Полупроводник

Рельсы нещадно били по колесам, отстукивая каждый шаг поезда. За окном мелькали деревья и покрытые снегом спящие поля. Километровые столбики, словно предупреждали, что возвращаться все дальше и дальше. В тамбуре было накурено, но на то он и тамбур, чтобы там было накурено, ведь так? А снег все продолжал сыпать, словно его было недостаточно до сих пор. Крупные хлопья, похожие на воздушную кукурузу, быстро проносились мимо окна, быть может это ветер, или просто поезд мчит сквозь стоячую пелену. Я смотрел в окно и терзался вопросом, неужели единственный выход находится в такой глуши?

Железная дорога вела вперед, не куда-то конкретно, а просто вперед, сквозь белую пустыню с плотным забором из леса по обеим сторонам. Единственное, что напоминало о цивилизации, это был сам поезд, да еще одна пара рельс за окном, которые, словно две тонкие змеи, вились всю дорогу. Иногда они приближались, иногда разделялись, и тогда одна из пар с разгона ударялась о тупик, оставаясь навечно в этой богом забытой дыре. Интересно, но в таких тупиках даже стояли вагоны, быть может год или десять, а быть может еще со времен всемирного потопа. Небо за окном было равномерного цвета, всматриваясь в него невозможно было различить – снег ли это, тучи, или кто-то перекрасил небо в серый.

В какой-то миг мне показалось, что из леса выскочил заяц или какой другой мелкий зверек, но стоило сосредоточить взгляд, как перед глазами полетел встречный поезд. Это произошло так неожиданно, что я даже отшатнулся от окна и тут же услышал протяжный гудок поезда, видать машинист решил спугнуть зверушку, или ему просто стало скучно. Я посмотрел на часы и с ужасом осознал, что прошло всего десять минут, время тянулось будто сгущенка, словно густой липкий мед нехотя стекал по стенке. Можно трясти банкой, можно ругаться, но он все равно будет медленно ползти по стеклу с той же скоростью.

Окно по самому краю окаймляла резинка и в одном месте в ней была крошечная дырочка. Через эту незначительную прореху наружу просачивался теплый, а главное влажный воздух, отчего там появился заиндевелый нарост на стекле. Я подошел к окну и приложил палец к отверстию, перекрывая доступ теплого воздуха. Пальцу стало холодно, я чувствовал, как тепло покидает тело, уходя в стекло, а затем уносится ветром прочь. Рисунок на стекле не изменился, все же этого тепла было недостаточно, чтобы расплавить лед. Одного пальца слишком мало, чтобы расплавить лед, а одного человека слишком мало, чтобы изменить мир. Я убрал палец и сжал кулак, чтобы побыстрее отогреть его.

Я пытался, старался, просто ничего не вышло. Искать соратников это забота политиков и революционеров, а я не относил себя ни к тем, ни к другим. Были формулы, расчеты и доказательства, были даже те, кто поверил во все это. Не было только тех, кому не все равно, кому все это было бы нужно.

Мир сошел с ума и катился в тартарары, а всем по барабану, ну а раз так, то и я больше не хочу принимать в этом участия. Открыв двери, я вернулся в вагон, мое купе находилось по другую сторону, но сейчас спать не хотелось, нужно было немного прогуляться. Шагая по старому, видавшему виды ковру, я шел вдоль чужих купе, мимо редких попутчиков, что стояли у окон и разглядывали метель. Некоторые двери были открыты и это позволяло взглянуть на кусочек чужой жизни.

Вот на полке лежит девушка и листает журнал, на ней лишь короткая ночнушка, я скользнул по ее телу глазами: босые ноги, шелковые шорты, такая же шелковая комбинация и яркие рыжие волосы. Она словно почувствовала взгляд и обернулась, Я не стал встречаться глазами и сделал шаг вперед – мимолетная незнакомка скрылась за перегородкой.

А вот на столе стоит початая бутылка коньяка и три пустые стопки. Слева сидит лысый мужчина с седыми усами и такой же белоснежной бородой, эдакий лысый Санта с гитарой, он что-то потихоньку играет, мелодию не разобрать, но аккорды чистые. Напротив него двое парней помоложе, один что-то подпевает, а второй просто слушает, качая в такт головой. Раньше так выглядели геологи, они просто обязаны были сойти где-то посреди Сибири с огромными рюкзаками за спиной и пешком отправиться в глушь.

