- -
- 100%
- +
– В самом деле? – спросил Фредерик, глядя на виконта. – А я слышал, что они обитают на большой высоте Альп и достать их нелегко.
– Так оно и есть, месье, – улыбнулся Шарль де Баро. – Козлы, прямо скажем, прекрасные альпинисты. К тому же самцы более крупные, чем самки. Кроме того, козлы отличаются большими изогнутыми рогами и особой бородой. Кстати, летом у них окраска серо-коричневая, а зимой – каштаново-коричневая.
– А чем они питаются на высоте? – встряла в разговор Селеста, хмуря тонкие брови.
– Разумеется, чем придётся. Но обычно козлы питаются травой, мхом, листьями и ветками. Поэтому они и спускаются вниз, чтобы пощипать траву, прежде чем снова вернуться на высокие скальные склоны.
– Понятно, – отозвался барон д’Юбуа, не забывая кушать. Он как раз лакомился морепродуктами. – Должно быть, охота на козлов – захватывающее зрелище.
Виконт де Баро громко рассмеялся:
– Это как сказать, барон. Если вы задержитесь в здешних местах, то я приглашаю вас к себе на охоту. Между прочим, у нас искусные охотники не возвращаются без добычи. Им всегда удаётся пристрелить одного из них.
– Хорошо, – наконец улыбнулся Фредерик и тут же пообещал: – Думаю, я непременно приеду к вам в поместье, чтобы поохотиться. Ведь охота – одна из моих страстей.
Селеста, внимательно слушавшая гостя, с улыбкой поинтересовалась:
– А какие из себя серны? Я никогда не видела их.
Шарль де Баро бросил на девушку взгляд и проговорил:
– Серны обычно невысокого роста, рога у них короткие, слегка скрученные, и под глазами чёрные полосы. Шерсть на теле зимой у них серой окраски, а летом – коричневой. И весят они мало.
– Интересно, как они взбираются на горы, если они совсем небольшие? – спросила Селеста, пробуя десерт.
– Боже мой, серны – отличные скалолазы! – заметил виконт, пряча усмешку. – Они бродят вблизи вершин Альпийских гор. Ясное дело, это говорит об их хорошей выносливости и превосходных навыках восхождения, что даже людям не под силу.
– Чем же они питаются, если на высоте ничего нет, кроме снежных вершин? – Девушка во все глаза смотрела на гостя, не веря, что он всё знает.
– Должно быть, они также спускаются вниз. Я знал охотника, который говорил, что зимой они питаются даже древесной корой, – промолвил Шарль де Баро и добавил: – Кстати, на горных лугах встречаются лани…
Графиня де Фэрмонт тут же его перебила:
– Об этом вы расскажете в следующий раз, месье. Лучше скажите, как себя чувствует ваша дочь Элен. Я слышала, что она приболела.
– Элен? – с удивлением переспросил он. – Вроде бы неплохо. Кажется, раньше я никогда не замечал никаких признаков её болезни.
– Ясно, – улыбнулась графиня, поняв, что ему ничего не известно о её состоянии. – Что ж, доедайте свой десерт, виконт. А кофе выпьем в гостиной.
После окончания трапезы они прошли в гостиную, чтобы выпить кофе. Селеста под предлогом, что не любит кофе, вернулась в свою комнату. Она присела на кушетку. Затем, вспомнив про опухшую ногу Сержа, решила проверить его самочувствие. Селеста быстро поднялась, чтобы заглянуть к нему.
Как только она открыла дверь, её глаза натолкнулись на среднего роста мужчину необычайной красоты. С минуту Селеста рассматривала его, пытаясь понять, кто перед ней. Одет он был в парчовый распахнутый бурнус золотисто-зелёного цвета, из-под которого виднелась длинная рубашка, подпоясанная широким кушаком из тонкой ткани. На голове у него красовалась чалма из муслина такого же цвета, что и бурнус, но украшенная огромным рубином. Узкое лицо оттеняли чёрные усы и небольшая борода. А большие тёмно-карие глаза изучающе уставились на неё.
