История одного мира

..и первым словом стала благодетель,

ибо трудно скрыть свое желание причинять добро.

Я сидел на берегу небольшой речушки и честно пытался ловить рыбу к ужину, не отвлекаясь на посторонние мысли. А их было не мало. Большую часть занимали воспоминания о подслушанном разговоре родителей.

Отец злился на мать за то, что она выделяет именно меня из всех детей. А нас у родителей было четверо.

– Это потому что он напоминает тебе того колдуна? – проревел отец, не сводя злого взгляда со своей жены. Мама плакала, извинялась и причитала:

– Если бы не он, то ты бы умер, и как бы я тогда с двумя маленькими детьми?

Родители обменялись ещё несколькими любезностями, прежде чем окончательно перейти к примирению. Всё же, они любили друг друга очень сильно.

В этом разговоре меня зацепило упоминание о некотором колдуне. Почему? Да потому что от всех деревенских мальчишек, а так же своих братьев с отцом я довольно сильно отличался. Черные как смоль волосы были прямые и не торчали смешными завитками, как у остальных. Глаза другой формы и цвета, они были в тон весенней травы, а не голубые да карие, как у матери с отцом. Лицо узкое, не имеющее круглых щек. Нос был прямым и без горбинки, а кожа – бледной, в блеклых веснушках. В свои восемь лет я отчетливо понимал, что сильно отличаюсь от других. Сложно не заметить, когда каждый второй смеется за твоей спиной и кричит в спину: «Сын колдуна!», «Сын смерти!» и так далее.

А историю о чудесном излечении отца мать мне как-то рассказала. Он охотник, и всегда возвращался домой с добычей. Это мог быть не только косой, птица или пушной зверь, порой это был и кабан, и олень, и кто крупнее. Однажды, после долгого отсутствия его принесли на носилках, всего в рваных ранах и с добрым десятком переломов. Крит медленно умирал. В лесу они нарвались на медведицу, обезумевшую от потери своего малыша. Отец был старшим и должен был защитить молодых, что пошли за ним как ученики. Он смог завалить зверя, но какой ценой? Целители все как один разводили руками, не в силах сделать хоть что-то. Мать не находила себе места, пока одной дождливой ночью в дом не постучали.

На пороге стоял странник в промокшем насквозь плаще. Его глаза светились синевой неба из-под капюшона, черные волосы струились по плечам, а голос, просивший ночлега, заставлял трепетать женское сердце. В этом месте своего рассказа мама грустно улыбнулась и потрепала меня по волосам. Она хотела бы попросить незнакомца поискать другое место для ночлега, ведь у неё умирал любимый муж и единственный кормилец семьи, но передумала. И, как оказалось, не зря. Путник оказался магом и в благодарность за ночлег, в столь тяжелое для моей семьи время, он излечил отца. Через пару месяцев тот уже смог снова ходить и охотиться, а не ждать смерти, сгораемый в лихорадке. Вскоре появился я, как воспоминание и назидание, говорила мать.

Меня и так не сильно привечали в деревне, а когда я случайно зажег старый сарай и раскидал обидчиков странной волной, так вообще возненавидели. В общем, мыслей в голове был целый рой, а рыбу надо было ловить. Три окуня уже вились в моем ведёрке, тщетно пытаясь уплыть из ненавистного пространства. Посидев какое-то время на берегу, я добавил к ним ещё несколько пойманных рыбешек и направился к дому.

Путь пролегал через небольшой лесок, так как наша изба стояла на отшибе. Я неспешно шёл, стараясь не расплескать воду в ведре, и вокруг меня крутился десяток огоньков, меняющих форму по моему желанию. Мне нравилось играть с ними, но взрослым я старался этого не показывать. Боялся, что назовут сыном Ритрих, Забирающей Жизни, рассказами о которой пугали всех детей. В этих сказах она играла с душами, словно я с этими светляками.

