У Ш Е Л Е Ц

© Евгений Кузьминов, 2020

ISBN 978-5-4498-4159-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

У Ш Е Л Е Ц

1. Племя Песчаной Реки

Охота была удачной. Две одичавшие свиньи и три козы несли на рогатинах возвращавшиеся с охоты соплеменники Алексея. Сам он шел впереди с заряженным арбалетом в руках и зорко смотрел по сторонам. Ему, как никому было известно, какую опасность представляют собой лазутчики Олигарха. До стойбища племени было еще далеко, а охотники, несущие добычу уже сильно устали. Прошедшая зима была тяжелой для племени. Сильные морозы и набеги воинственных амазонок Олигарха лишили и без того небольшой народ резервации многих сильных воинов. Несколько последних тощих лошадей, во избежание голодной смерти людей, пришлось забить на мясо. Поэтому теперь переносить охотничьи трофеи приходилось на своих плечах. Алексей остановился и дал команду уставшим сородичам сделать небольшой привал, отправив Османа и Махмуда, двух самых лучших охотников дозором обойти вокруг елани, выбранной им для отдыха. Сам он прилег в тени кустов и, жуя травинку задумался. На душе у Алексея было неспокойно, хорошая добыча не радовала как обычно и на то были свои причины. Две последние зимы племя Алексея подвергалось невиданному до сей поры преследованию со стороны Олигарха – здешнего полноправного правителя и вершителя судеб. С тех пор как закончилась последняя Мировая война, уже много зим племя Алексея жило в Долине Песчаной реки с Его милостивого разрешения. Так соплеменники между собой называли Олигарха, из опасения, что одно только упоминание имени Его может навлечь на племя неисчислимые беды. Народ в общине сложился из немногих выживших в той войне людей разных национальностей, пришедших с равнины, оттуда, где жить на выжженной и отравленной земле было невозможно. Арендной платой за проживание в резервации, по неписаному договору еще с предком нынешнего Олигарха, служил живой товар. Несколько молодых и здоровых парней и девушек, каждый год отдавались приходящему за ним конвою из амазонок. Зачем Ему были нужны эти парни и девушки никто не знал. Да и спросить было не у кого, ведь Олигарха в резервации никто и никогда не видел. Ежегодно приходящий за данью конвой был неразговорчив и, получив дань, быстро и молча, уходил восвояси. Впрочем, никто тогда не боялся службы в замке Олигарха. Попавшие туда считались счастливчиками, им не грозил голод и холод, и можно было не опасаться быть съеденными дикими зверями. И вот две зимы назад договор был Им вероломно нарушен. На племя стали постоянно нападать отряды амазонок, захватывая в плен всех без разбора, а сопротивляющихся безжалостно убивая. Вождь племени, отец Алексея, распорядился вооружиться всем соплеменникам, могущим держать в руках оружие, построить вокруг стоянки частокол из стволов деревьев и нести круглосуточный караул, для упреждения нападений амазонок. В результате несколько атак были успешно отбиты, нападающие понесли потери, и на несколько лун воцарилось тревожное затишье. Неожиданно размышления Алексея прервал запыхавшийся Махмуд, один из двух охотников отправленных Алексеем в дозор. Он что-то возбужденно и бессвязно бормотал, показывая рукой в направлении стойбища племени. Алексей оглянулся и увидел в том направлении три столба дыма от костров, поднимающихся к безоблачному небу. Алексей сразу же понял, что означает этот знак – это был сигнал тревоги, который предназначался именно для него. Успокоив заволновавшихся охотников, Алексей распорядился оставить охотничьи трофеи на самого молодого соплеменника. Остальным охотникам быстро, но осторожно продвигаться к стойбищу, впереди пустив все тех же Махмуда и Османа. До стойбища оставалось два полета стрелы, когда охотники вышли на «секрет» состоявший из двух соплеменников, один из которых был ранен и наспех перевязан жгутом, сплетенным из травы. Он проводил Алексея в землянку вождя племени, на ходу коротко рассказав, что они недавно отбили атаку Его амазонок, понеся при этом большие потери. В ходе успешной контратаки захватили в плен одну из амазонок, но та отчаянно сопротивлялась, и ей удалось тяжело ранить вождя из арбалета, стреляющего огнем. Когда Алексей подошел к землянке отца он увидел привязанную к столбу, сидящую на земле, молодую женщину, облаченную в доспехи из какого-то черного металла. Лицо женщины было раскрашено красными и черными красками, покрыто глубокими свежими ранами и кровоподтеками. Недалеко от столба на земле лежало около десятка тел мужчин племени, возле которых сидели на коленях несколько женщин и детей. Они, раскачиваясь, вполголоса «тянули» заунывную песню, изредка прерывая ее, для того чтобы бросить камень или плюнуть в пленницу. Алексей на несколько секунд остановился возле столба, разглядывая амазонку. Та испуганно поджала ноги и с ненавистью исподлобья взглянула на него. Немного постояв рядом с амазонкой, Алексей стал спускаться по лестнице в землянку. Скрывшись уже по пояс в узком проходе, оглянулся – лицо женщины показалось ему знакомым. Глаза их встретились, и Алексей еще раз удивился той ненависти, которая была во взгляде женщины. Он ступил на земляной пол, покрытый козьими и овечьими шкурами, и тихо подошел к людям, сидящим возле раненого вождя. Тот лежал, закрыв глаза на ворохе из мягких шкур, лицо его было серым и безжизненным, из-под повязок охватывающих грудь раненого сочилась алая кровь. На полу сидели на корточках несколько человек, освещаемых двумя коптящими светильниками из свиного жира. Один из сидящих поднялся ему на встречу – это был Иван, сводный брат Алексея. Он покачал головой, отвечая на немой вопрос своего брата. Алексей опустился на колени и дотронулся до руки раненого.

