- -
- 100%
- +
Тадынски все-таки уделил прогулке двадцать минут оставшегося времени. Не целый день, но все равно хоть что-то! Когда он вернулся к манору, его уже ждали.
Разукрашенные яркими цветами, как попугаи. И такие же крикливые и громкие. Длинные волосы поставлены в причудливые фигуры и композиции. И тоже разноцветные.
– Гляди, Серж! А вот и обитатель
Тот, кого звали Серж, рассмеялся по непонятной причине.
– И наверняка, из службы.
Теперь они смеялись вдвоем. Ивор прошел мимо них, словно мимо пустого места. Дернул кресло-качалку так, что разукрашенное чучело грохнулось на землю пятой точкой. И прежде чем они что-то смогли бы сказать, тихо произнес:
– Ваше время еще не пришло, поэтому я расцениваю факт вашего присутствия здесь, как вторжение в частную жизнь. Если не уберетесь, поступлю с вами адекватно. Инс все записал и осуждать меня никто не станет.
Под конец речи он улыбнулся. Судя по всему, улыбка получилась не очень дружественной и теплой, поскольку петушки, оглядываясь, двинулись к своему манору, который в отличие от своих хозяев знал, что им здесь не место и висел в нескольких метрах над землей.
Ивор смотрел им вслед и думал о безвозвратно убитом настроении. И о том, что эта пакость все равно скоро окажется здесь. С такими же правами, как и у Ивора. "Что-то мы всегда упускаем из виду. Что-то маленькое, залегающее ближе к корням. И этот недочет порождает таких людей!" – печально размышлял Тадынски.
Не хотелось больше отдыха на природе, поскольку испытывал стыд от того, что не может оградить ее от похабства человека. Не хотелось также и какого-то конкретного занятия, потому что ни за одним из них он себя сейчас не видел. Сердце щемило от другого желания – захотелось оказаться в доме деда Коли. И чтоб, как всегда, шумная компания вокруг. Песни, стихи, разговоры. А потом, чтобы все ушли, а они вдвоем остались. И чтоб крепкий чай и неспешный разговор, пока носом клевать не начнешь. И огонь… настоящий, в камине.
Ивор почти сорвался с места – так сильно было желание – но не сделал и шага в сторону манора. Стало слегка стыдно, что он прилетит к деду Коле не с подарками, а со своими проблемами. Он знал, что его друг и слова не скажет в укор, даже если у него и промелькнет мысль осуждения или недовольства в голове. Наоборот, выслушает и даст совет, если Ивор будет не против его выслушать.
Тадынски замер, напряженно слушая внутреннюю тишину. Пропала печаль о недоразвитости и хищности человечества, исчезло желание поделиться этой печалью. Внутри росло желание… борьбы. Ивор давно не чувствовал подобного гневного жжения в душе, поэтому удивленно наблюдал за тем, как оно растет внутри.
– Мальчишка! – улыбнулся Ивор и покачал головой.
Задор не ослабевал и Тадынски решился. Инс получил указания, плавно пошел на подъем. Краем глаза Тадынски видел, как манор попугаев приземлился на его место. Но инспектор почти сразу же забыл об их существовании – ему предстояло непростое дельце…
Город возник на горизонте, но не приближался – манор обходил его по широкой дуге. Внизу проносились парки, купола увеселительных заведений и разнообразные постройки. Одеяло, состоявшее в основном из белых, серых и зеленых лоскутков. И все бы ничего, если бы не реклама. Огромные трехмерные конструкции. Неосязаемые, но пронимающие до печенок. Каких обещаний и перспектив там только не было!
В умении людей УПГ работать Ивор не сомневался, поэтому уже принимал в расчет, что за ним наблюдают, причем возможно сразу несколько групп, поэтому сложность стоявшей перед ним задачи усложнялась в несколько раз. Ускользнуть из-под наблюдения самой мощной организации планеты! Каково?
Инс получил ответы на все запросы и манор пошел на снижение. Вышел Ивор на парковке перед открытым музеем летной техники. Посетителей в этом музее было мало, впрочем, как и всегда. Нынешнее поколение больше увлекалось виртуальными приключениями и удовлетворением желаний, нежели своей историей. Но сейчас этот порок человечества был Ивору на руку.