Неожиданно дорогу мне преградил Трис, сын мельника, в руке он держал увесистую палку – такая, если прилетит в лоб, оставит в лучшем случае шишку, а в худшем – раздробит череп… На круглом лице Триса играла зловещая ухмылка, не сулившая мне ничего хорошего. Первая мысль, сбежать, была вытеснена из головы простым пониманием того, что я просто не успею. Парень лишь подтвердил мои догадки своими словами:

– Не уйдешь. Думаешь, после того как унизил меня, ты сможешь избежать наказания? – он хрипло засмеялся своим ломающимся голосом и посмотрел куда-то за мою спину. Я скорее почувствовал, чем услышал, что на тропе людей прибавилось. Судя по морозу, прошедшему по коже, они желали мне скорой смерти. Может я, конечно, и выживу, но немощным останусь, скорее всего, навсегда.

Почему он меня так ненавидит? Все просто, всего дюжину дней назад Трис решил показать мне, а заодно и всем деревенским мальчишкам, что он тут самый главный. Меня затащили в старый сарай и немного попинали, при этом высказывая, как сильно я выделяюсь. Трис там был самым старшим, ему целых двенадцать, но ума как у пятилетнего, ну честно! Думал, что если меня попинать и пригрозить трёпкой, то я склоню голову и буду тише воды и ниже травы. Не на того напал, отступаться я не собирался.

Причиной нашего с Трисом разногласия являлась миловидная Сохра. В любой деревне обязательно есть такая вот покоряющая наивностью сердца всех мальчишек куколка с огромными голубыми глазками и светлыми кудрями, которые придерживал красивый бант из атласной ленты. Трис пал жертвой любви и считал себя самым подходящим для неё, девочка же считала иначе и пряталась за спину старшего братика, то есть меня. У нас с ней разница всего в год была. Парень бесился, а я относился к этому с показушным спокойствием.

И вот в самый разгар нашей разборки псы Ритрих притащили Сохру. Сестра хотела защитить своего милого братика от неотесанного оленя, Триса, что ему и сказала в лицо. Мальчишка взревел от таких слов, как тот самый раненый зверь, и бросился на меня с проклятиями. И тут он ненароком задел кулаком сестрицу, да так, что та отлетела и замерла в неестественной позе на земле, будто кукла. Разум словно помутился, и что-то вырвалось изнутри вместе с моим криком. Мальчишки разлетелись в разные стороны, а сарай занялся огнем. Откуда что взялось – непонятно, но суть остается таковой. В общем, после этого над Трисом смеялись все мальчишки в деревне, мол, не можешь и сопляка приструнить, а моя сестрица так вообще его возненавидела.

– И твоя милая сестра тебя больше не спасет, – раздался сзади голос старшего брата Триса.

Тут он прав, Сохру после случившегося посадили под домашний арест, а сегодня они с матерью и старшими братьями поехали в соседнюю деревню. Сейчас меня уже никто не спасет, а та страшная сила не торопилась просыпаться.

– Не волнуйся, это все во благо. Может, чему научишься, – засмеялся кто-то ещё. А потом раздался глухой удар, и пришла темнота…

Мне снился странный сон, словно мне много сотен лет, и я был не наблюдателем, а одним из участников, как будто это было забытое воспоминание.

Сон первый

В темном пространстве комнаты повисла неуместная тишина прервавшегося разговора. Нам обоим нужно было обдумать услышанное и понять, что делать дальше. Касий сидел в пол оборота к потухшему камину, подперев руками подбородок. Его ноги утопали в меху шкуры, лежащей на полу. На лбу, меж бровей, пролегла морщинка. Мой друг хмурился. Его всегда напрягало это место, созданное как кусок моего мира, где жили люди. А ещё Касия ужасно нервировала необходимость принимать в моем чертоге образ человека, но друг стоически терпел мои причуды.

– Ты точно уверен, что хочешь снова туда вернуться? – голос его шелестел опавшими листьями, а взгляд был направлен куда-то внутрь себя.

– Более чем, – с готовностью ответил я, всматриваясь в переливающийся потолок.

– Ты говорил, что они перестали в тебя верить. Думаешь, если вернешься, они тебя примут? Ты оставил свой мир на добрый десяток лет, а может и больше. Все храмы разрушены, на их местах развалины. Никто не помнит о тебе. Чего же ты хочешь? – недоумевал Касий.