– Отец! – негромко позвал он.

Веки лежащего на шкурах вождя дрогнули, и он медленно открыл глаза. Некоторое время взгляд его бессмысленно блуждал по потолку и по лицам собравшихся вокруг людей, пока он не увидел Алексея. Взгляд вождя, как показалось со стороны, сделался осмысленным. Он поднял руку, подзывая к себе сына, и попытался приподняться на своем ложе. Алексей наклонился поближе к отцу, поддерживая его голову и стараясь разобрать невнятный шепот, но смог понять только несколько слов, из-за клекота и свиста, раздающегося из груди раненого. Так продолжалось несколько секунд, затем вождь бессильно откинулся на шкуры, закрыв глаза. По телу его пробежала дрожь и прерывисто вдохнув воздух несколько раз, он перестал дышать. Вождь племени Песчаной реки умер. Алексей медленно поднялся с колен, изо всех сил сдерживая слезы, готовые политься из глаз. Отец учил их с братом никогда не плакать, как бы больно им не было. И только сейчас, взглянув на Ивана, который также как и он сдерживал рыдания, Алексей понял мудрость отца. Сыновья вождя никогда не должны показать слабость своим соплеменникам.

Алексей отдал приказание относительно предстоящего погребения вождя, и они с братом вышли из землянки. Народ племени, несмотря на несколько поколений, прошедших со дня объединения в одно целое, исповедовал разные религии. Православие и ислам, буддизм и католическая вера, вот неполный список религий, отправляемых в резервации. Вождь и его сыновья были христианами и поэтому погребение должно быть сделано по православному обычаю. Алексей посмотрел на то место, где еще недавно стояла небольшая деревянная церковка. Во время одного из набегов Его амазонки подожгли ее вместе со священником, и теперь на том месте были лишь одни угли. Но, так или иначе, а религиозные обычаи необходимо было неукоснительно соблюдать. Ведь по преданиям и последняя война, которая отождествлялась выжившими в ней с концом света, произошла потому, что люди забыли Бога, жили во лжи и грехе, не соблюдая заповедей предков. Алексей жестом подозвал мальчика, бывшего церковным служкой в сгоревшей церковке, и велел ему провести все необходимые обряды. Тот, молча, кивнул и пошел к землянке вождя. Братья в раздумье стояли на поляне. Вечерело. Длинные косые тени от деревьев лежали на вытоптанной земле, остывающее солнце в красном мареве медленно опускалось за горизонт. На сухом суку высокой сосны сидел нахохлившийся черный ворон и косил на братьев желтым глазом.

– Что сказал тебе отец? – после длинной паузы тихо спросил Иван.

