- -
- 100%
- +
***
Я не могу спать. Наверное, скоро я умру.
***
страх – это горькое-горькое пойло в старинной бутылке.
ты глотаешь, когда самолет выпускает закрылки.
ты глотаешь, и закрывая глаза на мгновение,
думаешь о падении.
Так начинается очень красивое и мрачное стихотворение одной поэтессы. Я очень люблю его, но… Это не страх. Еще не страх. Когда самолет выпускает закрылки – он идет на взлет, а значит нормальный человек, не имеющий нарушений в психике, испытывает только радостное возбуждение. Дрожь прокатывается по корпусу самолета и передается тебе. Вместе с ним, вместе с этим крылатым исполином, ты готовишься взлететь, ты предвкушаешь полет… А те, кого природа за что-то наградила аэрофобией, испытывают панику. Паника – это не страх, это другое. Страх не отключает разум, он присутствует одновременно с осознанием происходящего, с поиском средств борьбы с ним, и с тем, что его вызвало. Паника – иррациональна. Паникующий человек может уже забыть, что стало причиной приступа паники. Приступа! Паника – это болезнь, а страх – это состояние. И когда ты испытываешь страх – ты не можешь забыть его причину.
От страха седеют. Он остается с тобой навсегда.
Но в одном я согласен с автором этого стихотворения: страх – это горькое-горькое пойло в старинной бутылке. Самое страшное – всегда самое древнее, ведь не зря же одно из самых ходовых клише фильмов ужасов – это пробудившееся древнее зло. Лавкрафт это знал…
А что может быть древнее смерти?
И что может быть горше нее?
***
Мы познакомились чуть больше года назад в кофейне. У меня там состоялась встреча с одним потенциальным партнером и инвестором. Встреча прошла не слишком продуктивно, вполне возможно потому, что я все время косился на сидевших за соседним столиком двух девушек, мило щебетавших о чем-то важном и насущном. Особенно на одну из них, сидевшую лицом ко мне. Прямые волосы, в меру короткие, чтобы за ними не слишком сложно было ухаживать, и в меру длинные, чтобы выглядеть эффектно и красиво. Тонкие и изящные руки, открытые до самых плеч, черное платье – не слишком короткое, чтобы девушка не выглядела вульгарной и доступной, но и не слишком длинное, чтобы подчеркнуть красоту стройных ног. Правильный овал лица, чуть вздернутый носик, румяные щеки, идеальный, едва-едва заметный макияж, и ни одной морщинки.
Казалось бы, слова "молодая девушка" и "морщины" – несовместимы, но жизнь научила меня обратному. Жизнь – она такая, особенно в современном большом городе вроде Медянска. Вечная спешка, недосып, сухой и пыльный воздух, офисная жизнь с ее стрессами и кондиционированным воздухом… Я видел и 20-летних студенток, в уголках глаз которых спрятались мелкие морщины. А макияж… Родители сейчас почему-то не учат девушек краситься. Может быть, это наследие советской эпохи, в которой макияж на лице был чем-то недопустимым среди честных пролетариев, а может, это уже следствие нашего времени, в котором родителям, занятым попытками выжить в этом мире, просто некогда научить своих дочерей как быть красивыми? Не знаю. Но факт в том, что на улицах очень много девушек, либо не знающих, что всего несколькими штрихами их можно было бы сделать значительно краше, либо не догадывающихся, что неудачный макияж выглядит броско и отталкивающе.
Эта девушка знала, что она красива, и знала, как подчеркнуть свои достоинства, а это говорило еще и о том, что она умна. И сочетание этих двух факторов делало ее еще более привлекательной в моих глазах.
Я никогда не знакомился в кафе, несмотря на то, что я – частый их посетитель. Мой ритм жизни не позволяет мне готовить дома самому, а поскольку живу я один, то о домашнем обеде в пластиковом контейнере мне остается только мечтать. А значит – на обед мне прямая дорога в кафе, ну а на деловую встречу, если и мне, и партнеру неудобно приехать друг к другу в офис – в кофейню. Но никогда еще я не пытался познакомиться с кем-то из посетительниц общепита, да и со своей девушкой в подобном заведении в последний раз был очень-очень давно.