С искренним любопытством на лице он подходил то к одному то к другому экспонату и просматривал все материалы, которыми располагали вирт-гиды. Они и не подозревали, что Ивор мог очень сильно пополнить их базу данных собственными изысканиями почти по каждой модели. Тадынски медленно приближался к нужному месту.
Вот он красавец!
ПАК ФА или Т-50. Ивор всегда отдавал большую часть внимания именно ему. Было в нем что-то такое, что будило в душе волну почти физического удовольствия. В свое время он был действительно страшен и прекрасен! Перед внутренним взором Тадынски проносились кадры старых, еще двухмерных хроник.
Память не успела завладеть им полностью, как Ивор сделал два шага влево, скрываясь за блоком информпанели, и бросился бегом вперед. Рванул на себя малоприметный люк, который располагался рядом с задним шасси и слетел по ступеням вниз. Бегом до первого поворота направо почти триста метров по прямой. Освещения в тоннеле было только вспомогательное – две полосы на стенах на уровне колен, но большего и не требовалось, главное чтоб смотрители чего не свалили в кучу. По стенам тянулись разнообразные коммуникации. Многие уже лет двадцать, как были не нужны, но все равно остались на своих местах. Почему их не демонтировали – загадка, на которую не смог ответить самый старый из смотрителей. Выходец из Русского Сектора, он отдал этому музею всю свою жизнь. Именно он и показал Ивору эти тоннели. По дружбе, за долгим разговором.
Тадынски знал, что не достаточно просто скрыться с глаз, нужно было каким-нибудь образом скинуть все технические «хомуты», которые наверняка на него накинули разведчики.
Слабое освещение сошло на нет. Огромное помещение яйцеобразной формы было заполнено мраком и едва ощутимым гулом. Две зеркальных полусферы, выпуклыми сторонами друг к другу, висели в воздухе точно посередине помещения. Гул исходил именно от них – скорость, с которой они вращались, была так велика, что глаз не мог зафиксировать сам факт вращения.
Геохолдер. Сеть подобных сооружений уже давно опутывала всю поверхность планеты. Где-то они располагались почти на поверхности, как здесь, а где-то скрывались под многими километрами земной толщи. Катаклизмы давно стали прогнозируемыми и даже контролируемыми. Важно было то, что даже самый малый геохолдер испускал такой букет излучений, что дистанционное считывание информации было попросту невозможно.
Ивор включил подсветку на поясе и скорым шагом двинулся по узкой дорожке, которая кольцом опоясывала помещение. Он старался держаться поближе к стене, но не из страха перед приличной высотой, эффект которой усиливался из-за плескавшейся внизу тьмы. А из-за того, что роль перилл здесь исполняло силовое поле, которое сначала мягко принимало в себя неосторожно подошедшего, а потом надежно фиксировало. Автоматика посылала сигнал не только чрезвычайникам, но и в службы безопасности, а может и не только… И через несколько минут тебя, беспомощного, уже доставали бы, как муху из паутины, неулыбчивые люди с целым рядом вопросов, вполне естественных, конечно же.
Тадынски остановился – перед глазами появилась арка тоннеля, точной копии того, через который он и попал сюда. В мгновение ока, расположив и настроив аппаратуру, он уселся на пятую точку и облокотился спиной о стену. Ивор не стал тратить время на полный просмотр эмпси-записи, а сразу же перескочил к нужному моменту – моменту «детонации» непонятного заряда.
Тадынски очень сильно надеялся, что замеченное им не было никаким «артефактом» записи. А было действительно чем-то значимым… Он замедлил воспроизведение таким образом, что картинка казалась совсем застывшей. Тадынски совсем забыл о том, что сам отмерил себе времени минут в десять. Забыл о том, что окружает. Сейчас он был там полностью…
Вот оно! Стоп!
Ивор продублировал мысленную команду сведенным от эмоционального напряжения пальцем, который больше напоминал клюв птицы, которой неожиданно захотелось клюнуть в сенсор. Тадынски даже удивился тому, что смог заметить подобное на обычной скорости воспроизведения.
За мгновение до того, как черная спираль разлетелась во все стороны, она была наполнена искрами, которые плавали в ней, как пылинки в наполненной солнечным светом комнате. Тадынски буквально сполз по стене на пол, так сильно у него закружилась голова и замутило желудок, но открывшуюся картину не отпускал взглядом до тех пор, пока главный блок не приступил к немедленной дешифровке «искр».
