Оно движется

Той, со сна о ком все началось.

Все самые страшные истории всегда начинаются с ошибок. Истории борьбы за выживание после страшной аварии – со слов "Я выпил всего бутылку пива, и это было моей ошибкой". Истории о драке насмерть в темном переулке – с "Это было ошибкой, не вызвать такси после корпоратива". Кстати, с алкоголя тоже начинается много страшных историй. С алкоголя начинаются многие ошибки.

В моей истории алкоголь тоже присутствует. Правда моя ошибка в тот летний вечер заключалась не в его покупке, а просто в том, что я шел не по своей стороне тротуара.

Мы с Колей купили пива и возвращались домой. У нас на массиве есть замечательный бар, бывший когда-то магазином разливного пива. Баром он стал после введения запрета на продажу алкоголя после 22-00, и для своих, для постоянных клиентов, его продают на разлив в любое время. Вот мы и зашли туда после работы. Выпили по кружке, попросили налить нам еще два литра, чтобы приговорить их уже дома, и пошли.

Шли по узкому тротуару, болтали о чем-то незначительном, вспоминая студенческие годы, и рассуждая о том, куда к 30 годам разбросала жизнь тех, с кем мы грызли гранит науки 10 лет назад.

И тут в меня врезался мужик. Крепкий рослый мужик в черных брюках и белой рубашке. Как будто на парад шел, мать его.

Я даже понять ничего не успел. Вот я шел, оживленно рассказывая Коле о нашем с Ирой первом свидании, о том, как я повел ее на фильм ужасов, рассчитывая, что она будет в панике прижиматься ко мне в темноте зала, но фильм оказался настолько страшным, что в самые страшные моменты Ирка выбегала "попить водички", а я был настолько парализован страхом, что забыл о всех своих планах на этот вечер – а вот меня уже разворачивает от удара, потому что в меня врезался мужик, шедший прямо на меня и даже не попытавшийся избежать столкновения. Сам он удара словно бы и не заметил, так и пошел дальше, а я – с трудом удержал равновесие, чудом не выронив пиво. Мне даже пришлось схватиться за колино плечо, чтобы не упасть.

– Слышь ты, урод! – крикнул я ему вслед, но мужик как шел, так и продолжал идти, полностью проигнорировав меня.

– Колян, подержи! – я сунул Коле в руку пластиковую бутылку с пивом и побежал догонять обидчика.

– Слышь, урод, я вроде к тебе обращаюсь! Ты смотри куда идешь, падла!

Я догнал его, положил ему руку на плечо, ожидая, что он остановится, обернется, и тогда я смогу высказать ему в лицо все, что я о нем думаю. Развития конфликта я не боялся. Дядька был высок и крепок, но и я не лыком шит – 92 килограмма при росте в метр восемьдесят три, и большую часть этого веса составляли мышцы, а не жир. Я ожидал чего угодно – что мужик стряхнет мою руку, что развернется и покроет меня матом, даже что развернется и сразу, без разговора, попытается меня ударить, но только не того, что он просто продолжит идти, полностью проигнорировав мое прикосновение.

– Слышь, чмошник, я с тобой говорю!

Я опять догнал его и на сей раз не просто положил руку на плечо, а вцепился в него мертвой хваткой. Это должно было быть больно, я прямо таки впился пальцами в его плоть, и тут же ощутил что-то странное, не придав тогда этому внимания. Плечо было холодным, это чувствовалось даже через ткань футболки.

Я едва устоял на ногах. Мужик как шел, так и продолжал идти, совершенно не обращая внимания на мою руку, крепко вцепившуюся ему в плечо. Он буквально потащил меня за собой, и я вынужден был разжать пальцы, чтобы не упасть, и не тащиться за ним, как ковбой за лошадью, у которого нога застряла в стремени.

– Ах ты ж сука!

Тут рука легла на мое собственное плечо. Колина рука.

– Андрей, уймись. Не надо!

– Да он меня чуть не сшиб.

– Андрюх, вообще-то это ты его чуть не сшиб.

– С чего это?

