Жила-была старуха

Глава 1

КТО ЖИВЕТ В ШУ

На Фоли-сквер находится большое круглое здание. Это нью-йоркский окружной суд. Сюда пришли Эллери Квин, его отец инспектор Квин и сержант Томас Белли для дачи свидетельских показаний по одному уголовному делу.

Судья мистер Гривей еще не начинал заседания.

– Боже мой, как медленно тянется время, – зевнул Эллери.

– Если ты с презрением отнесешься к Джильберту и Сэлливану при Гривее, – сказал инспектор, – тебе останется царапать свой пупок и ползти в нору, как горностаю. Белли, узнайте, почему заседание не начинается.

Сержант Белли обиженно хмыкнул, грустно кивнул и отправился за информацией. Обратно он вернулся мрачным.

– Клерк сказал, что мистер Гривей уехал, у него заболело ухо, и вернется часа через два.

– Два часа! – воскликнул инспектор. – Пойду покурю.

И старый джентльмен вышел из комнаты № 331, сопровождаемый сержантом Белли и покорным Эллери Квином.

Так началось фантастическое дело Поттсов.

По дороге в курительную, перед дверью комнаты № 335, они поравнялись с адвокатом Чарли Пакстоном. Инспектор взглянул на него и тут же сделал следующие выводы: судя по тому, что Пакстон с нетерпением поглядывал на часы, он ждал клиента, а тот опаздывал; адвокат был несчастен (об этом говорил его унылый вид).

– Вы снова здесь, Чарли? Опять Поттсы? Что на этот раз? – спросил инспектор.

– Оскорбление личности.

– Где это случилось?

– В клубе «Бонго».

– Воображаю, сколько хлопот доставляет вам Тэрлоу! – усмехнулся сержант Белли.

Пакстон повернулся к нему.

– Да, он заводится с полоборота, особенно когда выпьет.

– С кем Тэрлоу судится на этот раз? – продолжал расспрашивать инспектор.

– С Коклином Клифстаттером.

– Это не его отец нажил состояние на продаже шерсти?

Пакстон не успел ответить. Эллери, не принимавший участия в разговоре, нетерпеливо окликнул инспектора:

– Отец!

Инспектор скороговоркой выпалил:

– Чарли Пакстон – мой сын Эллери Квин.

Молодые люди пожали друг другу руки.

Дежурный офицер выглянул из комнаты.

– Эй, адвокат, судья Корнфельд говорит, что не будет долго ждать ваших… ваших клиентов.

– Не может ли он подождать еще минут пять? – раздраженно спросил Чарли Пакстон. – Они должны прийти… Да, вот они!

И адвокат Пакстон поспешил к лифту.

– Смотри внимательно, Эллери, – шепнул сыну инспектор. – Старуха не часто появляется на людях.

– С такой прытью, – хихикнул сержант Белли, – недолго сломать ногу.

Корнелия Поттс была злобным созданием с толстым животом и короткими ножками. Лицо ее походило на печеное яблоко, глаза, черные, как угольки, горели злорадством.

Если бы не глаза, то, посмотрев на черный жакет из тафты, чопорную шляпку, кружева, миссис Поттс можно было принять за милую старушку, одну из тех, которые посещают выставки картин, посвященные королеве Виктории. Но глаза не позволяли так думать; это были глаза дьявола, и они заставляли людей с воображением думать о сверхъестественном.

Миссис Поттс не вышла степенно из лифта, как приличествует даме семидесяти лет, а стрелой вылетела оттуда, как комар, спасающийся от дыма.

– Кто это с ней? – спросил Эллери.

– Старший сын, Тэрлоу, – усмехнулся инспектор. – Пакстон говорил о нем.

– Старший сын чокнутой Корнелии, – сказал сержант.

– Он злопамятен, – добавил инспектор.

– Все они такие, – махнул рукой сержант.

– Иногда это называют обидой, – заметил инспектор.

– Злопамятен? Обида? – Эллери ничего не понимал.

