Право Рима. Марк Флавий

© Василий Кузьменко, 2019

ISBN 978-5-4483-9978-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Холодный диск Луны освещал серебряным светом всю округу. Отряд всадников мчался на север по ровной римской дороге. Во главе отряда скакал Первый трибун Флавий Валерий Аврелий Константин, он торопился к своему тяжело больному отцу Констанцию Хлору, августу западной части Римской империи.

В 285 году император Диоклетиан принял новую систему управления Римской империей. Теперь у власти находились не один, а сразу два правителя. Они назывались августами и являлись старшими императорами, каждый из них должен был выбрать себе соправителя, которые назывались цезарями и были бы младшими императорами. Диоклетиан предполагал, что спустя двадцать лет правления августы отрекутся от власти в пользу цезарей, которые, в свою очередь, также должны были назначить себе преемников. В том же году Диоклетиан выбрал себе в соправители Максимиана Геркулия, при этом отдав ему в управление запад Римской империи, а себе, оставил восток. Через восемь лет августы выбрали себе преемников. Одним из них и стал отец Константина, Констанций, бывший тогда префектом Галлии, место другого занял Галерий.

1 мая 305 года оба августа сложили с себя полномочия, и Констанций Хлор с Галерием стали полноправными правителями империи, первый на западе, а второй на востоке. К этому моменту Констанций был уже серьёзно болен, и Галерий надеялся на его скорую кончину. Почувствовав приближение смерти, Констанций пожелал видеть своего сына Константина, находящегося в этот момент, практически на правах заложника, в столице восточного августа в Никомедии.

Воспитываясь при дворе императора Диоклетиана, Константин получил хорошее образование. Участвуя в его военных компаниях, он зарекомендовал себя умным и бесстрашным военачальником. Константин рассчитывал на титул цезаря после отречения Диоклетиана от власти, но этого не произошло. Август Галерий, при дворе которого теперь служил сын Констанция, не желал отпускать Константина к отцу, так как боялся, что галльские легионы объявят его своим августом. Это не входило в планы императора, который стремился единолично править всей Римской империей, но после такого письма вынужден был согласиться. Однако, при этом, хотел задержать Константина в Италии, о чём на следующий день собирался письмом попросить верного ему цезаря запада Флавия Севера.

Константин, догадавшись об этом, отправился к отцу накануне вечером, по пути выводя из строя всех государственных лошадей на бесчисленных дорожных постах, чтобы исключить погоню. И вот теперь, проскакав на лошадях почти полторы тысячи миль, Константин подъезжал к месту своего назначения. Он и его верные воины спешились возле дворца в Булони. Его встретил друг отца легат Гай Тиберий.

– Как он, – спросил его на ходу Константин.

– Плох, но ждёт тебя, – ответил легат.

– Проведи меня к нему!

– Конечно, следуй за мной!

Константин нашёл отца лежащего на постели. Глаза его были закрыты. При этом, даже в очень слабом огне светильника, лицо его было ослепительно бледным, именно поэтому он получил прозвище Хлор. Константин, молча, смотрел на столь дорогого ему человека. Болезнь уже сделала своё дело. Вокруг глаз образовались тёмные круги, щёки впали. Внезапно отец открыл глаза и сразу узнал его:

– Константин, ты приехал, – император попытался улыбнуться, – я ждал тебя, – очень тихо произнёс он.

– Я приехал отец, – Константин присел возле него, оглянувшись, легат Гай Тиберий понимающе кивнул и вышел.

Отец говорил очень тихо, и Константину пришлось склониться к нему почти на грудь. Видимо уставая, он иногда замолкал, но отдышавшись, Констанций продолжал говорить ему свои напутственные слова. Сын внимательно слушал своего отца и кивал в знак согласия и понимания.

– Я понял, отец, я всё сделаю, – произнёс Константин, взяв его за руку.

– Я горжусь тобой мой мальчик, – отец с трудом сел и улыбнулся.

– Всё будет хорошо, отец, ты ещё поправишься, – Константин сглотнул внезапно покатившийся к горлу комок.

– Ещё повоюем, – Констанций закрыл глаза, затем сильно сжав его руку, открыл их и сказал, – иди Константин, легионы ждут тебя!

До хруста в зубах сжав челюсти, Константин встал и вышел из комнаты. За дверью его встретил Гай Тиберий.