– Ты русский, или где? В этой стране вообще-то правосторонне движение. Ты пёр по встречке, за что и получил.

Я выдохнул. Посмотрел на Колю, проводил взглядом удалявшегося мужика, так и не соизволившего ответить на мои оскорбления, и вообще как-то среагировать на мое присутствие.

– Все равно он – урод.

– Ну, урод, ну и что? Мало ли уродов на свете? Пойдем!

Я посмотрел на Колю, на пиво, на удалявшегося мужика, снова на пиво… Мужик шел целеустремленно и неудержимо, и люди, как и я оказавшиеся не на своей стороне тротуара, уходили с его пути, взглянув ему в лицо. Так мог идти на квартиру к Саре Коннор терминатор.

А еще я вспомнил ощущение холода, исходившее от него. Холода и, как я сейчас понял, опасности.

– Пойдем за ним, – сказал я, и первым реализовал свое намерение.

– Анрюха, ну моп твою ж ять! Чего ты начинаешь, нормально же общались! – заворчал Коля, но двинулся за мной.

– Пятница, вечер, хотели же посидеть по-людски, пива попить… Дался тебе этот хмырь?

– С ним что-то не так, – ответил я на ходу. Широкая спина маячила впереди, но расстояние между нами сокращалось. Ходоком мужик был отменным. Кажется, он сделал бы персонажей Джека Лондона, даже повесь на него "сидор" килограмм под сорок.

– Да что не так? Чувак просто идет по каким-то своим делам. Торопится.

– Так не ходят, понимаешь?

Мое сердце на секунду сбилось с ритма, пропустив очередной удар. Я не мог понять, что меня смущает, но что-то в этом человеке было неправильно. В его стремительном шаге, в его целеустремленности, в его полном игнорировании опасности, то есть меня. Если бы меня кто-то окликнул, в такой форме, как это сделал я – я бы среагировал, обернулся. Если бы меня так схватили за плечо, я бы обернулся и, наверное, ударил. Дал понять, что за мной лучше не ходить, что меня лучше не трогать. Потому что нельзя оставлять за спиной опасность, а два крепких парня, имеющих на тебя зуб – это явная опасность. От опасности нужно или бежать, или нейтрализовать ее, об этом мне говорил весь мой жизненный опыт.

А он шел так, как будто опасностей для него не существовало, и этому было одно единственное объяснение. Он сам был опасностью.

И вот тут-то мне и надо было послушать Колю, пожать плечами, и пойти пить пиво с лучшим другом. Встретил какого-то странного психа, подумаешь, мало ли их в городе бродит? Может, обдолбанный наркоман? Может, у него вообще справка есть? Вон, в соседнем Новосибирске пару лет назад переборщившая с солями девушка, стоявшая в очереди в ЖЭУ, вдруг решила, что она – пантера. Порычала, помяукала, выгибая спину, потерлась об столы и ноги людей, а потом выбросилась в окно. Точнее – попыталась выброситься, ибо на окне была решетка.

Психи. Они повсюду.

Но во мне, впервые за мои 30 лет, взыграла гражданская позиция. Сейчас он врезался в меня, а через пару минут – врежется в беременную женщину. Или снесет коляску с грудным ребенком! Или выйдет на дорогу, и спровоцирует аварию с несколькими погибшими! Мало ли…

Хотя сейчас, задним числом, я понимаю, что я просто испугался этого уверенно шагающего по моей улице детину. А все страшное – притягивает и манит. Ведь не зря же бешеной популярностью в сети пользуются ролики про аварии и разборки на дорогах.

Мне просто стало жутко, и я хотел развеять эту жуть. Понять, что же не так с этим человеком! А все мысли о гражданском долге были лишь ширмой, за которой я прятал свой страх.

И я догнал его. Какое-то время шел рядом, ожидая хоть какой-нибудь реакции, но мужика мое присутствие не волновало совсем. Я мог идти слева от него, мог рассказывать ему теорию струн или пошлые анекдоты, мог панибратски положить ему руку на плечо и втирать, как я его уважаю – он не сбился бы с шага, и продолжил бы идти, глядя прямо перед собой. Его лицо не выражало ничего, но это, как раз, было наименее странным. Сколько людей с такими лицами идут по утрам на работу? Сколько раз я сам шел точно таким же пустым, запрограммированным только на то, чтобы переставлять ноги в дороге из пункта А в пункт Б?