– Читайте газеты, – посоветовал ему сержант с ухмылкой.

Эллери подумал, что если с миссис Поттс снять жакет из тафты и одеть в серый костюм из твида, получится Тэрлоу, ее сын… Нет, разницы никакой.

Тэрлоу, в нелепой шляпе с пером, надутый, как индюк, ковылял за матерью. Он был зол, потен и красен.

Тощий мрачный человечек с медицинским саквояжем спешил за ними. На лице его была улыбка, будто говорившая: «Я не бегу, я иду. Это дурной сон».

– Это доктор Иннис, личный врач Корнелии Поттс, – пояснил сержант. – Говорят, она обращается с Иннисом, как с собакой.

– Он и бежит за ней, как собака, – сказал инспектор.

– Но зачем ей доктор? – спросил Эллери. – Она выглядит здоровой, как тролль.

– Я думаю, что это из-за ее сердца.

– Какое сердце? – усмехнулся сержант. – У нее его нет.

Процессия проследовала в комнату № 335. Пакстон задержался возле двери и пробормотал:

– Джентльмены, если хотите увидеть спектакль, заходите.

И шмыгнул за клиентами.

Так Квины и сержант Белли, благодаря больному уху Гривея, пошли смотреть спектакль.

Судья Корнфельд, известный юрист, с превосходством взирал со своего кресла на миссис Поттс, Тэрлоу и доктора Инниса. Он прикрикнул на шепчущихся клерков и изменил порядок ведения дел. Вместо дела «Джакомо против Файф Джоттинг Инн» слушается дело «Поттс против Клифстаттера».

Эллери подозвал Чарли Пакстона, который суетился возле Корнелии Поттс.

– Выйдем отсюда.

Они вышли в коридор.

– Ваши клиенты, – начал Квин, – очаровали меня.

– Старуха? – Пакстон скорчил гримасу. – У вас есть сигарета? В этом деле истец Тэрлоу, а не миссис Поттс.

– Вот как? И для чего он беспокоит мать?

– Тэрлоу таскает ее с собой вот уже сорок семь лет.

– А почему здесь этот доктор Иннис?

– У Корнелии Поттс плохое сердце.

– Ерунда! Для этого она слишком быстро скачет.

– Это верно. Но доктор Иннис всегда сопровождает миссис Поттс, когда она покидает Шу.

– Простите?..

Пакстон удивленно посмотрел на Эллери.

– Вы хотите сказать, Квин, что не знаете, что такое Шу?

– Я очень невежественный человек, – сказал Эллери.

– Мне казалось, что каждый в Америке знает Корнелию Поттс. Вы слышали о фирме «Поттс Шу»?

Эллери вздрогнул.

– «Обувь Поттс – обувь Америки. 3.99. Всюду». Это?

– Да.

Эллери изумленно уставился на закрытую дверь комнаты. В каждом штате, в каждом городе были магазины «Поттс Шу». Малыши носили обувь «Поттс Шу», их отцы и матери, сестры и братья, дяди и тети, их предки. Все носили обувь «Поттс Шу», и бедные, и богатые, весь мир, вся Галактика.

– Но ваше любопытное упоминание, – Эллери повернулся к адвокату, – «когда она покидает Шу»[1]. Это что, ваша собственная терминология?

Пакстон усмехнулся.

– Так пишут карикатуристы из газет, когда помещают что-нибудь в адрес Поттсов. Вы помните забастовку на заводах Поттсов? – Эллери кивнул. – Какой-то шутник на чертежной доске нарисовал особняк Поттсов на Риверсайд-Драйв в виде старомодного ботинка, Корнелию Поттс изобразил ведьмой из «Сказок матушки-гусыни» с шестью детьми. Подпись гласила: «Это старуха, которая живет в Шу. У нее так много детей, что она не может обеспечить своим рабочим прожиточный минимум» или что-то в этом роде. Во всяком случае, с этого времени ее зовут старухой.

– И вы являетесь ее адвокатом?