Тадынски, наверное, даже уснул бы на несколько минут, наплевав на осторожность, но сознание, словно нашкодивший слуга не решающийся рассказать о проступке, только сейчас приняло как факт странные звуки, доносившиеся из глубины тоннеля. Словно что-то тащили по полу… Ивор без видимой спешки разместил свои инструменты на поясе и поднялся на ноги. До хруста потянувшись, он двинулся в обратном направлении. Чувство тревоги нарастало с каждой секундой.
– Что ж вы, господин Тадынски, так вляпались-то?
Ивора словно ледяной водой окатили с головы до ног. Только этим «холодом» и можно было объяснить то, что он остался стоять на месте, а не прыжком развернулся или не бросился наутек. Тадынски медленно повернул голову. На молодом и бледном лице, висевшем прямо в воздухе, застыла холодная усмешка. Вместо тела было заметно лишь слабое марево.
Как при рапидной съемке его губы разошлись. Тонкая ниточка усов над верхней губой стала еще более изящной. Какое-то слово вот-вот готово было сорваться с языка.
По лицу Ивора больно хлестнуло чем-то горячим, так что он даже зажмурился от боли. На губах появился солоноватый привкус. Тадынски ощупал лицо, ожидая ощутить жуткий порез на коже, но ничего не было. Он посмотрел на…
Марева, скрывавшего тело, больше не было. Не было и нижней части молодого и красивого лица. Из белевших в красном месиве костей выглядывал длинный шип. Другой его конец изгибался и обхватывал тело парой мощных колец. От удара тело глубоко влипло в защитный барьер и зависло над темным провалом. Обсидиановая чернота непонятного существа начала мерно пульсировать. Густо-багровые вспышки догнали Ивора уже в спину. Он несся вперед, не разбирая дороги и останавливаться не собирался. Он даже не обернулся, когда за спиной с гулким хлопком разлился розовый свет. Мозг полностью погрузился в животный ужас.
Опомнился Ивор только у лестницы, по которой совсем недавно (целую вечность назад) спустился сюда. На правом колене отсутствовал кусок комбеза вместе с кожей. Где и когда он успел ободраться, Ивор не помнил. Он потянулся к перилам, но руки сами собой остановились на полпути. Животное чутье, очнувшееся от спячки или что-то еще, во весь голос сказало свое «Нет!». Тадынски даже обернулся, чтобы убедиться, что вокруг никого нет. «Туда нельзя!» – уверенность не появилась откуда-то, а словно бы всплыла из глубин психики.
Ивор с тоской смотрел на кусочки голубого неба, которые были видны сквозь решетку люка. Еще пару мгновений он пребывал в мучительном раздрае – сознание рвалось к близкому солнцу, а тело-подсознание подталкивало его вновь погрузиться во тьму. И все-таки Тадынски поддался животному в себе…
С каждым шагом сердце ударяло в грудную клетку все сильнее и сильнее. Ивор замер под аркой прохода, всем своим существом обратившись в слух. Только мерное едва слышимое гудение геохолдера. Тадынски поторопил сам себя, вспомнив о том, что с минуты на минуту прибудут безопасники. Он с содроганием готовился увидеть мертвое тело, но смог разглядеть лишь небольшую кучку толи пепла, то ли серого песка. Ни тела, ни черной твари, ни даже следа крови. Ивор даже прикоснулся к лицу, чтобы убедиться, что все произошедшее ему не привиделось. Пальцы ощутили уже ставшую жесткой корочку, стягивающую корочку. Обходя маленький холмик, он вжался спиной в стену. Тадынски прислушался к звукам, долетавшим из тоннеля, но не различил ничего подозрительного. Не без сопротивления оттолкнувшись от стены, он двинулся в полумрак.
Тоннель был абсолютно пуст. Ивор торопил себя, как только мог, но все равно получался торопливый шаг, а не спасительное бегство. Метров через двадцать он заметил странный след на полу – масляно-поблескивающая прерывистая косая полоса. Ивор осторожно коснулся его мыском ботинка. То, что было похоже на слизь, оказалось твердым как стекло. Еще пара минут ходьбы и след оборвался, вернее, начался, а вокруг только стены и пол.