Рядом с ним стояла Кати. Она заметила, что Селеста зашла в комнату, и решила представить их друг другу.
– Это арабский врач Абдель Салям аль-Хамиси, – сказала камеристка и перевела на девушку взгляд. – А это моя госпожа маркиза Селеста де Моне.
Селеста никогда ещё не видела жителей Востока. И потому она не отрывала от него глаз.
Абдель Салям аль-Хамиси приветствовал её по восточному обычаю и сказал на чистейшем французском языке:
– Хватит пялиться на меня, мадемуазель, я вовсе не диковинка, а всего лишь врач.
– Ах, простите меня, сударь, – проговорила Селеста, едва заметно покраснев. – Я не хотела вас обидеть. Но я впервые вижу чужестранца.
Арабский врач улыбнулся только краем губ.
– Что ж, ваши извинения приняты, сударыня.
«Должно быть, ему уже за тридцать», – подумала она и, взглянув на Сержа, который лежал закрыв глаза и не подавал признаков жизни, спросила:
– Что с мальчиком?
– Теперь с ним всё в порядке, – ответил Абдель Салям, бросив на мулата взор. – Он спит.
– Почему? – поинтересовалась Селеста.
– Я дал ему немного настойки опия.
– Но зачем?
– Он не мог вынести боль, – сухо бросил врач. – От инфекции у него распухла нога. Кстати, вы вовремя вызвали меня. Иначе у мальчика началась бы гангрена, если бы он пролежал ещё сутки без помощи.
– В самом деле? – Селеста от страха за мальчика округлила глаза.
– Истинно, – холодно кивнул Абдель Салям. – Тогда пришлось бы ампутировать ему ногу.
– Понятно, – буркнула она. – Скажите, что же вы сделали, чтобы этого не случилось?
– Я хорошенько обработал рану и всего лишь наложил повязку с чудодейственным бальзамом, – вежливо пояснил он. – Думаю, к утру у него всё пройдёт.
Абдель Салям аль-Хамиси взял свой чёрный саквояж и, не говоря больше ни слова, низко поклонился и тут же удалился. Кати вышла вслед за врачом, чтобы проводить его.
Селеста, оставшись одна, какое-то время смотрела на спящего мальчика. Его лицо было спокойным, но даже сквозь матовую кожу проступала бледность. Она тяжело вздохнула, жалея в душе бедного мулата, что судьба была так несправедлива к нему, отняв у него мать. Если бы знать, какой негодяй подарил ему жизнь, но впоследствии не признал своего сына, то она надавала бы ему пощёчин.
Когда Кати вернулась в комнату, Селеста с огорчением проговорила:
– Мы забыли заплатить за услуги врачу.
– Не беспокойтесь, госпожа, графиня говорила, что сама рассчитается с ним, – быстро сообщила камеристка, укрывая мальчика одеялом.
С минуту они молча смотрели на него. Потом тихо вышли, оставив Сержа одного. На душе у Селесты было неспокойно. Хотя она почувствовала огромное облегчение оттого, что помогла несчастному мальчику. Без сомнения, она сделала доброе дело. И пусть что будет, то и будет. Недовольство графа она как-нибудь переживёт.
Как только небосвод окрасился вечерней зарёй, Селеста и барон д’Юбуа выехали на верховую прогулку. Бернар оседлал ей белую кобылицу, а у Фредерика был пегий конь. Едва они выехали из ворот конюшни, как лошади, неистово заржав, понеслись галопом.
«Должно быть, они застоялись в конюшне графа», – подумал каждый из них.
Мчась галопом по окрестностям Марселя, Селеста озиралась по сторонам. Вдоль дороги тянулись заросли вечнозелёных кустарников. Вдалеке виднелись невысокие деревья. На пологих склонах холмов раскинулись сады, а дальше шли сплошные виноградники.