– Ну, не десяток, а сто пятьдесят четыре года и тридцать пять дней. Я не жду, что они примут меня, я хочу понять их, ведь не просто так в прошлый раз кто-то извратил веру, – снова повисла тишина. Немного помедлив, я продолжил. – Сейчас они верят в некого Создателя, будто это он разрушил храмы, разозлившись на тех, кем был предан. Ведь его забыли, начали почитать другого, дав ему имя старого бога. Забавно, не находишь? – Касий усмехнулся, припоминая мою прошлую прогулку.

– И как ты собираешься туда спуститься? Как в прошлый раз? Чтобы тебя поймали в первом же городе?

– Нет. Я собираюсь родиться там и впитать их истины, наблюдать и жить жизнью мира, а потом уже что-либо делать.

– Безумие, – рассмеялся Касий. – Знаешь ведь, что осознать себя сразу не сможешь! Не вспомнишь, кто ты и зачем пришел. Безумец.

– Я уже все придумал и решил, тебе понравится. Ты ведь будешь наблюдать за мной? – мой друг устало улыбнулся, явно поняв, что спорить со мной сейчас бесполезно, и спросил:

– Когда отправляешься?

– Завтра в одиннадцать часов и пять минут женщина по имени Саэри родит третьего сына своему мужу Криту, в затерянной деревушке посреди континента, близ реки Сиита, – улыбаясь во весь рот, ответил я. Касий рассмеялся:

– Ты хорошо подготовился! Наверное, не один год наблюдаешь за ними, да?

Беседа тихо перешла в обычное русло, оставив всю напряженность позади. Оставалось ещё несколько часов до моего рождения там. Часть меня уже была в маленьком тельце и ждала, когда я окончательно «приду».

Странная эфемерность сна растаяла в приступе боли, а первый вздох обжёг легкие запахом гари. Когда я разлепил глаза, приподнявшись на трясущихся руках, картина, что предстала передо мной, испугала до мурашек. Желудок сразу начало выворачивать наружу… Вокруг была выжженная земля, даже деревьев не осталось. Вместо привычного вида деревни были черные остовы печей – всё, что осталось от деревушки близ реки Сиита.

Посидев какое-то время в эпицентре черного поля, я встал и пошел, покачиваясь и прихрамывая. Кровь на лице давно запеклась и стягивала кожу, но сейчас было важнее убраться отсюда подальше. Размышлять о причинах произошедшего не хотелось, но одно было ясно – это была моя сила, та самая, что спалила сарай. Вряд ли кто-то выжил. Хорошо, что мать с сестрой и братьями в этот вечер не собирались возвращаться домой. Боль сдавила грудь, притупив мысли.

Я шел, не разбирая дороги, сам не зная куда, не думая ни о чем. Выжженная земля давно сменилась свежей травой и лесом. А потом силы покинули, и тьма во второй раз накрыла меня с головой, но уже без снов.

В реальность вернулся неожиданно, и резкая боль тут же прожгла все тело. Меня подкинуло в сидячее положение, и я стал судорожно глотать воздух. Секундой позже понял, что уже не в лесу, а проснулся от ведра холодной воды, которую вылил на меня улыбчивый дедок, стоящий рядом.

– О, очнулся, голубчик? Как ты себя чувствуешь? – участливо спросил он, отставляя ведро и присаживаясь на стул.

Хотел было ответить, но тут память накрыла меня неожиданным порывом, и в носу засвербело, слезы побежали по щекам, а руки забились в крупной дрожи.

– Ведь… ведь я убил их, всех, каждого с кем я здоровался каждое утро, с кем…

– Ну-ну, голубчик, успокойся, все позади… – тщетно пытался успокоить меня старик, но от этого становилось только хуже. А потом он неожиданно стукнул меня посохом по лбу, и слезы сами собой высохли. Старик усмехнулся, пробормотал что-то вроде «так-то лучше» и подал мне стоящую до этого на тумбочке посудину с чем-то дымящимся.

