- -
- 100%
- +
Надо будет, если дело не уладится миром, потолковать с ним, решил Роман, объяснить, что свои сексуальные проблемы следует решать у другого специалиста, с резиновым молоточком в руке.
Вдруг Роман услыхал звук открываемой двери и снова прислушался. Света? С ее ухода не прошло и минуты, не могла же она так быстро вернуться. Да и каблуки не цокали, их Роман уловил бы еще на подходе. Может, показалось?
Хрустнула еле слышно пружинка в дверном замке. Кто-то отпустил ручку, закрыв дверь. С той стороны или с этой?
Роман хотел глянуть, но побоялся, что сдвинет, а то и обрушит камни со спины. Разобьются о кафельный пол, поди потом, оправдайся перед Светой. Камешки не простые, вулканические, булыжники с Москвы-реки взамен не принесешь.
Вдавив лоб в край отверстия и вывернув до боли зрачки, Роман увидел нижний край перегородки, отделяющей входную дверь от кабинета. Но, кроме полоски плинтуса, ничего более разглядеть не смог.
– Кто здесь? – спросил он.
В ответ не раздалось ни звука. Можно было подумать, что кто-то снаружи по ошибке приоткрыл дверь и снова ее закрыл.
Но Роман знал, что в кабинете кто-то есть. Внутренний колокольчик дребезжал негромко, но настойчиво, и это был верный знак того, что рядом возникло поле, от которого исходила явственная угроза. Не– обязательно именно Роману, но в том, что угроза появилась, не было никаких сомнений. В кабинет кто-то вошел, закрыв за собой дверь со всей возможной аккуратностью. И если этот кто-то затаился, не подавая голоса, то вряд ли его намерения носили доброжелательный характер.
Проклиная лежащие на спине камни, буквально приковавшие его к столу, Роман обратился в слух, попутно соображая, кто бы это мог быть.
Наверное, все-таки маньячок. Выманил Свету и теперь решил устроить ей сюрприз по возвращении.
Ну, погоди, с веселой яростью подумал Роман, я тебе покажу, гнида ты такая, сюрприз. Ты у меня узнаешь, каково это – портить хорошим людям жизнь. Я тебе такое устрою, своих не узнаешь. И хорошо, если ты потом оклемаешься в Институте Сербского.
Вот только как быть с камнями? Подождать Свету и после устроить разборки? Или попытаться осторожно скатить их, придерживая рукой, и поговорить с гостем, не дожидаясь хозяйки? Пожалуй, так было бы лучше всего. В самом деле, зачем Свету вмешивать? Надо обтяпать дельце до ее возвращения.
Нет, ну каков наглец! Влез без спроса, испортил сеанс, молчит, сволочь.
Начиная закипать, Роман потянулся за камнем на крестце, одновременно подымая голову.
И в тот же миг услышал отчетливый щелчок.
Предохранитель!
Роман боком, как лежал, так и кувырнулся со стола, сопровождаемый оглушительным грохотом падающих камней. Rolling stones, подумал он краем сознания, хватая один из камней и запуская в ту сторону, откуда послышался щелчок.
Со всех сторон захлопало, загремело, посыпалось!
Захлопали выстрелы из пистолета, снабженного глушителем, загремело и посыпалось разбитое камнем стекло.
Роман, двигаясь короткими, мечущимися рывками, хватал на ощупь камни и бросал в стрелявшего. Когда он упал на пол, его накрыло простыней. Он ничего не мог видеть и действовал вслепую, ориентируясь только на звуки выстрелов и доверяясь лишь своему тренированному телу, спасающему самое себя от неминуемой смерти.
В одно из мгновений ему удалось сорвать с себя простыню и увидеть стрелявшего. Незнакомый мужчина средних лет хладнокровно целился в него и нажимал на спуск.
Роман подскочил, одновременно с силой опрокидывая перед собой стол. Стреляющий мгновенно переместился, и Роман едва успел увернуться от очередного выстрела.
Он метнулся за Светин стол, и пуля тут же влепилась в стену над ним. Роман оттолкнулся от пола, рыбкой прыгнул в другой угол. Пули зашлепали в стены, кроша плитку, окружая горячими вихрями.
Одна из них ожгла бок, заставила взвинтить темп до сумасшедшей скорости.
Из последних сил Роман махнул за опрокинутый массажный стол, пропуская очередную пулю над собой, подхватил черный овальный камень и, юзом скользя по полу, прицельно швырнул в стрелявшего.