Видя эту красоту, Селеста лишь пришпорила лошадь. Ей нравился этот край. Правда, она только не знала, как здесь сложится её судьба. Ведь графа до сих пор нет. И где он? Никто не знает.
По мере того как наступали сумерки, жара понемногу спадала. Селеста глубоко вдохнула в себя прохладный воздух, наслаждаясь быстрой ездой, и оглянулась. Фредерик чуть отстал. Его конь шёл рысцой. Девушка, попридержав свою кобылицу, подождала, пока барон не поравнялся с ней.
Потом она воскликнула:
– Как хорошо здесь! Ты этого не находишь, Фредерик?
– Действительно, отлично, – улыбнулся тот. – Надеюсь, у тебя сейчас прекрасное настроение. А то я заметил, что тебя что-то гнетёт.
– Лучше некуда, мой друг! – тоже улыбнулась Селеста. – Но, думаю, нам уже пора возвращаться назад. Ведь мы и так проехали приличное расстояние.
– Согласен, – кивнул Фредерик, натянув поводья. – Скоро может стемнеть.
И они, развернув лошадей, погнали их обратно. Только когда показались красные черепичные крыши и забелели стены домов, они замедлили бег лошадей.
– Фредерик, как ты смотришь на то, чтобы обосноваться тут? – осведомилась Селеста, бросив на него взгляд.
– Весьма положительно. – Он с улыбкой посмотрел на неё, ослабив поводья. – Мне даже нравится этот жгучий край.
– Правда? – переспросила она. – Тогда почему бы тебе не приударить за какой-нибудь местной красоткой? Говорят, у графини много приятельниц, у которых дочки на выданье. Я уверена, что среди них найдётся та, что тебе будет по душе.
– Возможно, – задумчиво проронил Фредерик. – Однако я не собираюсь искать здесь даму сердца.
– Почему? – удивилась Селеста. – Разве не всё равно, где ты встретишь свою любовь?
– Ах, Селеста, не будь столь наивной! – Его глаза впились в её лицо. – Любви нет вообще, есть только плотская страсть. Но, боюсь, тебе придётся горько разочароваться, прежде чем это понять.
И он, пришпорив своего коня, вихрем умчался вперёд. Селеста дёрнула поводья, и белая кобылица помчалась за пегим жеребцом.
«Быть может, он прав, считая, что любви нет», – подумала она, глядя на удалявшегося барона. Ведь все женятся по разным причинам, но только не по любви. Об этом ей не раз говорили её ровесницы в монастыре. Но жаль, что такой молодой человек, как её родственник, уже разочаровался в любви и потерял вкус к жизни. Нет, она никогда не должна повторить его ошибок.
Глава 5
Яркие солнечные лучи проникали сквозь лиловые портьеры, рисуя мозаичный узор на пологе из тончайшего шёлка, под которым возлежала на взбитых подушках юная маркиза де Моне, закрыв глаза. Лёгкий ветерок, врывавшийся в распахнутую дверь балкона, наполнял воздух чудесным ароматом цветов, создавая в воображении удивительно волшебную картину. Ей казалось, что она находится в раю. Хотя чей-то назойливый напев фривольной песенки, доносившейся из сада, ясно говорил о том, что это не так.
Селеста невольно прислушалась:
«Пока жена-мегера спит,
Я пришёл, чтоб навестить
Свою любовь, чей свет очей
Огонь зажёг в груди моей.
Давай же, крошка, раздвинь-ка ножки.
Ведь времени у нас немножко…»
Вдруг песня оборвалась на самом интригующем месте, и Селеста быстро открыла глаза. Ей захотелось немедленно встать и пройти на балкон, чтобы увидеть этого певца. В этот момент дверь внезапно открылась и в спальню вошла Кати. Увидев свою госпожу, она вопросительно изогнула бровь:
– Вы наконец-то соизволили проснуться, спящая красавица?