Тадынски помчался вперед уже без страха. Почти. Пришлось пробежать почти полкилометра, прежде чем смог подняться на поверхность. Было еще два подъема наверх, но располагались они очень уж в неудобных местах. Первый – возле оживленной площади, на которой шло небольшое театрализованное представление, а второй примыкал почти вплотную к какому-то, Ивор не успел рассмотреть, агентству.
Тадынски огляделся и только после этого вернул крышку люка на место. Небольшой скверик был зажать между двух куполов огромных развлекательных центров. Летнее солнышко, с легкостью прорывавшееся через легкие облака, подсвечивала зелень листьев и играла бликами на прозрачных стенах куполов. Живые краски мира казались Ивору чем-то абсурдно нереальным, поэтому несколько драгоценных мгновений он потратил на привыкание к обычным цветам.
Долго искать желаемое не пришлось, наоборот Ивор бы очень сильно удивился если бы не нашел здесь того, что искал. Две небольшие нежно-синие кабинки биотуалетов. Уж чего было больше на земле, даже больше куполообразных зданий, так это биотуалетов. Тадынски с удовольствием смыл противную корку с лица, а вот с униформой пришлось повозиться – бурые пятна расходились на груди широким веером. После всех мытарств Тадынски добился лишь равномерного грязно-розового пятна расплывшегося на груди. «И так сойдет! По нынешним модам можно было вообще оставить, как было!»
Тадынски передал указания домашнему инсу, чтобы он перевел манор на подходящую площадку. До нее было почти два километра, но Ивор и не хотел сейчас скрываться и отгораживаться от окружающих стенами манора, поэтому такое расстояние его более чем устраивало.
Как только он пересек границу кипящих разноголосицей развлекательных комплексов, Тадынски заметил практически полное отсутствие пешеходов. А большая их и так небольшого количества принадлежала к техническим и прочим службам. Человечество больше не желало долго добираться туда, куда ему взбрело в голову добраться. Оно желало удобства, скорости. Или скорости и удобства. Одиночество и растерянность, от которых, казалось, поможет пешая прогулка, навалились всем своим нехилым телом. Вопросы толпились в голове, они стояли строем, плечом к плечу и разбитыми группками, а некоторые вообще пытались залезть на плечи других.
Тадынски не замечал ни чудес архитектуры, ни красоты ландшафтных творений. Он угрюмо брел сквозь все это великолепие, как бездушный и безжизненный зомби. Редкие прохожие обращали внимание на этого странного человека, так резко контрастирующего с обществом постоянного счастья.
Когда Тадынски добрел до манора, он чувствовал себя вымотанным настолько, что отказался даже доползти до кровати и рухнул на пол прямо в прихожей. Жестом успокоил инса и отключился. Последней вспышкой в сознании блеснула мысль-вопрос: «Кто это? Кто стоит за тем взрывом и кто притащил ту тварь в тоннель?».
***
Тадынски отвлекся от предрассветной панорамы, неспящего города и подул на чашку с горячим и густым кофе. Манор медленно плыл по выделенному коридору в направлении Башни Советов. Полчаса назад позвонил Рэд и поинтересовался, не проспал ли Ивор свою смену. Этот ритуал он соблюдал вот уже третий год и менять его не собирался. Как всегда Ивор поблагодарил за беспокойство, услышал дежурное «Удачи!» и отключился. В фойе его встретил Этьен. И без пристального взгляда было понятно, что того распирает от вопросов. Но к удивлению Ивора, тот держался и не проронил ни слова, кроме приветствия, которое вылетело из него, словно под большим давлением и получилось сипло-шипящим.
Тадынски кивнул ему, когда створки лифта разошлись в стороны и направился к своему рабочему модулю. Уселся в кресло и тутже натянул на голову шлем, хотя рука хотела потянуться к блоку записи на поясе. Работа на первом месте.
Перед взором появился и вырос квадрат немалых размеров, охватывающий территорию почти в десять квадратных километров. Появилось ощущение дружественного присутствия – это была напарница по дежурству, Лилия. Тадынски поздоровался, ответил на пару дежурных вопросов и сам задал пару-тройку.
