Экономика Казахстана. Мифы и реальность

Глава 1.

Импортозамещение и экспортная ориентация

Пример деревни. Следствия импортозамещения: коррупция, искажение роли государства, неверная оценка внутреннего рынка, олигополизация. Особенности экспортно ориентированной политики.

Глава 2.

Модели рынков

Полиполия (рынок совершенной конкуренции). Олигополия. Монополия. Монопсония. Характеристики рынков.

Глава 3.

Финансовые термины

Номинальный курс. Курс по паритету покупательной способности. Индекс реального эффективного обменного курса. Политики управления обменным курсом. Долларизация. Национальный фонд и голландская болезнь.

Глава 1. Импортозамещение и экспортная ориентация

Импортозамещение

Идея импортозамещения является весьма популярной в развивающихся экономиках и, на первый взгляд, самоочевидной. Производство товаров, на которые есть готовый спрос здесь и сейчас в собственной стране, замещение импортных товаров, которые приобретаются за твердую валюту, местными – это очевидные плюсы и быстрые эффекты. Такая политика весьма привлекательна и с точки зрения общественного резонанса. Однако не все так просто, как кажется. В долгосрочном плане политика импортозамещения приводит страну в тупик, и это доказано многими странами, которые пытались ее проводить.

Для популяризации изложения проиллюстрирую политику импортозамещения придуманной историей.

Повезло жителям деревни найти нефтяную скважину, и решили они, что теперь развитие деревни выйдет на новый уровень. Пришли инвесторы, за свои деньги разбурили скважину, начали ее обслуживать и делиться прибылью с деревней. В деревню потекли деньги, и встал вопрос: как же дальше развивать и приумножать благосостояние?

Оказалось, что работники из соседней деревни к ним приходят в домах убирать, деньги же у жителей есть, они готовы за это платить. Решили жители деревни, что этим могут заниматься их женщины – вместо того чтобы где-то работать, время тратить, пусть в деревне уборкой занимаются: и спрос есть, и деньги из деревни к другим работникам не уходят. А на сэкономленные деньги деревня может и дома побольше построить, и машины купить, и какие-то производства наладить.

Начали строить дома и покупать машины, а тут дети подрастают. Стали работу искать. Есть вариант – в город пойти, но там и людей больше, и связей меньше, и конкуренция на рынке труда, так что даже собственно работу найти непросто. А в деревне – вот же, пожалуйста, стройка идет, строители нужны, спрос есть.

Так и деревне выгодно: опять же не нужно деньги сторонним людям отдавать, тревожиться за устроенность подрастающего поколения, переживать за их судьбу – дети дома работают и зарабатывают.

Обратили внимание, что докторам много денег отдается, значит, есть рынок, есть спрос, можно собственных докторов вырастить. Отправили несколько человек в город, выучили в медицинском институте. Хотели ребята работу в городе найти, но зачем искать трудные пути – есть расходы деревни на приезжих врачей, так лучше их на собственных врачей тратить, импорт заместить. Конечно, кто-то из жителей возмущался, что у надежных докторов с обширной практикой надежнее лечиться и эффективнее. Но в рамках политики импортозамещения такие возражения принимаются с трудом, работает убеждение, что свои на жителях потренируются, станут докторами со стажем и начнут зарабатывать хорошие деньги, ездить по другим деревням, приносить доходы, а потом, может, и из города будут приезжать – лечиться.

Только через три года местные доктора сказали, что городской доктор с таким стажем на деревенском рынке гораздо дороже стоит, а деревенский рынок узкий, значит, надо бы доктору зарплату повысить, пусть теперь «бюджет на лечение» станет выше рыночного процентов на 15. Жители деревни возмутились было, но опять их убедили, что доктор продолжает набираться опыта, так что нужно поддержать. Здесь замечу, что опыта вообще-то не прибавляется. Потому что местные доктора уже точно знают, как осуществлять «приятное лечение» жителям, ну и вылечивать-то довольно глупо – рынок узкий, каждый вылеченный – это существенный удар по нужности доктора. Да доктора по другим деревням не поехали, ведь и здесь неплохо зарабатывают, а в других деревнях доказывать нужно, конкурировать, зарабатывать.