Я шел, изредка поглядывая то в окна, то подсматривая в чужие купейные миры, сам до конца не понимая, что именно делаю. Надо было как-то убить время, потому как поезд быстрее не поедет, а пока он не доберется до нужной станции делать решительно нечего. Книжку уже почитал, в игры на телефоне поиграл, даже сходил в вагон-ресторан и выпил пива, ничего не помогало. Пройдя через очередной тамбур, я увидел очередной коридор. У окна стояла девушка и, заметив меня, быстро отвернулась, вытирая слезы, а затем повернулась обратно к окну и усердно смотрела вдаль. Я приближался по коридору, неотрывно смотря на нее, она же, в свою очередь, намеренно меня игнорировала. На ней был свободный спортивный костюм, отчего фигуру было не разглядеть, но руки были худощавы, а ногти ухожены и окрашены в ярко красный цвет. Кудрявые длинные волосы скрывали шею и видно было только розовые щеки, да маленький курносый нос, что сейчас почти касался стекла. Глаза часто моргали, но слез видно не было, она очень старалась и надо отдать ей должное, ей удавалось сдерживаться.

– Вы очень красивая, не плачьте, какая бы не была причина, это пройдет. – Тихо сказал я, проходя позади.

– Это не ваше дело! – Процедила она сквозь зубы, по-прежнему глядя в пустоту.

Улыбнувшись, я пошел дальше, само собой это было не мое дело, но я сказал и меня услышали, а это очень много значит. Раньше это была главная проблема – я говорил, а меня не слышали. Я не стал останавливаться или напротив, ускорять шаг, просто шел как и прежде. Мавр сделал свое дело, Мавр может…

– Спасибо… – Тихо сказали позади.

В ответ я лишь кивнул и, неопределенно помахав рукой, отправился дальше. Бесконечная череда купе и такой же бесконечный коридор, окна, глядящие в никуда и чужие люди. Идеальные незнакомцы, случайная выборка из семи миллиардов населения Земли. Ну ладно, не семи, а только одной страны, быть может даже нескольких городов… В какой-то момент в коридор вышла женщина с ребенком на руках и начала его укачивать. Я остановился и отвернулся к окну, краем глаза отмечая, что женщина качает ребенка с той самой частотой, она буквально прошита на генетическом уровне. Все женщины мира качают детей с одной и той же частотой, невзирая на национальность, возраст и вероисповедание. Я посчитал про себя раз-два-три-четыре и раз-два-три-четыре. Выходит, частота примерно два герца, эх, если бы я не решил все бросить, было бы интересно разобраться, почему именно эта частота успокаивает детей и заставляет их беззаботно уснуть.

Постояв еще немного, я понял, что прямо не пройти, впрочем, не очень-то и хотелось. Посчитав это знаком, я развернулся и поплелся обратно, проходя сквозь те же вагоны и тамбуры. Интересно, я смогу узнать свое купе не глядя в билет или проскочу мимо, посчитав его просто еще одной чужой дверью? Девушка, что тихонько плакала у окна, уже исчезла, а проходя мимо купе с гитарой я четко расслышал: “…вот новый поворот и мотор ревет…”, – и пошел дальше, мысленно продолжая подпевать неизвестному гитаристу. Я все-таки проскочил мимо своего купе и дошел до самого вагона ресторана, где попросил налить двойной виски со льдом и сел за столик у самого окна. Лед мерно позвякивал о стенки стакана, напоминая о том, что земля крутится под колесами поезда и гонит прочь от него большие города.

Виски был не самым лучшим, он с первого глотка прошел огнем по горлу и разлился, словно грелка где-то в желудке. В отличие от пива, вкус был не так важен, важнее было действие, ощущение. Даже опьянение было не важно, главное это тепло, которое накатывало волнами после каждого глотка, и чистое умиротворение, что наступало мягко, словно пышное одеяло, укутывая разум и успокаивая мысли. Лед плавился в стакане, разбавляя крепкий алкоголь и делая его бесполезным и горьким. Я прикрыл глаза и представил себе, что за окном солнце, зеленая трава и самое начало весны, что птиц не слышно из-за стука колес, а тепло не чувствуется потому что солнце светит с другой стороны. Я протянул руку и прижал ладонь к окну, холод моментально обжег ладонь и вернул разум из забытья в реальность. Я открыл глаза и, залпом допив остатки разбавленного виски, отправился обратно.