Селеста, не отвечая на её реплику, в свою очередь спросила:
– Интересно, кто является обладателем столь замечательного голоса, который я только что слышала?
– Вам понравилась эта фривольная песенка, госпожа?
– Именно, Кати. К сожалению, она оборвалась так неожиданно, что я гадаю, чем же всё закончилось.
– Уж точно ничем достойным для вашего слуха, мадемуазель! – сухо выпалила камеристка.
При этом щёки у неё залились румянцем. «Должно быть, она знает продолжение этой песни», – улыбнулась Селеста. Ведь Кати более искушённая в любовных делах, чем она. Нетрудно догадаться, что думает камеристка о ней. Ей не стоит больше спрашивать её ни о чём.
– Как там Серж? – поинтересовалась Селеста, нарушив минутное молчание. – Вчера я забыла заглянуть к нему.
– У него всё в порядке, госпожа.
– В самом деле? – Она недоверчиво смотрела на камеристку. – Хотя верится с трудом. Ведь арабский врач, осмотрев его, обещал вылечить мальчика на другой же день после своего чудодейственного бальзама. А уже прошла почти неделя, как Серж поранил свою ногу.
– Месье Абдель Салям уже снял с него повязку, – улыбнулась Кати. – Он сказал, что мальчик теперь здоров и нам больше не о чем беспокоиться.
– Ну и хорошо, – с облегчением вздохнула Селеста. – Надо его хорошенько отблагодарить.
– Не утруждайтесь, госпожа, – возразила камеристка. – Её сиятельство уже щедро одарила араба.
– Ну ладно, – отмахнулась юная особа, а про себя решила: «Нет, я всё-таки как-нибудь заеду к нему, чтобы просто поблагодарить».
Селеста потянулась в кровати и, приподнявшись на локте, посмотрела на Кати.
«Боже мой, сегодня больше недели, как уехал граф!» – вдруг спохватилась Селеста, заметив в глазах камеристки какое-то беспокойство. Он что, не собирается возвращаться назад? Её губы скривились в усмешке. Хотела бы она знать, что Робер себе воображает, будто она так и будет торчать здесь целую вечность. Чёрт бы его побрал, этого безмозглого графа!
– Кати, ты наверняка хотела мне что-то сказать, так? – спросила она минутой позже.
Кати искоса следила за своей госпожой, пока та нежилась в постели.
– Вы, наверное, будете рады узнать, что возвратившийся граф срочно требует вас к себе, госпожа, – наконец изрекла она истинную причину своего прихода и добавила, впрочем, не без некоторого ехидства: – Ведь вам теперь не придётся скучать без дел.
– Что?! – вскричала Селеста, порывисто вскочив с постели, как будто бездна разверзлась под её ногами. Так приезд Робера ошеломил её, хотя минуту назад она думала об этом.
Селеста заметалась по комнате в ночной сорочке, не замечая взгляда камеристки. Но внезапно она остановилась и воззрилась на неё.
– Почему ты сразу же не сообщила мне о приезде графа, как только вошла в мою спальню?
– Разве это что-то меняет, госпожа?
– Многое, Кати, – сухо отрезала Селеста, недовольно хмурясь. – Я ведь даже не одета.
– Ну это не страшно, – успокаивающе улыбнулась Кати. – Я вмиг управлюсь с этим. Во всяком случае, вам не стоит из-за такого пустяка портить себе кровь.
– Тогда живо за дело, Кати.
Спустя какое-то время, когда Селеста спустилась в гостиную, там не было графа. В гостиной стояли графиня де Фэрмонт с мажордомом, тихо разговаривая. Заметив её в костюме пажа, они только улыбнулись, но промолчали. Правда, после того, как она целую неделю удивляла их особым изяществом своего женского туалета, им было вовсе не легко привыкнуть к новому облику юной маркизы. Кристина де Фэрмонт едва сумела скрыть своё смущение, увидев её в таком виде после недельного триумфа. Однако она осталась вполне довольна, что на сей раз Селеста не так изуродовала себя. Втайне графиня ужасно злилась, что покойный супруг заключил с маркизом де Моне этот нелепый договор. И сейчас она расхлёбывает все последствия его безумства.