– Я разобрал только два слова, – вздохнув, ответил Алексей.

– Какие? – нетерпеливо спросил Иван.

– Он сказал: «Спроси шамана…»

– О чем?

– Не знаю, – пожал плечами Алексей, – больше я ничего не расслышал.

– Пойдем к шаману? – спросил Иван.

– Потом, – сказал Алексей, – сначала надо допросить пленницу.

Они подошли к сидящей у столба амазонке. Та окинула их злобным взглядом и презрительно отвернулась.

– Как тебя зовут? – спросил Алексей амазонку. Та промолчала, по-прежнему высматривая что-то вдали, за горизонтом.

– Зачем вы нападаете на нас? Зачем убиваете наших людей?

И опять ответа не последовало.

Иван достал из кожаных ножен острый зазубренный нож и поднес его к шее амазонки. Однако та никак на это не прореагировала.

– Может быть, она не понимает по-русски? – спросил Иван, – ты слышишь меня, гадина?

Женщина с ненавистью посмотрела на него и снова отвернулась.

– Понимает, – сказал Алексей, – только мы зря теряем время, она ничего не скажет.

– О чем она думает? – спросил Иван.

Алексей нагнулся к женщине и пристально посмотрел ей в глаза. Через несколько секунд напряженного молчания он выпрямился и сказал: «Она не о чем не думает, она нас просто ненавидит».

– Что будем с ней делать?

– Пусть это решает Совет Племени, а нам нужно идти к шаману, – ответил ему Алексей и направился в сторону землянки шамана. Следом за ним двинулся Иван.

– Вы все умрете… Вас убьют Космиты. – неожиданно услышали они сзади тихий, до боли знакомый голос, и Алексей невольно вздрогнул. Он вернулся к пленнице, та сидела в том же положении, отрешенно глядя в сторону. Сын вождя еще раз пристально вгляделся в связанную женщину, сидящую у столба. Коротко стриженные темно-русые волосы, свежие раны и красно-черная раскраска делали лицо неузнаваемым, но голос, голос Алексей бы узнал из миллиона голосов. Это был голос его нареченной, его невесты, той, что амазонки Олигарха похитили еще прошлой зимой.

– Вера? – только и смог вымолвить растерявшийся Алексей, – Боже мой, ты жива,… Что они сделали с тобой?

Он бросился к ней, для того чтобы развязать веревки, но девушка неожиданно и очень больно укусила его за руку.

– Вера, ты что, не узнаешь меня? Это же я, Алексей! – он протянул к ней руки, но пленница отпрянула как от удара, испуганно и злобно глядя на него.

– Она тебя не узнает, – сказал стоявший рядом Иван, – у нее забрали душу, она теперь живой мертвец.

Алексей, молча, поднялся с колен и встал, бессильно опустив руки. Он вспомнил, что еще прошлой зимой к ним в резервацию пришел грязный и голодный оборванец. В нем соплеменники с трудом узнали парня, которого две зимы тому назад забрали Его амазонки вместе с другими молодыми пленниками в качестве дани. Пришедшего звали Ионой. После того как он был накормлен, его привели в землянку Совета племени, где Иона, путаясь, сбиваясь и постоянно повторяясь, рассказывал совершенно невероятные истории. В них сначала никто из старейшин не поверил, полагая, что рассказчик просто сошел с ума. Да и как можно было поверить в то, что рассказывал этот молодой еще человек, а по виду древний старик, худой как скелет, со свалявшимися редкими волосами, беззубым ртом и совершенно безумными глазами. Он рассказал, что когда их привели в замок Олигарха, они встретили там несколько бывших своих соплеменников, которые их почему-то не узнавали. Пленников выстроили в большом зале в шеренгу и к ним подошли двое: один – обычного земного облика человек, а второй – маленький тонкий и серебристый, нечеловеческого вида. Потом уже они узнали, что это был Космит. Охранял эту парочку эскорт из четырех рослых вооруженных амазонок.