Коля шел чуть позади, и в его глазах я, оборачиваясь, тоже видел обеспокоенность происходящим. Коля понимал: люди так себя не ведут. Не должны вести! Поэтому он шел за мной, готовый поддержать, готовый помочь, если это потребуется. Хороший друг не пытается разнять твою драку, хороший друг влетает в драку с ударом ноги.

Впрочем, драться я не собирался. Пока.

Впереди маячил перекресток Кленовой и Овражной. Оживленный регулируемый перекресток. Собственно, изначально я хотел проводить этого странного типа только до него – посмотреть, как он будет переходить дорогу. Что бы я стал делать, если бы мужик не остановился на красный сигнал светофора – я не знаю. Стал бы пытаться удержать его? В том, что это бесполезно, я уже убеждался. Я вообще не знал, зачем я преследую его, и что собираюсь делать.

Но еще до перекрестка я хотел провести эксперимент.

Поманив рукой Колю, я ускорился, переходя на легкую трусцу, обогнал странного прохожего метров на десять, и встал прямо на его пути, уперев руки в бока, кивков указав Коле на место рядом. Тот покачал головой, проворчал что-то похожее на "дебил", но рядом встал. Теперь мы вдвоем полностью перегораживали узкий тротуар.

Дебилы. В самом деле, дебилы. Как великое трио Трус-Балбес-Бывалый на пути машины, ведомой Натальей Варлей.

Теперь я мог посмотреть в глаза этому типу, и то, что я в них увидел за те пять секунд, что он приближался ко мне, меня не обрадовало. Я ожидал увидеть пустые, бессмысленные глаза обдолбавшегося торчка. В крайнем случае – застывший взгляд, вперенный в одну точку. Но глаза шедшего на меня человека были вполне живыми и осмысленными. Они двигались, сканировали окружающее пространство, и нас с Колей в том числе, и когда он приблизился вплотную, за секунду до удара, я успел понять главное, что смущало меня в его глазах. Зрачки. Огромные, неимоверно расширенные зрачки у человека, шедшего навстречу заходящему солнцу.

А в следующее мгновение я отлетел в сторону, прижимая руки к груди. Ощущения были такие, словно меня ударили деревянной киянкой, отшвыривая с дороги. Он ударил тыльной стороной кулака – той, что со стороны мизинца. Ударь он кулаком, костяшками пальцев – я наверняка недосчитался бы ребер, а так из меня просто вышибло дыхание, ну и главное – мужик расчистил себе дорогу и пошел дальше, просто расшвыряв нас по сторонам.

С другой стороны тротуара поднимался на ноги Коля. К нему уже подбежала какая-то девушка, и помогала ему подняться.

– Вы в порядке? Может полицию вызвать?

– Нет, не надо, все нормально.

– Он же вас… – она осеклась. Наверное, она видела, как мы встали перед ним, перегораживая путь, и мы в ее глазах разом переквалифицировались из пострадавших в подозреваемых.

– Все нормально, правда. Мы сами напросились. Не волнуйтесь, мы целы.

– Ну, если целы…

Она пошла дальше, поминутно оглядываясь на нас. Пошла на восток, туда, откуда мы и пришли. А я повернулся на запад.

Мужик переходил дорогу. На зеленый, как нормальный человек. Посмотрев налево, затем направо… Нормальный такой мужик, вполне обычный, только с ударом как у Тайсона, и очень не любящий, когда ему заступают дорогу.

– Доволен? – спросил меня Коля, подходя и потирая грудь. – Нам надрали задницы. Походя надрали. Я бы у такого в темном переулке закурить не попросил. А ну как вмажет превентивно.

– Как вмажет? – переспросил я.

– Превентивно. На всякий случай, короче.

– А… Пошли за ним!