Селеста не отрывала от хозяйки глаз.
– Скажите, мадам, где мне найти его сиятельство?
– В кабинете, разумеется, – удивилась та, окинув её обеспокоенным взглядом. – Что-нибудь случилось, дорогая?
– Вовсе нет, – возразила она. – Но говорят, его сиятельство ждёт меня.
– В таком случае, Селеста, Альбер проводит вас до кабинета, – проговорила графиня, переводя взгляд на мажордома.
– Конечно, мадам, – выпалил Альбер Боше и, поклонившись юной особе, добавил: – К вашим услугам, мадемуазель.
– Нет, Альбер, – отрезала Селеста. – Я сама найду его кабинет. К тому же это не составит мне большого труда. Я же за неделю хорошо изучила дом.
Чуть позже Селеста уже стучала в дверь кабинета, который находился на первом этаже левого крыла огромного особняка. На её стук никто не отозвался. С минуту она медлила, не решаясь войти. Селеста, отступив на шаг от двери, стояла, озираясь по сторонам. Но никого из слуг не было видно.
Пока она в нерешительности медлила, дверь неожиданно сама открылась. Из кабинета выглянул камердинер графа Флоран. Увидев её, он до невозможности округлил глаза. Потом растерянно уступил дорогу, забыв поклониться. Селеста бросила на него лукавый взгляд, а Флоран, казалось, так и прирос к месту.
Когда она вошла в кабинет, дверь за ней с шумом захлопнулась. Граф де Фэрмонт недовольно поморщился и оторвал взгляд от бумаг, лежавших на столе. Обнаружив у двери незнакомого пажа, направлявшегося к нему, он так и впился в него взглядом. Несколько напряжённых минут Робер молча смотрел на пажа, пытаясь понять, кто же это перед ним.
Короткий рыжий парик до неузнаваемости изменил прекрасное лицо юной маркизы. Даже тёмные точёные брови как-то по-иному обрамляли серо-голубые глаза, в которых светились лукавые искорки. Только вот фигура никак не походила на юношу-пажа. Было просто возмутительно видеть, как она умудрилась так изуродовать себя. Впрочем, надо признать, что Селеста до того пикантно смотрелась в костюме пажа, обнажив свои округлые формы, что он сначала открыл рот от удивления. Потом, опомнившись, пришёл в ярость, злясь на самого себя. Чёрт побери, он должен был предвидеть, что это прежде всего ударит по его самолюбию! С трудом сдержав себя, Робер мрачно сдвинул густые брови.
У юной особы даже не возникло сомнений, что она своим видом напрочь убила в нём возможные ростки симпатии к ней. Должно быть, теперь она настолько отвратительна графу, что ему будет просто неприятно разговаривать с ней, чему стоит только радоваться. Разве не этого она добивалась? Весьма довольная произвёденным эффектом, Селеста озорно сверкнула глазами, с усмешкой поглядывая на его потемневшую физиономию.
В то время как она ликовала от своей мстительной затеи, Робер, уязвлённый намеренным уродством чудного лица, и не подумал возражать против такого панциря, в который вздумалось взбалмошной особе заковать себя. Ведь костюм пажа намного облегчал их взаимоотношения. До этого он прямо не представлял, как себя вести с ней. В сущности, она была женщиной, да ещё какой женщиной! А сейчас ему ничего не нужно предпринимать. Прелестная маркиза остается для него пажом и только пажом – и больше ничего!
– Должен признать, мой милый паж, что у тебя отменный вкус. – Граф смерил её с головы до ног. – Этот костюм как влитой сидит на тебе.
– В самом деле? – Селеста с ужасом обнаружила, что лицо её заливается краской, которую она не смогла скрыть.