Первый – человек, оглядев пленников, тихо, но очень властно сказал: «Я —

Олигарх, а вы мои рабы. Ваши жизни отныне принадлежат мне, и я волен, делать с ними все что пожелаю. Нескольких из вас сейчас отберет мой друг Космит, а остальные будут служить мне верой и правдой до самой своей смерти». Олигарх величественно кивнул стоявшему рядом молчаливому Космиту, и тот медленно прошел вдоль шеренги новоиспеченных рабов. Проходя вдоль шеренги, он указал длинным узловатым пальцем на нескольких человек и тех сразу же увели Его слуги. Затем Он подал кому-то знак и оставшихся рабов повели куда-то длинными, темными коридорами. Их привели в округлую и мрачную комнату без окон, освещаемую настенными факелами и светом горящего костра в очаге посредине помещения. Дым от костра уходил вверх, но потолка Иона не разглядел, как не пытался. Неожиданно откуда-то появился маленький человечек в черном балахоне из шкур, с большим бубном в руке. На балахоне болтались разные веревочки, кисточки и колдовские амулеты. Черный шаман, Иона теперь понял, что это был именно он, обойдя вокруг застывших людей и пристально посмотрев в глаза каждого, неожиданно ударил в бубен и запрыгал по комнате в диком, причудливом танце. Так, стуча в бубен и распевая непонятные песни, шаман скакал довольно долго, постепенно убыстряя темп своей пляски, пока вдруг не упал неожиданно навзничь и не замер, лежа на твердом земляном полу с пеной на губах. Лежал он довольно долго, и Иона уже подумал, было, что он умер. Но шаман пошевелился, медленно поднялся и, положив рядом с собой бубен, поднял руки вверх, выкрикивая непонятные окружающим заклинания. Затем он махнул кому-то рукой и, не глядя на пленников, удалился из комнаты. Подошедшие слуги взяли каждого раба под руки, а помощник шамана, одетый в балахон попроще, залил им в рот, по очереди, из металлического кувшина, несколько глотков шаманского зелья. Некоторые из рабов сопротивлялись и не хотели пить колдовское зелье, но слуги были настойчивы и не переходили к следующему, пока не убеждались, что он выпил содержимого кувшина. А убедиться в этом, как заметил и сам Иона, было довольно просто. Как только несчастный делал несколько глотков, по его телу пробегала судорога, а лицо искажала ужасная гримаса. Стражники тут же отпускали его, и раб безвольным кулем валился на земляной пол. Иона стоял последним в шеренге, но вот очередь дошла и до него. Понимая, что сопротивляться бесполезно, Иона сделал большой глоток. Зелья в кувшине осталось мало и ему досталось лишь несколько капель, но Иона сделал вид, что потерял сознание, и слуги отпустили его. Иона упал на пол и действительно лишился сознания, видимо и этих нескольких капель, что ему попали в рот, было для этого достаточно. Он очнулся от боли в руке и, открыв глаза, увидел наклонившегося к нему помощника шамана. Он колол Иону в руку острым ножом. Удостоверившись, что все рабы очнулись, помощник тихо вышел из комнаты, не заперев за собой дверь. Иона медленно поднялся на ноги, с трудом удерживая равновесие, и огляделся вокруг. В неверном свете факелов он увидел своих соплеменников, они сидели на полу с отрешенными лицами, некоторые из них раскачивались, что-то, тихо бормоча про себя. Рядом с ним сидел его друг – Иосиф и Иона позвал его по имени, наклонившись к нему. Иосиф даже не посмотрел на него, все также безучастно сидя на полу и раскачиваясь из стороны в сторону. Иона принялся тормошить друга, называя его по имени, но тот не узнавал его, видно шаманское зелье уже оказало на людей свое дьявольское воздействие. Постепенно силы вернулись к пленникам, но их сознание и память угасли навсегда. Рабов распределили по разным службам, причем по странной прихоти Олигарха, женщины становились воинами, а мужчины занимались хозяйственными и прочими обязанностями внутри замка. Иона, убедившись, что на товарищей рассчитывать не приходится, ничем не выдавал, что остался в здравом уме и памяти, бессловесно исполняя свои обязанности помощника повара. Через много лун, ему удалось бежать, когда его послали на заготовку дров для кухни за пределы ворот замка. Много дней и ночей скитался он, питаясь чем Бог послал, пока не вышел к резервации, окончательно одичав, потеряв счет дням и уже мало чем отличаясь от своих собратьев оставшихся в замке. Когда на Совете племени Иона рассказал свою историю, ему, конечно, никто не поверил. До того как на племя стали нападать амазонки, попасть в замок казалось всем великим счастьем и за него шла настоящая борьба, но попадали лишь единицы, да и то по жребию.