– Константин, легионы ждут твоих приказов.

– Гай, мне не удалось его отговорить, отец идёт вместе с нами в Британию, – Константин слегка вздохнул, – дай все необходимые указания, утром мы выступаем.

– Я всё понял, – кивнул легат и вышел. Константин вернулся к отцу.

Утром август Констанций представил своим легионам, следующим для подавления мятежа пиктов, сына Константина Первого трибуна Римской империи, как своего преемника.

Переправившись через Ла-Манш, галльские легионы двинулись на север Британии. Соединившись в Йорке с британскими легионами римляне, под фактическим руководством Константина, разгромили пиктов, загнав варваров обратно за вал Адриана (совр. Шотландия). Констанций был очень слаб и почти всю экспедицию провёл в повозке, но с большим участием давал сыну весьма полезные советы. Однако легионеры сами смогли по достоинству оценить личную храбрость и тактическую смекалку молодого генерала. На обратном пути, в Йорке, август западной части Римской империи Флавий Валерий Констанций Хлор скончался. Легионы объявили Константина своим императором. Оставив в Йорке британские легионы, Константин с галльскими легионами и телом отца вернулся в Булонь.

Глава I

Древний Рим. Римская империя – могущественное государство, говоря современным языком супердержава, которая просуществовала много столетий и оставила нам огромное наследие, во всех сферах нашей жизни, которым мы все, ныне живущие, пользуемся, порой даже не подозревая об этом, и самым главным наследием стало – римское частное право. Но в те далёкие времена существовало ещё одно, публичное право, и оно называлось – Право Рима.

Четвёртый век нашей эры. Рим. Центурион Марк Флавий, молодой римлянин, тридцати лет от роду, помощник претора в суде, ждал Лукрецию. Она приходила к нему в дом, который он снимал в нижней части Аргилет в Риме, и оставалась до утра. Её муж Аллий Гней больше любил мужчин, но был добрым человеком, поэтому не возражал, если иногда его жена не приходила ночевать домой. Марку нравилась эта молодая женщина с каштановыми волосами и удивительно красивыми карими глазами. Они познакомились в книжной лавке. Она была в синей тунике, стройная и вся светилась каким-то непонятным светом. Женщина спросила свиток Тита Лукреция Кар «О природе вещей». Ещё не зная её имени, Марк пошутил, что у каждой Лукреции, есть свой Лукреций. Она так посмотрела на него, что Марк смутился. Женщина это заметила, и сама заговорила с ним. Оказалось, что её действительно зовут Лукреция, и теперь она над ним пошутила, намекнув на его военную одежду, что никогда прежде не встречала солдат в книжной лавке. Марк ответил, что пришёл купить свиток стихов его любимого поэта Гай Валерия Катулла. Теперь Лукреция смутилась, покраснела, и тихо сказала, что Катулл её любимый поэт. Они вышли из лавки и прогулялись до Форума. Марка поразило в ней огромное желание разобраться в таком сложном труде «О природе вещей», в котором он сам ещё не всё понял. Они договорились встретиться, так она стала приходить к нему домой. Марк поставил на столик блюдо с фруктами и улыбнулся, вспомнив, как у них всё началось. Во второй её визит, Марк между их разговорами о труде Тита Лукреция неожиданно прочитал стих Катулла:

У Лукреции, пока он читал, начала вздыматься грудь от частого дыхания, она раскраснелась и когда он прочитал последнюю строчку, Лукреция встала и сбросила с себя тунику. Её возбуждённые соски расстреливали Марка в упор, поэтому он просто задул светильник. Лукреция не дала ему уснуть до самого утра.

Марк нарезал хлеб и положив его в плетёную корзинку поставил её на столик. Вообще с Лукрецией ему было очень легко. Они оба ненавидели рабство и любили поэзию. У Марка не было рабов. Небольшой дом, в котором он жил, Марк содержал сам. В доме Лукреции жили рабы, но хозяйка была очень добра с ними, и они отвечали ей тем же. Каждый раз, два здоровенных раба добровольно сопровождали её к нему в дом с факелами. И хотя Лукреция жила всего в пятистах шагах от него, на улицах Рима с наступлением темноты было очень опасно. Раздались голоса, и в полупрозрачном окне Марк увидел свет факелов, это пришла Лукреция.