Тот от камня уклонился, но и ответного выстрела не последовало.
«Кончились патроны», – понял Роман.
В следующий миг он кинулся на стрелка, не давая ему времени сменить обойму. Тот моментально скрылся за перегородкой, послышался удар в дверь.
Уходит!
Роман вскочил и бросился за ним, не забыв подхватить один из камней. При отсутствии оружия сойдет хотя бы и камень.
Выпрыгнув в коридор, он увидел резво удаляющийся силуэт. А парень-то из профессионалов, подумал Роман, устремляясь следом, лишнего риску не ищет и грамотно покидает стратегически невыгодную позицию.
Что ж, посмотрим, кто из нас профессиональнее.
Ураганом несясь по коридору, Роман увидел прижавшуюся к стене Свету. Глаза и рот ее были широко раскрыты.
– Света, я скоро, – крикнул на бегу Роман.
Что ответила Света, Роман не узнал, потому что через секунду был уже далеко.
Тем временем стрелок круто свернул налево в конце коридора – и пропал.
Ясно. Выбежал на лестницу.
Роман наддал и в один сумасшедший рывок достиг лестницы.
Глянул вниз, вверх. Уловил мелькнувшую двумя пролетами выше тень, услышал дробный топот. Резвый дяденька. Побегай за таким.
Раздумывать было некогда. Роман бросил ненужный камень, только мешавший при беге, ухватился за перила и через три ступеньки начал размашисто подыматься вверх. Выстрелов не было, да оно и понятно. Пока Роман держал такой темп, у стрелка не было времени на перезарядку. А возможно, не брал запасную обойму. Если точно знал, что первыми двумя-тремя выстрелами поразит цель. В таких случаях запасная обойма ни к чему, лишняя улика. Выбросил пистолет в мусорный бак, вот ты и чист. Наемники обычно так и поступают.
Роман поднялся на пять этажей, все время слыша над собой быстрый топот, и уже начал задыхаться. И то не мальчик в догонялки по лестницам играть. Но погоня так или иначе подходила к концу. Следующий этаж – двадцатый, он же последний. И, стало быть, сейчас и развязка всей этой стрельбе и беготне наступит.
Взмахнув на чердак, Роман увидел распахнутую дверь на крышу. Чуть замедлил темп, восстанавливая дыхание. Главное, не попасться на выходе.
На цыпочках подлетев к двери, Роман низко пригнулся и прыгнул вытянутыми руками вперед, спиной приземляясь на кровельную жесть.
Елки-палки, как холодно. Спину точно обожгло. Роман перекатился, вскочил, обозначил, что двинется вправо, качнулся и рывком поднялся влево.
Нет, выстрелов не последовало. Значит, второй обоймы нет. Хм, вот как.
Мягко пружиня ногами, Роман обогнул чердачную надстройку и увидел своего врага.
Тот успел добежать до другой надстройки и дергал запертую дверь.
Увидел Романа, оставил дверь, усмехнулся. Пистолета при нем не было. Значит, выбросил по дороге. Наверное, на чердаке.
Роман поежился. Черт, ну и холодина. А ветер какой! Того и гляди сдует. Отломил ледышку, приложил к кровоточащему боку. Ничего, всего лишь царапина.
Он медленно приближался к противнику. Теперь спешить не было смысла. Ему не уйти. Роман преграждал единственный выход. И они были одни на этой продуваемой ледяным ветром, покрытой скользкой наледью крыше.
Компьютер, сидевший внутри Романа, оценивал телосложение противника, его биомеханику и поведенческую психологию. Полученные данные не утешали. Человек, стоящий перед Романом, был силен, ловок и хладнокровен. Вряд ли такой захочет сдаться. А раз так, дело дойдет до рукопашной.
Роман снова поежился. Ох, и ветрюганище. Хорошо бы сидеть сейчас в машине, слушать музыку. И держать путь на светлый, уютный ресторан.
Ну, вот и подошел. Со свиданьицем.
– Быстро бегаете, – сказал Роман.
Хотелось услышать голос. Интонация многое может сказать о человеке. Почти все.
Но человек молчал. И улыбаться перестал. Просто ждал, что последует дальше. Лицо – совершенно незнакомое лицо – было непроницаемым, как маска. Но в глазах читалось сомнение. Не понимал, как можно из всей десятизарядной обоймы, выпущенной почти в упор, получить лишь легкую царапину. А если человек чего-то не понимает, он становится уязвим.