В общем, так «импортозамещающая» деревня развивалась: росла, «красивела», разрасталась, всем по схеме импортозамещения работа находилась. И инженерам (чтобы лампочки вкручивать и нефтевышку обслуживать), и земледельцам-садовникам, но только чтобы свою землю в порядке содержать, и охранникам и т. д. Конечно, без импорта не обходилось, невозможно было всех специалистов внутри вырастить, приходилось нанимать на отдельные виды работ. В целом вполне диверсифицированная экономика складывалась – все бизнесы и отрасли развивались.

Только ученых и работников искусства в деревне было мало, потому что изначально семейный бюджет на это был маленький, замещать было нечего. Так что такие экзотические личности уезжали и сами себе зарабатывали на свободном рынке. Конечно, их приглашали обратно, и они приезжали ненадолго, однако рынок узкий, так что для поддержания квалификации уезжали обратно.

Проблема заключается в том, что когда кончается нефть или цена ее существенно падает, то деньги кончаются у всех, внезапно и сразу, потому что диверсификация через импортозамещение является тупиковым направлением экономического развития.

Я специально сформулировал несколько гротескный пример, чтобы ярче донести мысль о вреде этой политики. В сильном упрощении, но без потери смысла: политика замещения экспорта означает «тратить меньше, делая все своими руками», а политика стимулирования экспорта заключается в наращивании доходов экономики на внешних рынках.

Это очень понятная бытовая концепция, классические крайние подходы в достижении достатка: меньше тратить или больше зарабатывать. В поисках экономии домохозяйство отказывается от сторонних услуг домработницы, сантехника, электрика, выращивает овощи на даче. Во втором случае члены семьи фокусируются и тратят свое время на поиск более выгодной и доходной работы на внешних рынках, повышают квалификацию, конкурируют в офисах и на производствах для зарабатывания дополнительных денег. Понятно, что в первом случае никто в семье не станет классным сантехником, поваром или «выращивателем» овощей, просто потому что невозможно на маленьком пространстве набраться опыта, конкуренция ограничена конкурсом доморощенных мастеров «Ай да папа». Чтобы стать действительно мастером, неизбежно необходимо приобретать опыт вне собственной деревни, доказывать свою квалификацию на чужих рынках. А к этим подвигам должна стимулировать экономическая и информационная политика деревни (государства).

На таком примере гораздо легче осознать другие, менее очевидные, но очень серьезные и системные проблемы, которые рождает такая политика.

Я хочу подчеркнуть, что перечисляемые далее проблемы являются системными, то есть они встроены в модель и внутренне ей присущи. Негативные явления развиваются не потому, что общество развивается не так, не потому что дети воспитываются не так, как хотелось бы, не в силу менталитета или каких-то национальных особенностей. Эти проблемы являются неизбежным следствием импортозамещения, они – часть модели.

Если вы все время находитесь в помещении с недостаточным освещением, то у вас испортится зрение. Не потому, что есть предрасположенность, или в силу каких-то национальных особенностей, а потому, что есть системная проблема – недостаточная освещенность. Если ребенок постоянно занимается за кривой партой и дома и в школе, то у него будет искривление позвоночника. Опять это не зависит от ребенка, это результат нерешенности системной проблемы – кривого стола. Люди, сохранившие зрение или осанку в таких условиях, – редчайшее исключение, и, скорее всего, это им удается только ценой нечеловеческих усилий.

Понимание этого фактора важно для понимания истоков проблем, что является ключевым для их решения. Можно менять очки, делать зарядку, различные упражнения, и при этом здоровье будет ухудшаться, потому что проблема в освещении, в парте, а не в глазах или мышцах.

Вернемся к проблемам, вытекающим из импортозамещения.

Коррупция и сращивание государственного аппарата и бизнеса

Коррупция как явление присуща любому обществу в той или иной степени, вопрос только в том, насколько эффективна борьба с ней. Где-то неприятие коррупции выстроено на ценностном, ментальном уровне, прописано в общественном сознании. Где-то борьба с коррупцией основана на драконовской системе наказаний. В любом случае политика импортозамещения является мощнейшим стимулирующим фактором ее развития. Это происходит на разных уровнях и в разных контекстах, но происходит, потому что государство при проведении такой политики выступает лоббистом бизнеса внутри страны.

Проводя политику импортозамещения, государство начинает воздействовать на политику закупок участников рынка, прямо или косвенно влияя на список поставщиков. Это вторжение в политику закупок, влияние на выбор поставщика легитимизировано государственной политикой, и на фоне этого последний маленький шажок госслужащего в пользу конкретного отечественного поставщика становится почти незаметным.

