Алиса

– "Пошли, гусеница! Ты даже не представляешь, как мало у нас времени, что бы лежать в кровате!"

Как я поняла позже, влачась с полусонными ногами, стреляющими в меня пружинистыми разрядами молнии, мы опаздывали на завтрак.

– «Странно, где я была раньше, если мы завтракаем каждый день?»

Знаете? В спихиатрической клинике, есть один минус-это картины, висящие на стенах коридора. Они показывают мир, мир гармонии и счастья, и не важно, шизофреник, депрессант или имеешь маниакальные расстройства, ты одинаково хочешь туда. Бывали даже случаи, что больные разбивали себе головы, ныряя в эти картины. Но пока ещё не обходилось без выныривания, сразу же, обратно. Что нам мешает, думала я, следуя за Дином, нырнуть в них? Ведь это действительно существующий мир, если мы о чём-то думаем, это уже существует-думала про себя я. Прям как Дин сказал, подумала я, но не стала ему об этом говорить. Мы сидим за столом. На завтрак щи, гречка, компот и солонка соли посреди стола. Последующие обеды и ужины проходили ни более ранообразнее. И эта солонка! Солонка соли! Мне всё время казалось, что она хочет со мной разговаривать, но сдерживается и молчит. И меня это бесило. Были моменты, когда я засыпала с мыслью об этой солонке. Почему солонка, оставаясь такой свободной, прислуживает другим? Да. Возможно это её работа, и она для этого создана. Вот только всем нужна была ни она, а то,что в ней было внутри. Возможно, осознавая это, рано или поздно, они и начинают биться об пол. Но это немного позже, а сейчас был только вкус гречки. Что мне нравилось на совместных явствах, так это какое-то обьединение и перемирие между сумасшедшими – необыкновенное спокойствие. Мне нравилось растворяться в этом спокойствии. Знаете, мы друг друга ели в этот момент, и нам это нравилось. Это сложно передать, но мы как будто жертвовали собой в эти моменты. Жертвовали, что бы насытить другого. Были, конечно, и отклонения от всеобщей гармонии, но и в этом что-то было. И к чему я это всё думаю?

В отличии от церкви, где поедают тело Христа и пьют его кровь, прикрывая черную магию красивым словоблудством богословов, здесь всё было по-настоящему. Мы убивали друг друга взглядами, и в тоже время жертвовали собой. Как же это сложно объяснить?!.. Кто ясно мыслит, тот ясно излагает. Но я в сумасшедшем доме ем гречку, и думаю, это оправдывает меня в моём мыслевыражении.

– "Приятного аппетита" – сказал Дин.

– "Спасибо! Очень приятно! И тебе тоже." – ответила я, и мило улыбнулась.

Дин никогда не начинал есть, пока я не возьму ложку в руки, и не отхлебну, или не откушу чего-нибудь. И если я отказывалась от еды, то он тоже не ел. Не знаю, насколько бы отказалась я, если бы Дин не ел, но мне было приятно. После мы расходились.

Дин потащил меня на прогулку. Он сказал, что я даже не предсталяю, как на улице всё иначе, чем думаю я. Уж что-что, а дома мне всегда было уютнее. Дома я защищена от мира грубой материи. Дома, если я что-то сделала, я всегда могу переделать, или вообще оставить так, как есть. Но окружающий снаруже мир, такого уже не позволял. Мир хаотичен, он как возник из хаоса, так и развивается благодаря хаосу. Но мне так иногда сложно понять его закономерности, в условиях, когда остальные даже о них и не догадываются, что мне проще находится в покое. Такая я вот маленькая Будда. Самое интересное в жизни Будды, так это то, что с чего началось Его просветление, то и стало причиной его смерти.

Моя же степень просветления прекрасно обустраивается и в том покое, которое имеет.

По дороге нас встретила врач:

– «Добрый День, Алиса! Как Ваши Дела? На что интересное спешим?». Я её совершенно не знала, но из чувств приличия, ответила: «Добрый! Спасибо! Всё хорошо! Мы вот с Дином идём на прогулку, вежливо улыбнулась я».

– «Прогулка – это хорошо!» – сказала врач. Вы не забыли? Сегодня у нас с вами в четыре беседа?» -добавила врач.

– «Нет!» – ответила я, слегка неуверено. – «Я помню». Хотя совершенно не помнила.

– "Хорошей прогулки!" – пожелала врач.

– "Спасибо."

– "Кто это женщина?» – спросила я Дина.

– «Это Татьяна Анатольевна. Заведующая нашим отделением интенсивной психотерапии. Интересная женщина. Не замужем. Верит в огромную и чистую любовь» – продолжал Дин – «И потенциальных психопатов во всех. Довольно мила. Иногда создается впечатление, что через чур. Я до сих пор не пойму- хладнокровная она или слабохарактерная!»

«Татьяна Анатольевна». – Повторяла я про себя. Причём, с одинаковой задумчивостью на лице.

То ли запоминала я её, то ли, наоборот, пыталась вспомнить. Потому что, как мне показалось, она знала меня. Притом, знала так, как меня, наверное, не знает никто. Хотя с другой стороны, она же заведующая. И как она может не знать?! – пришла следующая мысль.