– Боюсь, тебе снова удалось удивить меня. – Его губы поползли вниз в гадкой ухмылке. – Ведь я был немало потрясён представшим моим глазам прелестным рельефам, зеркально отразившим оригинал.
– Если вы считаете, что этот наряд чересчур нескромен, то я могу сменить его, – ответила она, желая сгладить острые углы.
– Ни в коем случае, мой милый паж! – Зеленовато-голубые глаза, казалось, держали её на прицеле. – Будь моя воля, я всем бы женщинам приказал одеваться только в мужской наряд, дабы получше видеть их фигуру. Ведь никогда не знаешь, что скрывается под кучей женских юбок.
Селеста с усмешкой на губах быстро продолжила:
– В то время как мужской костюм наглядно демонстрирует все изъяны. Верно, мой господин?
– Естественно, – кивнул граф де Фэрмонт, тоже улыбаясь.
– Значит, вы это хотели подчеркнуть?
– Да, мой милый паж. – Он не сводил с неё глаз. – Весьма рад, что ты делаешь правильные выводы.
– Что ж, вы зря огорчаетесь, мой господин. Быть может, это когда-нибудь и войдёт в моду, когда женщины станут носить бриджи, – изрекла она, пряча улыбку.
Взгляд его упал на её губы, красиво очерченные и такие яркие. «Должно быть, её ещё никто не целовал», – сверкнуло у него в мозгу. Неужели ему суждено стать первопроходцем в их любовных утехах? Это весьма занятно, чёрт побери!
Внезапно, приходя в бешенство, граф спросил:
– Кстати, почему ты сразу же не явилась ко мне, когда мой камердинер позвал тебя? – Его глаза метали молнии. – Я с утра не раз посылал его за тобой. Но ты заставила себя долго ждать, а ведь обещала накануне моего отъезда, что этого не будет.
– Сожалею, мой господин, но меня никто не оповестил о вашем приезде.
– Выходит, ты пришла в кабинет, не зная, что я приехал. – Он во все глаза смотрел на неё. – Значит, я должен быть премного благодарен тебе, что ты всё-таки вспомнила своего хозяина. Я правильно понял? – Не совсем так, мой господин! – вырвалось у Селесты. – Моя камеристка только недавно сообщила мне, что вы осведомлялись обо мне.
– Почему недавно?
– Вне всякого сомнения, она не решилась разбудить меня.
– Стало быть, ты любишь нежиться в постели, – ехидно заметил Робер. – Отныне тебе придётся расстаться с этой привилегией. Ведь ты – мой паж. Надо сказать, ты и так прохлаждалась целую неделю, пока меня не было дома.
Его лицо было непроницаемым. И судя по категорическому тону, граф говорил всерьёз. Ошеломлённая его неожиданной властностью, Селеста вмиг восстановила в памяти слова отца, сказанные об этом человеке. Отзыв был не из приятных. Поэтому она, отбросив гордость, решила быть с ним более гибкой. Теперь её судьба полностью зависела от прихоти Робера.
– Вы совершенно правы, – улыбнулась Селеста минутой позже. – Безделье губит человека. И как только мне стало известно, что я нужна вам, я тотчас поспешила сюда, чтобы предложить свои услуги.
– Тотчас, говоришь? – переспросил он.
– Да, мой господин. – Она выдержала его колючий взгляд.
– Крайне удивлён таким рвением, – сухо парировал граф, надменно вскинув голову. – Если ты будешь исправно служить мне, то я, быть может, и скошу твой срок.
Селеста незаметно усмехнулась:
– Что я должна для вас сделать, мой господин?
– Безотлучно быть при мне, естественно. – Мрачное лицо Робера не допускало возражений. – Но для начала отвези эти письма адресатам. После чего ты явишься ко мне, чтобы доложить об этом. Я должен знать исход твоего первого поручения.
– Хорошо, пусть будет так. – Она взяла протянутую стопку писем и, слегка поклонившись, решительно удалилась.