Он встретил её на пороге. Рабы ушли, с тем, чтобы вернуться за ней перед самым рассветом. Лукреция бросилась к нему на шею. Они долго и жарко целовались. Потом задохнувшись, прошли в комнату. Лукреция присела на кушетку, рядом с которой стоял столик с их скромным ужином. Оторвав несколько виноградин, она спросила:

– Марк, что мы сегодня будем читать?

– Я приготовил для нас небольшой отрывок, – он подошёл к шкафчику, в котором лежали приобретённые им свитки, взял один из них и прочитал:

Ты же теперь напряги свой слух и свой ум прозорливый

Освободи от забот, достоверному внемля ученью,

Чтобы дары, приносимые мной с беспристрастным усердьем,

Прежде чем их оценить, с презрением прочь не отринул.

Ибо о сущности высшей небес и богов собираюсь

Я рассуждать для тебя и вещей объясняю начала,

Всё из которых творит, умножает, питает природа

И на которые всё после гибели вновь разлагает,

Их, объясняя их суть, материей мы называем

И для вещей родовыми телами обычно, а также

Их семенами вещей мы зовём и считаем телами

Мы изначальными, ибо началом всего они служат.

– И о чём здесь говорится, – спросила Лукреция.

– Я думаю о том, что это мир создали не боги, он существует помимо их воли.

Лукреция задумалась, затем спросила:

– Тогда кто всё это создал?

– Получается, что мир существует сам по себе.

– Как всё сложно, слушай, а что ты знаешь о христианстве?

– Пока очень мало, странная новая религия.

Лукреция опять задумалась, и по её прекрасному личику побежали тени.

Марку всё нравилось в этой женщине, как она говорит, как смотрит, её запах, её мягкие губы, её упругая грудь и ягодицы, и то, как она стонет.

– Мне кажется, что мой муж теряет мужественность и становится проникаемым, а значит, у нас никогда не будет детей, – сказала она, глядя в сторону. Марк со вздохом произнёс:

– Мне никогда не нравилась эта греческая любовь мужчин друг к другу, – подумав немного, он добавил, – на мой взгляд, свою мужественность мужчина должен доказывать женщине.

– И у тебя это неплохо получается милый, – сказала Лукреция, снимая тунику.

Марк задул светильник, и они погрузились в сладострастие до утра.

Марк проснулся от того что шаловливы руки Лукреции опять вернули ему силы. Она была ненасытна. Уже пришли за ней рабы, но Марк отпустил её только после стонов.

Лукреция тихонько проскользнув в спальню, сладко потянувшись, решила немного поспать. Уже второй месяц она не смазывала себя старым оливковым маслом перед встречами с Марком, и сегодня он опять изливался в неё, она ему сама разрешила, такая маленькая женская хитрость. Лукреция улыбалась. Ей так хотелось иметь ребёнка и пусть он лучше будет от этого красавца с небесно голубыми глазами центуриона Марка, чем от мужа. А когда родится ребёнок, муж возьмёт его на руки, чтобы показать свою мужественность, это значит, признает ребёнка своим. С этими мыслями она уснула.

Проводив Лукрецию, Марк разделся и прыгнул в небольшой бассейн у себя в доме. Он не любил посещать общественные термы, хотя иногда бывать в них было весьма полезно, порой там бывали сенаторы и другие чиновники высокого ранга. Тогда между ними возникала полемика по различным вопросам государственного устройства и вообще о механизме государственного управления столь великой империей.

Сразу после кончины отца, отдав все необходимые распоряжения по его кремации, Константин написал письмо своей матери, сообщив о смерти её мужа. Так же он попросил её приехать в Тревир (Трир), где по просьбе отца и собирался захоронить его останки. Затем Константин написал письмо своей возлюбленной:

«Минервина, счастье моё, в моей жизни наступают нелёгкие дни, и я хочу, что бы в этот тяжёлый час, ты, любовь моя, была со мной рядом вместе с нашим сыночком Криспом. Приезжай вместе с моей мамой в Тревир, как только сможешь, я напишу августу Галерию, чтобы с его стороны вам не чинили каких-либо препятствий. До скорой встречи любимая, всегда твой, Константин!».

