла, кто именно сидит с Цян Шу – тот самый незнакомый бессмертный, проходивший мимо сада и поймавший её на лету, падающую с дерева. Девушка ещё со спины узнала его огромную духовную силу, что раз прочувствовав, невозможно забыть.

– Цян-Цян, нам лучше уйти, – прошептала было Юн Ми, оттягивая малыша обратно, как тот воспротивился и стал звать старшего брата.

– Цян Шу, Цян Шу! – замахал рукой малыш. – Мы с Юн Ми принесли утреннюю пыльцу Небесной аврелии!

Конечно же на крик малыша обернулись сразу оба небожителя. И снова Юн Ми испытала на себе пристальный взгляд серых холодных глаз гостя. Сейчас они были ледяными. Он смотрел на вынужденную приблизиться служанку, как удав на кролика, да так при этом нахмурился, будто только и старался, что неприкрыто выказать своё крайнее недовольство.

Но Юн Ми ничего не оставалось, как, втянув голову в плечи и опустив глаза в пол, поплестись за маленьким другом и поставить заветную лаковую коробочку на жемчужный столик.

– Позвольте пойти, – сделала она после этого глубокий поклон и решила поскорее убраться восвояси, пока этот сероглазый грозный небожитель, явно если не с Девятого неба, то точно с Восьмого, судя по его огромной духовной силе и белоснежно-золотистым одеяниям, расшитым по подолу золотистыми играющими фениксам, не съел её живьём.

И когда девушка быстро исчезла, словно испарилась, а Цян Шу попросил младшего брата поиграть в другом месте, сероглазый небожитель тут же решил высказаться хозяину Пурпурного дворца:

– Брат, ты с ума сошёл? С каких пор в твоём дворце служат тёмные духи?!

Цян Шу ничего не ответил, решив прежде отпить столетней пыльцы Небесной аврелии. И не забыл предложить старшему брату.

Тот хоть и недовольно, но принял дар в нефритовой маленькой чашечке. Никакой тёмный дух не стоит того, чтобы отказываться от редкой пыльцы.

– Юй Вэнь, – обратился спокойно хозяин Пурпурного дворца к своему важному гостю, – она помогла спасти Цян-Цяня, когда тот сорвался с небес, почему меня должно волновать её происхождение?