Хотя тут надо бы начать с того, что и девушки-то у меня давно не было. Уже года два, как мы расстались с Катей, с которой то встречались, то разбегались еще со студенческой скамьи. В этот раз разбежались окончательно. Были курортные романы, были мимолетные интрижки в командировках, но до постоянных отношений я, как мне кажется, еще не дорос.
И, стыдно признаться, что-то во мне по-мальчишески дрогнуло при мысли о том, чтобы сейчас встать, пересесть к ним за столик и попытаться завладеть ее вниманием. Наверное, останься они вдвоем, я бы так и не рискнул. Третий – всегда лишний, это непреложный закон. Попытайся я познакомиться с ними обеими, все, что я получу – это смешки и подмигивания друг другу за моей спиной.
Без шансов…
Мой потенциальный инвестор ушел, вяло пожав мне руку и пообещав напоследок обдумать перспективы вложения средств в мою компанию. Я уже не сомневался, что через пару дней получу вежливый отказ, изобилующий "увы", "к сожалению" и "мы обязательно вернемся к вашему предложению", но меня это уже практически не интересовало. Нет, я не был увлечен прекрасной незнакомкой так, что забыл о делах. Я просто доверяю своему чутью! А мое шестое чувство с первых же минут беседы с этим человеком подсказывало: "С ним каши не сваришь!" Инвесторов я еще найду, да и компания моя и так достаточно неплохо стоит на ногах, но в воздухе отчетливо витал дух надвигающегося кризиса, а значит – нужно было найти тех, на чье плечо можно будет опереться в случае чего. Направление выгодное, перспективы есть. Найду!
А вот эту девушку, если она сейчас уйдет, скорее всего не найду уже никогда. Но мне повезло.
Мне пришлось потягивать кофе в одиночестве не больше десяти минут. Невероятно длинные 10 минут, скажу я вам. Минуты вообще очень медленно тянутся, когда ты понимаешь, что все равно ничего не добьешься, но продолжаешь сидеть, ждать и надеяться. Но вдруг подруга моей незнакомки встала, обнялась с ней на прощанье и засеменила к выходу. А моя прекрасная нимфа – осталась. То ли ее подруга куда-то торопилась, а она – нет, то ли у нее здесь планировалась еще одна встреча, и она просто ждала кого-то еще… Я не дал себе времени думать об этом.
Я просто пересел за ее столик. Прямо напротив нее. Молча. Не потому, что я – такой брутальный самец, от одной улыбки которого женщины должны падать к его ногам, а просто потому, что я не знал, что ей сказать.
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, а затем она просто представилась:
– Нина.
– Никита, – также просто ответил я, а затем сморозил первую пришедшую на ум глупость: – Легко запомнить. Я – как Хрущев. Никита Сергеевич.
Она улыбнулась.
Вам знакома разница между "она улыбнулась" и "она улыбнулась мне"? Очень обидная разница.
– И зачем вы, Никита Сергеевич, ко мне подсели?
– А что, нельзя? – опять сморозил я первое, что пришло в голову, и уже выдав эту фразу – вспомнил, что слышал ее в каком-то фильме, в подобных же обстоятельствах. И вот тогда она улыбнулась мне.
***
Когда люди пытаются дать определение слову "страх", они часто обращаются за подсказкой к фильмам ужасов. Дескать, вот там – страх, что тут непонятного-то? Однажды один мой знакомый, помешанный на "темной стороне" искусства, усадил меня перед телевизором и сказал: "Сейчас я покажу тебе настоящий страх!"
Собственно, страхами была битком набита вся его квартира. Парню на тот момент было 29 лет, а он все еще жил с мамой, работал продавцом в отделе DVD-дисков и коллекционировал все, что так или иначе было связано с ужасами. Фильмы, причем обязательно фирменные издания на Blue-ray, книги – обязательно в твердом переплете, да еще и в идеале – в одной серии. На меня, покупавшего электронные книги, читавшего их за вечер и стиравшего со своего ридера, этот матерый коллекционер поглядывал как на сумасшедшего. То есть в точности так, как все вокруг – на него. Но при всей своей чудаковатости Миша был настоящим спецом в своей области. В ужасах. Спроси его, сколько людей убил за свою карьеру Джейсон Вурхез – он не просто назовет точную цифру, но еще и перечислит пол, возраст и обстоятельства гибели всех до единого, а заодно и сопроводит это подробными комментариями о том, какие из смертей героев мировое сообщество гиков считает красочными, а какие – убогими.