Шаг за шагом я приближался к своему купе, я точно помнил, что вагон был третьим от ресторана. Вестибулярка сдалась и тело начало покачиваться, однако не было достойных зрителей, способных это оценить. Добравшись до купе, я открыл дверь и тихонько, стараясь никого не разбудить, залез к себе на полку. Раздеваться было лень, поэтому просто укрылся первым, что попалось под руку и моментально уснул. В какой-то момент меня разбудил храп, но как только открыл глаза, сразу понял, что храпел я сам. Пришлось перевернуться на бок, выпрямить шею и снова провалиться в липкий сон, что тянул меня обратно.

– Ваша станция! – Раздалось сквозь сон. – Ваша станция, просыпайтесь!

– А? Что? – Я не сразу понял, откуда идет звук, и кто это говорит.

– Вы просили вас разбудить. – Проводник светил фонариком прямо в лицо. – Вы проснулись?

– Да. Спасибо, я уже встаю. – Я прикрывал глаза рукой от яркого света. – Простите, вы могли бы не светить в глаза?

– Простите, я только хотел убедиться, что все нормально. – Проводник выключил фонарик и вышел в коридор.

Стало слышно, что колеса все еще стучат, а следовательно поезд еще не доехал до станции. Я протер глаза кулаками, тихонько спрыгнул на пол и вышел в коридор. Туда же вынес свой рюкзак и пуховик и, прикрыв дверь, быстро оделся. Рюкзак был тяжелый, когда я нашел выход, мне написали список всего, что должно быть с собой, а главное, мне дали список чего ни в коем случае не должно быть. Запрещено было брать любую аппаратуру с приемником или передатчиком, сюда подпадали все телефоны, устройства позиционирования и, само собой, рации. Категорически воспрещалось приносить оружие, впрочем, где бы я его взял и как бы провез его в поезде? Нужны были теплые перчатки из синтетики, теплый пуховик из синтетики, свитер из натуральной шерсти, термобелье и теплые штаны. Высокие сапоги на толстой подошве, две банки тушенки, спички, баллон газа с горелкой, аккумулятор для мотоцикла и перочинный нож.

Я взял еще несколько книг, пару пустых тетрадей, карандаши и фотоаппарат. Зачем я все это взял, я и сам не знал, просто решил, что оставлять фотоаппарат дома не было никакого смысла. Поезд прогудел несколько раз и это вывело меня из оцепенения, мы приближались к станции, а быть может полустанку, надо было собираться. Шарф был намотан так, чтобы закрыть и рот, и нос, куртка застегнута, а перчатки надеты и заправлены в рукава. Поезд сбавлял ход и наконец остановился, проводник помахал рукой, прогоняя меня прочь из вагона, а как только я ступил на землю, лесенку сразу втянули в вагон и поезд тронулся в путь. Оглядевшись, я понял, что был единственным, кто покинул поезд.

На часах было пять утра, специально для этого путешествия были куплены дешевые кварцевые часы со стрелками, дабы не провоцировать проводника – электроникой. Поезд удалялся и это был единственный звук, который висел сейчас в воздухе. Когда поезд ушел за поворот и заснеженные деревья окончательно заглушили звуки, повисла звенящая тишина, такая давит на уши одним своим существованием. Начинает казаться, что ты оглох, мозг городского жителя просто отказывается верить, что может быть настолько тихо. Как это ни странно, но снег прекратился, видимо тучи тоже не вечны и рано или поздно заканчиваются.

– Андрей? – Раздалось позади достаточно громко, но при этом не пугающе.

– Да. А вы? – Обернувшись, я рассматривал человека напротив. Он был невысокого роста, на голове огромный малахай, лицо прикрыто шарфом, на глазах лыжные зеркальные очки. Сложно было определить сколько ему лет, какой он национальности и даже какого цвета у него кожа. Все части тела были плотно закрыты. Теплая куртка белого цвета отлично сливалась со снегом, а светлые пятнистые штаны были словно созданы для маскировки в такой местности.

– Рюкзак… – Человек протянул руку, явно намекая на то, что я держал в руке.

– Интересное имя… – Протягивая рюкзак сказал я.

– Часы? – Незнакомец указал пальцем в толстых перчатках на мои часы. – Электронные?

– Да нет, обычные. – Я накинул рукав, решив, что досмотра рюкзака будет достаточно.

Незнакомец открыл рюкзак и начал перебирать вещи, с подозрением посмотрел на нож, выбросил телефон, остальное оставил как есть и вернул рюкзак обратно.