После этого Константин приступил к написанию самого сложного письма Галерию, восточному августу Римской империи. Он долго ходил по комнате, вспоминая последний разговор с отцом и размышляя о своём будущем. Выполнить все, о чём напутствовал его отец, было крайне сложно, ведь пока он оставался в одиночестве в этой сложной системе государственного управления огромной Римской империей. Для исполнения всего задуманного ему нужны были союзники, но на политическом горизонте Константин пока их не видел. Поэтому в письме Галерию, он просто сообщил о смерти отца и снял с себя всю ответственность за то, что легионы назвали его своим императором. Константин сообщил, что остаётся в полной мере исполнять обязанности префекта Галлии и в обозримом будущем не собирается покидать свою резиденцию, за исключением случаев необходимых для защиты дальних рубежей Римской империи от набегов варваров. Он так же попросил не препятствовать приезду к нему в Тревир, его жены Минервины с сыном Криспом, и матери Елены.

Освежившись, Марк оделся, позавтракал куском хлеба, запил его водой и пошёл на службу. Идти было недалеко, и Марк наблюдал, как просыпался этот великий город. Лавочники начинали открывать свои лавки и стали зазывать покупателей. Первыми открылись хлебные, возле них уже стояли «булочницы» – самые дешёвые проститутки в Риме. Их лица были намазаны белой мукой. Марк никогда не прибегал к услугам проституток. Он был для этого слишком брезглив. У Марка иногда случались короткие романы с замужними женщинами, но вот Лукреция заняла в его жизни некое особое место, он даже пока не понимал, какое именно. Перешагивая через нечистоты, продвигаясь по очень узким, не более десяти футов улицам, он дошёл до здания суда. Марк, начиная службу легионером, побывал в экспедиции в Дакии, затем принимал участие в персидском походе под командованием императора Диоклетиана, там он дослужился до звания центуриона. Марк не тяготился военной службой, но больше тянулся к знаниям, и поэтому решил перевестись в Рим, где он родился и вырос. В Риме он мог бы пользоваться услугами огромных библиотек. С помощью знакомых сенаторов знавших его отца ему удалось устроиться служить в преториат Рима, а это было даже повышением в должности. Марк считал, что ему очень повезло, оставаясь на военной службе, он мог читать и получать новые знания.

Приветствуя знакомых и здороваясь с незнакомцами, Марк прошёл на своё рабочее место. Он начал разбирать бумаги. В первой гражданин Рима сообщал, что прошлой ночью обнаружил у себя в доме грабителя с оружием в руках. Грабитель был убит на месте. Марк написал формулу решения дела для судьи, в соответствии законами «Двенадцати таблиц» гражданин Рима имел на это право. Далее ещё одно дело о дневном воришке. Марк опять написал формулу решения дела. Дневного воришку продать в рабство. Следующие два дела были более сложными, они касались имущественных прав граждан. Марку пришлось полистать законы и хорошенько подумать, но всё же он нашёл формулы для решения и этих дел. Бумаги были переданы судьям, и на этом его рабочий день был закончен. Марк зашёл к претору. Они были вместе в Персидском походе и оба стали центурионами, только претор Клавдий Валерий был старше Марка на пять лет и это собственно он и позвал его к себе на службу. Поговорив с ним по-приятельски некоторое время, Марк вышел на улицу. Лукрецию он сегодня не ждал, поэтому купив в лавке немного копчёного мяса, Марк направился к себе домой. Дома он освежил себя в бассейне, потом второй завтрак и Марк опять взялся за свитки. Как ни одна другая книга, книга «О природе вещей» заставляла его думать, он прочитал:

В те времена, как у всех на глазах безобразно влачилась

Жизнь людей на земле под религии тягостным гнётом,

С областей неба главу являвшей, взирая оттуда

Ликом ужасным своим на смертных, поверженных долу,

Эллин впервые один осмелился смертные взоры

Против неё обратить и отважился выступить против.

И ни молва о богах, ни молньи, ни рокотом грозным

Небо его запугать не могли, но, напротив, сильнее

Духа решимость его побуждали к тому, чтобы крепкий

Врат природы затвор он первый сломить устремился.

Силою духа живой одержал он победу, и вышел

Он далеко за предел ограды огненной мира,

По безграничным пройдя своей мыслью и духом пространствам.