"Настоящий страх" занял минуту, и я не мог не признать, что этот короткометражный ужастик в самом деле великолепен. За минуту действия, снятого за какие-то гроши, авторы передали очень и очень многое, и сняли картину, которая в самом деле способна напугать.
Ночь. Кровать. Он и она под одним одеялом, спиной друг к другу. Спят. Камера поочередно выхватывает едва различимые во мраке ночи детали. Фотографии на стене и на прикроватной тумбочке: на всех них – он и она. Счастливые. Влюбленные. Целующиеся. Скорее всего – муж и жена.
Ночь. Темнота. Звонок. Настойчивый телефонный звонок. Она просыпается, ворочается, шарит рукой по тумбочке, не находит телефона, осознает, что звук идет с другой стороны, с его стороны. Поворачивается. Толкает его в бок, просит подать телефон. Ноль реакции. Он спит настолько крепко, что ни звуки, ни толчки локтем в спину не имеют действия.
Она вздыхает, наваливается на него всем телом, берет в руки телефон, подносит к уху.
– Дорогая, это я! Я тут задержался немного… Прости, что сразу не позвонил и прости, что разбудил…
Музыка. Громкая и протяжная нота.
С нее слетает сон, она смотрит на телефон, держа его так, чтобы нам было видно, что на экране – его фотография. Вместе с ней мы, зрители, думаем о том: если он звонит ей, то кто лежит рядом с ней в кровати? Кто, или что?
Музыка. Тревожная, нарастающая. Она осторожно кладет руку на его плечо, укрытое одеялом, не решаясь это самое одеяло поднять. Ей бы бежать, потому что что-то идет не так, как должно, а это всегда пугает больше всего. Но она не может убежать, не узнав правды.
Музыка нарастает.
Камера смещается так, что теперь мы смотрим на то, что лежит под одеялом. Это не человек, это что-то другое. Синяя кожа, громадные выпученные глаза, острые зубы в чуть приоткрытом рте…
Музыка…
Музыка…
Музыка…
В фильме ужасов она важна гораздо больше, чем кровь и разбросанные внутренности. Умело подобранная и удачно вставленная музыка испугает зрителя больше, чем бессловесный дебил в маске из человеческой кожи, бегущий за тощей девственницей с бензопилой. Вставьте в эту сцену музыку из "Шоу Бенни Хилла", и зрители будут хохотать. Вставьте тему "Терминатора", и зрители прилипнут к экрану в ожидании развязки. Наймите хорошего композитора, который создаст пронзительную и жуткую музыку, подходящую именно к этой сцене, и у зрителя встанут дыбом волосы.
Она срывает одеяло, и лежавшее в ее постели существо бросается… Нет, не на нее, а в камеру, заставив меня вздрогнуть, но и смазывая все впечатление от хорошей в общем-то короткометражки.
– Ну как? – спросил меня Миша.
Я пожал плечами.
– Неплохо.
– Страшно?
– Не очень.
– Да ну, хватит врать-то! Испугался же.
– Испугался. Но испуг – это не страх.
Испуг – это когда на тебя что-то бросается с экрана. Когда в лобовое стекло твоей машины прилетает камень из-под едущего впереди грузовика. Это не страх. Еще не страх.
Но зерно страха в этом фильме было. Крупное такое зерно! Страх начинается тогда, когда что-то идет не так!
***
Нина была прекрасна! Прекрасна и душой, и телом. С ней мне было легко, как ни с кем и никогда. Она была умна, начитана и образована, с ней можно было говорить о кино и литературе, обсуждать политику или погоду. С ней было интересно все!
Скажете, это не важно? Для кого-то – может быть, но не для меня.