И вот сейчас, стоя рядом со своей безумной невестой, Алексей понял, что все то, что когда-то рассказывал Иона – правда. Правда, от первого и до последнего слова. И он сейчас просто не понимал, что ему нужно делать, да и можно ли вообще тут сделать что-нибудь. Чувство бессилия и безнадежности навалилось на Алексея. Посоветоваться ему было не с кем, ведь единственный человек, который мог бы им помочь, бездыханный лежал на смертном одре. А от старейшин он вряд ли мог услышать какой либо здравый совет. И старейшинами их трудно было назвать, потому что в племени из-за нападений зверей, болезней и голода редко кто доживал до сорока зим. Шаман, вероятно, был единственным человеком, кто мог им подсказать выход из сложившегося положения, ведь не зря же отец, умирая, что-то говорил про него. Алексей не хотел сначала идти к нему, православная вера не позволяла ему обращаться к служителю бесовских сил, но чувство ответственности за соплеменников перевесило личные чувства. Алексей еще раз взглянул в пустые и бессмысленные глаза своей невесты, пытаясь рассмотреть в них хоть искорку разума. Но он ничего там не увидел кроме ненависти и безумия. Перекрестившись и призвав себе на помощь крестную силу, Алексей решительно пошел в сторону землянки шамана. Иван, тенью, бесшумно двинулся за ним.

Отойдя на несколько метров от столба, Алексей услышал позади себя тихое рычание. Он оглянулся и увидел, что амазонке каким-то образом удалось освободиться от пут, и она быстрыми прыжками их нагоняет. В руке у нее сверкнул откуда-то взявшийся короткий, с кривым лезвием нож.

– Берегись! – крикнул Алексей и оттолкнул в сторону растерявшегося от неожиданного нападения брата. После того как он оттолкнул брата, Алексей и сам постарался увернуться от смертельного железа, но было видно, слишком поздно. Он почувствовал сильную боль в груди и, вскрикнув, упал на спину, больно ударившись затылком об утрамбованную землю. Амазонка стояла над ним, хрипло дыша и хищно раздувая ноздри, в правой руке ее был зажат окровавленный нож.

– Вера! Стой! – крикнул Алексей, но та, не обращая на его слова никакого внимания, рыча, набросилась на своего бывшего жениха. Алексею все же удалось в последний момент схватить ее за руки, и они какое-то время молча, боролись, глядя, друг другу в глаза. Неожиданно захват амазонки ослабел, и в лицо Алексея ударила струя горячей крови. Алексей отбросил в сторону обмякшее тело нападавшей, вскочил на ноги и увидел стоящего рядом Ивана с ножом в руке. С лезвия ножа на землю капала кровь. Алексей бросился к лежащей ничком Вере, перевернул ее на спину, заглянул в закатившиеся, помутневшие глаза и понял что все уже кончено, его невеста была мертва. Он медленно поднялся на ноги и, не обращая внимания на растерянных соплеменников, побрел, куда глаза глядят. Пройдя несколько шагов, Алексей остановился и, прижав руку к ране на груди, застонал от сильной боли. Шатаясь, он опустился на землю и… проснулся.

Алексей сидел на смятой постели и растерянно озирался по сторонам. Он был все еще под впечатлением от пережитого во сне и не мог сразу сообразить, где сейчас находится. Постепенно сознание к нему вернулось и он, наконец, понял, что пребывает в данный момент не на какой-то мифической поляне Племени Песчаной реки, а на своей даче, в Мыльникове. На продавленной кушетке, рядом с которой стоит стол с остатками вчерашнего скромного застолья.

– Ну и дела… – прохрипел Алексей и закашлялся. Затем одной рукой потрогал больную голову, а второй ноющую грудь.

– Дела, – повторил он, – где же это я так? Упал что ли? Все, надо завязывать.

Проклятая память наотрез отказывалась выдавать более или менее подходящие версии вчерашних (да и вчерашних ли?) событий.