Ивор отдался сканированию ситуации со спокойствием ветерана, попутно сверяясь со сводкой за последние двое суток. Наметил примерный фронт работ и приступил к их реализации. Красочный океан человеческих эмоций захлестнул с головой. Работалось необычайно легко и быстро. Когда Лилия и пожилой безопасник с непроизносимым монгольским именем предложили пойти на обед в кафе, Ивор отказался. Вынырнул из пучин людских страстей только, когда солнце уже наполовину спряталось за горизонт, отчего рабочий модуль казался залит жидкой киноварью. И никаких неприятных ассоциаций с произошедшим, с пятнами на лице и комбезе…
Деликатный перезвон отвлек Ивора. На пороге стоял разноцветно-вихрастый, по одной из последних мод, курьер посыльный службы. Пару лет назад кто-то предприимчивый заменил рассыльных андройдов и ботов на живых людей и неожиданно эта затея возымела невероятный успех. С тех пор штат курьеров нешуточно разросся, не осталась в стороне и стоимость подобных услуг. Курьер, не скрывая любопытства, рассматривал Ивора, пока тот расписывался в форме. Одарил улыбкой, в которой даже зубы были разных цветов, развернулся и ушел.
Тадынски не торопясь развернул редкую вощеную бумагу и откинул крышку коробки. В мягком наполнителе лежал серый прямоугольный брусок. Грани мягко отблескивали металлом. Ивор провел пальцем по плоской грани и ощутил легкий укол. На подушечке пальца выступила маленькая капелька крови. Брусок в мгновение ока трансформировался в нечто среднее между змеёй и ящерицей молнией скользнул на руку, обхватив кольцом запястье. Тадынски запоздало отдернул руку, но браслет сидел как влитой, даже палец под него не пролазил. Ничего не происходило и Ивор немного успокоился. Под мягким наполнителем оказалась короткая записка без подписи: «Вам это понадобится». Слова были выведены с каллиграфическим совершенством.
Бежать за курьером с вопросом об отправителе не имело смысла – если он пожелал остаться неизвестным, то компания не вправе разглашать его личность. Скорее всего, и они не в курсе личности отправителя – тоже распространенная услуга.
Глаза змейки дважды мигнули красным и окрасились в ровный зеленый цвет. Тадынски еще раз попытался снять ее с запястья и это ему удалось! Ни о чем подобном слышать ему не доводилось. Ивор осторожно положил змейку обратно в коробку и отправился в один из ресторанчиков, разбросанных на уровнях Башни Советов в немалом количестве. По дороге заглянул в модуль к Лилии и предупредил, что ненадолго отлучится. Она с надеждой в глазах предложила составить ему компанию, но Ивор непреклонно отказался, как делал уже почти целый год…
Вид из панорамного окна совсем не приковывал взор Ивора. Этот ресторанчик привлекал его своей комфортной тишиной, а не головокружительным видом из окна. Официант-андройд принес заказ и удалился. Тадынски принялся за еду, намеренно отстраняясь от всех вопросов, которые за последнее время плотно обосновались в его голове. Но уединению не было суждено продлиться долго…
От входа к нему приближался Этьен. На его лице была надета самая открытая улыбка, но которую тот был способен. Уж их-то Ивор пересмотрел огромное количество. «Ему надо было идти на сцену, а не к нам. С призванием считаться надо!» – подумал Ивор.
– Не против? – спросил Этьен.
Тадынски кивнул. Лафиньи сделал заказ почти не глядя в меню и уставился на Ивора, все еще дружески улыбаясь. «Все-таки не справился с любопытством или что-то еще?».
– Скоро прибудет пара стажеров. Возьмешь одного под свое крыло?
– Почему бы и нет?
Тадынски с легким любопытством ожидал продолжения. В том, что оно будет, он не сомневался. Не потрепаться же он пришел в ресторан, порог которого ни разу не переступал.
– Я тут… – начал Этьен. – Э… пересматривал порядок отпусков и…
Тадынски не сдержался и засмеялся в полный голос.
– Прости, Этьен! – успокоившись, сказал он. – Просто не ожидал настолько прямого удара.
Лафиньи побагровел, но на Ивора смотрел без ненависти.
– Я не могу. Понимаешь, Этьен? – проникновенно спросил Тадынски.
– Кажется, да! – сухо ответил координатор и встал из-за стола.
Тадынски продолжил трапезу, но в покое его оставлять явно не собирались – к ним приближалась Лилия. Мягко говоря, на ней не было лица.
– Там… Ивор мне нужна твоя помощь!
Тадынски не задавая вопросов, последовал за ней.