– Покажите часы. – Протянутая ладонь явно намекала на то, что их придется снять.

Я расстегнул ремешок и положил их поверх перчатки. Незнакомец перевернул часы и громко прочитал, – кварц, электронные… – Часы отправились в полет куда-то в сторону рельс. – Деньги?

– Простите, а вы всегда так односложно разговариваете?

Незнакомец игнорировал вопрос и я, расстегнув куртку, достал из внутреннего кармана один пухлый пакет.

– Тут ровно половина, как договаривались. Вторую получите после… Там.

Парень взял пакет, открыл и мельком глянул на содержимое.

– Идите за мной. Придется подождать немного. – Он отворил черные от старости деревянные двери станции и вошел внутрь. – Подождите тут, – сказал он, указывая на стул в паре метров от входа.

Сам же отправился в другой конец, где стояла женщина, укутанная в пуховой платок, и передал ей пакет, о чем-то быстро переговорил и проводил ее к противоположному выходу. Убедившись, что она ушла, он быстро зашагал обратно ко мне, по пути снимая малахай, очки и разматывая шарф.

– Сергей, – протягивая руку сказал парень. – Простите, вынужденная предосторожность.

– О! То есть вы все же разговариваете, это хорошо. А чего мы ждем?

– Не чего – кого. Еще один… Или одна… Мы пойдем втроем. Идти не далеко, не переживайте, все эти консервы и прочее, это на случай, если нас застанет пурга или что-то случится.

– Почему же тогда вы отпустили ту женщину? Не лучше было дождаться еще денег?

– Ребенок, ей надо отнести деньги в банк, потом забежать в магазин и бегом домой. Когда ребенок один дома, все мысли только о том, что вот он сейчас проснется и начнет плакать, а рядом никого. – Извиняющимся тоном пояснил Сергей, словно случилась какая-то накладка и именно он в этом виноват.

Дверь станции громко хлопнула и на пороге показался еще один человек, это был мужчина метра два ростом, в спортивной куртке, как у сноубордистов и таких же широких штанах, спортивной шапке с ярким красным рюкзаком за спиной.

– Выдвигаемся, – сказал Сергей и махнул рукой вновь прибывшему человеку, который быстро подошел к ним. – Идти будем друг за другом, старайтесь ступать след в след. Я пойду первым, за мной вы…

– Михаил. А вы? – Протягивая руку Андрею новенький широко улыбнулся.

– Андрей, но не думаю, что это кому-то интересно, вы ведь тоже идете к выходу? – Я все же протянул руку в ответ.

– Выход? А, да… просто у нас его называют “проход”, но суть та же. – Парень крепко пожал руку и повернулся к Сергею. – А вы типа сталкер?

– Нет.

– А как – Егерь? Проводник?

– Нет.

– Простите, а как правильно?

– Правильно – Сергей. Идите за мной.

Сергей вышел через ту же мертвенно черную дверь обратно к платформе и зашагал вдоль рельс к небольшой лесенке. Как только они все спустились с платформы, Сергей снова замотался шарфом, надел очки и малахай. Быстро осмотрел нас и спросил последний раз:

– Если кто-то сомневается, лучше вернуться на станцию, дождаться поезда и уехать, вас никто не обвинит в трусости или чем-то подобном. Дальше идут только те, кто уверен, что хочет уйти навсегда. Желающие передумать есть? – Мы с Мишей переглянулись и остались стоять. – Ну вот и отлично, тогда за мной.

Сергей перешагнул через рельсы и ступил на еле заметную тропинку, уходящую прямиком в лес, Михаил отправился следом. Я посмотрел в небо, удивляясь, что снег прекратился, однако на цвете и глубине небесного свода это никак не сказалось. Ветер резко ударил сбоку, пришлось даже зажмуриться, видимо это тоже был знак, и я отправился следом. Первые полчаса было тяжело, приходилось присматриваться к тропе, чтобы не оступиться, а затем все стало получаться как-то само. То ли лес стал реже, то ли тропа более заметная, но идти стало проще. Я шел последним и потому смотреть вперед не было никакого резона, а под ногами ничего кроме снега не было. Услышав, что Миша о чем-то беседует с Сергеем, я прибавил шаг и быстро нагнал их.

– Сергей, но все же, куда мы идем? – Не унимался Михаил, видимо не в первый раз задавая этот вопрос в разных формах.