Тут же начинается сильное встречное движение. Иностранные участники тендеров или организаторы закупок теперь тоже имеют серьезный повод для бесед и взаимодействия с государственными служащими – теперь уже для обоснования того, что местные подрядчики физически не могут справиться с работами или поставить оборудование.

И вот уже государственный служащий, далекий от бизнеса и проекта, становится арбитром и вершителем судьбы конкретных тендеров и сделок, не относящихся к государству, к государственным деньгам.

Приведу характерный пример. В 2002 году я был на совещании высокого уровня, где обсуждались причины, почему казахстанские поставщики не могут выиграть подряды на выполнение работ у крупных иностранных инвесторов. Руководитель одной из крупных отечественных компаний горячо выступал и убеждал присутствующих в том, что качество их работ не уступает мировому, соответствует всем требованиям, конкурентно на любом рынке. Любопытно было, что совсем рядом (что важно для строительной компании) в России не первый год реализовывался аналогичный большой проект. На мой вопрос, почему компания не участвовала и не участвует в российских тендерах, ведь у нее тогда будет еще и большой ценовой запас в виде возврата НДС при экспорте, руководитель растерялся. Понятно, что удобнее и проще вовлечь государство в качестве союзника в коммерческий тендер, используя идеи импортозамещения.

Существует и корпоративная коррупция, когда топ-менеджеры крупных компаний, причем неважно – иностранных или национальных, имея доступ к планам закупок, сами создают местные производства под этот план. С одной стороны, это, конечно, хорошо, но проблема заключается в том, что такие производства создаются не с целью развития, выстраивания бизнеса, а с утилитарной целью «освоить бюджеты». Производства создаются под проект или контракт, в них отсутствуют системный менеджмент, конкурентные преимущества, долгосрочная стратегия, планы развития и расширения. После «освоения бюджета» бизнес забрасывается, а в циничном и худшем случае продается незадолго до полного освоения бюджета не очень понимающему инвестору, который в итоге остается со специфичным производством и без контрактов.

Если читатель думает, что я описал экзотический случай, то он сильно ошибается – это вполне распространенный и многократно отработанный механизм в корпоративном мире страны.

Пример с деревней иллюстрирует очевидное: залогом успеха бизнеса при импортозамещении становятся дружба и особые отношения с влиятельными людьми деревни.

Искривление взаимодействия бизнеса и государства. Размытие функций государства в экономике

Эта проблема гораздо существеннее, чем коррупция государственная или корпоративная. Коррупция является только частью искривления правил взаимодействия бизнеса и государства, но она настолько очевидна и ей придается такое огромное значение, что я рассмотрел коррупцию отдельно.

Строительство бизнеса, его развитие требуют затрат и инвестиций, участие компании в тендере приближает ее к прибылям или к убыткам, с подписания контракта история только начинается, потому что его нужно выполнить, проходя через валютные риски, риски неплатежей, полагаясь на поставщиков и подрядчиков. Для государственного же «бизнесмена» тендер означает либо немедленную прибыль, либо ее отсутствие – никаких убытков и рисков.

Хочу подчеркнуть, ситуация принципиально отличается от обычной, традиционной коррупции. В традиционной коррупции взятка передается за конкретно выполненное действие, которое находится в полномочиях чиновника, то есть это взаимоотношения бизнеса и государства. Такая коррупция была, есть и будет всегда. Чиновник, принявший решение о закупке товара, несет ответственность за это решение. Если впоследствии окажется, что поставщик не выполнил условия или закупка была неэффективной, то существует вероятность, что чиновник хоть в какой-то степени разделит ответственность за решение.

В политике импортозамещения деньги берутся за решения, принимаемые бизнесом, к которому государство вообще не имеет отношения. Чиновник за деньги оказывает влияние на решение компании А в пользу компании Б. При этом никакой ответственности за это решение у него нет вообще. Менеджмент компании А несет ответственность и принимает риски за решение о покупке, он отвечает за показатели эффективности, прибыльности, безопасности собственного бизнеса. За качество и эффективность компании Б как поставщика несет ответственность и риски менеджмент этой компании. В итоге все риски, затраты, убытки остаются в рынке, в частном бизнесе, распределяются между его участниками, а государственные служащие получают безрисковую ренту.