Как победитель, он нам сообщает оттуда, что может

Происходить, что не может, какая конечная сила

Каждой вещи дана и какой ей предел установлен.

Так, в свою очередь, днесь религия нашей пятою

Попрана, нас же самих победа возносит до неба.

Марк, лёжа на кушетке задумался. В этой главе Тит Лукреций Кар утверждал, что человек живя на земле, всё делает сам, своим духом и решимостью, а не боги или этот новый бог Христос. Поэтому Марк не торопился принимать христианство, во всяком случае, пока христианство не станет государственной религией, потому что, как всякий молодой римлянин, Марк мечтал о военной или государственной карьере. Он очень много читал, даже в походах у него всегда были собой свитки. Марк знал, что за глаза его называли «библиотекарь», но он не обижался. Была ещё одно природная способность, которой он успешно пользовался. Марк очень быстро схватывал суть языков других народов, поэтому он в военных походах и в обычной жизни часто становился толмачом.

Начинало темнеть, по улицам Рима загрохотали повозки, которым было разрешено передвигаться только по ночам. Лавочники начали пополнять свои запасы. Марк, отложив в сторону свиток, решил немного перекусить. Нарезав себе мяса, хлеба и прихватив кувшин с разбавленным красным вином, он вернулся к столику. Ужиная, Марк подумал о Лукреции и заскучал. Он очень быстро привык к ней. С мыслями о Лукреции Марк задремал. Его разбудил громкий стук в дверь.

Марк подошёл к двери и спросил:

– Кто там?

– Центурион Марк Флавий вас срочно вызывает претор, – раздалось из-за двери.

– Хорошо, я сейчас, только оденусь, – ответил Марк.

Если его вызывают среди ночи, значит не просто так, поэтому он надел красную центурионскую тунику, поверх неё посеребрённый чешуйчатый панцирь, красный плащ, взял свой шлем с поперечным гребнем, круглый щит и короткий меч, испанский гладиус, немного подумав, он сунул под панцирь свиток «О природе вещей». В полном снаряжении Марк вышел из дома. Четверо солдат с факелами ждали его недалеко от крыльца.

– В чём там дело? – спросил он у триария из преторской когорты.

– Не знаю, письмо из Сената, претор попросил вызвать вас, – ответил седой ветеран.

– Тогда пошли, – кивнул Марк.

С трудом пробираясь по улицам Рима, среди многочисленных повозок Марк с солдатами вскоре добрался до преториата. Его встретил претор со словами:

– Марк, пришло письмо из Сената, легат Первого Иллирийского легиона Сервий Публий Квинт попросил для подкрепления центурию и просит тебя назначить командиром.

– Почему именно меня? – удивился Марк.

– Не знаю, в Нижней Паннонии вроде всё спокойно, думаю, ему просто нужен офицер, разбирающийся в языках варваров, а ты у нас известный лингвист.

– Тогда понятно, и как мне туда теперь добираться? – спросил Марк.

– Тебе немедленно надо прибыть в Канны, там, на корабли уже грузится твоя центурия.

– Ясно, – кивнул Марк, – я так понимаю, что это не меньше чем на полгода?

– Да кто его знает, – пожал плечами претор, – лошадей возьмёте в конюшне, этот триарий с солдатами тебя и проводит, – сказал ему претор Клавдий Валерий на прощание. Марк кивнул и вышел. Получив лошадей, Марк сказал солдатам, что ему надо заехать в одно место буквально на пять минут. Уже светало, Марк направился к дому, где жила Лукреция. Он попросил триария вызвать жену хозяина дома Аллия Гнея, Лукрецию. Триарий понимающе улыбнулся. Солдаты спешились и отошли в сторону. Марк, спрыгнув с лошади, остался ждать Лукрецию в шагах пятидесяти от дома.

Лукреция проснулась от стука в дверь. Она слышала, как рабы открыли дверь, затем муж вышел из своей спальни и прошёл к двери. Потом он вернулся и постучался к ней:

– Лукреция, там солдаты, тебя вызывают к претору, ты что-то натворила? – взволнованно спросил муж. У Лукреции ёкнуло сердце: «Что-то случилось с Марком!». Она встала, быстро оделась и вышла, глядя на испуганного мужа, коротко бросила ему: «А может это ты вчера не того мальчика попробовал?».