Место, где я оказался, было странным, вокруг был лес, а комната, возвышалась над кронами деревьев так, что они плавали в легкой дымке облаков. В башне, стоило лишь приоткрыть дверь, было шумно, кто-то куда-то постоянно бежал и кричал, смеялся. Я ещё был в легком оцепенении от произошедшего и очень боялся разрушить все снова в новом месте.

Дни текли за днями, старик приходил два раза в день, проверял моё состояние, ухмылялся, но ничего не спрашивал, словно все знал. На третий день, когда я мог спокойно, но медленно, передвигаться по комнате, он позвал за собой. Так как мне осточертело сидеть в комнате, сжигаемый сожалениями, я, естественно, согласился.

Мы долго спускались по крутым ступенькам, закрученным по спирали, по пути нам встречались разные люди – а иногда и не люди – в цветных ливреях. Порой их лица были совершенно необычного оттенка, то белые как молоко, то черные как смоль, то красные, а один был синий как вечернее небо с глазами закатного солнца. Старик посмеивался надо мной, но ничего не говорил.

Внизу нас ожидал огромный зал, в центре которого стоял постамент с прозрачным шаром сверху. Стены были выложены из белого и синего камня, а потолок лучился тысячами маленьких огоньков, схожих с теми, с которыми я играл в лесу. Опасно засвербело в носу, но я смог сдержать непрошеные слёзы.

Старик подозвал меня к шару и попросил положить на него руку. Он находился на уровне моей груди, внутри отражалось завораживающее перевёрнутое пространство зала. Но стоило положить руку на холодную поверхность артефакта, как я ощутил покалывание, а внутри заклубился сизый дымок, постепенно преобразовываясь в сферу яркого света.

– Достаточно, – сказал старик и чуть ли не силой спихнул мою руку со стеклянной поверхности, раскалённой до искажения воздуха вокруг неё. Я посмотрел на ладонь, но на ней не было и следа от возможного ожога. Изумлению не было предела. И тут старик начал объяснять то, что произошло:

– Сейчас ты проходил тест на наличие магии и возможности её использования. Как оказалось внутри тебя сокрыта огромная сила, которую ты не можешь никак обуздать, но это пока. Я предлагаю тебе поступить в нашу школу магии и волшебства, и мы поможем тебе освоить её. Однако на первых порах нам придется поставить некие ограничители, чтобы ты случайно не подорвал нашу башню. – Он лукаво улыбнулся мне, подмигивая.

Делать было особо нечего. Мне на самом деле было страшно от того, что я могу кому-то ещё причинить боль своей силой. Вот так я обзавелся серебряными браслетами на запястьях с тонкой нитью рун на внутренней стороне, синей ученической ливреей, собственной кельей и стопкой книг. С этого начиналась новая глава моей жизни. Я очень надеялся, что скоро пепелище перестанет мне сниться, так же как и слезы матери.

Сон второй

Темнота сгущалась, было холодно, хотя температура вокруг была достаточно теплой. Однако, даже огонь камина не грел меня, а тело била крупная дрожь. Я слышал голоса, они просили, взывали о помощи, но их просьбы были полны скверны, они хотели смерти всем, кто против них. Словно я – карающий меч, стрела на излете, готовая поразить любого врага, попав точно в сердце. Они хотели, чтобы я стал убийцей, уничтожил то, что создал, ругали меня, понукали за бездействие, проклинали и снова просили. Не знаю, сколько уже длится эта пытка, я не могу вмешаться, не могу дать им то, что они просят.

Скрипнула дверь, в мою темноту, которую уже не разгонял даже огонь в камине, ворвался сильный запах корицы и меда. Послышались шаги за спиной, а потом на плечи легли теплые руки, волосы цвета мускатного ореха приятно защекотали щеку, и стало сразу светлее, легче, спокойнее…

Shimi Kun «Жертва»

…Вторым же стало благочестие,

ибо трудно соблюдать то, во что ты веришь…

В один из первых дней моего пребывания в башне, уже в качестве ученика, старик спросил у меня:

– Малыш, как тебя зовут? А то живём в одном доме, едим одну пищу, но до сих пор не знакомы, – взгляд его был чуть лукавый, словно он прекрасно знал ответ, но хотел услышать его из моих уст. И сначала я действительно хотел назвать своё имя, однако что-то внутри меня было против.