– Да, но большая часть моей деятельности посвящена Тэрлоу благодаря его чувствительному маленькому сердцу. Вы видели Тэрлоу? Этого толстого маленького троглодита с узкими плечами?

Эллери кивнул.

– Очень похож на маленького кенгуру.

– Тэрлоу Поттс – самый обиженный человек в мире.

– И в этом виноваты деньги, – сказал Эллери. – Очень печально. Он хоть выиграет этот иск?

– Выиграет? – сердито фыркнул Пакстон. – Это тридцать седьмой иск о клевете. И каждый предыдущий кончался ничем. Корнфельд выкинет это дело, он и слушать его не станет. Попомните мои слова.

– Почему миссис Поттс поддерживает сына?

– Потому что она еще больше, чем Тэрлоу, помешана на фамильной чести.

– Но если дело проигрышное, почему вы довели его до суда, Чарли?

Пакстон покраснел.

– Тэрлоу настаивает, и старуха его поддерживает. Я знаю, меня можно порицать, Квин. Я зарабатываю каждый проклятый цент, будучи их адвокатом, и не думайте, что это так легко.

– Я уверен, что вы…

– Это кошмар! Я каждую ночь во сне вижу их длинные носы и толстые задницы, и они каждую ночь плюют на меня. Но если я откажусь, они найдут тысячу адвокатов, которые не будут так щепетильны.

Сержант Белли высунул голову из-за двери.

– Чарли, судья накинулся на ваше дело. Старуха зовет тебя.

– Чтоб она лопнула! – пробормотал Пакстон и вошел в комнату с видом человека, собирающегося поцеловаться с мадам Гильотиной.

– Скажи, отец, – спросил Эллери, вернувшись на свое место и усаживаясь между инспектором и сержантом, – как получилось, что Чарли Пакстон спутался с этими Поттсами?

– Чарли – часть их наследства, – усмехнулся инспектор. – Его отец, Сидней Пакстон, был государственным юристом. Эх, много пива мы с ним выпили!

Сержант тоскливо вздохнул.

– Чарли с блеском окончил Гарвард, – продолжал инспектор. – Он начал специализироваться по криминальным делам – все говорили, что у него на них нюх, – но старик умер, и Чарли должен был закончить его гражданские дела. К этому времени Поттсы так запустили дела, что Пакстон, судя по всему, потратит свою жизнь на то, чтобы привести их в порядок.

Между тем Тэрлоу Поттс едва сдерживался. Он извивался, как червяк. Седой хохолок на макушке дергался в такт его движениям.

«Этот малый – прекрасный материал для психиатра», – подумал Эллери, наблюдая за ним.

Судья Корнфельд предпринял открытую вылазку. Мистер Коклин Клифстаттер сидел в окружении своих адвокатов, как будто это дело его не касалось. Эллери казалось, что мистеру Клифстаттеру не терпится пойти домой и поспать.

– Но, ваша честь… – запротестовал Пакстон.

– Не называйте меня вашей честью, адвокат! – загремел судья. – Вы должны понимать лучше, чем этот фокусник, что дело не стоит и выеденного яйца!

– Ваша честь, моего клиента оскорбили…

– Моя честь – мои глаза! Ваш клиент доставляет кучу неприятностей, из-за него спутан график рассмотрения дел! Меня не волнуют его деньги, вернее, деньги его матери, но я думаю о деньгах налогоплательщиков.

– Ваша честь слышала показания свидетелей, – безнадежно вздохнул Пакстон.

– Оскорбления не было, – огрызнулся мистер Клифетаттер, со злостью глядя на миссис Поттс.

Тэрлоу Поттс вскочил со скамьи.

– Ваша честь! – настойчиво пропищал он.

Пакстон нахмурился.

– Сядьте, Тэрлоу, – зашипел он, – или уходите отсюда.

– Один момент, адвокат, – мягко сказал судья. – Мистер Поттс, вы хотите обратиться к суду?

– Да, я хочу это сделать!