– Я же сказал, к выходу.

– А как мы узнаем, что это и есть выход?

– Я вам об этом скажу. – Методично объяснял Сергей, словно рассказывал ребенку почему утки улетают, а не уплывают в теплые страны.

– Но все же, это какое-то специальное место, да? Оно чем-то отличается от других мест, да? – Повторял Михаил, размахивая руками, словно пытаясь показать на весь мир вокруг.

– Нет, не отличается.

– Тогда куда же мы идем, если то место ничем не отличается?

– Мы идем к выходу. – Возможно в тысячный раз повторил Сергей. Он привык, что каждый по-своему нервничал, на некоторых нападал вот такой вот словесный понос и его невозможно было заткнуть, можно было только пережить.

– Простите, что вклиниваюсь, – я решил немного сменить тему. – А там, дальше, за выходом, что?

– Не знаю, по-разному. – Меланхолично заметил Сергей.

– Тогда куда же все идут? – Ни к кому особо не обращаясь спросил я.

– Люди как вы, идут не куда-то, а откуда.

– Как мы… А такие как вы? – Вмешался вдруг Михаил.

– А такие как я водят таких как вы. Я иду куда-то, вы уходите откуда-то. Вот и вся разница. Мне есть чем тут заняться, вам нет.

– Простите Сергей, а если без имен и подробностей, не расскажите, кто обычно уходит? Отчаявшиеся? Беглецы, воришки?

– Чаще всего уходят те, кому стало скучно, кому все надоело. Деньги, женщины, алкоголь… Кто-то спивается или умирает от передозировки, а кто-то уходит.

– Вы поэтому такой разговорчивый? – Опять вклинился Михаил.

– Нет. – Спокойно ответил Сергей.

– И что, еще никто не возвращался? – Я еще прибавил шаг и почти поравнялся с Михаилом.

– Не знаю, может и возвращались, никогда не интересовался. Андрей, встаньте последним и старайтесь идти в след. Тут бывают капканы, поймаете ногой и нам придется вас бросить.

Прозвучало это также спокойно, словно Сергей сообщил, что может пойти снег, но одновременно с тем, достаточно убедительно и я быстро ретировался в хвост. Несмотря на погоду, тропинка впереди угадывалась достаточно четко, надо было просто знать куда смотреть. Примерно через час, после того как покинули станцию, мы вышли на небольшую опушку. По центру стоял домик из сруба, точно такой, как рисуют в детских книжках, показывая домик лесника или старого волшебника и отшельника.

– Привал. Советую перекусить и оставить все ненужное тут. – Сказал Сергей, отпирая двери. – Дальше пойдем налегке, тут недалеко.

В доме было темно, Сергей зажег керосинку, однако это не сильно помогло. Вместо того, чтобы растапливать печь, все просто разогрели еду газовой горелкой и, сидя на тяжелой рубленой лавке перед таким же грубым столом из толстого дерева, ели прямо из банки. Сергей взял чайник и вышел на улицу набрать снега, а затем подвесил его на крюк, направив на его дно сразу две горелки. За все время ужина никто не проронил ни слова, лишь когда начали пить чай, Миша снова завел свой старый разговор.

– Сергей, а как давно вы занимаетесь этим?

– Не помню… Давно. – Уклончиво ответил он, явно даже не задумываясь.

– Вы как-то чувствуете, где выход, да?

– Нет.

– Позвольте, что же это выходит: вы не чувствуете где выход, утверждаете, что место выхода никак не отличается от любого другого места, но несмотря на все это, мы все куда-то идем, я ничего не забыл? Резонный вопрос – как мы… Ладно, как вы узнаете, где выход?

– Я просто знаю где выход, когда мы туда придем, я вам скажу. – Сергей допил чай и поставил кружку обратно на стол. – Собираемся, возьмите с собой деньги, а рюкзаки можете оставить здесь. Аккумуляторы присоедините к фонарям, они висят у двери.

– Сергей, а все же, там, за выходом… Там все по-другому? – Я специально пил чай медленно, чтобы был повод поговорить.

– Наверно… я не знаю.

– А если не брать в расчет тех, кому скучно, кто еще уходит?

– Такие как вы, кто опустил руки. Вам недостаточно делать то, что можете, вам нужно великое. Менять или спасать весь мир, я не знаю кто вы, скорее всего изобретатель или исследователь, да это и не важно, вы же уже уходите.