– Есть вариант, – сказал Роман. – Снимаете ремень, становитесь на колени, руки за спину. Я связываю руки, и мы идем вниз. Согласны?
Незнакомец никак не прореагировал. Выдержка у него была что надо. Глаза смотрели в лицо Роману, но как бы и мимо. Серьезный товарищ.
Вдруг, не меняя в выражения лица, он безмолвно бросился в атаку. Показал, что будет бить ногой в пах, но затем плетью хлестнули в воздухе кончики пальцев, нацеленные в глаза.
Роман отклонился быстрым финтом, ударил навстречу кулаком в бицепс, прыгнул в сторону.
Противник тоже отскочил, его правая рука повисла. Теперь на лице читались изумление и боль. Он потряхивал кистью, но толку с правой руки уже не было никакого. Схватку можно было считать законченной.
– Не будьте дураком, – сказал Роман, делая шаг вперед. – И не надейтесь меня заморозить…
Недослушав его, незнакомец повернулся и побежал. Это уже становилось неинтересным.
Роман вздохнул и побежал следом. Наверное, резвый бегун, не видя иного варианта спасения, решил снова поиграть в догоняшки, чтобы каким-нибудь хитрым маневром проскочить в открытую надстройку и рвануть по лестнице вниз. План хоть и жидкий, но шансы все-таки были. У Романа ноги онемели от холода. И если его подержать на крыше еще с пяток минут, спринтер с него будет никакой. У того, кто имел на ногах обувь, было заведомое преимущество.
Чтобы хоть капельку согреться, Роман отличным спуртом сократил расстояние и бросился наперерез, отсекая противника от надстройки. Нет, милый, туда я тебя точно не пущу, хоть в ледышку превращусь. Света уже наверняка позвонила в милицию, и скоро здесь будет целый отряд загонщиков. От всех не убежишь, и не надейся.
Внезапно незнакомец подхватил на бегу кусок ржавой железной полоски, валявшийся на крыше, развернулся и рубанул преследователя по колену.
Роман подпрыгнул, пропуская свистнувшую железяку под собой, и с лету ударил ногой в грудь противнику.
Тот упал на спину, откатился к парапету, но железки не выпустил. Вскочив на ноги, он снова попытался достать Романа своей импровизированной шашкой. Возможно, работай у него правая рука, что-то у него и получилось бы. Но левая действовала чуть замедленнее, и Роман без труда уклонялся от замахов.
Увлекшись, он круговым ударом ноги выбил железку и на секунду оказался в статичном положении.
Незнакомец как будто только этого и ждал, растопырил руки и по-борцовски бросился на Романа. Правая, оказывается, у него все же работала, просто он до последнего скрывал это.
Бороться Роман не любил, с его конституцией в тесный длительный контакт лучше было не вступать. Поэтому он ухватил нападавшего за лацканы пиджака, дернул его на себя и, падая на спину, обеими ногами что было сил толкнул в живот, стремясь как можно быстрее освободиться от захвата.
Противник, скользнув руками по голым плечам Романа, кулем перелетел через него, вскинув дрыгнувшие ботинки к небу. Послышался вскрик – это был первый раз, когда незнакомец подал голос, – но звука от падения тела не последовало.
Еще не поняв, Роман пружинисто вскочил, повертывая голову.
За его спиной был парапет.
Откуда-то снизу донесся глухой шлепок. Как будто комок теста с размаху бросили на разделочную доску. Кто-то закричал.
Роман, уже зная, что сейчас увидит, перегнулся через парапет.
Далеко внизу, на полоске газона, скрючившись, лежало неподвижное тело. Что-то под ним темнело, кажется, смятая урна.
Прохожие уже образовывали вокруг тела боязливое кольцо. Некоторые любознательно поглядывали наверх. Кто-то протянул руку, показывая на торчащую над парапетом голову.
Роман отклонился и трусцой побежал к чердачной надстройке. Член потешно кивался вверх-вниз. До этого Роман как-то не обращал на него внимания. Теперь вот обратил. Но не засмеялся, потому что холодно было до жути. Он уже совсем не чувствовал ног. Слышался только гулкий стук пяток в жесть, но ощущений никаких не было. Как на ходулях.
Наверное, кони так ходят, подумал он. Что-то стучит внизу, а что, не понять. Очень удобно, особенно в мороз и снег.
Добежав до двери, Роман проскочил такой же холодный, как крыша, чердак и выбежал на лестницу.