– Тогда обращайтесь.

– Я пришел сюда за справедливостью, – закричал Тэрлоу, размахивая руками. – И что же я получаю? Обиду? Где права человека? Что случилось с нашей конституцией? Ведь граждане имеют право на защиту закона от оскорблений пьяных безответственных лиц! А что я вижу в этом суде? Защиту? Нет! Охраняет мои права суд? Нет! Очистили мое честное имя от гнусных инсинуаций ответчика? Нет!

– Я вас оштрафую, мистер Поттс, – с удовольствием предупредил судья, – если вы не прекратите свои оскорбления.

– Ваша честь, – выступил вперед Пакстон, – я извиняюсь за вспыльчивость и необдуманные замечания моего клиента.

– Стоп! – раздался голос миссис Поттс.

Даже судья вздрогнул от неожиданности.

– Ваше бесчестие, – сказала Корнелия Поттс, – я не могу обращаться к вам как к вашей чести, потому что вы – ваше бесчестие. Я была во многих судах, но никогда за свою долгую жизнь не имела счастья выслушивать обезьяньи шутки, присутствовать на сборище идиотов, которыми руководит старый козел. Мой сын пришел сюда просить защиты, спасти наше доброе имя, но здесь подвергают насмешке нас и наше имя, публичной насмешке…

– Вы закончили, мадам? – задыхаясь, спросил судья.

– Нет! Как много я вам должна за ваше презрение?

– Дело прекращено! Дело прекращено!

Судья выскочил из своего кресла, завернулся в мантию, как девушка, которая неожиданно оказалась обнаженной, и исчез в кабинете.

– Похоже на дурной сон, – сказал Эллери. – Что будет дальше?

Квины и сержант Белли замыкали шествие Поттсов. В коридоре толпились адвокаты, газетчики, зеваки. Вся эта масса людей двигалась к выходу. В вестибюле они оказались рядом: миссис Поттс, Тэрлоу, доктор Иннис, Чарли Пакстон, сержант Белли и Квины.

– Эй, миссис Поттс! – настороженно крикнул сержант.

– Она ненавидит фотографов, – пояснил инспектор.

– Подождите, – сказал Эллери. – Чарли! Кто-нибудь! Остановите ее, ради Бога!

Фотографы притаились в засаде. Корнелия Поттс зарычала, подняла зонтик и бросилась в атаку. Зонтик поднимался и опускался. Один фотоаппарат взлетел в воздух и шлепнулся на пол к удивлению репортера, другой остался в руках своего владельца, но на пол посыпались осколки линзы.

– Пропустите ее! – закричал сержант Белли.

– Джо, что случилось? – спросил кто-то у газетчика, чей фотоаппарат разбился.

Вместо ответа тот рявкнул:

– Ах ты, старая каракатица! Ты разбила мою камеру!

Корнелия Поттс обернулась к нему, протянула две стодолларовые бумажки, влезла в свой лимузин и захлопнула дверцу. Автомобиль дернулся и умчал старую леди.

– Да, такое нечасто увидишь, – покачал головой инспектор.

– Почему репортеры так старались ее сфотографировать? – удивился Эллери.

– Цель оправдана, – сказал инспектор. Посмотри на того парня. Видишь, он стоит у кучи обломков?

Эллери нахмурился.

– Теперь посмотри туда, – продолжал его отец.

Эллери посмотрел по направлению его руки. Репортеры толпились вокруг Тэрлоу Поттса и Пакстона, которые стояли на тротуаре перед зданием суда.

– Да, сэр, – с уважением заметил сержант Белли, – когда вы имеете дело со старухой, то должны ходить на цыпочках.

– Они выглядывают из окна, – сказал Эллери. – Держу пари, что сломанная камера была липой, и Джо мошеннически получил деньги.

Инспектор предложил:

– Вернемся обратно и посмотрим на судью Гривея.

– Послушайте, ребята, – говорил Пакстон, стоя на тротуаре. – Это хулиганство. Вы слышали, мистер Поттс не хочет говорить с вами. Вам лучше уйти.