– Прекрасно, – удовлетворённо процедил Робер, холодно глядя ей вслед. Уж он постарается засыпать её работой, хоть ему и придётся напрячь свой ум, чтобы только досадить ей. И, обуреваемый непонятной яростью, он выругался вслух: – Проклятье! Что за абсурд?!
Ведь он сам сжёг за собой мосты. Теперь он должен смотреть на свою Дивную Богиню не иначе, как только на своего пажа. Это невероятно злило Робера и вместе с тем весьма интриговало. Вне всякого сомнения, она просто околдовала его.
Однако графа не очень-то радовало это внезапное открытие, сделанное им. Он дорого дал бы, чтобы оставаться в счастливом неведении. Хотя пламя любви уже неотвратимо коснулось его, непревзойдённый дамский угодник не мог ничего поделать с собой.
Кипя от злости, граф дёрнул за шнурок у стола. В дверь тут же просунулась голова его камердинера.
– Вы звали меня, ваше сиятельство?
– Да, Флоран, – угрюмо процедил он, механически перебирая бумаги на столе. – Зайди ко мне.
Заметив недовольство хозяина, Флоран нерешительно вошёл в кабинет. Ему вовсе не улыбалось становиться козлом отпущения, когда хозяин бывал не в духе. А сейчас, похоже, назревал именно такой момент. Поэтому он, стоя у двери, с напряжением ждал дальнейших указаний графа.
– Куда она направилась? – без предисловия спросил Робер.
Кажется, буря миновала его.
– Надо полагать, вы говорите о своём паже?
– Естественно, – буркнул он, хмуро глядя на него. – Разве ещё кто-то выходил из этого кабинета?
– Вроде бы нет, – отозвался камердинер, пряча улыбку.
– Ну ты видел или нет?
– К сожалению, вашего пажа я не видел, ваше сиятельство, а вот юная особа ещё минуту назад беседовала с вашей матушкой в гостиной.
– Не может быть! – вскричал граф, не веря своим ушам.
– Что не может быть? – поинтересовался Флоран и тут же уточнил: – То, что я не видел вашего пажа, или то, что юная особа говорила с её сиятельством?
– Хватит, Флоран! – взревел граф. – Ты прекрасно знаешь, что это одно и то же лицо!
– Ну и что же?
– Она не могла находиться в гостиной. Ведь ей понадобилась бы минимум полчаса, чтобы сменить свой маскарад. Ты явно спутал её с кем-то.
– Эти длинные локоны пепельного цвета нельзя спутать ни с чем, ваше сиятельство, – возразил камердинер, не моргнув глазом.
– Возможно, – сухо процедил он, – но это немыслимо. Разве я не дал ей своё поручение?
– Вы имеете в виду те интимные письма, которые вы строчили сегодня утром.
– Разумеется, – зло бросил граф де Фэрмонт.
– Должно быть, ваша матушка перехватила их. Ведь она держала в руках пачку писем. Во всяком случае вы можете это выяснить у её сиятельства.
– Чёрт знает что! – ещё больше помрачнел Робер и, в упор глядя на Флорана, произнёс: – Хорошо, не будем больше о ней. Ты должен выполнить одно важное дело. Отправляйся прямо сейчас в порт. Там стоит торговое судно итальянского купца Серджио Доррети. Передай письмо его капитану. – Он протянул толстый пергамент камердинеру. – После чего можешь быть свободным.
Взяв письмо, Флоран ответил:
– Будет сделано, ваше сиятельство. – И, низко поклонившись, вышел из кабинета.
Уже приближаясь к забору конюшни, камердинер увидел двух всадников, выезжавших оттуда, в которых он узнал пажа графа и барона д’Юбуа.
Судя по всему, паж наконец решил исполнить приказание хозяина. Но куда едет барон? Это было для него загадкой. Правда, если бы он сейчас был свободен, то непременно проследил бы за ним. Пожав плечами, он двинулся вперёд. В конце концов, какое ему до этого дело?