Когда защита отечественного производителя от конкуренции, лоббирование его интересов перед любыми другими бизнесами становятся лейтмотивом государственной политики, серьезно искажаются взаимоотношения бизнеса и государства. Здесь неважно, что защита идет от внешней конкуренции, важно, что официальные лица, представители государства, совершенно официально, на уровне идеологии, становятся защитниками бизнес-интересов отечественных производителей. Это рождает неправильную самооценку со стороны государственных органов, порождает убежденность, что государство является кормильцем, создателем и защитником бизнеса. Из поля зрения выпадает тот факт, что чиновник теперь распределяет не только вверенные ему государственные деньги, но еще и деньги других бизнесов, определяет частные решения.

Этот незаметный мировоззренческий переворот рождает системные проблемы в экономике и сознании. Государственные служащие вдруг становятся «гениальными бизнесменами», они определяют перспективные рыночные ниши для отечественного производства, осуществляют продажи, «отвечают» за развитие бизнеса.

Государственная политика начинает строиться не с создания возможностей развития бизнеса и экономик в целом, но с конкретных проектов, осуществляемых частным бизнесом. Значительная часть «прорывных» проектов по программе ГПФИИР и вообще многих государственных программ построена на чужих инвестиционных решениях. Поясню, как это происходит: высказывается предположение, что при реализации собственного инвестиционного проекта иностранный инвестор начнет закупать такую-то номенклатуру товаров, а значит, будет потребность в таких производствах. Государство начинает вовлекать частный бизнес или само инвестировать в эти производства с уверенностью, что в конечном итоге заставит инвестора купить продукцию. Ведь это просто: немедленный экономический эффект от инвестиций в строительство, возможность освоения средств и затем возможный эффект от реализации производства.

Инвестор может отложить проект или вообще от него отказаться – решение не контролируется государством, оно может быть изменено, в результате рушатся целые государственные программы и политики.

Я видел многие государственные программы и могу ответственно заявить, что большинство из них базируется на развитии «горнорудного и нефтесервисного сектора». Это прекрасно, но есть простой тест на их состоятельность – допустить, что упомянутые проекты не реализуются. Если Арсе-лорМиталл, ТШО, Карачаганак, Кашаган, Казахмыс пересмотрят сроки реализации проектов, откажутся от них, изменят формат, каков будет эффект и каковы будут действия правительства? Чаще всего в результате такого допущения оказывается, что целые цепочки производств, фундаментальные экономические показатели рассыпаются в прах и при этом государство не имеет альтернативного плана.

Размытие функций государства является крайне вредным следствием импортозаместительной политики. Страна вместо формирования и проведения действительно государственной политики, направленной на создание условий для развития экономики, формирования системы взаимодействия бизнеса и власти начинает исполнять роль брокера между отечественным бизнесом и иностранными инвесторами, фокусируется на проведении конкретных сделок и победах в тендерах. Это главный вред, а коррупция является просто следствием и ярким проявлением искажения роли государства.

В терминах деревенской жизни это означает, что совет старейшин вместо выстраивания ценностей, управления деревней, выработки общих принципов существования начинает решать проблемы Максата-доктора, которому не хочет платить Петя-инженер, или разрабатывать законы, чтобы заставить проезжающего Джона купить хоть что-то у Вовы-аптекаря.

Неверная оценка роли внутреннего потребления

Еще одной долгосрочной проблемой является опора на внутреннее потребление. Внутреннее потребление не может быть долгосрочным и системным драйвером роста в одной экономике. Это базовое следствие современной экономической системы, построенной в парадигме свободного рынка и банковского процента. Если Казахстан решил развиваться в рыночной парадигме, а не идти по пути Северной Кореи, СССР или Кубы, то это нужно просто принять. Я совершенно не согласен с тем, что капиталистическая экономическая система верна, более того, считаю, что она изжила себя и мы станем свидетелями потрясений масштабнее, чем развал СССР для жителей этой страны. Тем не менее пока нет альтернативной системы, любая экономическая политика должна соответствовать действующим правилам. В этих правилах опора на внутреннее потребление является бессмысленной и крайне вредной политикой для любой экономики.

Можно стимулировать внутреннее потребление, можно на него опираться в моменты кризисов, каких-то экономических или политических потрясений, можно использовать внутреннее потребление как предохранительный клапан при перепроизводстве, дефляции, стагнации, но никогда оно не может быть системным драйвером роста.

Вернемся в деревню. Экономика ее не может развиваться только на оказании услуг жителей деревни друг другу. Почему плотники смогут зарабатывать больше, если жители не могут им платить больше? А другие жители деревни не могут платить больше, потому что им никто, в том числе и плотники, не могут платить больше. Круг замкнулся – экономика не растет.