Адвокат подошел к Тэрлоу и сказал ему на ухо:

– Я уйду, Тэрлоу, клянусь, я уйду.

Кто-то зааплодировал.

– Оставьте меня в покое! – закричал Тэрлоу. – У меня есть, что сказать для печати, Чарли Пакстон! Во всяком случае, о вас. И обо всех юристах. Да, и о судьях и о судах тоже!

– Тэрлоу, предупреждаю вас… – начал Пакстон.

– Плевать! Здесь нет ни капли правосудия! Ни капли!

– Да, малыш? – спросил чей-то голос.

– Нет правосудия, говорит негодующий гражданин, – отозвался другой.

– Он клянется, что разгонит всех адвокатов, судей…

– Что разрушит суды…

– Как вы будете отстаивать свою честь, мистер Поттс, стилетом?

– Или шестизарядником, Тэрлоу?

– Тэрлоу Поттс вступил на тропу войны и вооружен до зубов.

– Молчать! – рявкнул Тэрлоу. – Теперь я возьму правосудие в свои руки!

– Как?

– Говорят, все коротышки вредные…

– Он надеется попасть в глаз…

Один из репортеров спросил:

– Что вы имеете в виду, мистер Поттс, говоря, что возьмете правосудие в свои руки?

– Тэрлоу, – прошептал Пакстон, – будьте благоразумны!

– Чарли, не лезьте не в свое дело, – отмахнулся тот. – Я скажу вам, что имею в виду. Я куплю пистолет и первый, кто меня оскорбит, не долго проживет на свете.

– Ого! Кто-то хочет рассчитаться с Клифстаттером! – засмеялись в толпе.

– Такой гриб легко сделает это!

Чарли Пакстон вздохнул и торопливо скрылся в здании суда.

Он нашел Эллери с отцом и сержанта Белли выходящими из комнаты № 331.

– Ну, Чарли, что там случилось?

– Тэрлоу грозится купить пистолет. Он заявил, что убьет первого, кто оскорбит его.

– Он что, идиот? – удивился сержант.

Инспектор засмеялся.

– Глупости, Чарли! У Тэрлоу не тот характер.

– Ты не прав, отец, – возразил Эллери. – Тэрлоу вполне может решиться на это.

– О да, – кисло согласился Пакстон. – Обычно я его сдерживал, но теперь, боюсь, он перейдет черту.

– Какую черту перейдет? – удивленно спросил сержант.

Ему никто не ответил.

– Слушайте, Чарли, надо серьезно взяться за Тэрлоу, – озабоченно произнес инспектор.

– Вы думаете, следует принять меры предосторожности?

– Уверен. Следите за ним. Если он купит пистолет, зовите психиатра.

– Купит пистолет… – задумчиво повторил Эллери. – Но для этого ему нужно разрешение от управления полиции.

– Полагаю, мы откажем ему в разрешении, – сказал инспектор. – Ну и что? Тэрлоу купит пистолет и без разрешения. Вы пожалеете этого психа, а он кого-нибудь пристрелит.

Эллери кивнул.

– Отец прав. Никто не помешает Тэрлоу взять в руки оружие, значит, надо помешать ему использовать это оружие. И для этого, я думаю, нужна сила.

– Другими словами, – заключил сержант, – сильный удар.

– Не знаю, – покачал головой адвокат. – Я попробую удержать этого обжору. Инспектор, а вы не можете что-нибудь сделать?

– Чарли, что я могу сделать? Мы же не можем следить за ним днем и ночью.

– Может, его куда-нибудь запрятать? – спросил Белли.

– В сумасшедший дом, что ли?

– Нет, – сказал Пакстон. – С Поттсами это не пройдет. Старуха будет драться до последнего пенни, и она победит.

– Почему бы не приставить кого-нибудь к ней? – оживился инспектор.

– Я думал об этом, – ответил Пакстон. – Но… мистер Квин… вы…?