– Мне показалось или вы считаете меня трусом… – С вызовом произнес я.

– Нет, я считаю вас человеком, который вправе самостоятельно решить, нужен ему этот мир или нет.

– А вы не допускаете возможность, что это я не нужен этому миру?

– Андрей, этому миру вообще никто не нужен, да и любому другому тоже. Это не миру решать, нужны вы ему или нет. Не тяните время, допивайте ваш чай и пойдемте, мне еще возвращаться.

Я проверил пакет со второй половиной денег во внутреннем кармане, посмотрел в рюкзак и раздумывая, что бы взять с собой, вытащил книжку, ту самую, что взял с собой почитать в дороге. Михаил долго ковырялся в рюкзаке, видимо ему было сложнее расставаться с вещами, что он так тщательно выбирал в этот поход.

– А можно все же взять с собой рюкзак? – Миша отвлекся от выбора и посмотрел на Сергея.

– Нет. Оставьте тут – он вам не понадобится.

– Блин, прямо как на тот свет провожаете…

– Я вас провожаю к выходу, а не на тот свет. На тот свет так далеко ходить не надо. Оставьте рюкзак. Андрей, вам эта книга тоже не понадобится.

Пришлось вынуть книгу из-за пазухи и положить на стол, ощущение было, словно я собирался ее украсть, а меня поймали.

– Простите, я просто подумал… А, не важно…

Выйдя из дома стало ясно, что ни я, ни Михаил обратно вернуться не смогли бы, все тропинки от дома замело снегом и они выглядели совершенно одинаково. Мне даже показалось, что мы зашагали обратно, но лес выглядел совершенно иначе, деревья словно стали выше, наверно темнота так действовала. Впереди, как и прежде, шел Сергей, освещая дорогу фонарем, за ним шел Михаил с налобным фонариком, который часто закрывал капюшон и свет терялся. Я светил прямо перед собой, стараясь освещать дорогу и себе и Мише, отмечая, что снег был совсем свежим и тихонько хрустел под ногами. Тропинка немного петляла между деревьев, как любая дорога в лесу, но Сергей безошибочно выбирал направление.

Примерно через полчаса мы вновь вышли на опушку, на этот раз совершенно пустую. Я даже подумал, что слишком быстро и оглянулся проверить, не видно ли домика, однако позади был только непроглядный лес. Сергей поднял руку, показывая всем, чтобы оставались на месте и отправился осматривать полянку. Он словно искал что-то, затем вышел в центр, топнул ногой и, вынув из кармана что-то мелкое, вроде монетки, бросил в образовавшийся след. Затем присыпал снегом, подгребая его ногой, и слегка притоптал. Оглянувшись еще раз по сторонам, он вернулся к нам.

– Все, мы пришли, дальше сами.

– То есть, как это сами? Куда сами? – Возмутился было Михаил, но в этот момент раздался громкий треск, словно от падающего дерева.

В центре поляны, где только что стоял Сергей, образовался круг сиреневого цвета из густого тумана. По его краю бегали голубые искры и молнии. Под кругом образовалось пятно света, словно из этого кольца бил вертикальный луч, затем оно начало медленно подниматься с земли и вращаться, разгоняясь все сильней и сильней. Когда кольцо слилось в сферу, та вытянулась вниз, как будто оплавилась и стекла до земли. В итоге, прямо посреди опушки образовался эллипсоид, он едва касался земли, искры уже не бегали по его оболочке, но от вершины вверх по макушкам деревьев вокруг то и дело били молнии.

– Прямо вот туда. – Сказал Сергей, кивая в сторону светящегося кокона. – Михаил, с вас полная сумма, а с вас, Андрей, оставшаяся половина.

Михаил расстегнул куртку, не отрывая взгляда от центра поляны, и вынул полиэтиленовый пакет, плотно обмотанный вокруг нескольких пачек. Он не глядя протянул его Сергею и даже открыл было рот, видимо хотел что-то спросить, но так и не решил, что именно. Я тоже отдал свою часть денег, как и в первый раз отмечая, что Сергей лишь мельком убедился, что это деньги и, не пересчитывая, убрал их себе под куртку.

– Михаил, прошу, вы первый. – Указывая рукой в сторону сиреневого прохода, сказал Сергей.

– Почему? Почему я первый? – Возмутился было Михаил, чувствуя подвох.

– Таковы правила, вы первый связались со мной, первый шли, первым уходите.