– У меня больше нет имени, тот мальчик умер в ночь, когда не стало деревни близ реки Сиита и всех её жителей, – голос мой предательски дрогнул, в горле застрял комок, но я смог сдержать так и просящиеся слёзы.

Старик задумчиво потёр нос и, улыбнувшись, заключил:

– Хорошо, имя тебе будет Тарон, – он усмехнулся и продолжил через пару мгновений: – Ну, раз я уже знаю твоё имя, то позволь и мне представиться: моё имя Мэтр Катирион, маг-практик третьей ступени.

– Тарон? – неожиданная догадка озарила меня, и я не смог до конца понять, куда я попал и с кем познакомился. – Это случайно не имя дракона с Северных гор? Я слышал, что он сжигает деревни дотла! – возмущению моему не было предела, но старик лишь загадочно улыбнулся и спокойным голосом ответил мне:

– Но этот же дракон является одним из старейших и мудрейших существ этого мира. Немногие знают, но именно благодаря ему двадцать лет назад наш король освободил страну от узурпатора и прекратил охоту на ведьм и магов. И то, что он несколько дней назад спалил одну деревушку близ реки Сиита, не делает из него монстра, – мэтр подмигнул мне и направился к выходу.

– А он не будет против того, что ему причислили чужое деяние? – не удержался я, как бы спрашивая, могу ли действительно зваться этим именем. Старый маг лишь улыбнулся, уже готовясь открыть дверь, и сказал куда-то в пустоту:

– Это лишь позабавит его, ведь ему так скучно порой.

Дверь тихо закрылась за мэтром Катирионом, а я все ещё пребывал в некотором оцепенении. Было трудно принять тот факт, что теперь ты уже не просто деревенский парнишка с простым именем, а ученик школы магии, Тарон. Будто родился заново. В эту ночь впервые за всё время пребывания в башне я не плакал, а спокойно спал, словно дракон поделился со мной своей силой и уверенностью в себе.

Время шло, я постепенно вливался в учёбу и подружился с ребятами из группы начального класса. Тут были дети от восьми до двенадцати лет, и у каждого была своя история о том, как он попал сюда. Чаще всего случалось так, что мимо деревни проходил маг и случайно натыкался на отголоски магии, ну а потом отлавливал мальца. Либо детей сдавали их родственники, чтобы избежать неприятностей в доме. Были и такие как я, которые сами пришли, однако причины на этот поступок у всех были свои. Учебный год только начался, и мне не пришлось много нагонять по тому, что уже было изучено.

Мэтр шутил, мол, всё происходит именно тогда, когда нужно, в самый благоприятный момент. Память всё ещё была властна надо мной, и я лишь горько улыбался в ответ. Иногда мне всё же снились сгоревшие дома, запах гари и пепел, хлопьями падающий на землю как снег. Но я решил плотнее заняться учёбой, чтобы забыться.

Сейчас мы проходили основную теорию, понятие магии, откуда она берётся и её разновидности. Оказывается, весь мир пропитан ею, она везде, окутывает пространство сплошной сеткой тонких нитей энергии. Мэтры рассказывали, что скоро мы научимся видеть эти потоки, нужно лишь время и практика. Но и это было не всё. Маг может использовать магию накопленную и ту, что вокруг.

Во втором случае, если было использовано большое количество энергии, остаётся небольшая дыра в потоках, однако со временем она затягивается. Но даже за этот короткий срок природа в этом месте может зачахнуть, что не очень хорошо в принципе. В первом же случае, после применения заклятий остаётся лишь небольшой магический фон, который также исчезает со временем. Позже нам объяснили, что сейчас почти все мы используем внешнюю магию, так как никто ещё не научился её накапливать. Эта информация повергла в шок каждого, и почти все прибрали свои фокусы подальше, мало ли что.