– Определенно, – ответил Эллери так быстро, что инспектор не успел и рта раскрыть. – Отец, ты вернешься в управление?

Инспектор кивнул.

– В таком случае вы, Чарли, должны ответить на несколько моих вопросов. Пошли!

Глава 2

У НЕЕ БЫЛО ТАК МНОГО ДЕТЕЙ

Эллери смешал Пакстону шотландский виски с содовой.

– Не скрывайте от меня ничего, Чарли. Я хочу знать о Поттсах все. Начинайте по порядку и не спешите.

И адвокат, взяв стакан, начал свой рассказ о Поттсах, старых и молодых, мужчинах и женщинах.

Корнелия Поттс родилась в штате Массачусетс. Ее детство прошло в маленьком городке. Семья была богатой, и Корнелия унаследовала большое состояние. У нее было шестеро детей, трое от первого брака и трое от второго.

В первый раз она вышла замуж в двадцать лет. Его звали Бахус, Бахус Поттс. Он был сапожником. Все жители потешались над его чудачествами. По ночам Бахус уходил в лес, пел песни и плясал под луной.

Про Корнелию говорили, что если она выйдет замуж за ветеринара, то сделает из него пастора; если уцепится за незаконнорожденного сына или отпрыска какого-нибудь королевского рода, то будет жить как королева.

– Все случилось так быстро, что даже такой мечтатель, как Бахус, не понял, что здесь – магия или волшебство, – рассказывал Пакстон. – Одна маленькая фабрика Корнелии Поттс превратилась в две, две – в четыре. Бахус мог только удивляться. И исчезать. Как только это ему удавалось, он пропадал из дому. Возвращаясь домой без денег, грязный и оборванный, он ползал у ног жены, вымаливая прощение.

Через несколько лет на Бахуса вообще перестали обращать внимание. Ни рабочим, ни детям, ни жене он не был нужен.

Через десять лет после женитьбы, когда Корнелии уже перевалило за тридцать, Бахус опять исчез, но теперь уже надолго. Корнелия не искала мужа и в ответ на расспросы знакомых лишь пожимала плечами. Вся ее энергия уходила на строительство и расширение фабрик. К тому же подрастали дети, которые требовали неусыпного внимания.

Через семь лет суд объявил Бахуса Поттса умершим, а Корнелию – вдовой. И она могла совершенно честно подыскивать себе нового мужа.

В 1909 году, в возрасте тридцати семи лет, Корнелия Поттс вышла замуж за Стефена Брента, но отказалась носить его имя. Почему она так поступила, загадка для всех. Объяснение, что это в память о первом муже, не выдерживает критики. Подозревать ее в чувствительности смешно. Надо думать, правы те, кто считает, что причиной тому ее дело. «Обувь Америки – обувь Поттс. 3.99. Всюду».

Корнелия не только отказалась сменить имя. Она заставила Стефена Брента изменить условия их брачного контракта. Брент, будучи человеком мягким, уступил жене и стал Стефеном Поттсом.

Кстати, стоит упомянуть, что в 1902 году Корнелия выстроила для своих детей огромный дом в Нью-Йорке. На Риверсайд-Драйв на берегу Гудзона вырос дворец Поттсов. Тогда же Корнелия впервые увидела Стефена Брента. Тогда же она сказала своему адвокату: «Удивлюсь, если этот Стив Брент не кинется к майору Гочу с просьбой женить его».

Стефен Брент приехал в Нью-Йорк с Малайских островов или еще из какого-то романтического места с неразлучным майором Гочем. Два бродяги, считавшие главным удовольствием ничегонеделанье, были неплохими людьми, но чересчур слабовольными, а слабовольный мужчина – находка для Корнелии. Стефен был слабее, поэтому, возможно, она выбрала именно его, а не майора. Потому она и крутилась, как питон возле жертвы, вокруг Стива. «Женить Стива, мэм? Но Стив умрет без меня, мэм. Он очень одинокий человек, мэм». Так сказал майор Гоч Корнелии. «Надеюсь, учитывая это, вы не разлучите нас со Стивом?»