Тут уже было помягче. Роман ожесточенно растер стопы, промежность, поясницу, грудь, вышел в коридор и направился к лифту, чувствуя благословенное шершавое тепло ковровой дорожки под оживающими ногами.
А хорошо придумали древние греки с борьбой в обнаженном виде. Ни тебе отворотов борцовской куртки, ни пиджачных лацканов, за которые можно ухватиться. Все правильно, никаких женских штучек. Тот, кто привык на тренировках работать в одежде (а это практически все), перед голышом просто бессилен. Что и показала минувшая схватка.
Жаль, закончилась она не совсем удачно. Наемника следовало брать живым, это железное правило. Ну, не рассчитал силы на морозе. Да и рисковать не хотелось, ввязываясь с борьбу, пихал ногами что было мочи. Впопыхах не учел близость парапета – всего-то ошибки. А если бы тот обхватил своим ручищами – кисти у него были ого-го, – вырваться было бы трудненько. И еще неизвестно, кто сейчас лежал бы на асфальте.
Но Слепцову этого не объяснишь. У него как что, так во всем виноват капитан Морозов.
И кажется, на этот раз он будет иметь все основания для праведного гнева.
Из дверей вышла девушка классического офисного типа, выпучила глаза, вжалась в стену. Ну что, голых мужчин не видела?
Наверное, не видела. В ее глазах стоял первобытный ужас.
Дважды правы древние греки, не пуская женщин на Олимпийские игры. Они бы там только и делали, что падали в обморок.
– Я вам снюсь, – сказал Роман.
– Угу-у… – жалобно проблеяла вслед девушка.
Ну вот, теперь будет разговоров. Надо скорее уходить, пока остальные не сбежались.
Роман нажал кнопку вызова лифта, сложил руки на причинном месте. Главное, чтобы лифт пришел пустой.
Звякнуло, двери лифта открылись. Пожилая блондинка оторопело уставилась на худощавую мускулистую фигуру. Мужчина в строгом костюме подергал носом очки, как бы пытаясь убедиться, не дают ли они искажения видимости.
– Вниз? – вежливо спросил Роман.
– Да, – медленно розовея, кивнула блондинка.
Роман вошел в кабинку, пряча окровавленный бок, локтем нажал пятнадцатый этаж. Улыбнулся блондинке. На мужчину в строгом костюме во избежание скандала не смотрел.
– Новая мода? – тем не менее осведомился тот.
– Это вы о моей прическе? – спросил Роман.
Мужчина дернул головой и промолчал. Сообразил, что, разговаривая с голым в лифте, автоматически ставит себя в дурацкое положение.
Лифт звякнул, двери открылись. Роман еще раз улыбнулся мило краснеющей блондинке и вышел в коридор, мужественно поджимая ягодицы. Заботился о том, чтобы эстетические критерии попутчицы не пострадали.
В кабинете Светы, понятное дело, было многолюдно. Сбежались коллеги и начальство. Вид голого Романа никого не смутил, этот этаж был привычен к обнаженной натуре. Скорее, смутился он, когда все замолчали и вытаращились на него.
Он быстро натянул брюки, показал удостоверение, выставил посторонних. Остались только Света и ее начальник.
– Ты цел? – спросила Света, несколько потерянно бродившая по разгромленному кабинету.
– Цел.
– А тот?
– Не очень.
– Вы можете объяснить, что здесь произошло? – робко спросил начальник, сырой, одышливый гомосексуалист в обтягивающей атласной рубашке канареечного цвета.
– Позже, – сказал Роман. – В милицию сообщили?
– Да…
– Ждем милицию.
– У тебя рана на боку, – сказала Света. – Давай я обработаю.
– Сейчас, – сказал Роман. – Сделаю звонок.
Он отошел в угол, набрал номер Дубинина.
– Здорово, подполковник.
– Когда ты, Морозов, освоишь нехитрую уставную лексику? – вздохнул Дубинин.
– А что такое?
– Ну как ты приветствуешь своего непосредственного начальника?
– Непосредственно.
– Вот-вот.
– Зато с радостью.
– Нужна мне твоя радость.
– Тогда приготовься.
– Опять что-то натворил? – насторожился Дубинин.
– Зачем так категорично?
– Говори!
Роман коротко рассказал о случившемся.
– Хотя бы кто он по национальности? – спросил, помолчав, Дубинин. – Наш или залетный?