Муж молча скрылся в своей спальне. Лукреция вышла из дома. Марк стоял возле лошади, и улыбаясь смотрел на неё. Лукреция с тревогой на лице подошла к своему возлюбленному.

– Что случилось?

– Лукреция, меня вызвали на военную службу в Нижнюю Паннонию.

– Надолго?

– Не знаю, на полгода или год.

Лукреция потянулась к нему, они страстно поцеловались, потом Марк вскочил на лошадь.

– До скорой встречи Марк! – помахала ему рукой Лукреция.

– Лукреция, на моём доме висит значок претора, воры не залезут, но ты всё же забери все свитки, пусть они хранятся у тебя, до моего возвращения, – громко сказал Марк и, пришпорив коня, вместе с солдатами, поскакал к воротам Рима.

– До встречи, – помахала ему вслед Лукреция и опустив голову пошла к своему дому, потом оглянулась, и её женское сердце шепнуло, что встреча с любимым будет не скорой, если будет вообще.

С рассветом повозок стало меньше, поэтому Марк с солдатами довольно быстро выбрался из города. Далее они поскакали по мощёной камнем римской дороге в сторону Канн. К вечеру они были уже в порту, найдя свою центурию, Марк отпустил солдат претора и занялся службой. Он попросил временного центуриона построить центурию. Центурион представил солдатам их нового командира. В этой центурии было больше солдат, чем обычно и все они были опытными воинами. После этого Марк быстро вник в дела. В его распоряжении оказалось три триремы. В одной разместились солдаты его центурии, в двух других были продукты и различная военная амуниция. Погрузка закончилась, и утром подняв по два паруса и спустив вёсла на воду, корабли направились на противоположный берег Адриатического моря в один из портов Далмации. Через двое суток суда уже разгружались в порту. По окончанию разгрузки Марк построил своих солдат и вместе с обозом двинулся вглубь этой римской провинции. Марк и его офицеры были на лошадях, остальные легионеры двигались в пешем строю. Отряд растянулся на целую милю, но шли быстро. Римские воины славились тем, что, пройдя даже 60 миль в полном боевом снаряжении, были способны вступать в бой с противником. Находясь впереди отряда, Марк периодически вступал в разговоры с конными полицейскими нарядами римского гарнизона провинции. Пройдя её, отряд Марка вошёл в следующую римскую провинцию Нижняя Паннония и направился в сторону Мурсы, поселения на границе провинции, где и располагался Первый Иллирийский легион. Центурия Марка продвигалась по римской провинции, поэтому на привалах выставлялись только караулы. Продвигаясь на северо-восток, центурия вскоре прибыла в расположение своего нового легиона.

Легат Сервий Публий Квинт, седой крепкий мужчина, в прошлом сенатор, командир Первого Иллирийского легиона, сидел в доме легата возле карты. Он смотрел на большой выступ, между римскими провинциями Дакией и Нижней Паннонией, заселённый варварами и обдумывал план действий. Обстановка в империи была тревожной. Новая система управления только обострила борьбу за власть между тетрархами. На должность он был назначен западным императором Констанцием, который теперь со своими легионами находился в Британии. Первый Иллирийский легион был по типу – лимитан, то есть в его задачу входило охрана границы от варваров и их удержание до подхода основных сил. Никаких внешних посягательств на границы Римской империи в настоящий момент не было. В соседней Дакии тоже был мир, но легату не давал покоя этот выступ. Там были горы, малопроходимые леса и жил народ, который называл себя свевами. Занимались они скотоводством, но в приграничной торговле очень часто рассчитывались серебряными слитками или золотым песком. Что там было сейчас в глубине их страны, римляне не знали. Единственное о чём знал легат Сервий Публий, что на территории этого выступа проживало несколько племён, и они иногда воевали между собой. Он размышлял дальше, если в этой стране варвары рассчитываются серебром и золотом, значит, они где-то его добывают и в глубине их страны, возможно, есть копи. В этой неразберихе, которая сейчас царила, можно было бы подумать и себе. Его мечтой было вернуться после службы в Сенат триумфатором, расширившим границы империи, ну а если при этом ещё и найти эти копи, то можно было бы неплохо обогатиться, и тогда его положение в Сенате стало бы на много прочнее, это был путь в большую политику.