– Андрюха, ты нормальный вообще? Он же псих, ты же видел! И почувствовал!

– Пошли за ним! – упрямо повторил я.

– Да на кой черт?

– Не знаю. Но не нравится он мне. Я хочу знать, куда он идет.

– Андрей, ты понимаешь, что в случае чего, мы с тобой даже вдвоем против него не играем? С кастетом или битой – еще куда ни шло, но не с голыми руками. Он боксер, наверное. А может просто всю жизнь грузчиком проработал. Но силушки у него на пятерых хватит. Он нам прямо здесь мог инвалидность подарить.

– Но не подарил же.

– Не захотел. Торопится куда-то, не до нас ему.

– Вот я и хочу узнать, куда он торопится. Пошли!

Я не пошел, я побежал, потому что мужик мог в любой момент свернуть в любой из многочисленных переулков частного сектора Кленовой, начинавшегося сразу после пересечения с Овражной. Все, что до Овражной – наш "Заречный" жилмассив. Все, что после – районы частного сектора до самой Медянки.

Я не оглядывался, чтобы проверить, бежит ли Коля за мной. Вот-вот должен был загореться зеленый, и я хотел успеть перейти улицу в этот цикл светофора. Мне не нравился этот мужик. Он пугал меня! Пугал до дрожи в коленках, и именно поэтому я собирался проследить за ним. То, что за ним идут следом, его, кажется, не волновало, главное, чтобы никто не мешал идти. Вот и славно, мы просто пойдем за ним, трогать его не будем, дорогу заступать – тоже. Обернется и кинется – всегда успеем убежать или позвать на помощь.

Мысль о том, что будет, если он бегает также быстро, как бьет, я придавил увесистым камнем и утопил в своем сознании.

Коля догнал меня уже на другой стороне улицы. Мужик маячил впереди, в сотне метров от нас, и уверенно топал вниз, к реке.

– Хреновая идея, Андрюха.

– Знаю.

– Пойдем домой, пиво пить. Собирались же.

Пиво Коля не бросил. Мне вспомнились "Особенности национальной охоты": "Сетку бросай!" – "Не, не бросит. С водкой… Не бросит!"

– Попьем еще. Просто посмотрим, куда он идет, и домой.

– Может он топиться идет? Вон как к реке чешет!

– Вот тогда до реки его проводим и домой.

– И что мы делать будем?

– В смысле?

– Ну, если он топиться станет? Вытащим его?

– Такого вытащишь, ага. Он сам кого хочешь притопит!

– Ну и нахрена мы тогда за ним идем?

– Не знаю, Коль. Отстань. Просто идем.

– Отличный план! – едко выплюнул тот, но по-прежнему шел рядом со мной.

Мы держались на почтительном расстоянии, метрах так в 50, и хотя мужик ни разу не оглянулся, я почему-то был уверен: он знал, что мы идем за ним, и это его ничуть не волновало. Так мы прошли до того места, где Кленовая уходит налево, оставаясь главной дорогой, а прямо уходит крошечный Кленовый переулок, заканчивающийся тупиком. Когда-то давно главная дорога проходила здесь, как раз по Кленовому переулку. Частный сектор разрезала пополам ветка железной дороги, и въезд на стремительно росший в советские годы "Заречный" проходил как раз по этому частному сектору, минуя переезд. Пробки из-за него стали чудовищными еще в 80-е, поэтому было решено построить на Кленовой путепровод над железной дорогой.

Надобность в переезде отпала, шлагбаумы убрали, асфальтированная некогда дорога превратилась в совокупность ям разного размера. В общем, дорога умерла, став просто еще одним переулком внутри хаотичного частного сектора, а год назад она и вовсе превратилась в тупик: руководство железной дороги решило огородить все свои ветки на территории города высоким забором. Официальная версия – для безопасности несознательных граждан, чтоб у них было поменьше возможностей попасть под поезд. Неофициальная – на железной дороге перли все, что было плохо прикручено. Забор не мог остановить матерых профессионалов, но как зашита от случайных воришек – служил исправно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.