– Хоть убей, не знаю, – сказал Роман. – Ни словечком, гад, не одарил. Может, перед приземлением что сказал. Но я не слышал. Далеко было…
– Шефу пока докладывать не буду, – задумчиво сказал Дубинин. – Установим пока, кто такой. Ты как, цел? Приехать сможешь?
– Смогу.
– Ладно, разбирайся там с милицией. Наших я подключу позже, когда заберут труп. Будь на связи.
– Есть, товарищ подполковник.
– Эх, Морозов, – проскрежетал Дубинин, вместо того, чтобы порадоваться уставной лексике.
Только Света села промывать и заклеивать порванный бок, ввалились милицейские. Стало шумно и бестолково.
Освободиться Роман смог только после того, как все протоколы были составлены и тело увезли в морг. Заверив очумевшую от допросов и вконец расстроенную Свету, что вечернего свидания никто не отменял, и попросив ее лишь захватить с собой медицинский халатик, Роман поехал в Управление.
– Новости есть? – спросил он Дубинина, входя в приемную.
Дубинин кисло посмотрел на него, указал пальцем на стул.
Роман присел, понимая, что Дубинин просто так, для задушевной беседы, на стул сажать не будет.
Некоторое время Дубинин молчал, хмуря брови. Хотел, видимо, чтобы Роман проникся серьезностью момента. Роман проникался, попутно разглядывая китель подполковника, прямо-таки обливавший его широкие плечи и выпуклую грудь. Красив был подполковник. Образец офицера. Белая кость. Будь сейчас царские времена, он за одну только выправку в генералах уже ходил бы. Впрочем, генеральские лампасы от него и так не уйдут, это понятно.
Будущий генерал, в свою очередь, изучал внешний вид вечного капитана. Жемчужно-серый, в полоску, костюм от Гуччи, сиреневая, с высоким распахнутым воротом, рубашка от Версаче, туфли с имитацией заплаток – последний писк тусовочной моды, прическа иглами дикобраза, часы «Омега» – как у Пирса Броснана (или Джеймса Бонда, кому как нравится).
В общем, вполне приличный вид. Для ночного клуба. Но не для этой приемной.
Роман прекрасно знал, что его туалет здесь не к месту, но для переодевания и перечесывания надо было заезжать домой, а это слишком большие усилия для того, чтобы угодить генералу Слепцову. Да и старайся не старайся, все равно не угодишь, тут Роман давно иллюзий не питал. Как говорится, у вас никогда не будет второго шанса произвести первое впечатление. А Роман свой шанс давно использовал, и, увы, неудачно. До того, что не было смысла что-либо исправлять. Так что пусть уж как есть, так все и остается. Какой прок от лишней суеты?
– Ну что, капитан, доигрался? – спросил Дубинин, сдвигая густые, ровными дугами брови.
Казалось, у него и брови растут по уставу.
– Вы о чем, товарищ подполковник? – невинно глянул на него Роман.
– О том, – процедил Дубинин. – Ты какого черта делал в этом салоне?
– Как – какого? – удивился Роман. – Вообще-то лечился. Радикулит, бурсит, торакалгия…
– Все?
– Нет, еще кое-что…
– Этого и у меня хватает, – неожиданно признался Дубинин, менее всего казавшийся обладателем хотя бы безобидного растяжения. – Я не о том.
– О чем же, товарищ подполковник? – искательно подался вперед Роман.
– Да о том, – покосился на него Дубинин, – что хреновый из тебя работник, вот о чем.
– Не понял, – обиделся Роман.
– А чего тут понимать? Дал к себе подобраться практически вплотную. Как еще жив остался…
– Виноват… – потупился Роман. – Случайно.
Тут Дубинин был абсолютно прав. Любой дилетант знает, что для совершения заказного убийства жертву сначала надо тщательно отследить, узнать расписание ее жизни, маршруты движения, контактеров, определить наиболее уязвимые места. То есть на все это требуется время, в один день все не провернешь. Кто-то долго – не меньше двух недель – следил за капитаном Морозовым, препарировал его жизнь, а он ни ухом ни рылом. Лежал себе носом в дырку и думал о всяких несуразностях. И ни разу за все дни у него не возникло ощущения того, что за ним ведется слежка.
Несомненно, работал профессионал. Его в одиночку засечь невозможно. Роман ничего такого близко в голове не держал. Но все-таки – это прокол, как ни крути. Все оправдания – чепуха на постном масле. Он должен был почуять слежку. Должен, и все. Вот что мучило сейчас Романа. И прав Дубинин насчет работника. Если он допускает подобные ошибки, грош ему цена. Так что лучше не хорохориться. И не удивляться, если предложат подать рапорт на увольнение. В общем-то, не будет дурным тоном, если он сделает это сам, не дожидаясь официального предложения.