– Почему не вызвала через коммуникатор?
Она виновато посмотрела на него.
– Растерялась. Но… сам увидишь!
Ивор заскочил в свой модуль, пару раз хлопнув себя по ушам, одел шлем. Вторым вниманием ощутил подключение напарницы и Этьена. Отдал приказ технике на максимальное увеличение потока подачи информации и окунулся в картину, которая так встревожила Лилию.
Динамическая картина ситуации и вправду не радовала глаз. Клинообразная черно-бурая клякса двигалась прямо через центр контролируемого района. Размеры пятна примерно равнялись количеству в тысячу-полторы людей, но никакой толпы не было! Так же не было «завихрений» – при массовых волнениях, как правило, в беспорядки втягивались все новые и новые участники – здесь же ничего подобного. И присутствовало целенаправленное движение…
Тадынски с трудом справился с резко подступившей тошнотой и покрылся ледяным потом. Ужасающая картина была знакома…
Не обращая внимания на доносившиеся звуки – дверь осталась не заперта и было слышно, как кого-то бурно выворачивает наизнанку, а также сигнал тревоги инса о запредельной нагрузке на мозг инспектора, – Тадынски буквально вгрызался в картинку, давая все большее увеличение на острие клина. Уже казалось, что Башня Советов раскачивается из стороны в сторону, как мачта на корабле в шторм. Ивор не останавливался до тех пор, пока в черно-бурой мгле, заслонившей весь обзор, не проклюнулось одно единственное зернышко.
– Коммуникатор. Управление Глобального Прогнозирования. Гретта Бови.
Тадынски с трудом проталкивал слова, словно в лицо дул шквальный ветер.
– Представьтесь, – Произнес неживой голос.
– Ивор Тадынски, инспектор социального регулирования. Пожалуйста, быстрее…
Тадынски держал взглядом черную точку, уже полностью потеряв ориентацию в окружающем мире. Он не чувствовал шлема на голове, не чувствовал кресла под собой. Ни рук, не ног… Только взгляд и голос.
– Слушаю.
– Из восемьдесят четвертого региона строго по направлению к девяностому движется точно такой же человек с «начинкой»! Передаю точную информацию.
Тадынски надеялся, что разведчица поймет и отреагирует на информацию правильно.
– Мадам Бови?
Разведчица не отвечала. Ивор забеспокоился, но Гретта ответила через несколько мгновений:
– Спасибо.
Уже гаснущее сознание фиксировало, как черно-бурый клин взрезают яркие вспышки…
Прямо посреди пелены жутких кошмаров появилось лицо. Оно было знакомо, но вот имени владельца этого лица Ивор вспомнить не мог. «И не пытался!» – осенило Тадынски и разом вернулась память. Рывком сел и вновь распластался по полу от боли. Внутренности болели так, словно по ним долго и с упоением маршировали.
– Хорошо. Приходи в себя, а я пока помогу остальным.
Безопасник, несмотря на нескромные габариты, бесшумно выскользнул из модуля. До слуха донеслись звонкие шлепки по щекам. Тадынски с трудом приподнялся и выглянул наружу из модуля. Безопасник самозабвенно хлестал Этьена по щекам – по-видимому, тоже в процессе работы достал до печенок. В поле зрения появилась Лилия. Бледная, шатающаяся и словно бы двое суток не спавшая. Левой рукой она держалась за стенку, а правой от чего-то отмахивалась.
Лафиньи затрепыхался и начал заслонять красное от хлестких пощечин лицо руками. Безопасник с легким разочарованием отпустил его и отступил в сторону. Взял коммуникатор и что-то быстро и неразборчиво в него забормотал.
Тадынски вдруг потерял к происходящему интерес. Он сполз по стенке на пол и подогнул колени к груди. Мягкий блик отвлек внимание и Ивор вдруг понял, что его запястье вновь кольцом обвивает браслет-змейка. Он хорошо помнил, как снял его и убрал в коробку и совсем не помнил, как его надевал обратно. Глаза змейки тревожно сверкали красным. Металл браслета казался таким прохладным, что Ивор не удержался и прижал его к пышущему жаром лбу. Тадынски даже не понял, что второй раз потерял сознание…
Глава Третья
– Господин Тадынски, приходите в себя, – сварливый голос буквально вкручивался в уши. – У меня мало времени!