«Вы сможете быть садовником?» – полюбопытствовала Корнелия.

«Для меня это несложно, – усмехнулся майор Гоч. – Но я же не прошу у вас работу, мэм. Я буду только приходить к вам и сидеть в кресле на террасе. В моей правой ноге застряла пуля».

Как ни странно, Корнелия согласилась на это условие, и майор Гоч постепенно обосновался у них и сделался, как он сам любил говорить, совершенно бесполезным.

– Любила ли Корнелия Стефена? – спросил Эллери.

– Любила? – удивился Пакстон. – Вот уж не знаю. Тем не менее, у них родилось трое детей… Слава Богу, их нельзя назвать помешанными, как потомство миссис Поттс от первого брака.

– Помешанными? – испуганно переспросил Эллери. – Но Тэрлоу…

– А что Тэрлоу? Вы можете назвать его нормальным? Человек, который тратит свою жизнь в поисках воображаемых обидчиков… Какая разница между ним и человеком, которому кажется, что у него на носу все время сидит муха?

– Тогда и его мать…

– Это другой вопрос, Эллери. У Корнелии страсть к сохранению чести имени.

– Но согласитесь, в век рыцарства, например, забота Тэрлоу о его фамильной чести считалась бы высшей доблестью.

– Не думаю. Но если хотите доказательств, возьмите Луэллу. Второе дитя союза Корнелия – Бахус. Я откажусь от обвинения Тэрлоу в сверхчувствительности к имени Поттса, соглашусь с его невыносимой экстравагантностью, с его непониманием стоимости денег, приму это как знак несчастья, неприспособленности к жизни, но не как ненормальность. Но Луэлла!.. Ей тридцать четыре года, она никогда не была замужем…

– Ну и что?

– Луэлла считает себя великим изобретателем.

Адвокат налил себе виски и продолжал:

– Никто не принимает Луэллу всерьез. Никто, кроме старухи. У Луэллы есть собственная лаборатория, и она, кажется, счастлива, занимаясь своими опытами.

– А что вы скажете о третьем ребенке от первого брака? – спросил Эллери.

Пакстон скорчил гримасу.

– О Горации? Он самый странный из этой троицы.

– В чем же его странности?

– Вы сами все поймете, когда познакомитесь с ним. Например, Гораций уверен, что обязан самому себе тем, что живет на свете.

Эллери улыбнулся.

– Чарли, а в чем ваша заинтересованность в этой семье?

Пакстон смутился.

– Насколько я догадываюсь, дело не только в материальной зависимости. Ведь вы можете иметь более высокооплачиваемую работу, чем у Поттсов, и к тому же более спокойную. Так что же еще, мой друг?

– Рыжие волосы и ямочки на щеках, – нехотя ответил Пакстон.

– А… – пробормотал Эллери.

– Шейла, младшая из трех детей от второго брака Корнелии со Стефеном. Они-то разумные, слава Богу! Старшие – Роберт и Мак – близнецы, милая пара, им по тридцать. – Чарли покраснел. – Я собираюсь жениться на Шейле.

– Поздравляю! Сколько же лет этой юной леди?

– Двадцать четыре. Не могу понять, как могли родиться Шейла и близнецы в такой семье. Роберт и Мак прекрасно работают в фирме. Им помогает только Андерхилл, который заведует выпуском продукции. Роберт – вице-президент по торговле, Маклин – вице-президент по рекламе…

– А кто же тогда Тэрлоу?

– О, Тэрлоу тоже вице-президент. Но я никогда не мог понять, в чем заключается его работа. Я думаю, что он тоже этого не знает. От него одни неприятности. Кстати, о неприятностях… Как мы можем помешать Тэрлоу сделать очередную глупость?

Эллери закурил сигарету и задумчиво посмотрел в потолок.

– Как вы думаете, где Тэрлоу купит оружие для исполнения своей угрозы?