– Вот то-то и оно, – назидательно молвил Дубинин. – Ладно, это все шефу будешь объяснять. Он тут рвал и метал, как узнал, кто за тобой охотился.
– И кто же?
– О! – усмехнулся Дубинин. – Так тебе все и скажи.
– Не мучь дите, подполковник!
– Ладно. Но с тебя архивщикам коньяк.
– Заметано.
– В общем, паренек оказался невидимкой. Милиция сразу от него отказалась, ничего подобного в их базах данных на него нет. И быть не могло. Наши возможности пошире, но и нам пришлось попотеть…
– Ну, не тяни, – взмолился Роман.
– В общем, перерыли все, что было, но нашли-таки твоего Икара. Он из Штази. Один из лучших агентов-ликвидаторов. Готовился когда-то специально для выполнения конфиденциальных заданий. Но грянула перестройка, в Германии началось черт-те что…
– А где оно не началось? – вставил Роман.
– Во-во. В общем, Генрих Мария Шпильман, который успел кое-кого убрать, мог загреметь за решетку лет эдак на сто. Чтобы этого не случилось, он предпринял некоторые меры. Учили-то его на совесть. В том числе и у нас. Обзавелся документами некоего Эрнста Рейке. Устроил пожар, где вместо себя сжег тело настоящего Рейке. И уехал жить на другой конец Германии. После всего этого он вышел на нас, предлагая свои услуги. Растерялся по первости, молод еще был. Да и на новую родину точила обида. Поэтому у нас имеется вся история его жизни до перевоплощения и совсем немного после. Потом он пропал, и мы ничего о нем не слышали. И вот – нашелся.
– Ошибки быть не может? – спросил Роман.
Дубинин покачал головой.
– Исключено. Хотя внешность он подкорректировал капитально. На лице имеются микрошрамы от операций. Изменил форму ушей, носа, век. Опознать его по фото невозможно. Другой человек. Но мы идентифицировали его по отпечаткам пальцев. Благо у нас имеется дубликат архива Штази. Дактилоскопический анализ с точностью показал, что это Шпильман. Вот такие пироги.
– Да, – кивнул Роман. – Любопытно. Судя по тому, как он работал, навыков он не растерял. Видно, подвизался все эти годы на прежнем поприще.
– Наверняка. Кстати, в Москву он приехал под именем Макса Клюфта. Менеджер из Висбадена. Документы в порядке. Легально поселился в гостинице.
– Давно приехал?
– Три недели назад.
– Понятно.
– Что тебе понятно?
– Что ничего не понятно.
– Вот именно.
Дубинин прищурился.
– Интересно, кому это ты так насолил, что по твою душу прислали киллера аж из-за границы?
– Бог его знает, – пожал плечами Роман. – Как говаривал Козьма Прутков, и устрица врагов имеет. А у меня их – море. Так что даже предположений нет.
– Ну-ну. Устрица. Пойду доложу шефу, что ты здесь. Застегни ворот.
– Ладно.
– Морозов!
– Есть, товарищ подполковник.
Роман застегнул все пуговички, кроме последней, под самым горлом. Ну, должен же Слепцов понимать, что без галстука на последнюю пуговицу не застегиваются. Не живет же он всю жизнь в форме, когда-то и по-человечески одевается.
Дубинин вышел из кабинета, указал на дверь.
– Заходи.
Роман молча прошел мимо него, чуть задержался на пороге.
Сейчас начнется.
Дверь закрылась.
– Разрешите, товарищ генерал?
– Проходите, капитан, садитесь. Добрый день.
Слепцов вышел навстречу, протянул руку. Роман удивился до того, что даже забыл сострить на этот счет. Мысленно, разумеется, поскольку грубить первым было не в его правилах.
Рука у генерала была большая, пухлая, увесистая. Генеральская, одним словом, рука.
Указав на стул, Слепцов сел за свой стол. Это всегда было внушительное зрелище – Слепцов за своим столом. Золото погон, роскошный китель, гирлянда значков на груди, очки в золотой оправе, отливающая сталью седина. Взгляд, могущий испепелить в одно мгновение. И поджатые, съеденные годами губы, с которых щедро слетали язвительные замечания и суровые внушения.