Однажды на корпоративе мы разговорились с одной моей сотрудницей. Ей, как и Нине, было 28 лет, то есть на два года меньше, чем мне. Она вот уже пять лет жила вместе со своим молодым человеком.
Терпеть не могу это словосочетание, оно такое корявое, такое длинное, такое неправильное… Жить надо с мужем, но сейчас не принято жениться, сейчас принято сожительствовать. А сказать "она жила со своим сожителем" – как-то грубо, протокольно, да еще и отдает тавтологией. Может быть "она жила со своим возлюбленным?" Но от этой фразы уже несет затхлым душком любовных романов для тех, кому за 40. Тех, где "горячее лоно", "напряженный скипетр чувств" и конечно же "холмики любви". Поэтому пусть так, пусть Аня жила со своим молодым человеком…
Они снимали квартиру, она готовила ему обеды, они ездили вместе отдыхать, вместе мечтали о покупке своей квартиры и машины. В общем, почти семья, только без штампов в паспорте и обручальных колец. И вот на корпоративе я как-то между делом спросил ее:
– Аня, а как у вас дома вечера проходят?
Мне правда было интересно. На тот момент мы с Ниной встречались уже месяц, встречались очень активно и она частенько гостила у меня по нескольку дней, а я уже даже делал первые намеки на то, что в общем-то буду не против, если она переберется ко мне окончательно. Наши вечера всегда были интересными и насыщенными, и речь вовсе не о сексе, в котором Нина, кстати, тоже открыла мне много нового. Речь именно о вечерах. Мы могли вместе смотреть кино, могли просто говорить о чем-то, долго-долго, как в тот первый день нашего знакомства, в кофейне. Делиться друг с другом историями из жизни, обсуждать прочитанное или увиденное… Мы могли это делать часами, и нам не было вместе скучно.
Сейчас не было.
Но инстинкт управленца требовал от меня смотреть в будущее. Планировать, анализировать, учитывать риски и готовиться к устранению ошибок, которые неизбежно появляются в любом проекте, будь то поставка трех шестикрасочных офсетных машин из Японии или проект по превращению моей холостяцкой квартиры в семейное гнездышко, свитое с самой прекрасной девушкой на свете.
В ответ на мой вопрос Аня пожала плечами.
– Ну, просто… Сидим, телевизор смотрим.
– Ну, это понятно… А говорите о чем?
– Да как-то… Не говорим особо. Так просто…
Я вспомнил, как в прошлые выходные Нина запустила в меня мороженым после того, как мы вместе посмотрели "Интерстеллар" – настолько горячим вышло обсуждение того, можно ли вылететь из черной дыры. Ну, или настолько холодным, ведь в дело было пущено очень холодное оружие.
– Ну, вот посмотрели вы фильм, – попытался еще раз закинуть удочку я, – и что?
– И спать.
– И все?
– Ну… Никита, это уж тебя не касается.
– Да я не о том. Посмотрели вы фильм вечером, неужели не хочется его обсудить? Поделиться?
– А чем делиться-то? Вместе же смотрели.
Я задал последний вопрос, затаив дыхание:
– И давно вы вот так вот живете?
– Да вроде бы всегда так все было. А что?
– Не, не, ничего! – облегченно выдохнул я.
Я так жить бы не смог. Чтобы сидеть с кем-то обнявшись перед телевизором – я могу и кошку завести. Если же я впущу в свой дом и в свою жизнь девушку – она должна дополнять меня, действительно быть моей второй половинкой.
Мы с Ниной дополняли друг друга идеально.
Да, мы ссорились. Но ссорясь, мы высказывали друг другу свои претензии, пусть иногда и на повышенных тонах, а затем обсуждали их, делали выводы и принимали решения. Мы понимали, что в любой ссоре всегда виноваты обе стороны, и мы дорожили друг другом, дорожили тем временем, что мы проводили вместе, потому что вместе нам было хорошо. Будучи рядом друг с другом, мы были счастливы.
Спустя три месяца после нашего знакомства Нина переехала жить ко мне, и я впервые подумал, что если я когда-то на ком-то и женюсь, то на ней.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.