– Так, минуточку, – Алексей нахмурился, пытаясь собрать в кучу ленивые и скудные мысли, – мы вчера.…Вчера? Ну да, вчера, с Петровичем…

Стоп! Петрович. Ну, наконец-то! Петрович! Вот кто сможет дать ответ хотя бы на один вопрос в этой загадочной истории. Петрович – это сторож садового товарищества, сосед по даче, бывший сослуживец, собутыльник и просто старый закадычный друг, которого он знал еще с институтской скамьи. Когда-то они вместе учились в МИСИ, работали в НИИ подземных сооружений имени Герсеванова и даже дружили семьями до тех пор, пока были женаты. Все это было в «глухие застойные» времена, как сейчас принято говорить. С приходом дикого капитализма работа в институте перестала приносить материальное удовлетворение, что неизбежно сказалось и на отношениях в семье. Женам и детям требовались финансовые поступления, а с ними стало напряженно. Попытки заняться коммерцией неизменно заканчивались крахом, вероятно ввиду оказавшейся полной неготовности новоявленных коммерсантов к новым рыночным отношениям. В частности Петрович пробовал свои силы в строительном бизнесе, став соучредителем фирмы по реконструкции старых зданий. Только вот компаньон его оказался хоть и молодым, но довольно ушлым и Петрович, будучи весьма эрудированным технически, оказался полным профаном в юридических вопросах. Так, удачно развивающаяся фирма, имеющая стабильную прибыль, вдруг почему-то оказалась банкротом, а Петрович, подписывающий финансовые документы, попал под суд и лишился квартиры в центре Москвы. Не пострадавший материально соучредитель, вскоре открыл новую фирму, в которую уже не пригласил бывшего компаньона. Петрович, лишившийся квартиры, вскоре лишился и семьи, не пожелавшей более терпеть неудачника. Примерно по такому же сценарию развивалась и рыночная карьера Алексея, с разницей лишь в сфере приложения сил. Он потерпел фиаско в торговом бизнесе, будучи сначала совладельцем нескольких торговых палаток. В результате нескольких неудачных сделок, Алексей стал простым продавцом в ночном ларьке для отработки повисшего на нем долга. Ему еще относительно повезло, он не лишился ни квартиры, ни стареньких «Жигулей», на которых сейчас и подрабатывал, занимаясь частным извозом. Но, как и в случае с Петровичем, жена не стала дожидаться финансового благополучия, а вышла замуж за бывшего соучредителя фирмы Алексея, который в результате злоключений Алексея почему-то стал весьма обеспеченным человеком. Такие неудачи не могли не сказаться на характере друзей, которые, как и все русские люди в таком случае, стали топить свои неудачи в вине, попутно ища в нем же истину. Как можно здесь заметить, процесс капитализации на Руси, проходил не совсем гладко. Но не зря же говорил еще товарищ Берия: «Лес рубят – щепки летят». И сколько таких щепок потребовалось, (да и потребуется еще) чтобы раскочегарить локомотив Российской истории, одному Богу известно.

Алексей поднялся с кушетки, чтобы поспешить к своему другу. Но, потеряв равновесие, качнулся и понял, что без дополнительного допинга ему не дойти до соседнего участка. На такой пожарный случай, а другим его и нельзя было назвать, поскольку именно «трубы горели», как принято сейчас выражаться, у Алексея всегда был НЗ в виде бутылки пива в старом холодильнике. Он насколько мог быстро, короткими галсами, стал передвигаться в сторону кухни. Подойдя, наконец, к древнему, обшарпанному «Минску», Алексей в нерешительности замер, опасаясь самого худшего. Дрожащей рукой он открыл скрипнувшую дверцу холодильника и облегченно вздохнул: бутылка «Клинского» была на своем месте. Алексей взял бутылку, привычным движением о дверцу того же холодильника сорвал крышку и, наконец, припал таки к живительной и прохладной влаге. За два глотка ополовинив бутылку, он сделал передышку, прижав бутылку к горячему, покрытому испариной лбу, с удовлетворением ощущая, как холодный ручеек струится по пищеводу в пустой желудок. Не глядя назад, он отступил от холодильника на два шага, чтобы сесть на старый диван. Однако вместо дивана, неожиданно он оказался сидящим на грязном полу, пребольно ударившись при падении задним местом. Алексей в растерянности посмотрел по сторонам, ощупав для верности пыльный прямоугольник линолеума, на котором обычно стоял диван.